Category: Школьные сочинения

Тревога приходит с ревизором

На первый взгляд, главная идея комедии Н. В. Гоголя “Ревизор” достаточно проста, не наделяет художественные образы, их действия, философскими и иными символами и изысками. Сюжетная линия прямая, приезжего человека принимают за другое лицо и, соответственно к нему относятся, тем более что, такие случаи на самом деле имели и, имеют место в реальной жизни. Но уже с первых строк, читателя охватывает неподдельный интерес к происходящему и, желание узнать, что – же будет происходить в дальнейшем. Перевоплощение, происходящее с главным героем Хлестаковым, тем более интересно и захватывающе, что происходит не умышленно, герой оказывается сам заложником ситуации. И, конечно, интересно наблюдение за перевоплощением, когда малообразованный игрок, каковым является Хлестаков, вдруг оказывается в роли ревизора, высокопоставленного чиновника, соответствующее внимание к которому оказывает весь губернский город. Друг ПушкинА и литераторов, завсегдатай высшего общества, драматург, в качестве кого бы, себя не преподносил Хлестаков, все принимается с готовностью на веру. Читаешь и думаешь, вот сейчас он будет разоблачен, выведен на чистую воду, но этого не происходит, общество с готовностью принимает и, верит в любую ложъ, исходящую от мнимого ревизора. Еще больше интереса добавляют эпизоды любовной интриги, которую гениальный Гоголь так удачно и ненавязчиво внес в действие комедии. За короткое время, в рамках небольшого по объему произведения, происходит столько событий, нанизанных одна на другую и, при этом разноплановых, что напряжение держит читателя с первой до последней минуты, до развязки. Хлестаков не симпатичен, но еще более не симпатичны действующие персонажи комедии, по ходу чтения даже проникаешься некоторой симпатией к герою, который того не заслуживает. Интересно, сам Гоголь писал, что в своей комедии “Ревизор”, он хотел показать и высмеять все неприглядные стороны современной ему страны. Этой комедией искренне восхищались Пушкин, Жуковский, вообще, литературный Петербург.

Лицейская лирика Пушкина.

Александр Сергеевич Пушкин 1799-1837

Лицейский период (1813-лето 1817)

В царском селе начнется формирование Пушкина – поэта. Во время пребывания в Лицее состоится поэтический дебют Пушкина: в 3-м номере “Вестника Европы” 1811 год будет опубликовано стихотворение “К другу стихотворцу”. 8 января 1814 года на выпускном экзамене Пушкин прочтет “Воспоминание в Царском Селе”.

Лицей – период литературного ученичества. Пушкин использует и экспериментирует с тем, что уже есть в литературе, осваивает нечто новое, чтобы обрести себя. Универсализм Пушкина, его способность и желание творить в разных литературных родах проявляется уже в лицейскую пору.

Для лирики лицейской поры характерна многожанровость. Элегии, послания “Городок”, “Безверие”, полемическая литературная пародия “Тень Фонвизина”, гражданская инвектива “Лицинию”, эпиграммы, надписи, эпитафии, оды, антологическая лирика, мадригалы, философские сказки, мещанский романс “Под вечер осенью ненастной”.

В лицейском творчестве обычно выделяют два периода:

– 1813-1815 – начальный период творчества. Характеризуется привязанностью к жанру дружеского послания.

– 1816-начало 1817 – доминирование элегии.

Юный Пушкин часто воображал себя то мечтательным, грустным поэтом (“Певец”), то ленивым мудрецом (“Городок”), то веселым и беспечным гулякой (“Пирующие студенты”). В жизни он не был похож на литературные образы своих стихотворений. В лицейской лирике в центре стихов находится не автор, а обобщенный условный образ, зависимый от жанра. Выбор жанра определяет и выбор лирических масок героя, которые постоянно меняются.

В жанре послания Пушкин следует за Батюшковым. “Мои пенаты” – Пушкинский ориентир. В 1815 году он пишет “Городок”. Лирический герой – отшельник, странник, обретший приют в тихом, укромном, далеком от столице уголке. Здесь нет суеты, а само движение времени совсем иное. Отсутствие ярких внешних впечатлений дает возможность для творческого уединения, размышления, духовной работы.

“Святая тишина” позволяет жить “Философом ленивым”. Бегство от жизни добровольное, и потому уединение и одиночество воспринимаются лирическим героем как благо, как идеальный образ жизни.

Дом, в котором поселяется поэт, так же, как и у Батюшкова, подчеркнуто скромен. Также как и у Батюшкова, уединение поэта не абсолютно. В “моих пенатах” Батюшкова появляется отставной воин, который рассказывает о сражениях, походах. Лирический герой “Городка” пьет чай с добренькой старушкой и слушает ее болтовню:

Кто умер, кто влюблен,

Кого жена по морде

Рогами убрала,

В котором огороде

Капуста цвет дала

Посещает его и сосед “семидесяти лет, уволенный от службы, Майором отставным”.

Но главное, что подхватывает у Батюшкова Пушкин, – культ творчества, уединенного труда, жизнь в мечте.

