Category: Школьные сочинения

  • Условно-метафорическая ветвь прозы XX века

    В условиях подцензурной литературы возникла так называемая условно-метафорическая ветвь прозы, уходящая истоками в ироническую “молодежную” прозу 1960-х годов, а еще дальше – наследующая традицию русского “фантастического реализма”. Не имея возможности открыто высказать отрицание тех или иных сторон жизни, а порой и всей системы, писатели создавали фантастические или условные миры, куда помещали своих вполне “человеческих” или чуть-чуть демонических героев.

    Пик развития условно-метафорической прозы приходится как раз на середину 1980-х годов. Начиная с конца 1970-х один за другим появляются “Альтист Данилов” и “Аптекарь” В. Орлова, “Живая вода” В. Крупина, “Белка” А. Кима, “Кролики и удавы” Ф. Искандера. Миф, сказка, научная концепция, фантасмагория образуют причудливый, но узнаваемый современниками мир.

    Духовная неполноценность, обесчеловечивание обретают материальное воплощение в метафоре превращения людей в разных зверей, хищников, оборотней.

  • Сочинение: Проблемы современной семьи

    Семья испокон веков была одной из самых больших ценностей человека. Это не удивительно: ничто не радует нас так, как тепло домашнего очага, тихий уют родного дома и пребывание рядом с дорогими сердцу и душе людьми. Однако далеко не в каждой семье царит идиллия. Скорее наоборот: не существует семьи, где идиллия была бы абсолютной. Если кажется, что перед вами именно такая семья, то это или актерская игра, или воспроизведение литературного произведения.

    Ежедневно Каждая семья сталкивается с типичными бытовыми конфликтами, перечислить которые просто нереально. Но все эти проблемы кажутся мизерными, если в семье существует взаимопонимание и взаимоуважение. Если же члены семьи не ладят друг с другом, то они способны превратить жизнь друг друга в ад, искажая муху в слона.

    Однако если углубиться в отношения современной семьи, проблемы на материальной основе – это мелочь, которую легко преодолеть. Самым большим ужасом для семей 21 века является равнодушие. Технический прогресс дал возможность занять все свободное время в поиске информации в сети Интернет, Реальное общение вытеснилось общением виртуальным. Там, где раньше родители и дети могли обсудить проблемы, которые их волнуют, теперь стоит бетонная стена, имя которой – равнодушие.

    Другой катастрофой Современной семьи является то, что человечество в целом поставило материальные ценности выше духовных. Не обошло это и семей. Конфликт может зародиться на том основании, на котором он был просто невозможен всего-навсего 10 лет назад.

    Получив доступ к неограниченному количеству информации, молодые люди могут получать знания самостоятельно. И это факт, который очень трудно понять старшему поколению. Взрослые люди привыкли, что они должны передать свои знания и опыт потомкам. В наше время потребность в этом отпала. Соответственно возникает недопонимание поколений: старший контингент не хочет согласиться, что молодежи больше не нужны их знания, а молодежь, которая действительно не требует этих знаний, не хочет прислушиваться к тому, о чем им говорят взрослые.

    Среди других проблем Современной семьи есть и те, которые были актуальны и десять, и сто лет назад. В зависимости от социального уровня обеспечения, во многих странах разный количественный процент малообеспеченных семей. Однако существует немало семей, где низкий уровень жизни заставляет главу семьи опустить руки и приняться за распитие алкогольных напитков, а то и впасть в наркозависимость. При таких условиях, когда вырастают дети, они начинают ненавидеть весь мир и себя, болезни, которые поражают потомство и утраченный смысл бытия.

    Современным семьям есть над чем поработать. И эта работа обязательно будет оправданной. Одна мудрая поговорка гласит: “Без семьи нет счастья на земле”. И в этом заключается истина.

  • “Идеальные типы” как метод исследования культуры по работам М. Вебера

    В культурологии, как и в других общественно-гуманитарных науках, отсутствует строгий метод исследования и четкие формулировки. Проблема метода заботила многих теоретиков культуры. Немецкий ученый Макс Вебер внес особенно существенный вклад в разработку метода социальных наук.

    В отношении метода исследования он не усматривал принципиальной разницы между естественными и общественными науками. И там и здесь присутствуют логика, наблюдение, сравнение, интуиция, индукция и дедукция, используются обобщенные модели, схемы исследуемого предмета, в которых случайное и малозначимое отбрасывается.

    Культуролог отличается от естествоиспытателя характером своего познавательного интереса. Культуролог – представитель своей эпохи, живущий ее проблемами и заботами, а не просто любознательный человек.

    Жизнь Вебер видит хаотичной, зависящей от многих факторов. Общественная жизнь – сознательная, ценностно-ориентированная деятельность, а не система материальных отношений, складывающихся независимо от сознания человека. Действия людей протекают в нормативно-целостных рамках, но ни в одном обществе нормы и ценности не образуют целостной системы. Отношения между ними более или менее конфликтны.

    Идеальный тип – образ культуры, накладываемый на изучаемую реальность служит методологическим инструментом социального познания. Он служит просто в качестве схемы, придающей смысл нашему опыту, нашей собственной жизни и жизни других людей в обществе. Это как бы теория. Если эта модель верна, то, вероятно, люди будут вести себя определенным образом. Они и ведут себя так, как если бы эта модель была правильной. Вебер никогда не пытался скрыть тот факт, что “идеальный тип” возникает благодаря его собственному ценностному подходу, который предопределяет выбор объекта исследования и общее направление последующего процесса конструирования. Вебер отрицает, что теория выводится из объективной оценки фактов. Он утверждает, что мы можем видеть наш мир только через сеть наших предположений, нашего классового положения, наших интересов, интересов общества, к которому принадлежим.

