Category: Школьные сочинения

Каждую субботу мы с мамой убираем квартиру, стираем одежду, ходим в магазин за покупками. Я стараюсь во всем помогать своей маме, потому что хочу научиться быть хорошей хозяйкой, настоящей помощницей и послушной дочерью для своих родителей.

Как-то раз мы затеяли генеральную уборку, и она заняла много времени. Ближе к вечеру мама предложила мне разделить обязанности:

– Ты сходишь в магазин за покупками, а я закончу уборку и приготовлю ужин, – уверенно сказала она.

Я немного растерялась, потому что раньше не делала покупки самостоятельно, но виду не подала и деловито взяла лист бумаги, чтобы составить список необходимых вещей.

– У нас закончилось мыло и шампунь, – подсказала я маме, – да нелишне было бы купить ароматическую соль для ванн и какое-нибудь эфирное масло.

– Мне нравится масло жасмина – воскликнула мама, пряча от меня ласковую улыбку.

– Наверное, и стиральный порошок необходимо купить, и средство для мытья посуды?

– Да, купи пачку “0мо”, бутылку “Фери” и, раз ты у меня такая взрослая, подбери для меня губную помаду и тушь для ресниц черного цвета, а себе можешь купить бесцветный лак для ногтей.

– Может и папу порадовать каким-нибудь подарком из магазина? – предложила я. ‘

– Думаю, папа будет счастлив, если ты подберешь ему одеколон на свой вкус – поддержала мое предложение мама.

Когда я выходила из квартиры, сжимая в кулаке составленный список, и, проверяя, лежит ли в кармане кошелек с деньгами, из комнаты вышла мама и, делая вид, что не замечает моей растерянности и с волнением, сказала:

– Доченька, не забудь еще купить крем для рук.

Я поняла, что не могу подвести маму, что обязательно оправдаю ее достойно, и мой первый самостоятельный поход в магазин будет успешным, и ничего не забуду купить, тщательно выберу все необходимые покупки, буду внимательна при расчете с продавцом.

Стихотворение показывает преображение простого смертного человека в пророка, несущего Божие слово, согласно библейской традиции.

В начале мы видим человека, который с трудом движется по пустыне, томимый духовной жаждой. Пустыня в стихотворении может восприниматься двояко: как пустое место, где не живут люди и где подвизались первые святые, и как духовная пустыня. Духовная жажда человека настолько велика, что пред ним является серафим, и происходит духовное преображение.

Пройдя через физические и духовные страдания, человек способен услышать “Бога глас”, понять свое подлинное предназначение – об этом говорит торжественная и в то же время сокровенная концовка стихотворения.

Над поиском смысла жизни задумывались философы, писатели, рабочие всех веков и народов. Я думаю, что у каждого человека существует свое предназначение. Сравнивать разных личностей – это дело бесполезное, потому что каждый из нас особенный. Однако кое в чем, по моему мнению, все люди схожи: все бы хотели Знать истину. Кое-кто считает, что познать ее можно через философские поиски, кто-то верит, что найдет правду в религии и искренней вере в бога, другие же весело выкрикивают: “Истина в вине”. Но все ищут правду. И неужели это так важно?

“Призвание каждого человека в духовной деятельности в постоянном искании правды и смысла жизни”, – говорил русский писатель Антон Чехов. Действительно, мышление – один из признаков, который отличает человека от животного. Итак, нам дано такое преимущество, как духовные поиски. По моему мнению, именно поэтому человек чувствует потребность в искании истины. Когда же он находит хоть намек на правду, то радуется, чувствует волну счастья. А счастье – это призвание каждого из нас.

Тем более Поиски истины делают человека духовно совершеннее. Ведь при этом он (в большинстве случаев) занимается самообразованием, развивает свой характер. От этого личность обретает гармонию с внешним миром и с собой, отношения с другими становятся более прочными и более глубокими. Писатель Лев Толстой утверждал: “Спасение не в таинствах и обрядах, не в исповедании той или иной веры, а в ясном понимании смысла своей жизни”. Прокомментировать это я бы могла так: если человек ясно представляет свои цели, свою жизненную цель, то ему жить гораздо легче и радостнее. Ведь тогда он способен сделать что-то по-настоящему большое и этим придать смысл своему существованию. Следовательно, если человек осознает свое предназначение, то найдет радость, счастье и свободу, ради чего многие и ищут спасения души.