Значимое место занимает описание книжной поэта. Пушкин говорит о своих литературных пристрастиях, высказывает оценки, устанавливает свои литературные параллели. На его книжной полке соседствуют Мольер с Фонвизиным, Лафонтен с Крыловым и Дмитриевым, Руссо и Карамзин, Державин с Горацием и другие. Открывается литературный ряд именем Вольтера. Перечисляя, Пушкин обозначает свой круг чтения, и дело не только в его разнообразии и широте, важно, что в нем выявляется определенная иерархия. Пушкин обозначает как литературный верх, так и “низ”, “кладбище” поэтических творений, обреченных на забвение. Особо Пушкин говорит о потаенной сафьяновой тетради, той литературе, которая ходит в рукописях, а потому становится знаком некого литературного круга.

Пушкин передает также особенности поэтического языка Батюшкова. Яркой приметой стиля Батюшкова называли “Цветочное” изобилие. Так и у Пушкина:

Где ландыш белоснежный

Сплелся с фиалкой нежной,

И быстрый ручеек,

В струях неся цветок,

Невидимый для взора,

Лепечет у забора.

Разрабатывая жанр элегии Пушкин следует за Жуковским. Смену жанровых предпочтений связывают с переломом в сознании поэта, с тем временем, когда он влюбляется в Бакунину. Поэт переходит к анализу своих душевных состояний, углубляется в себя, его лирика становится психологической.

Юношеская страсть к Бакуниной становится источником тех настроений, чувств, которые потребовали именно элегической формы. Девять элегий составляют этот цикл:

– Опять я ваш, о юные друзья

– Осеннее утро

– Сну

– Любовь одна веселье жизни хладной

– Месяц

– Элегия (счастлив, кто в страсти сам себе…)

– Когда пробил последний счастью час

– Друзьям (к чему веселые друзья)

– Слово милой ( я Лилу слушал у клавира)

Любовная элегия, в отличие от “унылой”, выражала противоречивый внутренний мир героя (“Элегия” (“Опять я ваш, о юные друзья!”), “Элегия” (“Я думал, что любовь погасла навсегда…”)). Основной герой в ней – задумчивый отшельник, бегущий из общества в естественный мир любви, наслаждений, поэзии. Иногда он является в облике скептического вольнодумца. Любовная элегия наполнена чувственной страстью. Герой в любовной элегии противоречив: он жаждет полноты наслаждений, но она оказывается невозможной.

Любовь в этих элегиях – чувство сильное, но неразделенное. Герой разлучен с возлюбленной, потому погружен в воспоминания о ней. Любовь здесь – чувство идеальное, платоническое. Оно направлено не столько на конкретного человека, сколько на его внутренний образ. Такой, каким он предстает в воспоминаниях поэта. Состояние грусти, отчаяния от разлуки с возлюбленной усиливается благодаря использованию пейзажных реалий. В природе воцаряется осень, а вместе с ней одиночество, пустота. Герой оказывается один на один со своим чувством, и мучительное переживание расставания. Разлуки, страдание и становится основным лирическим переживанием.

Однако же, пройдя путь испытания чувством он снова возвращается на свой путь к друзьям, приобретя новый опыт:

Опять я ваш, о юные друзья!

Туманные сокрылись дни разлуки:

И брату вновь простерлись ваши руки,

Ваш резвый круг увидел снова я.

Уже в ранних элегиях Пушкин передает чувство как сочетание контрастов, борение противоположностей:

Любовь одна – веселье жизни хладной,

Любовь одна – веселие сердец.

Она дарит один лишь миг отрадный,

А горестям не виден и конец.

Пророческим в творческом смысле оказывается элегия “Желание”:

Медлительно влекутся дни мои,

И каждый миг в увядшем сердце множит

Все горести несчастливой любви

И мрачное безумие тревожит.

Я слезы лью; мне слезы утешенье,

И я молчу; не слышен ропот мой;

Моя душа, объятая тоской,

В ней горькое находит наслажденье.

О жизни сон! Лети, не жаль тебя,

Исчезни в тьме, пустое приведенье;

Мне дорого любви моей мученье-

Пускай умру, но пусть умру любя!

В стихотворении поэтизируется жизненное мгновение. Пушкин соединяет разные эмоции, разные ощущения в одном переживании. Душа лирического героя испытывает борение сильных чувств. Здесь и горести несчастной любви, разочарование и опустошение, им вызванные. Тревожное предощущение будущего. Контрастное восприятие времени: с одной стороны, Пушкин выражает ощущение краткости бытия, жизнь воспринимается лирическим героем как быстро пролетающее мгновение, с другой – он ощущает замедленный, тяжелый ход времени. Лирический герой говорит об увядшем, а, следовательно, не способном на сильный порыв сердце, и в то же время в финальном накале эмоций проявляет себя страстная душа.

В лицейских элегиях предстает возрождающийся человек, обогащенный опытом жизненных испытаний.

Пушкин не только осваивает существующие жанровые формы и стили, но и синтезирует их. Показательным в этом отношении является стихотворение “Воспоминание в Царском Селе”. В нем Пушкин соединяет две до того не совмещаемые традиции: опыт державинской оды и исторической элегии Батюшкова. В результате гражданская, патриотическая тема получила неожиданное эмоциональное обрамление: личные интонации, взволнованное, лирическое звучание.