    Идеальный тип – это определенная модель общества. Под “идеальным” Вебер не имеет в виду то, что этот тип является желательным, превосходным или наилучшим в своем роде. Идеальное только приблизительно типично для некоторого вида жизни и действия. Фактически оно никогда не осуществляется в действительности.

    Этот инструмент строится из смысловых конструкций, усилением, заострением, логическим связыванием элементов разных эпох и обществ. Идеальные типы существуют только теоретически, как идеальный газ в физике, но с их помощью можно строить гипотезы. Идеальные типы чужды миру, это лишь мыслительные конструкции, но они позволяют изучать множество явлений.

    Вебер отмечает, что большинство используемых в социальной науке категорий фактически являются идеальными типами. Не существует абсолютного капитализма, феодализма и т. д.

    “Идеальные типы” построенные для объяснения господства и власти.

    Вебер различает три чистых типа господства:

    Обусловленный рациональными интересами повинующихся и самих представителей власти: рациональный тип, который предполагает существование правового государства, в котором подчиняются не личности, не авторитету должностных лиц, а закону. Бюрократия является самым важным элементом рационального господства. Бюрократия есть воплощенный в социальной структуре принцип “рациональности”, т. е. управления посредством знания. Однако расширение власти бюрократии сверх определенных границ, проникновение ее в творческие и личные сферы жизни приводит к дегуманизации общества и оборачивается глубочайшей иррациональностью. Идеальной бюрократии не было нигде и никогда. Бюрократы злоупотребляли служебным положением, брали взятки. Развитие бюрократии в обществах обнаружило тенденции, ведущие к снижению уровня рациональности. Основанный на привычках, традициях, вере в законность и святость существующих обычаев: традиционный тип господства. Его чистый тип – патриархальная общность. Во главе ее стоит “Господин”, у которого есть слуги, подданные, вассалы. Личная верность господину, а не деловая компетентность служит основанием для назначения на должность и продвижения по иерархической лестнице. Для традиционного господства характерен низкий уровень правосознания. Такой тип господства существовал в феодальных государствах Западной Европы, в Азии, Египте, России до 1917 г. Развитое индустриально-городское общество не может управляться по традиционному типу и должно перейти к рациональному. Связанный с эмоциональным принятием власти как атрибута личности: “харизматический” от слова “харизма” – . Харизмой обладали полководцы, герои, выдающиеся политики, основатели мировых религий – . Харизматический культ есть вера в новое, чудесное и необычное. Харизматический лидер оказывает мощное воздействие на массы. Он черпает силы в смутных ожиданиях и надеждах широких масс, в вере в его способности учеников и последователей. Веру харизматический лидер должен постоянно оживлять и поддерживать, совершая чудеса, великие и страшные дела.

    Харизма, как и другие типы господства, не встречаются в чистом виде. Харизматическая власть получила поддержку от бюрократии и интеллигенции и довольно легко подчинила их себе. Это наблюдение привело Вебера к мысли, что рациональность сама по себе бессодержательна, если она не опирается на авторитет монархов. Таким образом, только уравновешенное единство рациональности, харизмы и традиции может дать основу здоровому обществу.

    Вебер считал принцип рациональности наиболее прогрессивным инструментом власти. С ним он связывал будущее мировой цивилизации. Само построение идеальных типов господства было средством объяснения, а отчасти и оправдания неизбежного движения общества от традиции к рациональности.

    Идеальный тип – структурное, исторически развивающееся образование. Непосредственное индивидуальное переживание, опыт жизни данного человека в определенной ситуации выстраивается в конструкцию “идеального типа”, так что сам этот идеальный тип превращается в компонент сознания личности. Культурой оказывается все то, что возникает в результате смыслополагающей и смыслопостигающей деятельности человека.

    “Идеальный тип”, характеризующий современное общество.

    “Идеальный тип” Вебера не является экономической моделью капитализма. Это – модель современного западного общества, всего общества в целом, самой его сущности. Фактически она представляет собой капиталистическое общество. Вебер не имеет намерения скрывать капиталистическую природу современного общества и приписывать ему другую модель.

    Вебер использует свой “идеальный тип” не только в целях построения модели общества или капитализма. Это некий метод, который может быть использован для моделирования самого разного рода явлений. Этот метод может быть использован для описания типов религий : протестантизма, буддизма и т. д., а также форм правления, системы юридических законов, типов ценностей.

    Вебер был первым, кто построил осмысленную модель, концептуальную систему, парадигму, создал действующие правила “игры” капиталистического общественного строя. Его “идеальный тип” дает нам язык, правила, ценности действующей системы, схему ее институтов и ее психологии. Этот тип охватывает, как мы уже видели, значительно больше, чем ее экономику. Он содержит схемы поведения и мотиваций, организационные формы и систему политического управления, способствующие усилению власти господствующего класса, которую Вебер признает и рассматривает как необходимую часть социального строя. На основе этой модели Вебер делает вывод о нашем коммерческом отношении ко всему происходящему, приходит к заключению, что “все наши мотивации являются денежными”.

