Category: Школьные сочинения

Барокко – стиль европейского искусства, пришедшего, по одной из версий, в роли неоднозначной реакции на эпоху Ренессанса. В целом считается, что родина барокко – Италия, где этот стиль идентифицируют как “жемчужину неправильной формы”. Барокко зародился в XVI веке, однако, пик его расцвета – XVII столетия. Не удивительно, что этот стиль предстает перед нами как синтез Готики и Возрождения – литературных эпох, которые ему предшествовали.

Основная тематика литературных произведений стиля барокко – быстротечность человеческой жизни. В то время появлялось много лозунгов согласно этому тезису (“Мир – театр”, “Мир – ярмарка”, “Мир – лабиринт” и др). Одна из самых известных метафор во времена господства барокко – “жизнь – это сон”, именно она отразилась в драматическом произведении известного испанского писателя этой эпохи Педро Кальдерона с похожим названием “Жизнь есть сон” . К тому же, художники, работавшие в этом стиле, считали, что человек – лишь песчинка в бескрайнем океане. Человек обречен на смерть, а жизнь его – лишь мимолетная смесь случайностей и фортуны.

Отличительная черта Барокко – грустные, пессимистические настроения. Жить в негармоничном, хаотичном мире – даже хуже смерти, потому жизнь – лишь страдание, на которое мы обречены. Человек барокко – раздвоенный, полон контрастов: одновременно в нем может царить любовь и преданность Богу и жестокий сатанизм. Таким, собственно, предстает перед читателями и весь барочный мир: сочетаются несочетаемые начала, реальные герои существуют параллельно с мифическими, а добро все время противостоит злу.

Характерной чертой Барокко является также возвращение к культуре Античности: действия переносятся к высоконравственной Древней Греции, а герои наделены чертами личностей из античного мира. Для этого художники стиля барокко прибегали к причудливым аллегориям и метафорам, контрастов, капризности и вычурности образов.

Увлекшись причудливыми художественными средствами художники, к тому же, прибегали еще и к причудливым литературным формам. Именно поэтому распространенными были акростихи, мезостихи (поэзии, в которых зашифровано определенное скрытое значение, чаще всего – имя адресата) и другие причудливые по своей структуре произведения. Впоследствии появлялись удивительные стихи и за своим видом (в форме сердца, креста, звезды ромба и тому подобное).

Итак, Барокко – жемчужина европейского искусства XVI-XVIII столетия, основные признаки которого – сложная метафоричность, затейливость, контрастность, пессимистические мотивы быстротечности человеческой жизни, а также возвращение к античным мотивам. Художники применяли оригинальные и интересные литературные средства, приемы, чтобы поразить читателя как можно больше.

Теги: Сочинение Что такое барокко, Барокко как вид литературного направления.

В эпоху “серебряного века” Владимир Владимирович Маяковский вошел как поэт – реформатор. Начало его творческого пути – это дух эпатажа и бунтарства. Высокий, сильный, красивый, независимый – Маяковский и внешне бунтарь. И его всегда узнаваемые строки, чеканные, строгие. И герои его стихов – бескомпромиссные, часто непримиримые, ге – рои-бунтари. Читая стихотворения, которые написаны поэтом до революции, мы видим его неприязнь к старому строю. В. В. Маяковский об этом говорит прямо, откровенно. Это мне больше всего нравится в его стихах. Произведения В. В. Маяковского – это “открытая книга”, в которой можно прочитать всю правду без утайки. В подтверждение приведу строки из стихотворения “Вам!”:

Вам ли любящим баб до блюда, Жизнь отдавать в угоду?! Я лучше в баре буду подавать ананасную воду!

Бунтарский характер видим и в других ранних стихотворениях поэта: “Нате!”, “Послушайте!”, “Война объявлена”, “Мама и убитый немцами вечер…”.

В них нежная, ранимая “бабочка поэтиного сердца”, тщательно скрываемая от “толпы”, возвышает свой голос и срывает его, надрываясь, выступает против войны, против того, чтобы “мрачно очерченной чернью, багровой крови лилась и лилась струя”. Предупреждение? Как это актуально и как это больно нам, живущим сейчас в мире войн и крови…

В стихотворении “Нате!” поэт-герой-бунтарь бросает вызов самодовольным обывателям, безразличным к искусству, к красоте. Его резкость – вынужденная резкость, а не душевная грубость. Ему хочется встряхнуть этих людей, пробудить от спячки своим дерзким, бунтарским вызовом:

А если сегодня мне, грубому гунну, кривляться перед вами не захочется – и вот я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам. Я – бесценных слов транжир и мот.

Ничтожные людишки торжествуют, хохочут; “грязные, в калошах и “без калош”, они готовы взгромоздиться на бабочку поэтиного сердца”.

В своих ранних поэмах поэт рисовал идеальный образ лирического героя, жертвы города и фигуру человека с “одними сплошными губами”. Именно таким и предстает перед нами герой-бунтарь в произведении, написанном в 1915 г. В. В. Маяковским, “Облако в штанах”. Поэма состоит из четырех частей, Каждая из частей содержит протест против сложившихся в обществе установлений: “Долой вашу любовь”, “Долой ваше искусство”, “Долой ваш строй”, “Долой вашу религию”. В. В. Маяковский считал поэму программой, своеобразным руководством сегодняшнего искусства.

Первая часть поэмы “Долой вашу любовь” повествует об ожидании встречи лирического героя с Марией. Но ее нет. И тогда окружающие его вещи и предметы начинают странную, враждебную возню:

В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры. Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая громадина стонет, корчится. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется!