Но, следуя чьей-то манере, Пушкин быстро достигал ее вершин, начинал говорить по-своему:

А я, повеса вечно-праздный,

Потомок негров безобразный,

Взращенный в дикой простоте,

Любви не ведая страданий.

Я нравлюсь юной Красоте

Бесстыдным бешенством желаний.

По поводу этой надписи Батюшков замечает: “О, как стал писать этот злодей”.

Уже в ранней лирике Пушкину удается заговорить по-своему, обозначить свои повороты мысли. В Лицее он впервые сопрягает мысль о бессмертии в творчестве с идей духовной связи поколений:

Не весь я предан тленью;

С моей, быть может, тенью

Полунощной порой

Сын Феба молодой,

Мой правнук просвещенный,

Беседовать придет

И, мною вдохновенный,

На лире вздохнет.

В Лицее Пушкин прошел серьезную поэтическую школу. Он овладел многими жанрами и стилями. При этом он усваивал принципы поэтических систем, например, Жуковского и Батюшкова. Жуковский открыл Пушкину многозначность слова, скрытую в нем эмоциональность, а Батюшков применил тот же принцип многозначности ко вполне земным чувствам. В лицейские годы из ученика европейских и русских поэтов Пушкин превратился в одного из ведущих лириков, принадлежащих к “школе гармонической точности”. Из Лицея Пушкин вышел готовым отправиться в самостоятельное поэтическое плавание. Он стремится в большой мир из лицейского заточения.

Каждый человек хочет быть лучше, умнее, богаче. Это понятно, что люди стремятся быть выше. Герой комедии Мольера тоже поставил себе цель стать не мещанином, а дворянином, а вместе с тем стать знатным, грамотным, иметь обширные знакомства. Его комичность в том, что он желал всего этого за несколько дней.

Конечно, в этом стремлении есть и хорошая цель – он хочет, чтобы его дочь жила лучше, чем он. Его проблемой является то, что он не научился отличать настоящее от напускного, и ошибается, когда принимает авантюриста за доброго человека. Также он отталкивает жениха своей дочери, аргументируя это тем, что он не дворянин, и не позволит дочери с ним встречаться.

Главная идея Мольера в том, что человек может украсить любое место своим присутствием, но никак не место человека. Мольер умело изображает героев не просто как набор героев, а как настоящих людей без украшений, в которых есть свои плюсы и минусы.

Главным минусом нынешних людей является то, что они стремятся снискать славы, денег, признания, когда сами ничего из себя не представляют. Возможно, это является следствием воспитания, а возможно современный темп жизни не позволяет быть будним и не иметь никакого статуса.

Смотря современные СМИ люди, понимают, что могут жить хорошо только те, у кого есть деньги или какой-то чин. Очень часто такие люди верят всем, кто им хочет помочь, даже если человек обращается с плохими намерениями. Еще одной проблемой является то, что ради славы и денег такие люди “идут по головам”, забывая о родных, близких, о морали и понятие человеческих отношений.

Люди, которые стремятся всеми силами заполучить то, что им не принадлежит, как правило, одевают маску, чтобы казаться лучше, чем они есть на самом деле. Но реальность мира такова, что долго прикрываться невозможно, и когда все “карты” откроются. А это больно ударит как по самому человеку, так и по тем, кто находится рядом. Когда человек поймет, что это все не его, а родные и близкие уже отвернулись от него.

Комедию Мольера нельзя назвать устаревшей, потому что она показываю людям все то, что может произойти, если желание не совпадает с возможностями.

В пьесе пять женских персонажей. Анна – жена Клеща, смиренно умирающая во втором акте, сердобольная и хозяйственная Квашня, молодая Василиса – жена хозяина ночлежки и любовница Васьки Пепла, юная и забитая Наташа и Настя, обозначенная в авторской ремарке стыдливым словом “девица”.

В смысловом контексте произведения женские образы представлены двумя парами противоположных характеров: Квашня – Настя и Василиса – Наташа. Вне этих пар находится Анна, олицетворяющая в пьесе чистое страдание. Ее образ не замутнен страстями и желаниями. Она терпеливо и покорно умирает. Умирает не столько от смертной болезни, сколько от сознания своей ненужности миру. Она из тех “голых людей”, для которых правда бытия непереносима. “Тошно мне”, – признается она Луке. Единственный аспект смерти, волнующий ее: “А там как – тоже мука?” Забитая, ни для чего не пригодная на этом свете, она напоминает вещь. Она не движется по сцене – ее передвигают. Выводят, оставляют на кухне, забывают. Так же, как с вещью, с ней обращаются и после смерти. “Надо вон тащить! – Вытащим…” Она ушла из жизни – словно реквизит унесли. “Кашлять, значит, перестала”.

Не так с остальными. В первой паре Квашня представляет смысловую доминанту. Она почти всегда по хозяйству. Живет от трудов своих. Делает пельмени и торгует ими. Из чего эти пельмени и кто их ест, – один Бог знает. Она пожила замужем, и теперь для нее что замуж, что в петлю: “Один раз сделала – на всю жизнь памятно…” А когда у нее муж “издох”, она от счастья и радости целый день “просидела одна”. Она и в пьесе всегда одна. Разговоров и событий касается краем, ее словно побаиваются обитатели ночлежки. Даже Медведев, олицетворение закона и власти, ее сожитель, беседует с Квашней уважительно – слишком много в ней нелюбопытного рассудка, здравого ума и скрытой агрессии.