    Вся история была не чем иным, как рядом следующих друг за другом систем, созданных людьми, формами их жизни. Капиталистическая игра есть только последняя из них, и нельзя утверждать что окончательная. “Идеальный тип” характеризующий современное общество представляет собой модель капиталистического общества во всем его объеме, со всеми его ценностями, целями и методами. Вебер рассматривал эту модель как результат действий людей, имеющих общие мотивации и находящих соответствующие средства для достижения избранных целей.

    Важная роль “идеального типа” состоит в том, что он объясняет специфические комплексы социальных ситуаций, то есть формулирует особенности существующего, функционирующего, развивающегося общества в терминах “схемы его действия”, общего смысла его намерений и действий.

    Заключение.

    Никакое общество, никакое событие в истории, никакая схема социального поведения не может быть объяснена или осмыслена, если не будет выражена с помощью гипотезы, или модели, или “идеального типа”, которые объясняют мотивацию, лежащую за причинными процессами.

    Общие принципы общества: получение прибыли как единственного мотива производства, наличие частной собственности, системы заработной платы, капиталовложений. Мы можем представить себе, каким образом они принимают форму специфических экономических процедур, законов, экономических институтов капиталистического общества.

    Понятие действия является исходным, отправным для социологического анализа, а цель всегда предшествует любому действию. Вебер подчеркивал центральную роль намерений для всякого социологического исследования. Такие намерения отсутствуют в естественнонаучном исследовании. Характерная особенность человеческих действий состоит в том, что они должны быть осуществлены “на основе целей”. Здесь должно иметь место целевое основание, на котором возвышается структура действия и которому оно должно соответствовать.

  • Происхождение сказки из мифа

    Происхождение сказки из мифа не вызывает сомнения. Многочисленные тотемические мифы и особенно мифологические анекдоты о трикстерах широко отразились в сказках о животных. Мифологический генезис бросается в глаза в универсально распространенных сюжетах волшебной сказки о браке с чудесным “тотемным” существом, временно сбросившим звериную оболочку: чудесная жена дарит своему избраннику охотничью удачу и т. п., но покидает его из-за нарушения брачных запретов, после чего герой ищет и находит жену в ее стране и вынужден там пройти ряд традиционных брачных испытаний. Подобные сюжеты характерны для некоторых пережиточно-тотемических мифов о происхождении родов и племен. Сюжеты добывания диковинок, эликсиров, чудесных предметов безусловно восходят к мифам о культурных героях. Сказки о посещении “иных миров” для освобождения находящихся там пленниц напоминают мифы и легенды о странствовании шаманов или колдунов за душой больного или умершего. В известной сказке о поисках лекарства для больного отца слиты обе эти традиции. Популярные сказки о группе детей, попавших во власть людоеда и спасшихся благодаря находчивости одного из них, или об убийстве могучего змея – демона воспроизводят мотивы, специфичные для посвятительных обрядов. Поскольку через инициации и другие “переходные” ритуалы проходит каждый индивид, то сказка с ее интересом к судьбе личности широко использует мифологические мотивы, сопряженные с ритуалами посвятительного типа. Эти мотивы становятся вехами на пути героя, символами самой героичности. Поэтому неудивительно, что волшебная сказка рядом важнейших символов, мотивов, сюжетов и отчасти своей общей структурой обязана посвятительным ритуалам. В этом истина книги В. Я. Проппа “Исторические корни волшебной сказки”. Здесь секрет парадокса, заключающегося в том, что волшебная сказка воспринимается как более близкая к ритуалу инициации, чем миф. Отсюда, однако, не следует общий вывод о принципиально ритуальном генезисе волшебной сказки. Специфические особенности мифологического мышления, а также первобытные фетишистские, тотемические, анимистические, магические представления, мифологические медиации во многом определяют своеобразие сказочной фантастики, саму жанровую форму сказки. Основные ступени процесса трансформации мифа в сказку: деритуализация и десакрализация, ослабление строгой веры в истинность мифических “событий”, развитие сознательной выдумки, потеря этнографической конкретности, замена мифических героев обыкновенными людьми, мифического времени – сказочно-неопределенным, ослабление или потеря этиологизма, перенесение внимания с коллективных судеб на индивидуальные и с космических на социальные, с чем связано появление ряда новых сюжетов, появление некоторых структурных ограничений. Сюжет мифа не обязательно восходит к ритуалу и в самих архаических культурах имеются “неритуальные” мифы или “амифные” ритуалы. Однако для мифов, имеющих обрядовую основу или тесно переплетенных с ритуалами, разрыв непосредственной связи с ритуальной жизнью племени безусловно есть важная предпосылка для превращения мифа в сказку. Отмена специфических ограничений на рассказывание мифов, допущение в число слушателей непосвященных невольно влекли за собой изменение установки рассказчика и развитие развлекательного момента. Из тотемических мифов изымается священная информация о мифических маршрутах тотемных предков; зато усиливается внимание к “семейным” отношениям тотемных предков, их ссорам и дракам, ко всякого рода авантюрным моментам, по отношению к которым допускается большая свобода варьирования и тем самым – выдумки. Десакрализация неизбежно ослабляет веру в достоверность повествования. Она, разумеется, не приводит сразу к сознательной выдумке, к восприятию повествования как “небылицы”, но строгая достоверность уступает место нестрогой достоверности, что, в свою очередь, открывает путь для более свободной и разрешенной выдумки, хотя “свобода” эта также достаточно ограничена пределами жанра и мифологическим семантическим наследием. В архаическом фольклоре сказочная фантастика столь же конкретно “этнографична”, как в мифах, но в классической европейской волшебной сказке сказочная фантастика отрывается от конкретных племенных верований, и создается достаточно условная поэтическая “мифология” сказки. Мифические существа, например в русской сказке, иные, чем в русской же “быличке”, отражающей сохранившиеся в определенной среде суеверия. Впроче
    м, именно эта поэтическая мифология русской сказки восходит в конечном счете к древнейшим мифам. Очень существенна демифологизация времени действия, замена времени первотворения и строгой локализации в рамках космической модели неопределенным “сказочным” временем и местом действия. Отсюда неизбежна и демифологизация результата действия, т. е. отказ от этиологизма, специфически соотнесенного с актами творения в мифологическую эпоху. Этиологизм формализуется в виде определенной мифической концовки. По мере потери сюжетом этиологического смысла эта концовка превращается в орнаментальный привесок и лишь постепенно вытесняется в сказках о животных – “моралью”, а в волшебных сказках – стилистическими формулами, намекающими на недостоверность повествования. Характерно, что сказочные традиционные формулы в развитой классической форме сказки указывают на специфические отличия сказки от мифа: неопределенность времени-места, недостоверность и т. д. Мифические времена и этиологизм составляют нерасторжимое целое с космическим масштабом мифа и вниманием последнего к коллективным судьбам племени, субъективно отождествленного с человечеством в целом. Прометеевский благородный пафос не обязателен для мифа, но деяния демиурга имеют коллективное и космическое значение, определяя космогонический процесс, первоначальное происхождение света, огня, пресной воды и т. д. Космические “приобретения” могут выступать и в негативной форме как уменьшение числа небесных светил, прекращение потопа и т. п., но дело от этого не меняется. По мере движения от мифа к сказке сужается масштаб, интерес переносится на личную судьбу героя. В сказке добываемые объекты и достигаемые цели – не элементы природы и культуры, а пища, женщины, чудесные предметы и т. д., составляющие благополучие героя; вместо первоначального возникновения здесь имеет место перераспределение каких-то благ, добываемых героем или для себя, или для своей ограниченной общины. Если мифический герой похищает огонь или пресную воду у первоначального хранителя – старухи, лягушки, змеи и т. д., – создавая тем самым впервые пресную воду как элемент космоса, то герой волшебной сказки похищает живую воду для излечения больного отца