По моему мнению, человек рождается на земле, чтобы быть счастливым: это основная его задача. Проблема только в том, чтобы найти именно тот источник счастья, который может стать особенным для него. Тогда можно сказать, что Поиски истины – это путь к пониманию самого себя, своей природы и счастья. Следовательно, знания такого плана гарантируют человеку счастливой жизни. Но и сами поиски, процесс сбора редких знаний по крупинкам приносят не меньше радости. И если вы наткнетесь именно нате вещи, которые составляют основу вашей истины, ваша жизнь будет все лучше и лучше с каждым днем. А это означает, что вы нашли свой источник счастья.

Таким образом, жизнь человека будет иметь смысл, если он постоянно будет Искать истину. Правда в том, что это принесет ему духовное совершенствование, улучшение отношений с окружением и даст возможность лучше понять себя. А вместе со всеми этими вещами к человеку придет и счастье.

Знаете ли вы украинскую ночь?

Н. В. Гоголь

Как хочется иногда, чтобы время повернуло вспять. Вернуться бы в эпоху Н. В. Гоголя, встретиться с этим удивительным человеком, сесть рядом с ним в коляску, запряженную тройкой лошадей, да и отправиться в путешествие по родным местам! Быстрой ездой, когда “все летит” и “не успевает означиться пропадающий предмет”, нас уже не удивишь. Нет, мы, конечно, любим быструю езду, это наша национальная черта. Но пусть это будет потом. А сейчас поехать бы с обычной для того времени скоростью – семь верст в час.

Итак, кони тронулись с места, мы в пути. Дорога вьется между украинскими селами. Лукавая усмешка не сходит с лица Н. В. Гоголя, когда он видит белые хаты, сохнущие на плетнях вымытые кувшины, яркие, пахучие “чорнобривці” в палисадниках. Наверное, представляет себе тех украинок, которых описал в “Сорочинской ярмарке”. Но усмешка исчезает, когда за селом начинается роща, а затем открывается река Псел. Так вот каким был Псел в то время! Сквозь зеленые листья “небрежно раскиданных по лугу осокоров, берез и тополей засверкали огненные искры, и река-красавица блистательно обнажила серебряную грудь свою, на которую роскошно падали зеленые кудри дерев”. Вдоль всего берега выстроились деревянные мельницы, нарушая своим шумом тишину окрестности. Въезжаем на мост, “и река во всей красоте и величии, как цельное стекло, раскинулась” перед нами. Смотрим в воду и видим отражение всего: “небо, зеленые и синие леса, люди, возы с горшками, мельницы – все опрокинулось, стояло и ходило вверх ногами, не падая в голубую, прекрасную бездну”.

Если Псел вызывает такое изумление, то что с нами будет, когда увидим Днепр? Господи, какой же он широкий! “Глядишь и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто… голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру”. Вода такая прозрачная, что прибрежные “зеленокудрые” леса отражаются в ней, как в зеркале. Полевые цветы подступают к самой воде. А деревья приветствуют Днепр, кивая своими макушками. Но в середину его они не смеют и заглянуть: “никто, кроме солнца и голубого неба, не глядит в него. Редкая птица долетит до середины Днепра”. Когда в наше время читаешь эти строки, улыбаешься такому восторженному преувеличению. Но рядом с Гоголем веришь каждому его слову. “Пышный! ему нет равной реки в мире”. Конечно, нет! Красив Днепр днем, а в теплую летнюю ночь еще красивее. “Звезды горят и светят над миром, и все разом остаются в Днепре”. Поэтому он виден издалека и кажется еще шире. “Нет ничего в мире, что бы могло прикрыть Днепр”. Чуден он при тихой погоде, чуден и страшен тогда, когда “пойдут горами по небу синие тучи”, а волны загремят, ударяясь о горы.

Жаль отъезжать от Днепра, но кони бегут дальше, впереди долгий путь среди прекрасной украинской природы, а мысли о великой реке долго еще не покидают нас. Не таков ли и народ наш, как река Днепр: величавый, широкий душою, спокойный и добрый?