Ее противоположность Настя – не защищена и доступна. Она ничем не занята, ничего не делает. Она – “девица”. Она почти не реагирует на реалии окружающего мира. Ее разум не отягощен рефлексией. Она так же самодостаточна, как и Квашня. Горький имплантировал ей странный, не им придуманный мир “женских романов”, скудную и бессмысленную грезу красивой жизни. Она обучена грамоте и поэтому читает. “Там, в кухне, девица сидит, книгу читает и – плачет”, – удивляется Лука. Это и есть Настя. Она рыдает над вымыслом, который чудесным образом кажется ей собственной жизнью. Она напоминает маленькую девочку, которой приснилась игрушка. Проснувшись, она теребит родителей, требует эту игрушку себе. В нежном возрасте дети не отделяют сон от реальности. Это происходит позднее, в процессе взросления. Настя не только не взрослеет – она не просыпается. Ей наяву снятся эти кондитерские, безгрешные сны: “А леворверт у него громадный, и заряжен десятью пулями… Незабвенный друг мой… Рауль…” Барон покатывается над ней: “Настька! Да ведь… ведь прошлый раз – Гастон был!” Настя и ведет себя, как ребенок. Ткнувшись носом в действительность, она капризничает, горячится, швыряет об пол чашку, грозит обитателям: “Напьюсь вот я сегодня… Так напьюсь”. Напиться – значит снова уйти от реальности. Забыться. Судя по косвенным намекам, Барон состоит при ней в альфонсах, однако и этого она не сознает. Лучи реальности только бликуют на поверхности ее сознания, не проникая вовнутрь. Однажды Настя приоткрывается, и становится ясно, что жизнь ее питается энергией ненависти. Убегая, она кричит всем: “Волки! Чтоб вам издохнуть! Волки!” Эту реплику она произносит в конце четвертого акта, и, следовательно, появляется надежда проснуться. Василиса представляет собой властное начало пьесы. Она – Афина Паллада ночлежки, ее злой гений. Она одна действует – все остальные существуют. С ее образом связаны криминальная и мелодраматическая интриги сюжета. Для Василисы нет внутренних запретов. Она, как и все в ночлежке, – “голый человек”, ей “все позволено”. И Василиса этим пользуется, пока остальные только разговаривают. Ей подарил автор жестокий и беспощадный характер. Понятие “нельзя” лежит за пределами ее нравственного сознания. И мыслит она непротиворечиво: “Наслаждаться – убивать, чтобы наслаждаться”. Ее антипод Наташа – самый чистый и светлый образ пьесы. Наташу из ревности к Ваське Пеплу Василиса непрестанно бьет и мучит, ей помогает муж, старый Костылев. Срабатывает инстинкт своры. Наташа одна из всех верит и еще надеется, ждет не галантерейной, а настоящей любви, ищет ее. Но, к сожалению, география ее поиска происходит на том участке дна, на котором не покоятся груженные золотом испанские галеоны. Тусклый свет, доходящий “сверху, от зрителя”, позволяет рассмотреть только рожи постоянных обитателей. Наташа никому не верит. Ни Луке, ни Пеплу. Просто ей, как Мармеладову, “идти некуда”. Когда убивают Костылева, она кричит: “Возьмите и меня… в тюрьму меня!” Наташе ясно – убил не Пепел. На всех вина. Все убили. Это ее правда. Ее, а не Сатина. Не правда гордого, сильного человека, а правда униженных и оскорбленных.

Женские образы в пьесе Горького “На дне” несут серьезную смысловую нагрузку. Ущербный мир обитателей ночлежки благодаря их присутствию становится ближе и понятнее. Они как бы гаранты его достоверности. Именно их голосами автор открыто говорит о сострадании, о нестерпимой скуке жизни. У них есть свои книжные предтечи, на них сошлось множество литературных проекций из предшествующей художественной традиции. Автор и не скрывает этого. Важнее другое: именно они вызывают наиболее искренние чувства ненависти или сострадания у читателей и зрителей пьесы.

Споры о композиции произведения ведутся до сих пор, но большинство ученых пришло к выводу, что она должна быть такова: “Пролог. Часть первая”, “Крестьянка”, “Последыш”, “Пир – на весь мир”. Доводы в пользу именно такого расположения материала следующие. В первой части и главе “Крестьянка” изображен старый, отживающий мир. В “Последыше” показана гибель этого мира. В заключительной части “Пир – на весь мир” особенно ощутимы признаки новой жизни, общий тон повествования более светлый, радостный, чувствуется устремленность в будущее, связанная прежде всего с образом Гриши Добросклонова. Кроме того, концовка этой части играет роль своеобразной развязки, поскольку именно здесь звучит ответ на вопрос, поставленный в начале произведения: “Кому живется весело, вольготно на Руси?”. Счастливым человеком оказывается народный заступник Гриша Добросклонов, который в своих песнях предсказывал “воплощение счастия народного”. В то же время это развязка особого рода. Она не возвращает странников в их родные дома, не кладет конец их поискам, потому что странники не знают о счастье Гриши. Вот почему возможно было написать продолжение поэмы, где странники должны были искать счастливого человека и дальше, идя при этом по ложному следу – вплоть до самого царя.