Для поэта любовь – это огромное, чистое чувство, которому он отдает все свое большое, пылающее сердце. В. В. Маяковский создает образ героя-бунтаря, чтобы сказать читателю истинный путь к любви. И поэт восклицает: “Долой вашу любовь, поскольку она продана!”.

Но герой-бунтарь неудержимо идет дальше, и от любви незаметно лирический герой переходит к теме искусства. В бесчеловечном обществе оно антинародно, существует само для себя:

Мы сами творцы в горящем гимне – Шуме фабрики и лаборатории. ………………………………… Я знаю – Гвоздей у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете!

В третьей части поэмы В. В. Маяковского говорит об отрицании всего строя жизни, бесчеловечного и жестокого. Темы двух частей и поворачивает новыми гранями:

А из сигарного дыма ликерной рюмкой вытягивалось пропитое лицо Северянина. Как вы смеете называться поэтом и, серенький, чирикать, как перепел! ………………………………… От вас, которые влюбленностью мокли, от которых в столетья слеза лилась, уйду я, солнце моноклем вставлю в широко растопыренный глаз.

Для “ненавистно жирных” вся земля предстает женщиной, которая для них “заерзает мясами, хотя отдаться”.

Господствующий строй несет убийства, расстрелы, войны, и поэтому в третьей части возникают образы “железного Бисмарка”, кровавого генерала Галифе, образы Мамая и Азефа, которые несет разрушения и предательство:

Гром из-за тучи, зверея, вылез, громадные ноздри задорно высморкал, и небье лицо секунду кривлялось суровой гримасой железного Бисмарка.

…Это опять расстрелять мятежников грядет генерал Галифе! …………………………………… Пришла. Пирует Мамаем, задом на город насев. Эту ночь глазами не проломаем, черную, как Азеф!

В четвертой части лирический герой обрушивает свою “громаду-ненависть” на религию. Он, как лермонтовский демон, ненавидит сложившееся жизнеустройство и негодует против всего, что освящает религия:

Я думал – ты всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик. …………………………………… Меня не остановите. Вру я, вправе ли, но я могу быть спокойней. Смотрите – звезды опять обезглавили и небо окровавили бойней!

Завершается поэма картиной бесконечных пространств космических высот “Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо”.

Шло время, но стихи поэта-бунтаря оставались такими же открытыми и откровенными. Безоговорочно принимая революцию и новое общество, прославляя и воспевая их, поэт тем не менее не замалчивал негативных сторон. Например, в стихотворении “О дряни” рассказывается, что вылезло из-за стены РСФСР мурло мещанина:

Со всех необъятных российский нив, с первого дня советского рождения, стеклись они, наскоро оперенья переменив, и засели во все учреждения.

“О дряни” – это его первый выстрел по оврагу после окончания гражданской войны.

В. В. Маяковский – поэт-бунтарь рвался в будущее, может быть, слишком торопясь разорвать связь с прошлым.

Таков и его герой-бунтарь. Лирический герой Маяковского нетерпелив: это гражданин, который служит Своему времени, народу, помогает делать жизнь и людей лучше, который идет впереди и ведет за собой.

Стихотворение “О дряни” – вызов мещанству и обывательщине, вызов напряженный, потому что для В. В. Маяковского и, следовательно, для его героя – бунтаря мещанство и обывательщина – самое страшное зло.

Герой-бунтарь стихотворения “Прозаседавшиеся” пытается получить аудиенцию у товарища Ивана Ваныча. Исходя безрезультатно этажи, разъяренный герой, ворвавшись на заседание увидел:

…сидят людей половины. ………………………………… От страшной картины свихнулся разум.

Но “спокойнейший голосок секретаря” сообщает герою:

Они на двух заседаниях сразу. В день заседаний на двадцать надо поспеть нам. Поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там.

И тогда герой-бунтарь мечтает:

О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!

Эта мечта о человечности и духовности, потому что “Прозаседавшиеся” – произведение о бездушном, безразличном к человеку бюрократизме, против которого герой-бунтарь протестует яростно, негодующе, молодо и остроумно. Наверное, поэтому стихотворение не знает возраста и актуально.

Современность, актуальность, необходимость – это отличительная черта поэта Маяковского, его особенность и индивидуальность. Огонь творчества Владимира Маяковского поистине неугасим, потому что его творчество – подвиг величайшего бескорыстия.

Психологи называют юность возрастом формирования идеала. Зачем дается человеку жизнь, в чем смысл человеческой жизни, как ее следует прожить, “делать жизнь с кого” – эти вопросы прежде всего вопросы юности, мои вопросы. Я читаю произведения Маяковского: “Хорошее отношение к лошадям” , “Стихи не про дрянь, а про дрянцо” , “Секрет молодости”, “Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви”, “Письмо Татьяне Яковлевой”, “Флейта-позвоночник”, “Неоконченное…”. И Владимир Маяковский, который свою задачу поэта видел в том,

чтоб подымать, и вести, и влечь,

Дает ответы. Потому так масштабны традиции Маяковского не только в российской поэзии, но и в мировом литературном процессе XX в.

“Я знаю силу слов, я знаю слов набат”, – сказал поэт. И потрясающая сила напряженного, монументального слова Маяковского учит нас, “выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество” забирать “с собою все человеческие движения”.