Однако начинает темнеть. Колеса мерно катятся по ровной дороге. Кажется, пора спать, но где там! Ничего удивительнее и прекраснее невозможно себе и представить. “Знаете ли вы украинскую ночь?” Гоголь уверен, что не знаем. Он предлагает читателю всмотреться в нее: “С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух… движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь!” Сначала работают только зрение и обоняние. Потом в работу включается слух: “И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского соловья”. Краски, запахи, звуки, дивный воздух, которым не можешь надышаться вволю, – все это так волнует душу. Она замирает от восторга. “Все дышит, все дивно, все торжественно!”

Никто и никогда не смог так описать украинскую ночь. Гоголь всем сердцем чувствовал красоту украинской природы, которую любил с детства. Украина стала тем живительным источником, которого хватило гениальному писателю на всю жизнь.

…Но коляска наша едет дальше. К концу ночи удалось немного поспать. А утром открылась картина, не менее величественная, чем Днепр. Впереди расстилалась степь, причем именно та степь, какую видел Тарас Бульба, когда ехал с сыновьями в Запорожскую Сечь. Трава выше человеческого роста, море ярких и ароматных цветов, крики многочисленных птиц. “Черт вас возьми, степи, как вы хороши!”

Если Днепр и сейчас “вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои”, то таких степей мы уже не увидим никогда: многое – увы! – изменилось на нашей земле и не в лучшую сторону.

Путешествие окончилось. Все ведь когда-нибудь кончается – но не Гоголь, его произведения всегда со мной.

Если внимательно посмотреть на нашу планету с высоты полета космического корабля, на ней можно увидеть синеву океана и зелень материков, на которых кипит невидимая с такого расстояния жизнь. И эта жизнь положена в основу существования Земли, на которой уместилось невероятное количество людей и других живых существ, гармонично сосуществующих в окружении растений. Трудно даже представить, насколько разнообразен и удивителен мир природы! С самого рождения он встречает нас разнообразием цветов, звуков, запахов и ощущений, на протяжении всей жизни мы сталкиваемся с его загадками и тайнами, которые заставляются нас остановиться, присмотреться, прислушаться и задуматься над тайной нашего существования.

На протяжении тысячелетий человек не может представить свою жизнь бел лесов, полей, гор, океанов, морей, рек и озер, без животных, рыб и птиц. На протяжении тысячелетий человек, как враг, уничтожает вокруг себя все живое. И если много веков назад влияние человечества на природу оставалось практически незаметным, то сегодня оно стало настолько велико, что все живое на нашей планете находится в опасности. Бесконечные военные конфликты, техногенные катастрофы и природные катаклизмы делают безжизненными огромные территории. На восстановление жизни на них понадобится не одно десятилетие, однако об этом в своем стремлении к обогащению, наживе, удовлетворению политических и военных амбиций, мало кто задумывается. А задуматься об этом следует уже сейчас.

Это только с высоты космоса наша планета – маленький голубой шарик. А если посмотреть на Землю глазами простого человека, то она кажется просто необъятной. На просторах нашей планеты легко умещаются все представители живой природы, при этом абсолютно не мешая друг другу и гармонично дополняя свое и чужое существование. Так к чему тогда такое безответственное отношение к ближним, к чему эти бесконечные войны, передел территорий и неоправданное уничтожение живой природы?

Сегодня люди до предела загрязнили реки и моря, леса и воздух. От этого ежедневно гибнут тысячи растений и животных. Что станет с нами, если всего этого не будет? Сегодня люди ведут десятки войн, и от этого ежедневного гибнут тысячи таких же, как и они. И если человечество такими же темпами будет уничтожать природу и самих себя, очень скоро наше существование придет к концу. Конечно, в масштабе одной человеческой жизни подобный конец не так уж и близок, но мудрые люди всегда думают не столько о себе, сколько о своих потомках. Так может стоит остановиться и задуматься над тем, что происходит сегодня в мире, что происходит вокруг нас? Остановиться и попытаться хоть немного изменить этот мир к лучшему, приложив свои силы к тому, чтобы на земле стало меньше войн, чтобы природа не уничтожалась, а сохранялась, и ее богатства приумножались. Лишь при таком отношении мы сможем обеспечить своим потомкам безоблачное будущее в окружении великолепных природных богатств нашей планеты, будущее, которое принесет только радость и счастье многим поколениям представителей уникальной планеты Земля. На круглой планете есть место всем на свете!

В повести “Олеся” Куприн затрагивает тему трагичной любви. Почему же Олеся была обречена на несчастье? Именно об этом мы сейчас порассуждаем.