Особенностью композиции поэмы является построение, основанное на законах классического эпоса: она состоит из отдельных относительно автономных частей и глав, герой ее – не отдельный человек, а весь русский народ, а потому по жанру это – эпопея народной жизни.

Внешняя связь частей поэмы определяется мотивом дороги и поиска счастливого, что также соответствует жанру народно-эпического сказа. Сюжетно-композиционный прием организации повествования – путешествие героев-крестьян – дополняется включением авторских отступлений и внесюжетных элементов. Эпичность произведения определяется и величаво-спокойным темпом повествования, основанного на фольклорных элементах. Жизнь пореформенной России показана во всей ее сложности и многогранности, а широта охвата общего взгляда на мир как некую цельность сочетается с лирической взволнованностью автора и подробностью внешних описаний. Жанр эпической поэмы позволил Некрасову отразить жизнь всей страны, всей нации, причем в один из ее самых сложных, переломных моментов.

“Натуральное” течение “другой” прозы генетически восходит к жанру физиологического очерка с его откровенным детальным изображением негативных сторон жизни, интересом к “дну” общества. Писатели-“натуралисты” не склонны маскировать страшную и жестокую действительность, где попирается достоинство человека, где хрупка грань между жизнью и смертью, где убийство воспринимается как норма, а смерть – как избавление от издевательств. Показывая грязь жизни, “чернуху”, “натуралисты” только констатируют факты. В отличие от тех писателей традиционного направления, которые склонны к “жестокому” реализму, они отстраняются от оценки изображаемого. И это не отсутствие этического взгляда у самих авторов, а намеренный художественный прием, свойственный “другой” прозе вообще.

“Натуральное” течение осваивает прежде тематически табуированное социальное пространство. С. Каледин, Ю. Стефанович, М. Палей, С. Василенко, описывая кладбища и стройбаты, бичей и лимитчиц, алкоголиков и зэков, открывают и нового героя, человека, которого прежняя литература считала как бы несуществующим. “Натуралисты” передают жизнь в ее неочищенном, нерафинированном состоянии.

“Натуралисты” вторгаются в такие области жизни, которые не принято было вводить в сферу литературы. Предметом их пристального, даже детального, до мелочей, внимания становятся неуставные отношения в армии, сделки и коммерция могильщиков, обесчеловечивающая афганская война, цинизм, агрессивность, вседозволенность в обыденной жизни.

“Натуральное” течение в “другой” прозе беспощадно в изображении нашей действительности, черной, неприглядной, но отнюдь не намеренно очерненной писателями. Статистика преступлений свидетельствует, что прозаики “натурального” течения, не прибавляя, показывают тяжкие последствия деформированного, уродливого развития жизни в условиях тоталитаризма. Зона, афганская война, казарма не только ассоциируются с окружающей действительностью, но в концентрированном виде воплощают ее норму.

“Натуральная” проза – проза физиологического, “жестокого” реализма. Общей чертой произведений этой ветви “другой” прозы является интерес к изображению жизни в тех достаточно локализованных сферах, которые находятся на обочине, но концентрируют в себе в едва ли не предельном виде все то отрицательное в моральной, физической, эстетической действительности, что копилось десятилетиями в нашем социуме. Писатели “натуральной” прозы, изображая низовые или массово-обыденные типы сознания, отказываются от эстетического преображения их, максимально приближаясь к реальности. Важным сюжетообразующим элементом является момент скандальности.

Почти во всех произведениях “натуралистов” финал – это смерть, выпадение из жизни. Но трагизмом такой финал не пронизан, хотя он пессимистичен. Уход из жизни трактуется как избавление от унижающей человеческое достоинство обыденности, как закономерный итог давящих социальных обстоятельств.

“Война и мир” – одно из ярчайших произведений мировой литературы, раскрывшее необычайное богатство человеческих судеб, характеров, невиданную широту охвата явлений жизни, глубочайшее изображение важнейших событий в истории русского народа. В основу романа, как признавался Л. Н. Толстой, положена “мысль народная”. “Я пытался писать историю народа”, – говорил Толстой. Народ в романе – это не только крестьяне и переодетые крестьяне-солдаты, а это и дворовые люди Ростовых, и купец Ферапонтов, и армейские офицеры Тушин и Тимохин, и представители привилегированного класса – Болконские, Пьер Безухов, Ростовы, и Василий Денисов, и фельдмаршал Кутузов, то есть те русские люди, для которых судьба России не была безразлична. Народу противопоставлена кучка придворных аристократов да “мордатый” купец, волнующийся за свой товар перед взятием французами Москвы, то есть те люди, которые с полным равнодушием относятся к судьбе страны.