Велимир Хлебников в истории футуризма занимает особое место. Он стремился создать искусство будущего, искал новые пути поэтического выражения. Хлебников был оригинален во всем. Считая себя Председателем Земного Шара, будетлянином, он был одержим идеей справедливого устройства мира, которого можно достигнуть благодаря преобразующей силе искусства. Он создал оригинальную философию пространства-времени и числа, вывел формулы закономерности исторических событий, соединяя математику и историю. Хлебников искал особо выразительный язык, в котором смыслообразующую роль играли звуки: каждый звук речи обладает, по мысли поэта, определенной семантикой. Эта семантика исходит из древних праславянских корней, а они, в свою очередь, порождались когда-то неким праязыком человечества. Поэт видел свою задачу в том, чтобы “найти единство вообще мировых языков, построенное из единиц азбуки”. Этот хлебниковский язык назвали заумью. Характерным примером является такое стихотворение:

Бобэоби пелись губы, Вээоми пелись взоры, Пиээо пелись брови, Лиэээй-пелся облик, Гзи-гзи-гзэо пелась цепь. Так на холсте каких-то соответствий Вне протяжения жило Лицо.

Каждый звук поэт связывал с определенным цветом: “б” – ярко – красный, “в” – синий, “п” – черный.

Хлебникову свойственно отношение к слову как к конструктивному материалу, поэтому слова можно разрывать на части, по-разному комбинировать их, можно создавать новые слова из известных корней. Пример -“Заклятие смехом”:

О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи! Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно, О, засмейтесь усмеяльно

Хотя тяга к словотворчеству оставалась всегда, но в более поздних произведениях язык Хлебникова становится понятнее и доступнее.

Когда умирают кони – дышат, Когда умирают травы – сохнут. Когда умирают солнца – они гаснут. Когда умирают люди – поют песни.

В его художественном мире соединяются разные времена, пересекаются и совмещаются пространства. Поэт часто обращается к древним языческим временам, протягивая от них связь с современностью. В поэме “Уструг Разина” Хлебников показывает истоки и тайны мятежа, преемственность вольного характера, идущую от вещего Олега, Тараса Бульбы через Разина к современным анархистам. Мятеж несет кровь, зависть, но приводит к рождению героя-победителя, каким предстает Разин. Широко используемая в поэме звукопись подчинена стремлению глубже выразить глубинный смысл:

Волге долго не молчится, Ей ворчится как волчице. Волны Волги – точно волки, Ветер бешеной погоды. Вьется шелковый лоскут. И у Волги у голодной Слюни голода текут.

Героем произведений Хлебникова становится человек вообще, находящийся на пересечении прошлого, настоящего и будущего. Поэтому в его творчестве постоянны мотивы вечного возрождения, золотого века.

Революционное время породило произведения актуального содержания. Революция воспринимается как космическое явление. В поэме “Ладомир” герои творят новый гармоничный мир.

Это шествуют творяне, Заменивши д на т, Ладомира соборяне С Трудомиром на шесте.

Поэт верит, что новый мир может быть построен только на любви, на преодолении мора и крови.

Черти не мелом, а любовью Того, что будет, чертежи. И рок, слетевший к изголовью, Наклонит умный колос ржи.

В 1921 году Хлебников пишет стихи о голоде в Поволжье “Голод”, “Волга, Волга!”, “Трубите, кричите, несите!”.

Традиция Хлебникова в конце 1920-х и в 1930-е годы проявилась в творчестве поэтов-обэриутов.

Бородинская Битва становится кульминацией для каждой сюжетной линии произведения и всего повествования в целом. Любимые герои Толстого достигают вершины в своих духовных исканиях. Из 21 главы, отведенной этой битве, 5 представляют собой авторские рассуждения, в 7 – главным действующим лицом является Пьер Безухов, в 5 – князь Андрей, в 4 – Наполеон и только в 1 – Кутузов.

В самой гуще Бородинского сражения оказался Пьер Безухов. Сначала он раздражал солдат своим барским видом, очками и белой шляпой. Но храбрость, с которой Пьер прохаживался под пулями, вызвала уважение и помогла преодолеть сословное отчуждение. Безухов стал своим в простой солдатской среде. Его тоже захватило общее оживление, которое сменяется ужасом: Пьер видит смерть офицера, потом раздается взрыв ящиков с боеприпасами. Смертельно напуганный, Безухов пытается убежать с этого страшного поля, спотыкается о тела убитых и раненых, видя вокруг только смерть и неразбериху.

Совсем иначе видят бой командующие армий – Кутузов и Наполеон. Русский фельдмаршал занят, казалось бы, не битвой, а жареной курицей. Но по настоящему он руководит духом армии, решая, какие известия следует передать на передовую, чтобы поднять воодушевление солдат. Наполеон нервно расхаживает перед палаткой, едва не убит случайно залетевшим ядром. Удивление Французского императора безмерно, когда в конце дня ему докладывают, что русские, потеряв половину своего войска, так же грозно стояли, как и в начале сражения. Во второй половине дня, когда стал ясен результат, сражение потеряло всякий смысл, превратившись кровавую бойню, которую не под силу было остановить ни Кутузову, ни Наполеону.

С точки зрения истории, считает Толстой, Бородинское сражение “ни для русской, ни для французской армии… не имело ни малейшего смысла”. То, что оно состоялось, было только проявлением закона исторической необходимости. В результате после военного совета в Филях врагу была сдана Москва, а через некоторое время погибла, морально разложившись, наполеоновская армия.

