Category: Школьные сочинения

Одним из самых бескомпромиссных и жестких сатириков русской литературы 19-го века, по праву, можно считать Салтыкова-Щедрина. Мало кто может сравниться с ним в этом жанре, ну, разве что, француз, Анатоль Франс, со своим “Островом пингвинов”. Но, если уже сравнить “Историю одного города”, и “Остров”, то в последнем, все на много мягче и спокойнее. Щедрин же, очень жестко и правдоподобно представляет это все от лица архивариуса, в своем произведении. У него тут и сатира, и ирония, и сарказм и, даже, жесткий гротеск! В этом можно уловить болезнь писателя за темную и беспутную, не имеющую смысла, жизнь, которая есть у русского народа его эпохи.

Что лежит в основе произведения “Историю одного города”? Это основа очень актуальна и в наши дни. Это взаимоотношения простых людей и власти. В сущности, градоначальников и жителей города. Это “Прыщи”, “Фердышенки”, “Угрюм-Бурчеевы”. Это, так называемые предводители. Как давно известно, что народ стоит своих начальников. А вот сам народ, автор называет, чуть ли, не дает кличку – глуповцы, они же в прошлом, головотяпы. Им предлагают “тяпаться, пока кто друг дружку не перетяпает”.

Не стоит ошибочно считать, что Салтыков-Щедрин называет глуповцами и головотяпами, конкретных людей. Он рисует в них обширный и собирательный образ всего русского народа того времени. И преподносит он эти образы, даже не сатирически, а откровенно, гротескно. Стоит заметить, что до него, писатели преподносили это все с грустью и сочувствием. Щедрин же, с очень жесткой и острой сатирой, преподносит в своих образах, такие черты, как бездуховность, не желание мыслить, психологию полного рабства, абсолютную привычку и необходимость к повиновению, глубочайшую склонность к иллюзиям, безропотную веру в “доброго барина” и многое другое. Если вдуматься глубже, то писатель, с помощью своих собирательных образов, хочет выразить, свою боль, обиду, негодование и сострадание ко всему русскому народу. Хватит того, чтобы читатель посмотрел картины к главам “Голодный город” и “Соломенный город”. Они вызывают большую грусть, печаль и сострадание. Писатель, словно, хочет прокричать в своем произведении, чтобы “глуповцы опомнились”, поняли, что они люди, а не бесправный скот, которым можно понукать, как только вздумается.

Особую “роль”, автор предоставляет градоначальникам. Естественно, к ним не может быть сочувствия и сострадания. Один только, градоначальник Иванов чего стоит, который лопнул, не в силах осмыслить нового закона. Да и майор прыщ с “фаршированной головой”, от него далеко не убежал.

Если разобраться, то город Глупов – это собирательный образ всей России того времени. То, он стоит на болоте, то – на трех реках… В конце концов, он граничит с Византией.

Хотелось бы верить, что в скорем времени, это произведение не будет актуально для России. А, ведь многое из того, что написано в “Истории одного города” , можно легко найти и в современной жизни.

Произведение Л. Н. Толстого “Война и мир” было задумано как повествование о жизни некоторых вымышленных героев из высшего общества, но постепенно оно превращалось в эпопею, включающую не только описания реальных событий начала XIX века, но и целые главы, задача которых – донести до читателя философские воззрения автора. Обращаясь к изображению истории, Толстой был вынужден знакомиться с разнообразными материалами по интересующей его эпохе. Позиция ни одного из современных писателю ученых не могла удовлетворить человека, желавшего во всем “дойти до корня”. У автора “Войны и мира” постепенно складывается своя концепция исторического развития, которую было необходимо изложить, чтобы открыть людям “новую истину”, сделать яснее логику романа.

Одной из первых проблем, с которой столкнулся писатель, стала оценка роли личности и масс в истории. И если в начале создания “Войны и мира” основное внимание уделялось отдельным героям, то по мере изучения войны 12-го года Толстой все больше убеждался в определяющей роли народа. Во второй части эпилога основная мысль, которой проникнуто все повествование, была сформулирована так: “…чем непосредственнее люди участвуют в совершении действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число. .. чем меньше то прямое участие, которое люди принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше…” Идея о том, что действия масс определяют историю, находит подтверждение во многих эпизодах романа. Так, победу в Шенграбенском сражении русским войскам приносят отнюдь не удачные распоряжения князя Багратиона, который “…только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников. .. делалось… согласно с его намерениями”, а действия “маленького” капитана Тушина, а также осознание всеми необходимости этого боя для спасения армии. Тогда же, когда рядовой солдат не видел цели сражения, как это было при Аустерлице, на неблагоприятный исход не могло повлиять ни знание немецким командованием местности, ни продуманная диспозиция, ни присутствие императоров. Особенно хорошо видно определяющее значение духа войска в Бородинском сражении, когда русские смогли доказать свое моральное превосходство над врагом, несмотря на интриги в штабе Кутузова и неудобство позиции.

По мнению Толстого, задача личности состоит в том, чтобы не мешать естественному ходу истории, “роевой” жизни народа. Это понимает Багратион, и доказательством может служить его поведение во время Шенграбенского сражения, это знает Кутузов, чувствующий момент, когда необходимо дать грандиозное сражение, позволяющий себе принять решение об оставлении Москвы, видящий смысл только в войне освободительной. О главнокомандующем русской армии верно скажет князь Андрей: “У него не будет ничего своего”. Но высказывания Толстого о созерцательности полководца не следует понимать как признание его беспечности. Кутузову принадлежит идея удачного маневра в 1805 году, он же “придумывал все возможные случайности” в 1812 году. Главное отличие “светлейшего” от Наполеона не в бездеятельности русского командующего, а в осознании стариком того, что его приказы не являются определяющими для хода истории.