Олеся – это добрая, отзывчивая девушка, судьба которой сложилась не лучшим образом. Богатство ее внутреннего мира заключается в любви к людям, в уме и доброте. Это идеал человека, который живет в гармонии с собой и с окружающим миром. Иван Тимофеевич заметил ее изящество и благородство, но сам он не был таким человеком. Его доброта была поддельная, не идущая от сердца. Он никого не любит и не может любить: сердце его холодное и бесчувственное. Два таких противоположных друг другу человека не могут быть вместе, и именно в этом заключается их невозможность быть счастливыми.

Олеся и Иван Тимофеевич в повести – это противопоставленные герои, и взаимная любовь в такой паре невозможна.

К сожалению, слишком много сейчас женщин, рождая детей, не становятся при этом матерями. Дело даже не в “зозулях”, прямехонько себе бросают младенцев на произвол судьбы, а в тех лицах, которые потом забывают о своих детях. Бывает, что ребенок мешает в личной жизни, бывает, что донышко рюмки отгораживает, а бывает и совсем буднично: “Я родила, а школа пусть воспитывает”. И когда видишь детей, у которых нет домашнего очага, больше понимаешь, почему они так похожи на волчат. Именно поэтому от них веет холодом, а в глазах стоит тоска, потому что они никогда не слышали маминой песни, потому что их никогда не присыпали мамины (мозолистые, натруженные, ласковые-ласковые) руки, а мамины уста никогда не говорили: “Родная моя деточка!”. Мама! Как хорошо, что ты есть на свете! Уверенно шагаю я по земле, ведь постоянно чувствую твою поддержку и заботу. Знаю, что ты самый верный товарищ, который никогда меня не предаст, не отвернется, не оставит даже тогда, когда отвернутся все, который не обидит зря и больно. У каждого человека были ситуации, когда материнское сердце сталкивалось от предчувствия чего-то плохого, что угрожало ее ребенку, и мать спешила на помощь, олицетворяя собой ту чайку из народной песни, которая прикрывала крылышками своих чаєнят… Мы воспринимаем заботу, заботу о нас, материнскую всепрощаючу любовь как нечто должное, не ценим, а часто вообще не замечаем. И когда не становится матери, которой сразу одинокой, покинутой, несчастной чувствует себя человек. Думается тогда: “Пусть мама будет старушка, беспомощная, но от того, что она продолжает тебя любить, поддерживать, кажется, легче преодолеть все трудности нашего бытия”… От слов колыбельной и до конца жизни мать учит ребенка достойно жить среди людей и делать добро. Нельзя даже предположить, что где-то живет мать, которая не говорила бы своему сыну: “Не укради. Не предавай. Не убий.

Татьяна… Онегин… Ленский… Онегин в опере, в кино, в книжной графике. В гениальной музыке Чайковского и выразительных иллюстрациях художника Кузьмина, навеянных летучими набросками поэта на полях его рукописей.

Кажется, уж что-что, а роман в стихах Пушкина нам знаком, с малолетства, едва научившись читать и еще не зная, откуда эти строки, мы лепечем: “Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало…”. Или: “Зима!.. Крестьянин, торжествуя…”. Становясь старше, умеем к слову ввернуть: “Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…” или “Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…”.

Разлетелся в тысячах цитат стих романа, огромна критическая литература об “Онегине”, герой давно и прочно приколот музейной булавкой на стенде “типов” классической литературы и, кажется, навечно занесен в раздел ” лишних людей “.

Но что если, забыв о знаменитом теноре Большого театра, который сладостно поет: “Паду ли я стрелой пронзенный…”, о тысячах переложений и толкований “Онегина”, попробовать взглянуть на него как на нечто живое, как на литературную новинку? Ну, скажем, как смотрели современники Пушкина, узнававшие роман отдельными главами на протяжении восьми лет, в среднем по одной главе в год… Им должно было казаться, что жизнь Онегина течет одновременно и где-то рядом: с ним можно раскланяться, случайно повстречавшись на Невском или на площади у Адмиралтейства… Не он ли вон там в коляске с открытым верхом? Или нет: скорее, вот он прогуливается, раскланиваясь направо и налево, в модном цилиндре, с модной тростью в руке…

Все знают слова Белинского о романе – “энциклопедия русской жизни”. В самом деле: тут нравы северной столицы, деревни, старушки Москвы. И быт в романе пестр, разнообразен, ярок. Это как бы лексикон вещей времени. Они зримы, их можно разложить на музейном столе: “онегинский двойной лорнет”, карманные часы с репетитором, хлыстик, трубка с янтарным мундштуком… Приходит на ум описание кабинета Онегина:

… Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале;

Гребенки, пилочки стальные,

Прямые ножницы, кривые…

Мы узнаем, что ели, что пили, как одевались, на чем ездили, где и как встречались люди того времени. По ” недремлющему брегету” точно расписаны одни онегинские сутки. Можно проверить это, взяв в руки часы.