Писатель оправдывает войну 1812 года, называя ее справедливой, но она несет физические и нравственные страдания всем: и военачальникам, и солдатам, и мирному населению, независимо от социальной принадлежности. Погибают князь Андрей и Петя Ростов, ускоривши смерть графа Ильи Андреевича и подорвав здоровье его жены, застрелен Платон Каратаев. Все же концу войны “чувство мести и оскорбления” в душах русских солдат быстро сменилось на презрение и жалость к некогда непобедимому врагу. В этом проявляется истинно русский характер, но и сами французы, по оценке автора, осознавали, что они гадкие и жалкие люди, наделавшие много зла и непоправимого ущерба, за который теперь придется им отвечать.

Одним из наиболее ярких произведений современной русской литературы является роман Чингиза Айтматова “Плаха”. В его произведении затрагиваются насущные проблемы общества, вопро­сы добра и зла, отношения между человеком и природой, между человеком и обществом. Ч. Айтматов писал: “Трудно установить, что такое людская жизнь. Во всяком случае, бесконечные комбина­ции всевозможных человеческих отношений, всевозможных харак­теров настолько сложны, что никакой сверхсовершенной компью­терной системе не под силу Сынтегрировать Общую кривую самых обычных человеческих натур”. Так сказано о людях, но ведь их су­ществованием мир не исчерпан. Скорее всего, потому писатель из­бирает три основных русла наблюдений: природное, социальное и Углубленно-личностное. Вечное царство природы в романе много­красочно и многонаселенно. Бескрайние степи, зеленые долины и приозерье, высокогорные тропы – все поражает своей неповтори­мой красотой. “И не видно было ни конца, ни края этой земли. Всюду темные, едва угадываемые дали сливались со звездным не­бом” – таким выглядит край в предутреннюю пору. Днем он ис­полнен неостановимого движения. “Небо над степью измеряется высотой взлетевшего Коршуна”. На “десятках километров” – “несть изобилующих В Этой благодати”, стада яков. С глубоким восхищением списывает автор величественное бытие, особенно в тот момент, когда на какое-то мгновение воцаряется “изначальное Равновесие” – “солнце в небе, пустынные горы, полная тишина, отсутствие людей в равной мере принадлежали как жвачным, так и хищникам”. “Изначальное равновесие” природы попирается людь­ми. В древности охотники приходили “вооруженные стрелами”, “потом появились с бабахающими ружьями”. Но “прошло время, и человекобоги” стали устраивать облавы на машинах, “прилетать на вертолетах” – не охотники, а “расстрелыцики”, Косящие все жи­вое, “как будто сено на огороде”. Бессмысленное массовое уничто­жение, порождающее среди животных страх “апокалиптических Размеров”, – угроза земному процветанию.

Пара волков – Акбара и Ташчайнар – олицетворяют мир зве­рей. Волчья сущность быть “молниеносным ножом по глоткам ан­тилоп” позволяет воплотить неистребимую силу, неиссякаемую жизнеспособность диких степных зверей: отвагу в охоте, “великий природный инстинкт сохранения потомства”, “извечно жестокую борьбу за продление Рода”. Во время отстрела Акбара и Ташчайнар неожиданно уподобляются трусливым сайгакам. Так нарушаются все естественные предначертания мира. Поэтому Акбаре казалось, что “везде воцарился хаос и само солнце, беззвучно пылающее над головой, тоже гонимо вместе с ними в этой бешеной облаве”.

Своеобразно толкуется “внутреннее Состояние” волков. Чем изощреннее издеваются люди над ними, лишая их потомства, тем более одухотворяется Акбара. Нет более глубочайшей проблемы, чем потеря потомства. Отсюда ярость зверя, который готов мстить

Человеку, мстить за причиненную боль. Гибель волчат в результате

Отстрела сайгаков превращает Акбару в охотника на людей.

Человек же охотится не только на зверей, но и ненавидит себе подобных. Айтматов объясняет причины преступлений против ис­конной гармонии сущего. Не случайно после сцены облавы следуют фразы о вынужденном бегстве Акбары: “Печально и горько тяну­лись по снегу скомканные цветы ее следов” – дается суровая оцен­ка тех, кто “скомкал цветы” вольной, степной жизни. “Люди без­домные”, “перекати-поле”, “профессиональные алкоголики”: Обер-Кандалов, Мишка-Шабашник, Абориген-Узюрбай, Гамлет-Галкин и их шофер Кепа. Все они любят “ударить по-черному”, полностью сознание отшибить водкой, так как давно “озлобились на мир” и от него пытаются урвать лишь средства для паразитического сущест­вования. Неудивительно, что эта группа, сама себя нарекшая “хун­той”, подчинившаяся “бычьей свирепости”, окончательно презрела все нормы поведения. Участие в массовом уничтожении диких жи­вотных для “хунты” – только “разминка* перед садистским убий­ством человека.

Айтматов пытается осмыслить происхождение этой злобы и не­нависти между людьми. Для этого он дает характеристику “анаши-стов”. Собиратели наркотической травы внутренне близки группе Обер-Кандалова. “Анашисты” находятся во власти одной потребно­сти – обогащения. Среди добытчиков дикой конопли те же законы беспрекословного служения “хозяину” предприятия. Среди них происходит душевное омертвение, которое необратимее наркома­нии, хотя, видимо, эти недуги продуманно предстают в тесной свя­зи между собой. Особенно устрашает судьба молодежи: двадцати­летнего смышленого от природы Петрухи и совсем еще юного, пуг­ливого и добродушного Леньки. Главарь “анашистов” Гришан бла­годенствует за их счет.