Преклонение перед “роевой” жизнью народа, отрицание значения личности заставляет Толстого свою любимую героиню, Наташу, наделить изначальной близостью к народу, лучших героев, таких, как Пьер и Андрей, шаг за шагом вести к сближению с ним. И хотя никто из персонажей не потеряет своей индивидуальности, одним из важнейших критериев в оценке людей для писателя будет их родство с патриархальным крестьянством, понимание естественного течения жизни.

Говоря о позиции Толстого по поводу роли личности в истории, мы неминуемо приходим к описанию противоречий в концепции автора “Войны и мира”.

С одной стороны, один из основополагающих тезисов – “человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общественных целей”. По мнению Толстого, естественно то, что “большая часть людей того времени не обращала никакого внимания на общий ход дел, а руководилась только личными интересами настоящего”. С другой стороны, все герои романа разделены на две группы. К первой из них принадлежат все те, кому небезразлична судьба Родины, чья жизнь переворачивается во время войны 1812 года, чей “личный интерес” непосредственно связан с “общим ходом дел”. Это старый князь Болконский, собирающий ополчение, готовящийся к защите Лысых Гор от французов, Ростовы, отдающие свои подводы под раненых, Петя, Николай, Андрей, Пьер, видящие цель своей жизни в участии в Отечественной войне.

Ко второй половине относятся те, чья жизнь не изменяется с началом войны, никак от нее не зависит. Это псевдопатриоты из петербургского салона А. П. Шерер и посетители дома Элен, симпатизирующие Наполеону и французам, Берг, озабоченный покупкой шифоньерки во время оставления жителями Москвы, Борис, интересующийся только повышением по службе. Все они осуждаются автором именно за безразличие к общему делу. Идеальной же личностью становится Кутузов, понимающий глубокий смысл происходящего.

Продолжая рассуждать о философии истории в романе и о видении Толстым взаимоотношений личности и масс, мы выходим за рамки собственно исторической концепции и вынуждены обратиться к космогонии автора “Войны и мира”. Чтобы лучше понять позицию писателя, надо вспомнить образы “водяного глобуса” и “идеальной капли” – Платона Каратаева, в котором вообще не было ничего личного. Это расширяет наше представление о том месте в мире, которое Толстой отводил отдельному человеку, но немного добавит к пониманию взглядов создателя романа на историю.

Не только проблема роли личности поднимается в “Войне и мире”. В эпопее важное место отводится рассуждениям об общем характере развития жизни. Говоря об этой части историко-философских отступлений романа, часто употребляют термин “фатализм”. Существует и традиционная ошибка: многие считают, что Толстой склонен рассматривать все происходящее как неизбежное и подчиненное воле Бога. В действительности это лишь одна из точек зрения, с которыми спорит писатель, точно так же, как полемизирует с гегелевским доисторизмом – учением об исторической необходимости, которое прокладывает себе путь через массу случайностей. Концепция, предлагаемая читателю, состоит в следующем: развитие жизни подчинено неким законам. От следования им нет никаких отклонений, ибо, по Толстому, даже одно исключение уничтожает правило. Законы истории пока недоступны людям, поэтому возникает понятие судьбы, фатума, которое заменяет собой всю совокупность непознанных причин. Доказывая свои взгляды, касающиеся развития общества, Толстой вновь обращается к отдельной личности. Писатель определяет соотношение свободы и необходимости в жизни каждого, делает вывод об иллюзорности первой и лишь затем говорит об определяющем значении закономерности в глобальном масштабе. Такой путь от частного к общему в рассуждениях Толстого – лучший пример пристального внимания писателя к человеку. Автор “Войны и мира” считал, что и предметом истории скорее должен быть один день из чьей-либо жизни, чем целые эпохи.

От необходимости, определяющей жизнь, Толстой не делает перехода к возможности безответственности и инертности. Напротив, герой эпопеи обязан действовать и согласовывать свои поступки с моральными нормами, которые являются абсолютным мерилом всего происходящего, в том числе деятельности исторических лиц; таких изначально безнравственных событий, как войны. В доказательство хочется вспомнить негативную оценку автором Наполеона, думающего о величии, но забывающего “о добре, простоте и правде”. Великий император уподобляется в романе ребенку, дергающему за тесемки, привязанные внутри кареты, и думающему, что он правит. Отрицательно относится Толстой и ко всем изображаемым войнам, кроме благородной освободительной народной борьбы с захватчиками в 1812 году. “Война и мир” развенчивает представления о существовании так называемой исторической целесообразности, о том, что цель может оправдывать средства, вообще традиционные взгляды на историю. Взамен читателю предлагается стройная система, отвечающая на два основополагающих вопроса. Толстой пишет об определяющем значении для развития жизни согласованных действий отдельных людей, а не замыслов “героев”, о существовании непреложных законов, пока не познанных, но подчиняющих себе все. По мнению писателя, главная задача ученых – открыть закономерности и вывести историю на принципиально новый уровень.