  • “Василий Теркин” Твардовского – поистине редкая книга”

    “Василий Теркин” Твардовского – поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль… и какой необыкновенный народный солдатский язык”

    .

    Твардовского всегда интересовала судьба своей страны в переломные моменты истории. Еще в начале 30-х годов он создал поэтическую картину сложной эпохи коллективизации в поэме \”Страна Муравия\”.

    Во время Великой Отечественной войны А. Т Твардовский пишет поэму \”Василий Теркин\”. В Великой Отечественной войне решалась судьба народа. Поэма посвящена жизни народа на войне. В центре поэмы образ Теркина, объединяющий композицию произведения в единое целое.

    Теркин Василий Иванович – главный герой поэмы, рядовой пехотинец из смоленских крестьян. \”Просто парень сам собой Он обыкновенный\” Теркин воплощает лучшие черты русского солдата и народа в целом.

    Герой по имени Василий Теркин сначала фигурирует в стихотворных фельетонах Твардовского периода советско-финской войны. Слова героя поэмы:\”Я вторую, брат, войну На веку воюю\”

    Поэма построена как цепь эпизодов из военной жизни главного героя, которые не всегда имеют непосредственную событийную связь между собой. Теркин с юмором рассказывает молодым бойцам о буднях войны; говорит, что воюет с самого начала войны, трижды был в окружении, был ранен.

    Судьба рядового солдата, одного из тех, кто вынес на своих плечах всю тяжесть войны, становится олицетворением национальной силы духа, воли к жизни. Теркин дважды переплывает ледяную реку, чтобы восстановить связь с наступающими подразделениями; Теркин в одиночку занимает немецкий блиндаж, но попадает под обстрел собственной артиллерии; по дороге на фронт Теркин оказывается в доме старых крестьян, помогает им по хозяйству; Теркин ступает в рукопашный бой с немцем и, с трудом, одолевая, берет его в плен. Неожиданно для себя Теркин из винтовки сбивает немецкий штурмовик. Теркин принимает командование взводом на себя, когда убивают командира, и первым врывается в село; однако герой вновь тяжело ранен. Лежа раненным в поле, Теркин беседует со Смертью, уговаривающей его не цепляться за жизнь; в конце концов, его обнаруживают бойцы, и он говорит им:\”Уберите эту бабу, Я солдат еще живой\”

    В образе Василия Теркина объединены лучшие нравственные качества русского народа: патриотизм, готовность к подвигу, любовь к труду. В поле зрения А. Т.Твардовского в поэме \”Василий Теркин\” находится не только фронт, но и те, кто трудятся в тылу ради победы: женщины и старики. Персонажи поэмы не только воюют – они смеются, любят, беседуют друг с другом, а самое главное – мечтают о мирной жизни.

    Реальность войны объединяет то, что обычно несовместимо: Трагедию и юмор, мужество и страх, жизнь и смерть. В главе \”От автора\” изображается процесс \”мифологизации\” главного персонажа поэмы. Теркин назван автором \”святым и грешным русским чудо – человеком\”.

    Имя Василия Теркина стало легендарным и нарицательным. Поэма \”Василий Теркин\” отличается своеобразным историзмом.