Ч. Айтматов показывает, откуда у людей берется тяга к наживе, обогащению. Главный герой “Плахи” АВдий Каллистратов, слушая Петруху, мечтающего об автомашине “Волга”, прямо отвечает: “…во все времена держится незыблемый мир обывателя” на “трех китах массового сознания”. Такая психология присуща и некото­рым сельским жителям. Прежде всего – Базарбаю, который ради своего обогащения крадет для продажи из логова Акбары волчат. Полную противоположность Базарбаю составляет Бостон, целая жизнь которого направлена на сохранение гармонии: трудовой, об­щественной, природной. Поэтому Бостон и вступает в затяжной конфликт с приспособленцем и пустословом парторгом, разоблача­ет поведение Базарбая. Ничтожные и завистливые, они равнодуш­ны к священным заветам разумного бытия. В общении с окружаю­щими Бостон убежденно отстаивает эти заветы: “чтоб для чабана земля была своя, чтобы чабан за нее болел”, ценить самому жизнь в труде”, быть “хозяином своему делу”. В своей душе он бережно хранит добро людей, красоту природы. Жестокой несправедливо­стью к герою воспринимаются неожиданно происшедшие события. Акбара уносит беззащитного маленького сына Бостона. “Задыхаясь и хрипя, как запаленная лошадь”, он гонится за волчицей, а затем

Стреляет в нее и по трагической случайности убивает вместе со зве­рем своего Кенджеша.

Утрачено теплое, доверительное сообщество людей, и каждый из них, вне зависимости от личного опыта, приближается к паде­нию. Бостон тоже встал на этот путь, совершил свой невозвратный шаг к гибели – убил Базарбая. Бостон “преступил некую черту и отделил себя от остальных”, почувствовав, “что отныне он отлучен от них навсегда”. Поэтому наступает для него “конец света”.

Человеком, который Вбирает В свое сознание все ипостаси зем­ных трагедий, олицетворяет нравственность, служит добру, являет­ся Авдий Каллистратов. Авдий Каллистратов – недоучившийся священник, еретик, по определению духовных наставников семи­нарии, удаленный из нее за “новомысленнические представления о Боге и человеке в современную эпоху”. Авдий пытается найти “не­хоженые тропы к умам и сердцам своих сверстников”. Поэтому он принимает предложение редакции журнала на ряд очерков. о про­никновении в молодежную среду наркотических средств. Так вче­рашний семинарист оказывается в обществе “анашистов”, А затем среди членов “хунты”. Авдий пытается возродить угасающие ду­ховные начала, человеческое общение по принципам высшей спра­ведливости, самоутверждения. Он несет в мир светлые, справедли­вые идеи, идеи добра. Авдий будто открывает “закономерность, со­гласно которой мир больше всего и наказывает своих сынов за са­мые чистые идеи”. И далее одна эта закономерность и демонстри­руется в длинной цепи тяжелейших страданий Каллистратова: в руках Гришана, затем Обер-Кандалова, вплоть до распятия Авдия.

Роман “Плаха” дает людям возможность осознать свою ответст­венность за все, что происходит в мире. Чингиз Айтматов в своем романе направляет человека к идее гуманизма, милосердия, веры в доброе начало в человеке. Он призывает людей не нарушать ту гар­монию, которая существует в природе, встать на путь истины, до­бра.

Лирика Твардовского – это по преимуществу выражение самых простых, доступных любому труженику, но вместе с тем наиболее глубоких и общечеловеческих чувств. Она открывает душе такие основы человеческой жизни, как труд, родина, любовь, земля.

Значительный интерес представляют стихи Твардовского военных лет, вошедшие в сборники “Возмездие” и “Фронтовая хроника” . Беззаветная любовь к родине, беспощадная ненависть к фашистским захватчикам, боль за поруганную советскую землю, за народ, перенесший во время войны неисчислимые бедствия, – вот мотивы военных стихов Твардовского. Чеканной формой, напоминающей торжественную панихиду по “павшим в той битве мировой”, отличается стихотворение “В тот день, когда окончилась война…” . Страстный монолог солдата, навсегда бесследно исчезнувшего, но как бы слившегося со всем миром, представляет стихотворение “Я убит подо Ржевом” , относящееся к числу лучших стихотворений Твардовского о войне. Написано оно было после войны, в конце 1945 и в самом начале 1946 года. По воспоминаниям поэта, “в основе его была уже неблизкая память поездки подо Ржев осенью 1942 года на участок фронта, где сражалась дивизия полковника Кириллова Иосифа Константиновича. То, что довелось увидеть Твардовскому на фронте, глубоко врезалось в его сердце. “Впечатления этой поездки были за всю войну одни из самых удручающих и горьких до физической боли в сердце. Бои шли тяжелые, потери были очень большие, боеприпасов было в обрез – их подвозили вьючными лошадьми”, – вспоминал поэт. Стихотворение написано от первого лица – от имени погибшего солдата:

Я убит подо Ржевом, В безымянном болоте, В пятой роте, Налево, При жестоком налете.

Но и в той беспредельной дали, где обрела покой его душа, его продолжает волновать вопрос: “Наш ли Ржев наконец?” Одна отрада и утешение, что смерть его не была напрасной. Он пожертвовал своей жизнью ради спасения Родины:

И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали Но она – спасена.

Обращаясь к живым, солдат заклинает помнить тех, кто не вернулся с полей сражений, “кто зарыт без могилы”:

Что недаром боролись Мы за родину-мать. Пусть не слышен наш голос, – Вы должны его знать.

Как завещание звучит последняя часть стихотворения. В ней наказ живущим – беречь Родину, “с честью служить дальше родимой отчизне”:

И беречь ее свято, Братья, счастье свое – В память воина-брата, Что погиб за нее.