Воспринимать чудесное, волшебное – дар, который мы теряем с возрастом и накапливающимися год от года заботами. Мы теряем способность удивляться и смотреть на мир широко раскрытыми, восторженными глазами, видеть необычное в будничном, чудесное в обыкновенном. Существуют же на свете особые, животворные вещи – такие, как искусство, талант, волшебство, к которым нельзя подходить с сугубо практической, утилитарной точки зрения. В противном случае человек неизбежно попадает под власть грубых материальных сфер, оказывается лишенным того “легкого дыхания “, без которого практицизм переходит за грань циничности. Современному поколению необходимо как можно более частое общение с произведениями, подобными “Алым парусам” А. Грина, – такими, которые учат мечтать и по достоинству ценить красоту, в чем бы она ни проявлялась: в природе или человеческих отношениях. Именно это помогает в жизни подняться над всем будничным и прозаичным.

Есть определенная закономерность в судьбе А. Грина и героев его феерии. Алые паруса – это мечта, счастье, поэзия, сказка в жизни, к которой стремятся Ассоль, Грей и читатели. Но проследив жизнь А. Грина, мы чувствуем, что и он сам всегда стремился к своим “алым парусам”. “Книги его против ожирения сердца и усталости, они поэтичны и мужественны. С ними можно идти на свидание и ехать в Арктику”, – утверждал Д. Гранин.

В героях А. Грина, “поэта мечты, романтики и моря”, нет ни – чего сверхчеловеческого, “суперменистого”. Это обычные люди – матросы, лесорубы, угольщики. Но писатель поднимает их на романтический пьедестал, потому что они умеют, как говорит герой “Алых парусов”, “одной ногой… стоять на земле, другой на небе”, обращая мечты в действительность.

Такими ли уж “неуловимыми снами” полны произведения писателя – романтика? Отнюдь. А. Грин вполне реально оценивал современную ему действительность. Но все его лучшие произведения писались для того, чтобы “дрянь и мусор” вымести из нашей жизни, а читателям сказать: все высокое и прекрасное возможно! Душа должна пройти сквозь строй возвышенных мечтаний, которые настраивают на иное восприятие повседневности. “Да будем мы людьми, что грезят жизнью!” – кто не подпишется под этим призывом Эзры Паунда, американского поэта начала ХХ века.

Время, когда создавалась чудесная сказка-феерия, до боли напоминает наше время – изломанное, нестабильное, лишенное веры и красоты. “Алые паруса” А. Грин начал писать в окопах Первой мировой войны в 1916 году. По мнению одного из критиков, этим своим произведением писатель якобы приветствовал близящуюся революцию как осуществленную мечту. Сначала книга называлась “Красные паруса”, красный цвет как бы символизировал грядущую бурю и связанные с ней надежды. Однако у Грина замысел книги постепенно претерпевал изменения. В начале 20-х писатель просто хотел сохранить веру людей во все самое лучшее в них самих. Условность отображения действительности в произведениях Грина не исключает реальных источников происходящего – наоборот, позволяет полнее раскрывать творческие замыслы писателя, утверждая неодолимость сил добра в его извечной борьбе со злом, показывая, как прекрасное пробуждает в людях доброе. Автор переносит своих героев в исключительные обстоятельства, ставит на их жизненном пути различного рода препятствия, ведет их через трудности, преодоление которых шлифует человеческие характеры. Этим писатель обостряет их нравственное и эстетическое восприятие мира, поступков и взаимоотношений.

И для Люнгрена, и для Грея алые паруса – это не вымысел, не причуда, а олицетворение мечты, неизбежного торжества сил добра над силами зла. Мысленно обращаясь к дочери, Люнгрен думает: “Много ведь придется в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали – нарядных и белых, вблизи – рваных и наглых”. В мире насилия и несправедливости, в котором живут и действуют герои Грина, добро так же необычно, как алые паруса, представление о прекрасном и несбыточном. Жители Каперны “не рассказывают сказок”, “не поют песен”, они отягощены своими повседневными заботами. За пределами их понимания и мечта Ассоль об алых парусах, упоминание о которых “звучало как издевательство”. И выбор Грэем шелка для парусов приобретает особый смысл: цвет шелка в точности должен соответствовать намеченному событию, как бы нести отблеск добрых чувств и побуждений капитана – он должен быть “гордым цветом”, в нем не может быть “ничего, что вызывает сомнение”.

Ассоль же оказывается выше людской злобы и ненависти, насмешек и издевок, отчужденности и непонимания. Крылья мечты и любви в душной бездуховной атмосфере Каперны позволяют ей парить над хаосом будничной повседневной жизни, сохраняя тем самым себя и свою душу в нравственной незапятнанной чистоте. Именно это чувство особой душевной приподнятости и вызывало непонимание окружающих. Хин Меннере высказывает всеобщее мнение о дочери моряка Люнгрена как о “полоумной”. Но, наверное, об этом чувстве писал А. П. Чехов: “То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, есть нормальное состояние”. Так кто же в данном случае оказывается ненормален: жители Каперны или Ассоль с Грэем?