…В час дня он еще нежится в постели, “к нему записочки несут”.

… Между тремя и пятью пополудни гуляет на “Бульваре” – так называлась тогда аллейка, шедшая посередине Невского проспекта.

Итак, до пяти часов он гуляет на Невском проспекте или по Летнему саду в вызывающе либеральной шляпе “боливар” – приплюснутом цилиндре с отогнутыми вниз широкими полями…

… Между пятью и семью часами, в ранние зимние сумерки, обедает с приятелем-гусаром. И тут Пушкин со вкусом зарифмовывает меню ресторана Талон: “вино кометы”, то есть урожая 1812 года, “roast-beef окровавленный” и “Страсбурга пирог нетленный”, лимбургский сыр и ананас.

…С семи часов вечера начинались спектакли. Онегин едет на балет, разумеется, пропускает увертюру, “идет меж кресел по ногам”, и это дает Пушкину возможность показать театр изнутри и снаружи, где у пустого театрального подъезда – костры на площади и озябшие кучера “вокруг огней бранят господ и бьют в ладони…”.

…В десятом часу вечера Онегин возвращается домой, к своему туалетному столу, и “три часа по крайней мере” проводит перед “зеркалами”, готовясь к балу.

…На бал он попадает никак не раньше первого часа ночи.

Вошел. Полна народу зала;

Музыка уж греметь устала;

Толпа мазуркой занята;

Кругом и шум, и теснота. ..

…С бала домой Онегин возвращается полусонный по просыпающимся уже улицам, стало быть, после шести утра, когда “встает купец, идет разносчик, на биржу тянется извозчик…”, и, едва коснувшись головой подушки, засыпает, чтобы вновь проснуться “за полдень”.

Вот она, живая энциклопедия русской жизни, открытая нами, так сказать, только на букву “Д” – “День Онегина”, петербургского денди.

Но не слишком ли узко для романа в стихах определение его лишь одной излюбленной нами фразой Белинского? Ведь зоркий критик еще говорил, что это: “есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии… Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы”.

Так что рядом со словами “энциклопедия русской жизни” справедливо было бы поставить слова “энциклопедия пушкинской души”.

В руках у меня тонкая книжечка с простым изящным орнаментом, без каких-либо рисунков на обложке, то, к чему больше всего подходит название “поэтическая тетрадь”…

Первая песнь “Онегина” появилась отдельным изданием в книжных лавках Москвы и Петербурга в 1825 году, роман стал предметом разговоров при случайной встрече на улице, некоторые считали его учебником светской жизни, стихотворные остроты поэта замелькали в разговорах.

Пушкин в ту пору был в глухой Михайловской ссылке и лишь из писем друзей узнавал об успехе “Онегина”. Друг и издатель его П. А. Плетнев писал ему: “Онегин твой будет карманным зеркалом петербургской молодежи. Какая прелесть. Латынь мила до уморы. Ножки восхитительны. Ночь на Неве с ума нейдет у меня. Если ты в этой главе без всякого почти действия так летишь и скачешь, то я не умею вообразить, что выйдет после”.

А что будет после? При первом знакомстве с романом нас занимает сюжет или по крайней мере нам кажется, что сюжет, потому что волшебный пушкинский стих без всякого напряжения, точно сам собой, входит в душу.

Попробуйте пересказать роман и я держу пари: у вас ничего не выйдет, кроме нескольких шаблонных фраз о том, что Татьяна любила Онегина, а он ее не любил, что Ленский в порыве ревности вызвал Онегина на дуэль, а тот убил юного поэта, и так далее.