“Созданный Твардовским монолог павшего воина “Я убит подо Ржевом” – это накаленное страстным поэтическим пафосом слово от имени “мертвых, безгласных”, – свидетельство огромного богатства лирического “я” поэта, его душевной широты, человечности, присущей ему способности быть выразителем его переживаний и дум” .

Тема памяти всегда волновала поэта. “Позднейшая лирика А. Твардовского – в основном лирика памяти… наиболее интенсивно, постоянно и многообразно тема памяти связывается у него с войной. А. Твардовский никогда не “реконструирует” военного прошлого, у него нет стихов-воспоминаний о военных годах. Память о войне просто живет в его стихах, даже если об этом прямо не говорится, но иногда выходит наружу с огромной, пронзительной силой боли, страдания и даже какой-то собственной вины перед теми, кто навсегда остался на далеком берегу смерти…” . Твардовский видел свое жизненное назначение в том, чтобы сохранить память и сказать людям правду о каждом погибшем солдате и обо всей долгой и страшной войне. Чувство ответственности не ослабевало с годами. Вновь и вновь поэт возвращается мыслями к тем, кто не дожил до победы. О них – шесть лаконичных строк стихотворения “Я знаю, никакой моей вины…” . Сам поэт так определял главную мысль этого стихотворения: “Навечное обязательство живых перед павшими за общее дело, невозможность забвения, неизбывное ощущение как бы себя в них, а их в себе, – так приблизительно можно определить эту мысль и чувство. Они составляют, как говорится, пафос и написанного после “Я убит подо Ржевом” стихотворения “В тот день, когда окончилась война” и многих других, вплоть до совсем недавних строчек “Из записной книжки”:

“Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны…”

Завершающая стихотворение строчка заканчивается многоточием. Это редчайший в произведениях Твардовского знак препинания, выражающий особую недосказанность мысли, за которой стоят слезы, перехватывающие дыхание.

В лирике последних лет Твардовский отошел от типичной для ранних стихотворений формы сюжетной новеллы, все чаще прибегая к выразительному фрагменту. Характерны сами названия, которые Твардовский любил давать свои стихам и даже целой книге -“Из записной книжки”. Пейзажные зарисовки в стихах Твардовского соотносятся то с внутренней жизнью автора, где за сменяющими друг друга временами года проступает мысль о краткости человеческой жизни, а то и с ходом самой истории. Стремление в краткой, лаконичной форме поведать миру то, что волнует и тревожит, звучит в таких стихотворениях, как “Всему свой ряд, и лад, и срок…”. Излюбленным жанром поэта становится теперь лирическая миниатюра, в емкой форме выражающая широкую, зрелую мысль.

“Памяти матери” – это четыре стихотворения, представляющие единый непосредственный отклик на смерть матери поэта в 1965 году. Первое стихотворение этого лирического цикла -“Прощаемся мы с матерями…” – проникнуто чувством бесконечной утраты от непоправимости случившегося. Прощание с матерью выливается в горькие раздумья о краткости человеческой жизни, о невозможности загладить вину за отсутствие душевной чуткости, внимания и заботы к матери:

Прощаемся мы с матерями Задолго до крайнего срока – Еще в нашей юности ранней, Еще у родного порога…

Долгие годы разлуки порой оборачиваются телеграммой, когда хочется сказать матери все теплые, ласковые слова, которые она не услышала при жизни. Второе стихотворение цикла -“В краю, куда их вывезли гуртом…” лежат подлинные факты, связанные с насильственным переселением семьи Твардовских в годы коллективизации. В третьем стихотворении “Как не спеша садовники орудуют…” вновь звучит тема первого стихотворения: горе сына, потерявшего мать. В последнем стихотворении цикла -“Ты откуда эту песню…” – возникает символический образ перевозчика на лодке через речку. Это как бы перевоз с одного берега жизни на другой, перевоз из жизни в смерть, и опять к истокам жизни.

Философское раздумье над жизнью, над своим предназначением звучит в стихотворении А. Твардовского “Вся суть в одном – единственном завете…” . Слово “завет” употребляется в значении – обет, обещание. Суть единственного завета состоит в том, чтобы сказать свое слово в поэзии, в литературе так, как никто не сможет это сделать, будь он даже Лев Толстой:

А я лишь смертный. За свое в ответе, Я об одном при жизни хлопочу: О том, что знаю лучше всех на свете, Сказать хочу, и так, как я хочу.

Особое место в лирике Тютчева занимает тема природы. Писарев отметил: “в сознание читателя Тютчев вошел прежде всего как певец природы…”

Природа Тютчева поэтична и одухотворена. Она живая, может чувствовать, радоваться и грустить:

Сияет солнце, воды блещут,

Во всем улыбка, жизнь во всем,

Деревья радостно трепещут,

Купаясь в небе голубом.

Одухотворение природы, наделение ее человеческими чувствами, духовностью порождает восприятие природы как огромного человеческого существа. Особенно ярко это проявляется в стихотворении “Летний вечер”. Закат у поэта ассоциируется с “раскаленным шаром”, который скатила со своей головы земля, “светлые звезды” у Тютчева приподнимают небесный свод.