Затея Грэя с алыми парусами сначала кажется чудачеством капитана. На первый взгляд, нет “никакой связи между алым убранством и прямой целью Грэя”. Но эта связь существует, и не только в воображении Грэя. Она представлена в единстве и взаимной обусловленности целей и средств, когда благородные средства способствуют возвышению нравственных целей. Сказочные алые паруса приводят читателя к вполне реалистическому выводу этического содержания: высокое призвание человека в том, “чтобы делать так называемые чудеса своими руками”. К сожалению, идеалы нашего теперешнего существования весьма недалеки от того, чем жили, дышали и были счастливы жители гриновской Каперны. Не потому ли и саму книгу, и ее главных героев – Ассоль и Грэя – многие из современных читателей воспринимают как людей не от мира сего, со странностями. И это очень печально.

Что означает для современного российского читателя словосочетание “Леди Макбет Мценского уезда”? Какая-то претензия на мировую значимость. Любовь и кровь. Шекспировские страсти российской глубинки: горы трупов и фонтаны крови. Можно найти в этом очерке тонкую иронию, пародийный мотив проглядывает в его словесной ткани. У Шекспира все происходит в финале его трагедий, где герои крушат друг друга в капусту, травят, прокалывают друг друга шпагами, душат и каются. У Лескова то же происходит – но сначала, и как-то обыденно, без надрыва и, главное, без раскаяния, цинично и весело. Лесковские герои, в сущности, весьма устойчивые положительные образы отечественной литературы. Типичные пореформенные герои. Зиновий Борисыч, “муж Катерины Львовны, человек лет пятидесяти с лишком”. Грамотный купец, не пьет, встает в шесть утра, чашка чаю, и за труды праведные. А что же хрипит купец, когда его душат Катерина и Сергей? “- Что же вы это, варвары?” Кто эти варвары, душегубы? Некрасовский выходец из народа, весельчак-приказчик, грамотей и книжки читает. А еще русская женщина “из бедных”, натура цельная, решительная. “Коня на скаку остановит, / В горящую избу войдет”. А жила она в доме мужа такой жизнью, которую Лесков именует “скука русская”, от нее “весело даже удавиться”. А дальше все как в песне на стихи Аполлона Григорьева: черные кудри, красная рубаха, борода едва пробивается, и кухарка Аксинья, “плетясь за Катериной Львовной, рассказывает: – Всем вор взял, что ростом, что красотой”. Так начинается эта дикая, кровавая африканская страсть. У Лескова все на контрастах. Катерина – хрупкая, тонкая, легкая, молодая – и не красавица, но “по наружности женщина очень приятная”, но какой-то необыкновенной инфернальной силы. Стоило ей толкнуть Сергея в грудь своей изящной ручкой – тот отлетел на два шага. Первым делом Катерина избавилась от своего любопытного свекра. Умер восьмидесятилетний Борис Тимофеевич “так, как умирали у него в амбарах крысы, для которых Катерина Львовна всегда своими собственными руками приготовляла особое кушанье”. Потом настал черед родного мужа, над которым еще и потешились перед убийством: “Катерина засмеялась и страстно поцеловала Сергея при муже”. Катерина душегубствует сама, ее любовник лишь руки держит у жертвы. Муж ее только и успевает сделать, что сказать: “Попа, – тупо простонал Зиновий Борисыч, с омерзением откидываясь головой как можно дальше от сидящего на нем Сергея”. Лесковские персонажи очерка для читателя до заключительных сцен остаются абсолютно непрозрачными. Что движет их поступками, что скрыто за телесной оболочкой, каковы вибрации души? Очень похоже на античную драму. Только там героями руководит безликая судьба, написанная им на роду, и если совершается там злодеяние, то ради целей великих. У Лескова Мценское злодейство – обыденная работа. Читаешь главу об убиении Феди Лямина, которая словно списана с древней летописи, и сердце от жалости сжимает, – а у героев никаких душевных шевелений, никакой тоски. Все наработано – один держит, другая душит. Лесковские персонажи, грешные его герои, никогда не достигнут смысла страдания, размягчающего душу. В их мире не остается праведников. Все праведники умерли. Никого нет на целом свете, кроме колодников и конвойных. Мир грешных полон страшных видений и призраков. Человек, по Лескову, свой ад носит на себе, словно кожу. Ад этот тянет в глубину, на дно. Не случайно финал очерка представляет реку, в которой Катерина Львовна “как сильная щука на мягкоперую плотицу” набрасывается на свою несчастную соперницу Сонетку, скрывается под водой и более не показывается. XX век насчитывает множество попыток различных интерпретаций лесковских образов. Большинство их сводится к тому, чтобы представить Катерину или Сергея жертвами душных условий купеческого быта, поменять местами палачей и жертв. Однако, “царство божие на земле не стоит одной слезы ребенка”. Человеческая жизнь имеет абсолютную ценность, поэтому столь же абсолютно злодейство, отнимающее ее. Оно, злодейство, имеет отрицательное значение, и поэтому не принадлежит миру людей, но только находится в нем. Об этом очерк и об этом характеры и образы главных персонажей очерка.

“Мастер и Маргарита” – произведение фантастического реализма, ведущего традицию от Гете, Гофмана, Гоголя, Вельтмана. Реалистическое изображение действительности сочетается с фантасмагорией, дьяволиадой; сатира переплетается с глубоким психологизмом и лирической эмоциональной тональностью.