    Условно ее можно разделить на три части, совпадающие с началом, серединой и концом войны. Поэтическое осмысление этапов войны создает из хроники лирическую летопись событий. Чувство горечи и скорби наполняет первую часть, вера в победу – вторую, радость освобождения Отечества становится лейтмотивом третьей части поэмы. Это объясняется тем, что А. Т.Твардовский создавал поэму постепенно, на протяжении всей Великой Отечественной войны 1941-1945 г.

    Оригинальна и композиция поэмы. Не только отдельные главы, но и периоды, строфы внутри глав отличаются своей законченностью. Это вызвано тем, что поэма печаталась по частям. И должна быть доступной читателю с \”любого места\”. Не случайно и то, что произведение Твардовского начинается и заканчивается лирическими отступлениями. Открытый разговор с читателем приближает к внутреннему миру произведения, создает атмосферу общей причастности к событиям. Поэма заканчивается посвящением павшим.

  • Мое отношение к Чичикову

    Когда читаешь произведение “Мертвые души”, очень удивляет необыкновенно доброе отношение Николая Васильевича Гоголя к России и русским людям. С каким страданием и участием, с какой тревогой он пишет о своих героях! Каково мое отношение к главному герою произведения? Не знаю. Но точно не любовь. Я не люблю его, такие люди мне неинтересны, попросту противны. Чичикову не откажешь в некотором обаянии, но внутренний мир этого человека поистине ужасает своим убожеством и мелочностью.

    У каждого из нас есть какие-то ориентиры, цели, к которым мы стремимся. Они определяют весь строй личности. Хорошая жизнь – вот основная цель и ориентир главного героя. Хорошая, то есть сытая и бездеятельная жизнь. Не сюда ли и уходит корнями это убожество сердца?

    Какая интересная фамилия – Чичиков. В ней есть что-то воробьиное. Какая-то деловитость и суетная торопливость этой маленькой птички. Давайте посмотрим на Павла Ивановича Чичикова поближе. Вот он совсем еще маленький, Павлуша: “Темно и скромно происхождение нашего героя. Родители были дворяне, но столбовые или личные – бог ведает; лицом он на них не походил. Жизнь при начале взглянула на него как-то кисло-неприютно, сквозь какое-то мутное, занесенное снегом окошко: ни друга, ни товарища в детстве, вечная пропись перед глазами: “не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце”. .. Но в жизни все меняется быстро и живо”. И точно, отец скоро исчезает, дав сыну блистательное напутствие: “Учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые тебя побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а больше всего береги и копи копейку – эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь, и все прошибешь копейкой”. Предприниматель – предприниматель душой и сердцем, таков он, наш герой!

    Талантов особых в нем не было, зато какой практический ум: снегирь из воска, пряники, дрессированная мышь. А школьный учитель! “Способности и дарования? Это все вздор,. .. я смотрю только на поведенье”. Как прочно усвоил Павлуша Чичиков его уроки, как умел польстить ему, треух вовремя подать. И ничего в нем не шевельнется, никакой даже неловкости он не чувствует.

    И вот вышел уже из школы молодой подлец. А дальше… Дальше блистательная карьера. Конечно, воровство, подлоги, приписки и прочее, и прочее; но как у нас-то без этого? Разумеется, были и обидные удары судьбы, но светила и сияла впереди звезда заветной сытой жизни. И он не терял времени попусту, поднимался – и снова хорошее место, снова взятки и приписки. Дурак – тот, кто не умеет из копейки рубля сделать! Стал со временем Павел Иванович и осторожнее, и даже мудрее, и удары судьбы все реже и реже приходились по нему.

    Вот он у ворот губернского города NN: красивая небольшая рессорная бричка, в ней господин средней руки: “не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод”. Мы видим даже не человека, а его контур, нечто бесформенное, но готовое в любую минуту принять облик, нами представляемый. Однако при одном очень характерном условии: нужно быть начальством!

    Это человек лживый, точнее, органически лживый; без сомнения, подлый; настоящий предатель. Виртуоз перевоплощения, сочетающий в себе потрясающую целеустремленность и удивительное малодушие. Хочется попутно заметить, что П. И. Чичиков далеко не самый безобразный персонаж поэмы. Более того, он едва ли не лучший среди своих соотечественников. Ум господина Чичикова, с такой легкостью выстраивающий изящные и красивые комбинации, такой ум принадлежит человеку не просто талантливому, но гениальному. Разве есть в поэме кто-то еще, кто мог бы сравниться с ним? Тонкость ума позволяет ему легко становиться уважаемым в любом обществе; с ним, что называется, приятно иметь дело. Всех он очаровал, всем понравился.

    Любопытно представить жизнь Павла Ивановича после того, как мечты превратятся в реальность. Вот жена – конечно, дочь “его высокопревосходительства”; не глупа и не умна, а так. Вот дочери – прелестные барышни, щебечущие по-французски. Вот обильный и щедрый обед. Вот и каменный дом, один из лучших в каком-нибудь городке. И балы, и приемы, и карточные столы, и старые знакомые – чиновники городка. Очень может быть, что дело будет происходить в Москве или Санкт-Петербурге, неважно. Так ли сильно отличается главный герой от современного ему светского общества? Нет, совсем не отличается. Разве что в молодости был он более настойчив: очень уж хотелось быть “человеком”.