Близко по тематике стихотворение “Осенний вечер”. В нем слышится та же одухотворенность природы, восприятие ее в виде живого организма:

Есть в светлости осенних вечеров

Умильная таинственная прелесть:

Зловещий блеск и пестрота дерев,

Багряных листьев томный, легкий шелест…

Картина особенно полна живого, трепетного дыхания. Вечерняя природа не только какими-то отдельными признаками похожа на живое существо: “…на всем та кроткая улыбка увяданья, что в существе разумном мы зовем божественной стыдливостью страданья”, она вся живая и очеловеченная. Вот почему и шелест листьев легкий и томный, светлость вечера полны неизъяснимой притягательной прелести, и земля не только грустная, но и по-человечески сиротеющая.

Изображая природу как живое существо, Тютчев наделяет ее не только разнообразными красками, но и движением. Поэт рисует не одно какое-нибудь состояние природы, а показывает, ее в разнообразии оттенков и состояний. В стихотворении “Вчера” Тютчев изображает солнечный луч. Мы не только видим движение луча, как он постепенно пробрался в комнату, “ухватился за одеяло”, “взобрался на ложе”, но и чувствуем его прикосновение.

Природа у Тютчева универсальна, она проявляется не только на земле, но и через космос. В стихотворении “Утро в горах” начало читается просто как пейзажная зарисовка.

Лазурь небесная смеется,

Ночной омытая грозой,

И между гор росисто вьется

Долина светлой полосой.

Но дальше мы видим масштабность и величавую таинственность природы:

Лишь высших гор до половины

Туманы покрывают, скат,

Как бы воздушные руины

Волшебством созданных палат.

Одна из основных тем лирики природы Тютчева-тема ночи. Многие тютчевские стихи посвящены природе не просто в разное время года, но и в разное время суток., в частности ночью. Здесь природа несет в себе философский смысл. Она помогает проникнуть в “тайное тайных” человека. Тютчевская ночь не просто красива, ее красота величественна:

Но меркнет день-настала ночь;

Пришла-и с мира рокового

Ткань благодатную покрова,

Сорвав, отбрасывает прочь…

И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ей и нами-

Во тотчего нам ночь страшна!)

Ночь для Тютчева прежде всего святая “святая ночь на небосклон взошла…” В ней столько таин и загадок:

…На мир дневной спустилася завеса;

Изнемогло движенье, пруд уснул…

На спящим градо, как в вершинах леса,

Проснулся чудный еженочный гул…

Откуда он, сей гул непостижимый?..

Иль смертных дум, освобожденных сном,

Мир бестелесный, слышный, но незримый,

Теперь роится в хаосе ночном?..

Мастерство Тютчева поражает. Он умеет найти в самых обыкновенных природных явлениях то, что служит тончайшим зеркальным отображением красот, и описать это простым языком:

Лил теплый, летний дождь – его струи

По листьям весело звучали…

Итак, безусловно, трудно не согласиться со словами Н. Некрасова, что главное достоинство стихотворений Ф. Тютчева заключается в живом, грациозном, пластически верном изображении природы”

“Противоположность двух поэтических миров” – Лермонтова и Пушкина – можно обобщенно выразить как противоположность между постановкой вопроса с его созерцанием и попыткой его практического разрешения в условиях принадлежности к нему. В этом смысле Лермонтов гораздо динамичнее.

В стихотворениях Лермонтова и Пушкина “Пророк” это проявляется самым наглядным образом. Фактически, лермонтовский “Пророк” – продолжение, вторая серия “Пророка” пушкинского. Если посмотреть на эти два стихотворения как на единое целое в двух частях, то мы легко увидим, что в первой части высшие силы вкладывают в человека пророческую мощь и посылают его в мир, а во второй показаны результаты этого прихода. Так и сам Пушкин, понимая свою избранность, еще не ощутил в полной мере трагичности пребывания пророка на земле, его еще согревала причастность к божественному. Лермонтов уже забыл это чувство, он прошел через все ступени отрицания своего дара теми, ради кого был послан в мир. Его миссия потерпела крах, и он, разочарованный, горько сожалеет об этом. Он ушел обратно в пустыню, откуда пришел, и там только чувствует себя свободным и спокойным.

Пушкин шел в мир, Лермонтов бежал из этого мира. Таковы и мотивы лирики обоих поэтов. Один играет как ребенок и восторгается божественной мудростью, другой, полностью вкусив этой мудрости и узрев, что она превращается на земле в горечь и страдание, начинает задавать недоуменные страстные вопросы.

Александр Сергеевич Пушкин – величайший русский поэт и писатель. В его произведениях всегда присутствует русский дух, он показывает русского человека в развитии. Имя князя Олега, которому посвящена “Песнь…”, запечатлено в истории с давних времен. О нем сложено немало песен, легенд и преданий. Он был мудрым, талантливым, бесстрашным и находчивым военачальником. Пушкин любил и знал историю. В “Песни о вещем Олеге” он отразил тему рока, неизбежности судьбы. Автор восхищается силой и мужеством князя:

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хозарам:

Их села и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам;

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

Олег показывается в “Песни…” как герой, который ничего не боится, совершает набеги, всегда побеждает. Но не все в жизни зависит от его таланта и силы. Правда заключается в том, что если что то должно сбыться, то оно обязательно сбудется, от этого никуда не спрячешься. Именно этому предупреждению “мудрого старца” и не поверил Олег:

Запомни же ныне ты слово мое:

Воителю слава – отрада;

Победой прославлено имя твое:

Твой щит на вратах Цареграда;

И волны и суша покорны тебе;

Завидует недруг столь дивной судьбе.

…Твой конь не боится опасных трудов;

Он, чуя господскую волю,

То смирный стоит под стрелами врагов,

То мчится по бранному полю.

И холод и сеча ему ничего…

Но примешь ты смерть от коня своего.