В романе события разворачиваются в трех философско-временных планах: реальное настоящее – это сатирическое изображение нравов и обычаев Москвы 1920-1930-х гг. и драматическая повесть о любви и творчестве, о Мастере и Маргарите; фантастический план – похождение Воланда и его свиты в современной Москве; финал романа, в котором свита Воланда уносится в небо и в бесконечность, превращаясь в рыцарей, в бесконечность уходят и Мастер и Маргарита; исторический план представлен библейскими историями: с одной стороны, это книга, которую пишет Мастер, с другой – своей дьявольской волей в глубь исторического библейского времени переносит Воланд.

Сатирический” аспект романа связан с изображением современной писателю Москвы и ее обитателей. Булгаков показывает многие типичные черты московских обывателей. В сцене в варьете выставлены напоказ бездуховность, пошлость, стяжательство, жадность москвичей. Возникают фантасмагорический образ поющего хором учреждения как сатирический символ единообразия мыслей и чувств “граждан” страны; гротескный образ костюма, подписывающего бумаги без его владельца Прохора Петровича. Сатирическим светом освещена деятельность МАССОЛИТа с его кассами, дачами, путевками, с его “самым лучшим в Москве” рестораном, где буфетчик продает осетрину “второй свежести”, с обязательным членским билетом, “коричневым, пахнущим дорогой кожей, с золотой широкой каймой”, без которого писатель – не писатель вовсе, будь это даже Достоевский.

Сатира в романе возникает везде, где оказывается Воланд и его свита. Это они жестоки по отношению к злу, они вскрывают его, высмеивают, глумятся над ним. Фантастическое и сатирическое, сплетаясь, создают абсурдную, фантасмагорическую картину Москвы 1930-х годов.

Философский пласт “Мастера и Маргариты” включает несколько проблем. Одна из основных – проблема творчества и судьбы писателя.

В Мастере Булгаков воплотил свое отношение к творчеству, свои мысли о творчестве. Мастер – весь во власти воображения, он не от мира сего. Он подвижник: “летят за окнами квартирки дни и недели, сменяют друг друга времена года – а Мастер не поднимает головы над рукописью”. Роман не сулит ему успеха и признания. Ему суждено лишь пережить кратчайшую минуту торжества: “О, как я угадал! О, как я все угадал!” – восторжествует он, услышав рассказ Бездомного о Понтии Пилате. Судьбой Мастера раскрывается философская сущность творчества – презрение к жалкой суете, тщеславию, гордость, непрерывность духовной связи настоящего и прошлого, бескорыстность.

Булгаков не случайно называет своего героя Мастером, а не писателем. Мастер даже оскорблен, когда Иван Бездомный восклицает: “О, да вы писатель!” – Мастер “потемнел лицом, погрозил Ивану кулаком, потом сказал: “Я – мастер”. Мастер – это больше, чем писатель. Здесь несколько оттенков смысла: уважение к совершенному владению мастерством, посвященность, служение высшей духовной задаче в отличие от социального заказа ремесленников-писателей 20-30-х годов. Предполагают, что здесь и намек на близость к ордену масонов, на что указывает и шапочка Мастера с буквой “М”.

В трудных условиях Мастера поддерживает любовь. Силой любви пытается излечить Маргарита страх, что трудно сделать, так как это не индивидуальное психическое заболевание, а болезнь времени – действие происходит в 30-е годы – годы страшных репрессий.

Вторая проблема – воздаяние за добро и зло. Поскольку в реальной жизни ждать справедливости не приходится, то Булгаков в качестве орудия воздаяния выдвигает Воланда. Воланд – та сила, что “вечно хочет зла, но творит добро”. Воланд у Булгакова не противопоставлен Иешуа. Он объективно творит добро, наказывая доносчиков, соглядатаев, мошенников. Воланд восстанавливает справедливость, возвращая Мастеру сгоревшую рукопись, давая ему покой как награду за творчество.

Философский аспект романа связан и с библейскими главами – изображением поединка Иешуа и Понтия Пилата, которые являются антагонистами. Иешуа – внутренне свободный человек, хотя внешне слаб, тщедушен. Понтий Пилат лично храбр, он прекрасный полководец, но перед властью он испытывает страх. Он духовно несвободен, и это определяет его поступок.

История Иешуа и Пилата представлена Булгаковым как драма идей. По-человечески Пилат симпатизирует Иешуа, он даже готов его помиловать. Но это только до тех пор, пока речь не заходит о власти кесаря. Когда Иешуа заявляет, что настанет время, когда не будет власти кесарей, его участь решена. Страх перед кесарем оказывается больше самого Пилата. Он кричит, чтобы заглушить этот страх: “Я твоих мыслей не разделяю! Никогда не наступит царство истины!” Пилат кричит, чтобы заглушить и собственные сомнения. Образ Пилата трагичен, так как в нем потенциальные возможности оказываются перекрытыми рабским малодушием.

Иешуа выступает как воплощение чистой идеи веры и добра. Идея добра оказывается слабой в житейской практике, но она способна поддерживать дух человека. Булгаков не разделял утопических надежд достичь торжества справедливости только словом. Поскольку в речи Иешуа нет слов о наказании, Булгаков выводит идею возмездия за рамки образа Иешуа, включает в образ Воланда. Иешуа же, беззащитный в земной жизни, силен как провозвестник человеческих идеалов. В истории Иешуа и Пилата воплощена философская идея вины и возмездия. Пилат наказан бессмертием. Его имя прославлено не подвигами; оно стало символом малодушия, фарисейства. Бессмертие такого рода страшнее смерти.