    Все описанные качества достойны самого глубокого уважения, но цель, которой они служат – вот что вызывает сомнения. Я ничего не имею против дельцов. Эти люди, в отличие от многих других, счастливы. Они знают, чего хотят от жизни, у них есть четкие ориентиры. Рано или поздно, но они достигают желаемого. Не будь Чичиков таким, каков он есть, никогда бы он не достиг той степени благосостояния, к которой стремился. Все это понятно. Но вот еще что возмущает: ведь Павел Иванович уверен, что делает не просто хорошее, а “богоугодное” дело. То есть как бы еще и о других болеет душой! И именно он, Чичиков, стал образцом и идеалом для рядового русского человека!

    Итак, я не люблю главного героя. Почему? Да потому, что его не за что любить. И ненавидеть тоже не за что. Он нейтрален, сер при всем своем незаурядном уме.

  • Лермонтов и Печорин. Автор и герой

    Процесс творчества – один из самых необъяснимых процессов. А потому связь автора и его героя так же необъяснима. А связан автор со своим героем многими нитями внешними и внутренними… И рассматривать эту связь можно в двух планах: первый – слияние автора с героем; второй – взгляд автора на героя издалека, с позиций осуждения его пороков, его высмеивания.

    Иногда эти взгляды могут сочетаться. В предисловии к “Герою нашего времени” Михаил Юрьевич Лермонтов говорит, что нарисовал современного человека, какого он слишком часто встречал: “Автор этой книги… Ему просто весело было рисовать современного человека, каким он его понимает и,.. к несчастью, слишком часто встречал.”

    Чем же Григорий Александрович Печорин похож на своего создателя, Михаила Юрьевича Лермонтова? Каковы эти признаки, черты, которыми обладали и тот и другой, как представители эпохи 30-х годов девятнадцатого столетия?

    Во-первых, Печорин человек армейский, он военный, что было типично для дворянства 19 века. Он офицер и этим они с Лермонтовым схожи.

    Во-вторых, он участвовал в дуэли, как многие тысячи в то время. Дуэль Печорина с Грушницким типична для манеры поведения многих людей того времени. И для самого Лермонтова тоже.

    В-третьих, он любовник чужой жены, что распространено среди людей во все века, начиная с библейских времен. Печорин любит Веру и она любит его, даже, может быть, еще больше, еще сильнее, чем он ее. И хромой старичок, Верин муж, узнав об этом, называет свою жену ужасным словом и увозит ее из Пятигорска. По современным изысканиям лермонтоведов такая ситуация была и у самого Лермонтова и некой Смирновой, чей муж служил в канцелярии Бенкендорфа.

    В-четвертых, он, человек, щепетильно относящийся к вопросам чести, он что называется, светский человек, раб светских правил и предрассудков, он вступается за честь княжны Мери Лиговской, на которую пало подозрение, что она тайком дарит офицеру интимное ночное свидание, когда Грушницкий с засадой в саду чуть не ловит выпрыгнувшего из окна Печорина. Лермонтов в своих жизненных отношениях с Николаем Мартыновым, также не избежал мелких вопросов чести, когда с гостиной генеральши Верзилиной был вызван на дуэль, за то, что высмеивал перед женщинами Мартынова, как “горца с длинным кинжалом”.

    Печорин – разочарованный во всем меланхолик, что свойственно романтическому веянию того времени в литературе, включая Байрона, и из литературы перенесенному в жизненную манеру поведения, в тон, свойственный личности, в моду. “Авось умру где-нибудь по дороге”, имеется в виду по дороге в Персию или далее, где нибудь за границей. Так может говорить лишь тот, кто разочаровался в жизни, ничего больше от нее не хочет и не ждет. Сплин, тоска, были модны в то время и многие юноши надевали на себя эту маску, которая иногда прирастала к лицу.

    Во многих стихах Лермонтова, например в таком, как “Нет, я не Байрон, я другой…” звучит та же тема разочарования и смерти:

    Я начал раньше, кончу ране,

    Мой ум не много совершит.

    В моей душе, как в океане

    Надежд разбитых груз лежит.

    Печорину присущ демонизм, что так же было свойственно многим героям начала 19 века, вспомнить хотя бы стихотворение Пушкина “Демон”, посвященное Раевскому. Лермонтов тоже погружался в размышления о демоне, создав даже гениальную поэму “Демон”. Печорин – убийца, он застрелил на дуэли Грушницкого, что так же является типическим явлением России и Европейского Запада. По статистике на дуэлях погибало огромное число дворян.

    Лермонтов не мог стать убийцей, это главное различие его и Печорина, он не мог стать убийцей так сказать по определению. Не мог, скорей всего, стать им, даже если бы, наверное, захотел, потому что по определению Пушкина: “Гений и злодейство две вещи несовместные”. А Лермонтов гений.

    Отношение Лермонтова к своему герою хотя будто бы и высказано в предисловии, где он называет его безнравственным человеком, порочным, выразителем болезни общества: “Иные ужасно обиделись, и не шутя, что им ставят в пример такого безнравственного человека, как Герой Нашего Времени; другие же очень тонко замечали, что сочинитель нарисовал свой портрет…” На самом деле такое отношение Лермонтова к герою есть конечно поза. Его отношение очень неоднозначно, таинственно, оно не укладывается в эстетические категории добра и зла, в этические нормы “хорошо” или “плохо”, это отношение пульсирующее, шевелящееся, неодномерное, как само искусство, как связь художника, который черпает психологические переживания описываемого героя из своего жизненного опыта, преломляя его, конечно, сквозь магический кристалл творческого озарения.