Предсказатель – “вдохновенный кудесник, покорный Перуну старик одному”, он предстает перед читателем как человек, который всегда говорит правду, не зависит от чьего то мнения. Ему нечего бояться, он многое видел на свете:

Волхвы не боятся могучих владык,

А княжеский дар им не нужен;

Правдив и свободен их вещий язык

И с волей небесною дружен.

Грядущие годы таятся во мгле;

Но вижу твой жребий на светлом челе…

Олегу кажется, что он сможет уйти от злого рока, и он отсылает коня, пытаясь избавиться от угрозы смерти:

Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,

Расстаться настало нам время:

Теперь отдыхай! Уж не ступит нога

В твое позлащенное стремя.

Прощай, утешайся – да помни меня.

Вы, отроки други, возьмите коня…

Но через много лет, когда князь думает, что опасность миновала, потому что его конь мертв, судьба настигает Олега:

Так вот где таилась погибель моя!

Мне смертию кость угрожала!

Из мертвой главы гробовая змия,

Шипя, между тем выползала;

Как черная лента, вкруг ног обвилась,

И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Пушкин представляет коня таким же сильным и смелым, как и его хозяин. Он верен Олегу, который ценит его преданность:

И верного друга прощальной рукой

И гладит и треплет по шее крутой…

…А где мой товарищ? – промолвил Олег, –

Скажите, где конь мой ретивый?

А. С. Пушкин показывает, что у каждого человека в жизни есть свое предназначение, у каждого своя судьба. Но друзей нужно любить и уважать при жизни, чтобы потом не было печально и больно. Ведь друзья всегда помогут, не бросят в беде, настоящими друзьями нужно дорожить.

Сюжет и язык “Песни о вещем Олеге” завораживает, запоминается, надолго оставаясь в сердцах читателей, наводит на серьезные мысли о смысле жизни, о роли человека.

Александра Блока называют последним великим поэтом старой, дореволюционной России. С его смертью закончилась целая полоса русской поэзии, ее “серебряный век”, который сегодня часто называют “блоковским”. Как истинный художник, Блок чутко воспринимал изменения в обществе и отражал их в своем творчестве. Поэт-лирик, лично далекий от суровой прозы жизни, он “зрением и слухом” улавливал приближение “невиданных мятежей” и “неслыханных перемен”. Но все это будет позже, когда в 1904-1905 годах он увидит, что мир вступает в новую трагическую эпоху, что “лазурное”, “золотое”, “розовое” сменяется “кровавыми” зорями, “алым сумраком”.

Ранний Блок совершенно другой. В юношеские годы он испытывал сильное воздействие модных в 1890-е годы мистических религиозно-философских течений, в частности, влияние поэта, богослова и философа Владимира Соловьева. В ранней лирике Блока все овеяно атмосферой мистической тайны и совершающегося суда. На языке поэзии Блок передавал “нездешние надежды” на явление Вечной Девы. В этом образе для него воплощалось некое единое божественное начало, которое должно спасти мир и возродить человечество к идеально совершенной жизни:

Вхожу я в темные храмы, Совершаю бедный обряд. Там жду я Прекрасной Дамы В мерцаньи красных лампад.

В ранней лирике Блока все “робко и темно”, зыбко и туманно, подчас неуловимо: только “намек” весенней песни, только клочок светлого неба, какие-то отблески, какие-то предчувствия.

Тема ожидания каких-то чудесных перемен – господствующая в юношеской лирике Блока:

Из отголосков далекой речи, С ночного неба, с полей дремотных, Все мнятся тайны грядущей встречи, Свиданий ясных, но мимолетных.

Поэт уже чувствует неясную тревогу, ловит ее знаки, но пытается укрыться от “бури жизни” в идеальном мире мечты и фантазий, где нет ни человеческих слез, ни мук, а только музыка, розы, лазурь, “улыбки, сказки и сны”. Даже свои реальные переживания и впечатления юный Блок стремится истолковать в духе метафизическом.

Но живое чувство молодой романтической души упрямо прорастает сквозь зыбкую оболочку условного мира. И тогда пейзажи и любовные сюжеты обретают художественную плоть. Вот перед нами картина летнего вечера, в которой нет ничего мистического:

Последние лучи заката Лежат на поле сжатой ржи. Дремотой розовой объята Трава некошеной межи.

В стихотворении “Мы встречались с тобой на закате…” возникает образ вполне земной девушки. Вечерний туман, рябь воды, весло в руках героини усиливают реальность происходящего. В стихотворении “Давно хожу я под окнами…” описаны переживания юноши в ожидании встречи с любимой. Они понятны любому, кто был молод.

В ранних поэтических произведениях Блока немало образов, связанных с русской историей, фольклором. Здесь и “последней страсти кубок пенный”, и “далекий неведомый град”, а также “твердыни многовековые”, “святость веков”, “строгие образа”, “старинная келья”. В стихотворении “Я вырезал посох из дуба…” навстречу герою выходит “молодая, с золотою косою, с ясной открытой душою. Месяц и звезды в косах…” Яркие страницы русской истории возникают в строках стихотворения “Гамаюн, птица вещая”. Художественное чутье поэта предсказывает здесь и картину близкого будущего России.

Многообразие поэтических образов ранней лирики Блока отражает напряженные творческие поиски поэта, его попытки найти ответ на еще неотчетливые духовные запросы. В то же время в ней чувствуется душа юная и страстная. После их прочтения остается чистое, светлое чувство упоения жизнью, молодостью, любовью.