Фантастические похождения Воланда и его свиты, духовный поединок Иешуа с Понтием Пилатом, судьба Мастера и Маргариты объединены мотивом веры в справедливость. Справедливость в конце концов торжествует, но достигается она с помощью дьявольской силы. Булгаков в современной ему действительности не видел реальной силы, могущей восстановить справедливость.

Благодаря роману Пушкина “Евгений Онегин” мы подробно знакомимся с русским обществом начала XIX столетия. Главный герой романа – Евгений Онегин – один из типичных представителей того времени, “молодой повеса”, “наследник всех своих родных”,то есть богатый, легкомысленный, поверхностно образованный молодой человек с циничными представлениями о смысле жизни. “Как ты да я, да целый свет…” – оговорится Пушкин, словно бы заступаясь за своего героя. Действительно, в те далекие времена богатая молодежь не слишком обременяла себя поисками смысла жизни. Ее жизнь состояла из посещений балов, детских праздников, театров, ресторанов. Ее богатство было обеспечено трудом крепостных крестьян, образование осуществлялось по принципу:

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь…

Онегин в начале романа спешит застать живым умирающего дядю и готов “денег ради, на вздохи, скуку и обман.”Его переживания поверхностны, помыслы бессердечны. Он собирается

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарства,

Вздыхать и думать про себя:

“Когда же черт возьмет тебя?”

В свои молодые годы Онегин уже законченный эгоист, уставший от балов и любовных похождений, пренебрежительно относящийся к окружающим, но Пушкин все-таки не отказывает ему в своей симпатии, выделяя в его характере

Мечтам невольную преданность,

Неподражательную странность

И резкий охлажденный ум.

Белинский писал, что Онегина “можно назвать эгоистом поневоле”. С одной стороны он ведет пустую светскую жизнь, повесничает и бездельничает, потому что “труд упорный ему был тошен”, с другой стороны – он хорошо понимает всю бессмысленность подобной жизни и испытывает от этого душевные страдания. Пресытившись бессодержательной жизнью в Петербурге, он приезжает в свою деревню и на первых порах пытается вникнуть в крестьянскую жизнь:

Ярем он барщины старинной

Оброком легким заменил…

Но и деревенская жизнь быстро ему надоедает. Он хандрит, от скуки мучает Татьяну своими лицемерными нравоучениями, от скуки принимает вызов Ленского, от скуки его убивает.

И вот тут-то его жизнь меняется. Он бежит из деревни, где “окровавленная тень ему являлась каждый день”, впервые испытывая муки совести. Он отправляется в путешествие, но и странствуя по свету не может забыть о своем страшном преступлении.

Возвратясь в свет, он неожиданно встречает там деревенскую простушку Татьяну, которой давал отповедь в деревне, и влюбляется в нее. Самим своим существованием Татьяна помогает Онегину понять, что он умеет и страдать.

Онегин стал другим. Страдания изменили его душу, осознанная несправедливость убийства заставляет его мучительно искать причины своего закостенелого эгоизма и искоренять его причины. В его душе происходит обновление.

Характер Онегина нам интересен в развитии. Если человек не меняется на протяжении длительного периода жизни, значит он ограниченный тип, малолюбопытный для изучения. Но когда Онегин сокрушается:

Я молод, жизнь во мне крепка;

Чего мне ждать? Тоска, тоска!

Мы испытываем сострадание к нему, понимая, что ему очень тяжело переживать свою отверженность, ненужность, осознавать свое бессилие, неспособность изменить свою жизнь.

“Светская жизнь не убила в Онегине чувства, а только охолодила к бесплодным страстям и мелочным развлечениям… – писал В. Г.Белинский. – Онегин не любил расплываться в мечтах, больше чувствовал, нежели говорил, и не всякому открывался. Озлобленный ум есть тоже признак высшей натуры…но силы этой богатой натуры остались без приложения, жизнь без смысла.”

Мне кажется, что подобные молодые люди, осознавшие бессмысленность своей жизни, вышли в декабре 1825 года на Сенатскую площадь. Я не хочу сказать, что все там были похожи на Онегина, я хочу сказать, что наверняка были и такие. В поступке декабристов, в их страдании за народ, который многие из них плохо знали есть какое-то отчаяние. Возможно это расплата за бессмысленность прежней жизни, за неразумность и беспечность.

Пятьдесят семь лет назад нашу страну озарил свет победы, победы в Великой Отечественной войне. Нелегкой ценой досталась она. Долгие годы советский народ шел тропами войны, шел, чтобы спасти свою Родину и все человечество от фашистского гнета.

Каждому русскому человеку дорога эта победа, и, наверное, поэтому тема Великой Отечественной войны не только не утрачивает своей актуальности, но и с каждым годом находит все новые и новые воплощения в русской литературе.

В своих книгах писатели-фронтовики доверяют нам все лично пережитое на огневых рубежах, во фронтовых окопах, в партизанских отрядах, в фашистских застенках – все это отражено в их повестях и романах. “Прокляты и убиты”, “Обертон” В. Астафьева, “Знак беды” Быкова, “Блокада” М. Кураева и многие другие – возвращение в “крошево” войны, в кошмарные и бесчеловечные страницы нашей истории.

Но существует еще одна тема, заслуживающая особого внимания, – тема нелегкой доли женщины на войне. Этой теме посвящены такие повести, как “А зори здесь тихие…” Васильева, “Полюби меня, солдатик” Быкова. Но особое и неизгладимое впечатление производит роман белорусской писательницы-публицистки Алексиевич “У войны – не женское лицо”.