В романе-эпопее более пятисот персонажей, дается описание двух войн, события разворачиваются в Европе и России, но, как цемент, скрепляет все элементы романа “мысль народная” и “самобытное нравственное отношение автора к предмету”. По мысли Л. Н. Толстого, отдельный человек ценен лишь тогда, когда он – неотъемлемая частица великого целого, своего народа. “Его герой – целая страна, борющаяся с нашествием врага” – писал В. Г. Короленко. Начинается роман с описания кампании 1805 года, которая не затронула сердца народа. Толстой не скрывает, что солдаты не только не понимали целей этой войны, но даже смутно представляли себе, кто союзник России. Толстого не интересует внешняя политика Александра I, его внимание обращено на жизнелюбие, скромность, храбрость, выносливость, самоотверженность русского народа. Основная задача Толстого – показать решающую роль народных масс в исторических событиях, показать величие и красоту подвига русских людей в условиях смертельной опасности, когда психологически человек раскрывается наиболее полно.

Основой сюжета романа является Отечественная война 1812 года. Война внесла решительные перемены в жизнь всего русского народа. Все привычные условия жизни сместились, все теперь оценивалось в свете той опасности, которая нависла над Россией. Николай Ростов возвращается в армию, добровольцем уходит на войну Петя, старый князь Болконский формирует из своих крестьян отряд ополченцев, Андрей Болконский решает служить не в штабе, а непосредственно командовать полком. Пьер Безухов отдал часть своих денег на снаряжение ополченцев. Смоленский купец Ферапонтов, в сознании которого зародилась тревожная мысль о “погибели” России, когда узнал, что город сдают, не стремится спасать имущество, а призывает солдат тащить все из лавки, чтобы ничего не досталось “дьяволам”.

Война 1812 года больше представлена массовыми сценами. Народ начинает осознавать опасность при приближении врага к Смоленску. Пожар и сдача Смоленска, смерть старого князя Болконского в момент смотра крестьянского ополчения, гибель урожая, отступление русской армии – все это усиливает трагизм событий. Вместе с тем Толстой показывает, что в этой тяжелой обстановке рождалось то новое, что должно было погубить французов. В росте настроений решимости и озлобления против врага Толстой видит источник приближающегося перелома в ходе войны. Исход войны определился задолго до ее окончания “духом” войска и народа. Этим решающим “духом” был патриотизм русского народа, который проявлялся просто и естественно: народ оставлял города и деревни, захваченные французами; отказывался продавать продовольствие и сено врагам; в тылу врага сколачивались партизанские отряды.

Бородинское сражение – кульминация романа. Пьер Безухов, наблюдающий за солдатами, испытывает ощущение ужаса смерти и страданий, которые несет война, с другой стороны – сознание “торжественности и значительности предстоящей минуты”, которое внушает ему народ. Пьер убедился в том, как глубоко, всем сердцем, понимают русские люди смысл совершающегося. Солдат, назвавший его “землячком”, говорит ему доверительно: “Всем народом навалиться хотят; одно слово – Москва. Один конец сделать хотят”. Только что пришедшие из глубины России ополченцы в соответствии с обычаем надевают чистые рубахи, сознавая, что придется умирать. Старые солдаты отказываются пить водку – “не такой день, говорят”.

В этих простых, связанных с народными понятиями и обычаями формах проявилась высокая нравственная сила русского народа. Высокий патриотический дух и нравственная сила народа принесли победу России в войне 1812 года.

Я только что вернулся из чудесного путешествия в Санкт-Петербург, российский город на Неве. Это популярное место проведения отпуска для многих туристов из всего мира. Город имеет длинную интригующую историю, прекраснейшие пейзажи и много памятников культуры. Основан он российским царем Петром I (27 мая 1703 года), город был столицей Российской империи более двухсот лет. Исторический центр Санкт-Петербурга и соответствующие группы монументов находятся под охраной всемирно известной организации ЮНЕСКО как мировое историческое наследие. В Санкт-Петербурге также расположен Эрмитаж, крупнейший музей искусства и истории во все мире. В Санкт-Петербурге нет небоскребов и очень высоких зданий. На сегодняшний день распоряжением администрации запрещено строить высокие сооружения в центре города. Телевизионная башня Санкт-Петербурга высотой триста десять метров является самым высоким сооружением в городе, а небоскреб “Лидер-Тауэр” возведенный на площади Конституции, с недавнего времени, стал самым высоким зданием во всем городе, превышая сам шпиль Петропавловской крепости, высота которой 122,5 метра на 17,5 метров.

Я ездил туда со своими лучшими друзьями Тимуром и Дашей. Мы провели там, целую неделю, неделю полную самых чудесных и прекрасных впечатлений, и это кажется, были мои самые Лучшие каникулы. В первую очередь, мы наконец увидели очаровательные белые ночи, о которых так много слышали! Мы гуляли вдоль реки, по чистым и архитектурно безукоризненным улицам и ели мороженое. На следующий день мы посетили знаменитый крейсер “Аврора” и Эрмитаж. Войдя в первые залы этого знаменитого музея, мы поняли, что одного раза просто недостаточно, чтобы увидеть все сокровища, которые в нем хранятся. Поэтому, мы провели целых два дня, гуляя по музею, слушая экскурсоводов и пытаясь ничего нечего не пропустить. Тимур предложил посетить Петергоф, и мы там очень весело провели время, наблюдая за “играющими фонтанами”. Это было похоже на посещение сказочной страны. Они выглядят удивительно даже сейчас, представьте только, как были удивлены люди в те годы, когда фонтаны были построены.