Только что перед нами сверкала и переливалась кипящая жизнью картина… Куда же пропал, почему растаял и опустел в нашем пересказе этот волшебный мир? Может быть, оттого, что “Евгений Онегин” не просто роман, но роман в стихах – “дьявольская разница”, как скажет Пушкин в письме тому же Вяземскому? И важнее всего здесь присутствие одного лица, которое не “действует”, хотя и полноправно живет в романе.

Автор… В любом романе мы чувствуем его как создателя, находящегося где-то за спиной, как незримого режиссера всего, что совершается перед нами; в редком случае он раскланяется с публикой в конце, на опустевшей сцене, где-нибудь в послесловии или эпилоге.

Но Пушкин в романе все время с нами, у нас на глазах и вместе с тем в одном измерении с героями: подшучивает над ними, сочувствует их горю, предвещает, советует, отговаривает… Автор входит в роман едва ли не с первой фразы:

…Онегин, добрый мой приятель,

Родился на брегах Невы,

Где, может быть, родились вы

Или блистали, мой читатель…

Онегин – лицо, несомненно, близкое автору, У них не только много общего в воспитании, привычках, но и общий круг друзей. Как смело вводит Пушкин в роман их имена, и притом со стороны самой неофициальной, так сказать, домашней!

Поручик лейб-гвардии гусарского полка П. П. Каверин. Полк стоял в окрестностях Царского Села, когда Пушкин учился в старших классах Лицея. Они подружились. Каверин был весельчак и кутила, умный, острый собеседник:

К Та1оп помчался: он уверен,

Что там уж ждет его Каверин.

Вошел: и пробка в потолок…

Не зря тут эта рифма: Каверин – уверен. Пушкиным помянут не просто гуляка, весельчак, добрый компаньон за жженкой, а верный, надежный товарищ.

Князь Вяземский. Когда Татьяну привозят из деревни в Москву:

У скучной тетки Таню встретя,

К ней как-то Вяземский подсел

И душу ей занять успел.

Еще бы! Друг Пушкина слыл украшением московских гостиных – один из блестящих собеседников, умнейших и острейших людей эпохи.

Или Катенин, упомянутый в первой песне “Онегина” в картине театра:

Там наш Катенин воскресил Корнеля гений величавый…

Катенин назван как переводчик трагедий “Сид” и “Ариадна” Корнеля. Но связь его с Пушкиным более давняя и глубокая. Юноша Пушкин пришел как-то раз в казармы Преображенского полка, что помещались на Миллионной улице, разыскал там офицера Катенина и, протянув ему свою трость с набалдашником, сказал знаменитые слова: “Побей, но выучи” – так высоко стоял тогда авторитет Катенина, поэта и тонкого критика, среди его друзей.

И сколько еще лиц друзей-современников мелькнет в романе Пушкина.

Второй Чаадаев, мой Евгений…

Дельвиг… Ленский читает стихи “вслух, в лирическом жару, как Дельвиг пьяный на пиру,

Баратынский – певец финляндки молодой.

Вот далеко не полный круг друзей Пушкина, изображенный в романе.

Отличительная черта Пушкина – благородная памятливость сердца, желание помянуть другого, готовность признать за другим его заслугу, то, что зовется словом “великодушие”, – великость души.

Пушкин открыт, Пушкин доверчив – и в жизни и в литературе. То и дело он опускает нить рассказа, чтобы поделиться своими летучими впечатлениями и сторонними раздумьями, и одинаково занимательно и умно говорит о погоде и временах года, столице и деревне, модах и французском языке. Он обсуждает неудобство российских дорог и бедность трактирного прейскуранта:

…В избе холодной Высокопарный, но голодный

Для виду прейскурант висит…

И сравнительные достоинства вин – светлого “аи” и темного “бордо”, склоняясь к последнему:

Да здравствует Бордо, наш друг!

Разговаривая с читателем по-приятельски, на равных, он вводит его в круг своих литературных забот, иной раз будто советуется с ним, о чем писать дальше. Иногда иронизирует над привычкой читателя к штампам:

И вот уже трещат морозы

И серебрится средь полей… .

Или:

Мечты, мечты! где ваша сладость?

Где вечная к ним рифма младость?

Композиция, словарь, выбор имени героини – все это поэт непринужденно обсуждает с нами. Дверь в его литературную мастерскую всегда настежь: заходите, мол, милости прошу!