В отличие от других писателей, Алексиевич героями своей книги сделала не выдуманных персонажей, а реальных женщин. Понятность, доступность романа и его необыкновенная внешняя ясность, кажущаяся незатейливость его формы относятся к достоинствам этой замечательной книги. Ее роман лишен сюжета, он построен в форме беседы, в форме воспоминаний. Долгие четыре года писательница шла “обожжеными километрами чужой боли и памяти”, записывала сотни рассказов медсестер, летчиц, партизанок, десантниц, которые со слезами на глазах вспоминали ужасные годы.

Одна из глав романа под названием “Не хочу вспоминать…” повествует о тех чувствах, которые живут в сердцах этих женщин по сей день, которые и хотелось бы забыть, но нет возможности. Страх наравне с истинным чувством патриотизма жил в сердцах девушек. Так описывает одна из женщин свой первый выстрел: “Мы залегли, и я наблюдаю. И вот я вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот, знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю.

Я заплакала. Когда по мишеням стреляла – ничего, а тут: как это я убила человека?..”.

Потрясают и воспоминания женщин о голоде, когда они были вынуждены убивать своих лошадей, чтобы не умереть. В главе “Это была не я” одна из героинь, медсестра, вспоминает о своей первой встрече с фашистами: “Я перевязала раненых, рядом лежал фашист, я думала, он мертвый… а он раненый, он хотел меня убить. Я как почувствовала, как кто-то меня подтолкнул, и к нему повернулась. Успела выбить ногой автомат. Я его не убила, но и не перевязала, ушла. У него было ранение в живот…”.

Война – это, прежде всего, смерть. Читая воспоминания женщин о смерти наших бойцов, чьих-то мужей, сыновей, отцов или братьев, делается страшно: “К смерти нельзя привыкнуть. К гибели… Трое суток мы были с ранеными. Они здоровые, крепкие мужчины. Они не хотели умирать. Они все время просили пить, а пить им нельзя, ранение в живот. Умирали они на наших глазах, один за другим, и мы ничем не могли им помочь…”.

Все, что мы знаем о женщине, умещается в понятии милосердие. Есть и другие слова – сестра, жена, подруга и самое высокое – мать. Но милосердие в их содержании присутствует как суть, как назначение, как конечный смысл. Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, понятия “женщина” и “жизнь” – синонимы. Роман Алексиевич – еще одна страница истории, подаренная читателям после долгих лет вынужденного молчания. Это еще одна страшная правда о войне. В заключение хочется привести фразу еще одной героини книги “У войны – не женское лицо”: “Женщина на войне… Это что-то такое, о чем еще нет человеческих слов…”.

Яркий зимний вечер. Освещенная улица. Наконец-то пришла зима. Настоящая, снежная, с морозом и метелью, вьюгой и серебристыми снежинками. Она подарила окружающему миру много красок и картин. Все всегда ждут зиму с детским трепетом и ожиданием чуда.

Утро. Солнце озаряет своим светом окружающий мир, однако тепла от него нечего ждать. Еще далеко до теплых деньков. В солнечный зимний день возьмешь лыжи и, летя на крыльях счастья, помчишься к снежному раздолью. Самая подходящая для этого территория – окраина города, где начинается густой лес. Изумрудные елки, серебристая лесная поляна, солнечные зайчики на снежном покрове. Тишина. Не слышно даже всей городской суеты. Наслаждаюсь этим всем и тихонько улыбаюсь в душе. Накатанная санями дорога извилисто ведет вглубь леса. Иду вдоль нее и просто любуюсь. У меня захватывает дух от того, что снег может иметь столько разных оттенков. Он светится изнутри, ослепляет меня своими яркими вспышками. Как людям удается не замечать такую красоту? Все вокруг цвет. Цветет буйством нежных бело-голубых красок. Снег, небо, деревья. Все такое манящее и сказочное. Лес. Он весь легкий и воздушный. Окутанный белым, мягким, пушистым одеялом. Он будто дышит. Забываю обо всем. Просто наслаждаюсь. Медленно приближаются сумерки. Неслышно ступают по снежному покрову. Я понимаю, что уже нужно возвращаться домой. Еще раз окидываю взглядом всю эту красоту и неспешно еду по снежной дороге. Снег прогибается подо мной и издает тихие монотонные звуки. Начинают кружиться снежинки. Они касаются моего лица и сразу застывают на нем маленькими капельками. Какие они беззащитные и сильные одновременно.

Опять вечер. Тихий зимний вечер. Одинокие дома. Одинокий яркий фонарь. Крупные хлопья снега скрывают окружающий мир. Больше не видно черных деревьев, грязной слякоти дорог. Снег принес нам праздник и подарил вечернему покрову беззащитность и нежность. Зима…