    Дело в том, что Печорина все любили: женщины – Бела, Мэри, Вера, его любил Максим Максимович, его скрытно любил и одновременно завидовал ему Грушницкий. Они любили его за волю, за силу, за то, что он мог, чего никто не мог: ведь даже никто не мог захватить засевшего в мазанке пьяного кровожадного казака. Печорин же смог, прыгнув в окно, схватить его.

    И здесь выходит на поверхность истинное отношение Лермонтова к Печорину, отношение автора к своему герою, как выходит оно на поверхность хотя бы в такой сцене, как погоня Печорина за уехавшей Верой, погоня, в которой он загнал коня. Переживания Печорина описаны столь высоко, что в них сияет любовь автора: “Я молился, проклинал, плакал, смеялся… нет, ничего не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять ее навеки, Вера стала мне дороже всего на свете, дороже жизни, чести, счастья!”

    Говоря о взаимоотношении автора и героя, важно отметить, что Лермонтов, как человек того же поколения, хорошо понимал своего героя, видя все его пороки и все сильные стороны и, понимая, как все это в эпоху безвременья пропадает втуне – сострадал ему. Разница между ними состояла в том, что душа Лермонтова болела любовью к России, а Печорин был сосредоточен на себе.

  • Александр Сергеевич Пушкин – великий русский национальный поэт

    Александр Сергеевич Пушкин – великий русский национальный поэт, основоположник современного русского литературного языка.

    Замечательная особенность пушкинской творческой судьбы – ее наглядная связь с обстоятельствами жизни поэта. На этих обстоятельствах и основывается периодизация его творчества. Творческий путь писателя принято делить на завершенные в идейнохудожественном отношении этапы: 1) лицейский период ; 2) петербургский период ; 3) период южной ссылки ; 4) период ссылки в Михайловское ; 5) творчество второй половины 20-х годов ; 6) Болдинская осень ; 7) творчество 30-х годов.

    Для каждого из этих этапов характерно преобладание определенных тем, мотивов, жанрово-стилистических особенностей. Но в целом творчество Пушкина удивительно разносторонне как с точки зрения идейно-тематического содержания, так и в плане художественного его воплощения.

  • Вопросы и ответы к оде М. В. Ломоносова “На день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны”

    Как вы думаете, почему ода стала одним из главных жанров литературного творчества М. В. Ломоносова?

    Ломоносов отдавал предпочтение в художественных произведениях героической тематике, утверждал славу и мощь Российского государства, воспевал победы русского оружия, видел будущее своей страны в просвещении, распространении наук, отечественного образования. Задачам прославления державы и достойнейших ее государственных и военных деятелей в наибольшей степени отвечала ода. В стихотворении “Разговор с Анакреоном” Ломоносов объяснил это свое литературное пристрастие следующими словами:

    Хоть нежности сердечной В любви я не лишен, Героев славой вечной Я больше восхищен.

    Хотя в молодые годы Ломоносов любил писать любовные песни, две из которых дошли до нашего времени, главной задачей для него стало на примерах отечественных героев воспитывать в своих согражданах чувство долга и стремление к общественно полезной деятельности. Жанр оды тогда позволял в большом произведении сочетать лирику и публицистику, высказаться по вопросам, имеющим государственное значение, и сделать это, по словам известного исследователя русской литературы XVIII века А. В. Западова, сильно, образно, красиво.

    Какова, по-вашему, главная, ведущая тема “Оды на день восшествия на всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года”? Как с ней связаны другие, казалось бы, свободно развивающиеся темы?

    Ведущая темы “Оды на день восшествия на всероссийский престол…” – тема России, ее настоящего и будущего, восхваление ее величия, богатства, т. е. тема патриотическая. Она раскрывается через ряд подчиненных ей тем, конкретизирующих отношение автора к родине и ее народу. Среди них – образы Петра I и императрицы Елисаветы Петровны, олицетворяющих Россию и проводящих прогрессивные преобразования, тема войны и мира, тема науки и искусства, красота и огромные природные богатства России, а также тема молодого поколения, символизирующего ее будущее процветание.

    Попробуйте охарактеризовать образ императрицы, созданный Ломоносовым в оде. Сопоставьте его с изображением Елизаветы на известных вам портретах русских художников XVIII века.

    Прославление монарха – одна из отличительных особенностей классицистической оды, так как его образ символизирует силу и единство державы, для русских классицистов – это просвещенный монарх, покровительствующий закону, наукам, видящий целью своей деятельности благо подданных. Такой в оде изображена Елисавета Петровна. Ее изображение носит парадный, торжественный характер. Как классицист, Ломоносов в образе монархини запечатлел свое видение власти и стоящего на ее вершине. Императрица в оде Ломоносова красива и величественна, она прекращает войны во имя спокойствия россов. Словесное описание императриц в одах Ломоносова вполне соотносилось с художественным изображением их на портретах классицистов. Создавая образ российской монархини, деятели искусства придерживались формулы “Елизавета – это Петр сегодня”, имея в виду возобновление и продолжение петровских преобразований после десятилетия бироновщины во времена правления Анны Иоанновны. Передовая часть русского общества надеялась на дальнейшее развитие дела Петра в условиях мирного времени.

    В долинах раздаются клики:

    “Великая Петрова дщерь Щедроты отчи превышает, Довольство муз усугубляет И к счастью отверзает дверь”.