Не надо, впрочем, думать, что автор появляется в романе лишь в “оконцах” так называемых лирических отступлений. Он постоянно рядом с героями и читателем. Иногда его присутствие выдает одна фраза, одно словечко.

Татьяна собралась гадать в морозную ночь, попросила няню накрыть стол на два куверта. Но автор срифмовал имя Татьяны с именем героини баллады Жуковского Светланы, и сам, будто испугавшись, на ходу переменил сюжет:

Но стало страшно вдруг Татьяне…

И я – при мысли о Светлане

Мне стало страшно – так и быть…

С Татьяной нам не ворожить.

А сколько юмора в описании альбома Ольги!

Тут непременно вы найдете

Два сердца, факел и цветки;

Тут, верно, клятвы вы прочтете

В любви до гробовой доски….

Но Пушкин и над собой охотно трунит и посмеивается. В седьмой главе заговорит о московских красавицах, воодушевится, разохотится: “Как негой грудь ее полна! Как томен взор ее чудесный!…” – и тут же оборвет себя досадливо:

Но полно, полно; перестань:

Ты заплатил безумству дань.

Мгновенная перемена интонации от серьезности к иронии, разрушение чинности рассказа, непочтительное вторжение автора с озорной выходкой, вздохом, усмешкой – все это спутники поэтической свободы.

Летало по бумаге его быстрое, вдохновенное перо, и складывались строфы, в которых светилась солнечная натура Пушкина: его взрывчатость, увлеченность новизной, порывистость в страстях и светлый, глубокий, неюношеский ум – черты свободного человека.

Роман был начат весело, шутливо, с подъемом, даже с оттенком художественной игры. Но чем дальше двигался роман, старше становился поэт и сосредоточеннее его взгляд, печальнее голос. Улыбка скользнет по лицу и спрячется. Горький опыт жизни, новое понимание людей и себя внушали мысли невеселые. И все же он побеждал их светлым чувством непрекращающейся жизни…

Михаил Васильевич Ломоносов представляет собой поистине энциклопедиста эпохи Возрождения. И, конечно, в рамках литературы, мы оставляем за кадром разговор о Ломоносое – великом русском естествоиспытателе – физике и химике, практике воссоздававшем в России флорентийскую мозаику, исследователе, который вместе со своим однокашником Виноградовым открыл секрет фарфора и вместе они были основателями фарфорового завода под Петербургом и многое другое.

Но нам, всем тем, кто говорит на русском языке, кто читает и чтит русскую литературу, необыкновенно дорог огромный вклад Ломоносова в развитие русского языка и литературы.

Первые поэтические произведения Ломоносова были присланы им еще из-за границы, при “Отчетах” в академию наук: французский перевод в стихах “Оды Фенелона” и оригинальная “Ода на взятие Хотина” . В сущности этим начиналась новая русская литература, с новыми размерами стиха, с новым языком, отчасти и с новым содержанием.

Славу поэта Ломоносов приобретает лишь по возвращении своем из-за границы; оды его с этого времени быстро следует одна за другой, одновременно с обязательными для него переводами на русском языке различных “приветствий”, писавшихся по-немецки академиком Штелиноле.

Истинным поэтом Ломоносов был в тех случаях, когда в стихах касался “любезного отечества”. Это и придавало в его глазах цену его поэтическим произведениям, повышало их над “бедным рифмичеством”.

Поэзия Ломоносова стояла всецело на почве пресловутого псевдоклассицизма. С последним Ломоносов познакомился в Германии как с теорией, господствовавшей тогда всюду в Европе. Эту теорию Ломоносов ввел и в нарождавшуюся русскую литературу, где она потом и господствовала во все продолжение восемнадцатого века.

Ломоносов в сфере русской поэзии является, главным образом, чисто формальным реформатором: преобразователем литературного языка и стиха, введшим новые литературные формы. Он вполне осознал, что литература не может идти вперед без формальной правильности в языке и стихе, без литературных форм. А потому сюда были направлены чисто ученые труды Ломоносова, относящиеся к области русского литературного языка и русского стихосложения.

Важнейшими его трудами этого рода были: “Российская грамматика”, “Рассуждение о пользе книги церковной в российском языке” и “Письмо о правилах российского стихотворства”, или “Рассуждение о нашей версификации”. К изучению русской грамматики Ломоносов впервые применил строгие научные приемы, впервые определенно и точно наметив отношение русского литературного языка к языку церковнославянскому, с одной стороны, и к языку живой, устной речи, с другой. Этим он положил начало тому преобразованию русского литературного языка, которое круто повернуло его на новую дорогу и обеспечило его дальнейшее развитие.