1613-1645 Михаил Федорович 1645-1676 Алексей Михайлович 1676-1682 Федор Алексеевич 1682-1689 София Алексеевна, Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич 1689-1725 Петр І (до 1696 г. с Иоанном) 1725-1727 Екатерина І (жена Петра І) 1727-1730 Петр ІІ (сын царевича Алексея Петровича, внук Петра І) 1730-1740 Анна Иоанновна (дочь царя Иоанна Алексеевича) 1740-1741 Иоанн Антонович (сын Анны Леопольдовны, правнук царя Иоанна Алексеевича) и Анна Леопольдовна (дочь царевны Екатерины Иоанновны, внучка царя Иоанна Алексеевича) 1741-1761 Елизавета Петровна (дочь Петра 1 и Екатерины І) 1761-1762 Петр ІІІ (сын царевны Анны Петровны, внук Петра І и Екатерины І, племянник императрицы Елизаветы Петровны) 1762-1796 Екатерина ІІ (жена Петра ІІІ) 1796-1801 Павел І (сын Петра ІІІ и Екатерины ІІ) 1801-1825 Александр І (сын Павла І) 1825-1855 Николай І (сын Павла І) 1855-1881 Александр ІІ 1881-1894 Александр ІІІ 1894-1917 Николай ІІ

Данное дерево рода Романовых представлено на нашем сайте для упорядочения литературных дат и привязки их периодам правления. Каждый из них что-то сделал для развития духовной жизни русского и всего славянского народа.

Писатель должен тесно сливать идею с формою и на нее налагать оригинальную, самобытную печать своей личности, своего духа. В. Г. Белинский

Роман “Тихий Дон” М. А. Шолохова можно считать вершиной творчества писателя, лауреата Нобелевской премии. Это роман-эпопея: изображение реальных событий и реальных исторических деятелей сочетается здесь с картинами повседневной бытовой жизни героев. С одной стороны, писатель глубоко вторгается в душевный мир человека, описывает тончайшие движения ума и сердца своих героев, показывает сложность внутреннего мира “простого” человека, его недюжинную натуру. С другой стороны, он дает описание крупномасштабных социальных картин, отражает трагический процесс умирания старого и рождение нового мира. При этом автор использует многообразные художественные приемы.

Композиция романа кольцевая, то есть все события начинаются на мелеховском дворе и заканчиваются там же, куда возвращается главный герой, Григорий Мелехов, после долгих метаний.

В центре романа – история семьи Мелеховых. Сквозь призму личной судьбы каждого ее члена Шолохов показывает все важнейшие этапы жизни донского казачества: накануне и в период Первой мировой войны, во время войны гражданской. Такой прием позволяет особенно остро ощутить трагизм событий той эпохи, которые словно катком, прошлись по судьбе каждого казака.

Большое место в романе занимает мир природы, в этот мир природы включены все герои Шолохова. Для Григория волосы Аксиньи “дурнопьяном пахнут, этаким цветком белым”. Дети пахнут “солнцем, травою, теплой подушкой и еще чем-то бесконечно родным. И сами они… как крохотные степные птицы”. Природа спасает и очищает. Не раз, особенно после пережитых волнений, Григорий припадает к земле, словно ищет у нее защиты. В эти минуты у него обостряется слух и зрение, он видит и полет орла, и ползущего жука, и прекрасный цветок.

Чувства героев как бы материализуются через природу. К примеру, состояние Аксиньи после одного из разрывов с Григорием сравнивается с пустым и одичалым гумном, но есть и надежда: “встает же хлеб, потравленный скотом. От росы, от солнца, поднимается втолченный в землю стебель; сначала гнется, как человек, надорвавшийся непосильной тяжестью, потом прямится, поднимает голову…” В другой раз Аксинья обращает внимание на растущий под кустом ландыш. И будто увидела она в этом цветке всю свою прошедшую жизнь. А Шолохов, описывая сон женщины, осыпанной розовыми лепестками шиповника, словно уже предугадывает ее будущий трагический конец.

Широко использует Шолохов такой прием, как одушевление. Солнце перед восходом “томится”. Молния сравнивается с пахарем-работником. Серые волны гальки на берегу Дона “табунятся” и т. д.

Шолоховские герои живут бурной, драматической жизнью. Иногда в силу своего природного характера. А иногда автор намеренно ставит их в центр драматических событий. Это еще один прием, позволяющий более полно высветить разные грани человеческого характера, показать падение или, наоборот, возвышение личности. В условиях драматических поворотов, трагических ситуаций, когда рвутся привычные связи, можно увидеть истинное лицо человека, его нравственную силу, его возможности.

Язык произведения богат народной речью. Здесь и диалектизмы, и простонародная речь, и налет заимствований из украинского языка. Текст также полон диалектных идиом: живет, как хохол на отживе; ходить козырем; чует кошка, чье мясо съела; молчи, как дохлая; всех слез не вычерпаешь; хлеба в закромах по ноздри; от ума отошел с перепугу и др. Такой подход позволяет автору окунуть читателя в атмосферу станичной жизни, придать своим персонажам индивидуальные черты. По речи можно определить принадлежность человека к социальной среде, оттенок характера, душевное состояние.

Шолохов не раз описывает, как на души людей воздействует народная песня: она очаровывает, уносит мысли вдаль, вызывает слезы, объединяет день сегодняшний с днем минувшим.

Язык Шолохова то суров и гневен, то нежен и печален, то исполнен крепким искрометным юмором, то скорбен и грустен.

В самом названии произведения “Тихий Дон” звучит скорбная ирония. Всем своим романом автор показывает, что Дон не тихий – он кипящий и бурный. В романе огромное число персонажей, большинство из них гибнет, однако несмотря на это произведение Шолохова не оставляет ощущения безысходности.

Вся совокупность использованных в романе “Тихий Дон” художественных приемов способствует этому, помогает достичь правдивости, достоверности, жизненности в изображении людей и событий.