    Известен портрет Елизаветы Петровны И. Вишнякова, который выставлен в Третьяковской галерее. Императрица величественно возвышается над миром, уподобляясь незыблемой пирамиде. Она царственно неподвижна, что подчеркивается коронационным одеянием, мантией. Образ самодержицы дополняется такими атрибутами власти, как корона, скипетр и держава. На неподвижном лице выражение величия и благожелательная улыбка, обращенная к подданным. Похоже, что к такому облику Елисаветы обращены слова Ломоносова:

    Сия тебе единой слава, Монархиня, принадлежит, Пространная твоя держава, О как тебе благодарит!

    И обращение, характерное для торжественного одического стиля:

    Воззри на горы превысоки, Воззри в поля твои широки… Какое отношение выразил Ломоносов к Петру I? Какие художественные приемы, свойственные классицизму, использованы в обрисовке Петра? Как они воздействуют на восприятие читателя?

    Как уже было сказано, Петр I для русских классицистов – идеальный просвещенный государь, заботящийся об укреплении Российского государства, его военной мощи, развития наук и искусств. Таким он изображен и в оде “На день восшествия на всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года”. В его изображении просматривается явная ориентация на античность, свойственная созданию образа героя. Автор для показа силы и величия Петра I и его деяний использует сравнение с богом войны Мар – сом, который “страшился, свой меч в Петровых зря руках”; Нептун испытывает удивление, глядя на созданный Петром флот. Вообще же в оде часто упоминаются античные реалии – имена богов, музы, Парнас, с которым он сравнивает собрание муз на российской земле, философа Платона. Вместе с тем Ломоносов видит в появлении Петра Великого божественную волю, волю “зиждителя мира”, которая прославляет создателя, пославшего в Россию человека:

    Каков неслыхан был от века. Сквозь все препятства он вознес Главу, победами венчанну, Россию, грубостью попранну, С собой возвысил до небес.

    Конечно, в одах Ломоносова выражено искреннее восторженное отношение к Петру, хотя и идеализированное. Поэт как бы забывает, какой ценой достигались его преобразования.

    Как изображена в оде Россия? Что привлекает внимание поэта? Какие эпитеты и сравнения использует он, чтобы воссоздать образ Родины?

    Россия, прежде всего, любимая автором родина, красотами которой он любуется, богатствами которой он гордится, находя для выражения своих чувств нужную лексику. И это чувства патриотизма, гордости.

    Сравнивая Россию с другими странами, их достоянием, Ломоносов России отдает преимущество. Это горы превысоки, поля широки, это великие реки Волга, Днепр, Обь, Лена, равные по ширине морям, огромное пространство земель, богатства, какими хвалится Индия. К богатствам России относятся глубокие леса, разнообразный животный мир. Как бы представляя императрице ее необъятные владения, Ломоносов прославляет Россию. И здесь порой бывает трудно отличить объект восхваления в оде – Елисавета Петровна или находящаяся в ее подданстве необъятная страна. Эти два образа иногда в восприятии читателей сливаются в один, что свидетельствует о приоритете для поэта образа великой родной державы и ее блага.

    Мы дар твой до небес прославим, И знак щедрот твоих поставим, Где солнца всход и где Амур В зеленых берегах крутится, Желая паки возвратиться В твою державу от Манчжур.

  • Тест к роману “Мастер и Маргарита” М. А. Булгакова

    1. Традиции каких писателей наследует М. Булгаков в романе “Мастер и Маргарита”?

    А. Гоголь

    Б. Достоевский

    В. Гофман

    Г. Толстой

    Д. Гете

    2. Откуда взят эпиграф к роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита”?

    А. “Капитанская дочка” А. С. Пушкина

    Б. Евангелие

    В. “Фауст” Гете

    3. Кто входит в свиту Воланда?

    А. Афраний

    Б. Азазелло

    В. Гелла

    Г. Арчибальд Арчибальдович

    Д. Коровьев

    4. Кому из персонажей романа М. Булгакова “Мастер и Маргарита” принадлежит следующий портрет:. ..маленький, но необыкновенно широкоплечий, в котелке на голове и с торчащим изо рта клыком, безобразящим и без того невиданно мерзкую физиономию. И при этом еще огненно-рыжий?

    А. Коровьев

    Б. Степа Лиходеев

    В. Никанор Иванович

    Г. Азазелло

    5. Какой порок М. Булгаков считает самым страшным?

    А. Предательство

    Б. Убийство

    В. Трусость

    Г. Малодушие

    6. В каком герое романа М. Булгакова “Мастер и Маргарита” воплощена идея всепрощения?

    А. Мастер

    Б. Маргарита

    В. Иешуа

    Г. Воланд

    7. В каком герое романа М. Булгакова “Мастер и Маргарита” воплощена идея милосердия?

    А. Мастер

    Б. Маргарита

    В. Иешуа

    Г. Воланд

    8. Какие проблемы включает философский план романа М. Булгакова “Мастер и Маргарита”?

    А. Художник и власть

    Б. Воздаяние за добро и зло

    В. Ответственности ученого

    Г. Нравственного выбора

    9. Каким образом наказан Степа Лиходеев?

    А. Трамвай отрезал голову

    Б. Бегемот оторвал голову

    В. Оказался в Ялте

    Г. Сошел с ума

    Правильные ответы:

    1. а, в, д

    2. в

    3. б, д

    4. г

    5. в

    6. в

    7. б

    8. а, б

    9. в