Изучая живой русский язык, Ломоносов все разнообразие русских наречий и говоров свел к трем группам или наречиям, “диалектам”:

1) Московское;

2) Северное или приморское;

3) Украинское или малороссийское.

Ломоносов наметил и три оттенка или “штиля” в языке: “высокий”, “средний” и “низкий”. Введение “штилей” отчасти было практически необходимо. Наша новейшая орфография в наиболее существенных чертах создана Ломоносовым. Развивая, совершенно самостоятельно, мысль Тредьяковского о тоническом стихосложении, Ломоносов внес в это дело поэтическое дарование, которого совершенно был лишен Тредьяковский.

Лице свое скрывает день;

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы черна тень;

Лучи от нас склонились прочь;

Открылась бездна, звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Отрывок из “Вечернего размышления о Божьем величестве при случае великого северного сияния”, 1743 г. – М. В.Ломоносова.

Рассказ – одна из малых жанровых форм эпоса. Это прозаическое произведение, в основу которого положен несложный сюжет. В рассказе речь может идти о каком-нибудь случае из жизни одного-двух героев. Главным звеном сюжета считается самый напряженный момент в развитии действия – кульминация. Кульминации обычно предшествуют несколько эпизодов, в которых действие нарастает.

А начинается развитие действия с Завязки – с того момента, когда события рассказа развертываются в направлении кульминации. Завязке может предшествовать Экспозиция – несколько абзацев или фраз текста, которыми автор вводит читателя в повествование, говорит о месте и времени происходящего события, сообщает что-либо о героях. После самого напряженного момента следует Развязка – результат решительного поступка героя.

Итак, Звенья сюжета в рассказе можно представить в следующей последовательности:

Завязка – І эпизод – ІІ эпизод – кульминация – развязка

Композиция – построение художественного произведения, соотношение его частей, размещение их по отношению друг к другу, например последовательность глав в большом рассказе.

Если Сюжет – это цепь эпизодов, событийный ряд, то Композиция – это соединение, стыковка разных частей произведения, в том числе и эпизодов. В композицию входят части текста, не относящиеся к сюжету: описания (портрет, пейзаж), авторские отступления (например, повествования о прошлом героя). Вы помните, наверное, как в рассказе “Муму” И. С. Тургенев Говорит о жизни Герасима в деревне, о его работе в качестве дворника. Все это части текста, которые не входят в сюжет, но включаются в композицию.

Построение рассказа, его композицию, то есть целесообразность размещения автором того или иного отрывка текста именно в этом месте, лучше всего рассмотреть на конкретном примере. В рассказе Л. Толстого “Кавказский пленник” отчетливо видна композиция, то есть стыковка и соотношение частей. Пленение Жилина, его пребывание в татарском ауле, попытки бежать, помощь Дины. Вступительная часть нужна, чтобы читателю было понятно все, что произошло дальше. Значит, композиция, как и сюжет, подчиненны авторскому замыслу. Иначе говоря, композиция обусловлена тем, что и как хочет сказать писатель о своем герое. Можно отчетливо представить композицию произведения, если составить его план, то есть выделить смысловые части, обозначив их заголовками.

Композиция, как и сюжет рассказа, подчинена главной цели – изображению человека, его переживаний, размышлений, изображению окружающей жизни. Это значит, что и композиция, и сюжет зависят от того, как автор видит и понимает человека, которого он хочет изобразить.

Главное отличие рассказа от сказки в том, что в сказке с самого начала есть установка на вымысел, а рассказ с первой фразы претендует на правдивость, соответствие реальной жизни.

В рассказе никогда не бывает ни прямого, ни косвенного нравоучения. Автор рассказа стремится передать жизнь так, как он ее понимает. А дело читателя – самому разобраться и все самостоятельно оценить, выяснив авторские оценки изображенной ситуации и участвующих в ней героев.

Вопросы по теме: 1. Почему рассказ относится к эпическим жанрам? Почему его называют малой жанровой формой? 2. Какие элементы сюжета вы знаете? Что такое кульминация? Почему завязка и развязка так называются? 3. Что такое композиция? Назовите внесюжетные элементы текста.