В целом у нас состоялось прекрасное Путешествие по культурной столице России. Я с большим удовольствием съездил бы туда еще раз.

И снова передо мною страницы книги про любовь, после несравненной, яркой в стилистическом отношении, какой-то торжественной повести “Суламифь”, после светлого трагизма и очищающей душу мелодии “Гранатового браслета”. И каждый раз – по-другому, потому что нет одного-единственного подхода, одного рецепта, одного пути.

Дело не в том, что эта история снова с грустным и в чем-то трагическим концом, а, наверное, в том, что начинаешь искать ответ. Хочешь разобраться: почему все-таки разделенная любовь тоже не всегда счастливая? Хочешь узнать: а как же определить неравный брак? Перед нами – прекрасная колдунья из лесной избушки, необразованная, даже неграмотная, в чем-то диковатая. Она не знает ни жизни в большом городе, ни законов того окружения, к которому принадлежит любимый, но твердо убеждена: сила любви сломает все препятствия. Она бы научилась и важным вещам, и суетливым мелочам и была бы такой красивой и привлекательной, достойной высокого счастья, как здесь, в родной избушке в лесу, потому что есть, и его уже не отнимешь, главное – желание быть достойной любимого, не слепо подчиняясь ему, а даря сокровища своей души. А что же он, тот самый Иван Тимофеевич, тот просвещенный и воспитанный, который знает законы общества и использует это знание – когда нужно, и ружья не пожалеет, чтобы задобрить начальство и добиться своего: отстоять избушку любимой девушки. Сознавая неординарность девушки и ее возможность подняться не только над теперешним уровнем ее жизни, а и над уровнем жизни его городских знакомых, он не видит до конца личности Олеси, отводит ей в будущей семейной жизни второстепенную роль. В их будущем семейном доме он не находит места для ее бабушки, не задумывается над тем, что же делать с полным отсутствием документов у девушки. Живя сиюминутным, он не задумывается над будущим – просто не видит завтрашнего дня. Этот человек не берет на себя настоящую ответственность за любимую. Более того, ради прихоти, абстрактного: “Так все женщины поступают” он подтолкнет девушку к трагическому для нее появлению на церковном дворе. Не известно, бросился бы он спасать Олесю, если бы это угрожало его собственной жизни и спокойствию, или просто сложил бы руки?

“У тебя сердце доброе, но ленивое”, – говорит девушка – и все равно делает шаг навстречу. Выходит, она, зная его душу, читая в ней, могла отстранить трагическую для нее любовь, но поступила искренне, повинуясь не голосу разума, а сердцу. Вот где оно, это неравенство – в разном подходе к себе и к другим, в разнице требований к себе и к любимому. Неравенство и в расставании. Торопливое бегство из села Ивана Тимофеевича, которого не посмели бы тронуть, и последний дар перед спасением от возможной кровавой расправы грубых деревенских дикарей, дар, о котором она не забыла, – коралловые бусы на оконной раме на память любимому, грусть, что нет от него ребенка.

“Доброе, но ленивое”… Сердце, отдающее себя, и сердце, что бережет свой покой. Вот к каким размышлениям привела меня повесть А. И. Куприна “Олеся”.

…так кто ж ты, наконец?

– Я – часть Той силы, Что веч­но хочет Зла И Вечно Совершает благо.

И. В. Гете. “Фауст”

“Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…”

Это начало. Это первые строки романа Михаила БулгаковА “Ма­стер и Маргарита”. И с первых слов неведомые силы приковывают читателя к страницам и тянет роман за собой, увлекает, вливается в сердце, охватывает души, овладевает волей. И крепко держит ро­ман свои тайны, бережет от бездумного читателя. Не почувствовав горячих импульсов, не уловив легкого дыхания романа, ничего не выпытаешь у него, останутся слова вереницами букв. Будем же, бу­дем внимательны к голосу, идущему из книги, то тихому, то на­смешливому, то резкому, как осенний ветер, то мягкому, как лет­ние сумерки… Поспешим же на поиски истины; может, найдем ее, вдруг найдем…

Встретившись С читателем у Патриарших прудов, Булгаков ве­дет его по Москве двадцатых годов, по ее переулкам и площадям, набережным и бульварам, по аллеям садов, заглядывает в учрежде­ния и коммунальные квартиры, в магазины и рестораны. Изнанка театральной жизни, проза существования литературной братии, быт и заботы обыкновенных людей предстают пред взором нашим. И вдруг магической силой, данной талантом, Булгаков переносит нас в город, отдаленный сотнями лет, тысячами километров. Пре­красный и страшный Ершалаим…

Висячие сады, мосты, башни, ипподром, базары, караван-сарай, Пруды… А на балконе роскошного дворца, залитом жарким солнеч­ным светом, стоит невысокий человек лет двадцати семи и отважно ведет странные и опасные речи.

“Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хи­тон. Голова его была прикрыта белой повязкой и ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью”.

Это Иешуа, бродячий философ, переосмысленный БулгаковЫм образ Христа. Он смело говорит то, что считает Истиной, То, до чего дошел сам, своим умом. Иешуа верит, что придет гармония на ис-

Терзанную землю и настанет царство вечной весны, вечной любви. Считая трусость одним из самых страшных пороков, сам он престу­пил черту внутренней несвободы. Иешуа раскован, над ним не тя­готеет власть страха.

“В числе прочего я говорил, – рассказывал арестант, – что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной влас­ти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вооб­ще не будет надобна никакая власть”.

Иешуа мужественно переносит все причиняемые ему страдания. В нем горит огонь всепрощающей любви к людям. Он уверен, что лишь добро имеет право менять мир.

У БулгаковА Христос – реальная личность, а не овеянный ле­гендами образ. И такая личность не могла не существовать.

“- Видите ли, профессор, – принужденно улыбнувшись, ото­звался Берлиоз, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.

– А не надо никаких точек зрения! – ответил странный про­ фессор. – Просто он существовал, и больше Ничего”.

Иешуа находится во дворце Понтия Пилата, пятого прокуратора Иудеи, чье имя также есть на страницах Евангелия. Кто же он та­кой, этот Понтий Пилат, так часто упоминающийся в романе?

“В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище и что совершенно верно”, – говорит он сам о себе.

О нет! То неправда. Споры Иешуа и Пилата обнажают интеллек­туальное равенство жертвы и палача.

Пилат интересовал многих писателей как личность, мучительно совмещающая в себе два начала. Внутри Понтия Пилата идет борьба добра и зла. Иешуа, изначально считая всех людей добрыми, видит в нем несчастного человека, изможденного страшной болезнью, зам­кнувшегося в себе, одинокого. Иешуа искренне хочет помочь ему.

Но наделенный властью, могущественный и грозный Пилат не­свободен. Обстоятельства вынудили его вынести смертный приговор Иешуа. Однако это продиктовала прокуратору не жестокость, припи­сываемая ему всеми, а трусость, тот самый порок, который бродячий философ причисляет к самым страшным. Позже прокуратор будет стонать и терзаться, плакать во сне и звать Иешуа. И каждую ночь ему будет казаться, что “казни не было, не Было!”. Но каждый раз он будет просыпаться и каждый раз он будет вновь оказываться лицом к лицу с кровавой действительностью, потому что казнь была. Была. Никуда от этого не денешься. Не спрячешься. Не убежишь.

Но прощен прокуратор. В самом конце романа он переступает рамки своей эпохи, время становится для него абстрактным поня­тием.

“Луна заливала площадку зелено и ярко, и Маргарита скоро разглядела в пустынной местности кресло, а в нем белую фигуру сидящего Человека…

– Что он говорит? – спросила Маргарита…

– Он говорит, – раздался голос Воланда, – одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая дол­ жность…

– Отпустите его, – Вдруг Пронзительно крикнула Маргарита…

-…Вам Не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать”.

Один день из жизни прокуратора и вечность из жизни прокура­тора…

Несколько листов – лишь о нескольких главах. Как восприни­мать их? Что это? Скука? Легенда? Правда?

Скорее всего, сказание о Пилате – это версия. Гипотеза.

“- И доказательств никаких не требуется, – ответил профес­сор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал; – Все просто…”

Главы о Пилате не украшение, не декоративная деталь. Неда­ром они потрясают не меньше, чем весь роман. Эти главы связаны с романом тонкими блистающими нитями, мерцающие их лучи пронизывают повествование, сближая эпохи.

В зашифрованном виде подает нам Булгаков правду о том, как вершится “народный суд”. Вспомним сцену помилования одного из преступников в честь праздника святой Пасхи. Не просто обычаи народа иудейского изображает автор. Он показывает, как уничто­жают неугодных единицам руками тысяч, как ложится кровь про­роков на совесть народов. Толпа избавляет от смерти настоящего преступника и обрекает на нее Иешуа. Толпа! Над ней распростер­лась незримая длань синедриона, всевидящее око первосвященника Иосифа Каифы не сводит с нее тяжелого взгляда.

Толпа! Универсальное средство убийства! Средство всех времен и народов. Толпа! Что с нее взять? Глас народа! Как не прислушать­ся?! Толпа всегда виновата и не виновата. Жизни ушедших “не­удобных” людей давят, как камни, жгут, как угли. И хочется крик­нуть: “Не было! Не было!” Но ведь было… И за Понтием Пилатом, и за Иосифом Каифой угадываются реальные люди, оставившие след в истории. Вот почему мы и заговорили о евангельских мотивах в романе БулгаковА, написанном в период с 1929 года по 1940-й.

А Воланд, один из главных героев? Кто он? Если символ мрака и зла, то почему в его уста вложены мудрые и светлые слова? Если пророк, то почему рядит себя в черные одежды и с циничным сме­хом отвергает милосердие и сострадание? Все просто, как он сам сказал, все просто. “Я – часть той силы…” Помните? Воланд – Сатана в иной ипостаси. Образ его символизирует не зло, а его са­моискупление. Ибо борьба зла и добра, тьмы и света, лжи и прав­ды, ненависти и любви, малодушия и душевной силы продолжает­ся. Борьба эта внутри каждого из нас. А сила, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, растворена повсюду.

А по лунной дороге булгаковского романа “поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем… Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают, с жаром спорят, хотят о чем-то договориться”.

Около двух тысячелетий назад была создана Библия, но еще много в ней тайн. И все новые и новые умы привлекает она в свой мир, неся свет и веру.