Category: Школьные сочинения

Я очень люблю собак. У меня дома живет собачка по имени Мышка. Она маленькая и проворная. А еще серая. Совсем как мышка. Она – мой лучший друг. И когда я читала книгу “Белый Бим Черное ухо”, я постоянно думала о своей милой собачке. Мне было очень тяжело читать такую повесть. Она вызвала у меня большую жалость к Биму, а также к его хозяину Ивану Ивановичу.

Я считаю, что главный герой повести – это именно Белый Бим Черное ухо. Хоть он и не человек, а всего лишь собака, но он умел переживать, дружить и любить по-настоящему. Это положительный герой.

Иван Иванович – тоже положительный герой. Он добрый, умный и честный. Когда-то этот человек воевал с фашистами, и был на войне ранен. С тех пор у него в груди остался осколок.

Иван Иванович взял Бима к себе в дом, когда щенку был всего один месяц. Это крошечное существо сразу приглянулось бывшему солдату. Между человеком и собакой завязалась дружба. Иван Иванович ухаживал за малышом, посвящал ему много времени, брал его с собой на охоту. Он заботился о щенке, как мама заботится о своем ребенке. А когда Бим вырос, то отплатил своему хозяину безграничной любовью и преданностью и старался во всем ему помогать. Они понимали друг друга даже без слов. Когда я читала книгу, то даже иногда забывала, что Бим – всего лишь собака. Таким умным и понятливым он был. А Ивану Ивановичу было все равно, что его питомец отличается от других собак такой же породы. Цвет шерсти не имел для него значения, ведь это совсем не главное.

Страшные времена настали для Белого Бима, когда его хозяин попал в больницу. Из-за осколка в груди Иван Иванович умер, но его любимец этого не знал. Как же долго он верил и надеялся, что хозяин вернется! Как же он тосковал и плакал! У меня сердце разрывалось от жалости к бедной одинокой собачке. А потом Бим решил искать своего хозяина. Он обегал много километров, и однажды даже получил травму на железной дороге. Его лапка была ранена. Но это не остановило верного друга.

Некоторые люди приходили Биму на помощь. А другие показали себя подлыми, жестокими и безжалостными. В самом конце повести дядька Серый развесил объявления, в которых написал, что Бим – бешеный. И собаку отправили на живодерню. Это самый грустный эпизод книги, который невозможно читать без слез. Как же Бим скулил и царапался об железные двери! Как хотел он вырваться из ловушки! Как будто чувствовал, что его везут на гибель.

Книга Г. Троепольского закончилась очень плохо. Умер Иван Иванович. Умер и его верный друг. Что же хотел сказать нам этим автор? Почему он не оставил хотя бы собачку в живых? Наверное, писатель хотел показать, к чему приводят злость, жестокость и равнодушие людей. А еще он надеялся, что прочитав его книгу, люди станут лучше относиться к собакам и не будут их обижать, а тем более убивать. Ведь эти животные – самые лучшие наши друзья! А как же можно убить друга?

Интерес к личности и судьбе В. Шукшина, широкое признание его книг и фильмов обусловлены тесной, кровной связью личной судьбы писателя и судеб его героев.

В его искусстве так причудливо переплелась жизнь самого ху­дожника и созданий его фантазии, что и не разобрать, кто там взывает к человечности – писатель Шукшин или персонаж рас­сказа.

Своеобразие творчества Шукшина, поразительное единство его художественного мира основаны прежде всего на неповторимой личности самого художника, выросшего на народной почве и су­мевшего выразить целое направление духовной жизни народа.

Со времен Ломоносова русская деревня рождала много смекали­стых, умных и деятельных, очень серьезно относящихся к жизни и искусству людей. Они прославили Землю Русскую, овладели высо­тами мировой науки и культуры, но навсегда оставались верными своей “малой родине”. Известна целая плеяда писателей: В. Аста­фьев, В, Белов, В. Распутин, в судьбе которых соединилась духов­ная память народа и общечеловеческая культура.

Василий Шукшин начинал с рассказов о земляках, бесхитрост­ных и безыскусных. Но уже в самом начале обнаружил новые воз-

Можности в изображении человека, сумел в частном увидеть общее. Сборник “Сельские жители” – начало. Не только творческого пу­ти, но и большой темы – любви к родине, деревне.

Для Василия Шукшина деревня – это социальное, националь­ное и нравственное понятие, где сходится весь сложнейший комп­лекс человеческих отношений. И как это обычно бывает, желание сказать свое слово о людях, которые близки, выливается в раз­мышления о своей народной жизни.

И в то время, когда некоторые критики упорно причисляли Шукшина к “деревенщикам”, писатель задумывался не только о деревне и о городе – о России, о русском национальном характере.

Поговорить подробнее мне бы хотелось об одном небольшом рас­сказе “Срезал”. Вообще Шукшин писал так, что вокруг каждого внешне непритязательного рассказа возникало “поле” критических и читательских раздумий и выводов. Давно известно утверждение, что талант невозможно свести ни к одной формуле, ни к системе формул. И может быть, не случайно, что с эволюцией творчества Шукшина критические разночтения только увеличиваются. Но вот что странно: при всевозможных противоречиях в оценке разных ге­роев Шукшина критики прямо-таки единогласны в понимании Гле­ба Капустина. Или так уж прост, ясен этот Глеб Капустин? На пер­вый взгляд – да.

Глеб Капустин – белобрысый мужик сорока лет, “начитанный и ехидный”. Мужики специально водят его к разным приезжим знаменитостям, чтобы он их “срезал”. Зачем это мужикам? Да вот получают же они какое-то удовольствие от того, что их деревен­ский, свой, может срезать любого приезжего, ученого!.. “Срезал” он и очередного “знатного” гостя, некоего кандидата наук Журав­лева. Между ними состоялся разговор. И важно в нем то, что Глеб Капустин понимает Журавлева, а вот Глеб для кандидата – абсо­лютная загадка. Капустин понимает, что кандидату никак нельзя ударить лицом в грязь перед земляками. И тот будет упорствовать или многозначительно посмеиваться, когда речь пойдет о вопро­сах, которые он вроде и не обязан знать. Кандидату достается крепко…

Борьба шла на равных: кандидат посчитал Глеба дураком, Ка­пустин же точно сумел схватить главное в Журавлеве – самонаде­янность – и “срезал” его перед мужиками.

Капустин сам объяснил свою особенность; “Не задирайся выше ватерлинии… А то слишком много берут на себя…” И еще: “Мож­но сотни раз писать во всех статьях “народ”, но знаний от этого не прибавится. Так что когда уж выезжаете в этот самый народ, то бу­дьте немного собранней. Подготовленнеи, что ли. А то легко можно в дурачках очутиться”.

Глеб не прост, как вообще неоднозначны герои Шукшина, но он жесток, а “жестокость никто, никогда, нигде не любил еще”, заме­чает автор, хотя некоторые суждения Глеба небезосновательны.

В этом небольшом анализе я вовсе не Глеба хотела оправдать, а показать, что кандидат Журавлев оказывается все-таки не на высо­те. И мне показалось это очевидным, заложенным в тексте. Стал

Бы истинный интеллигент откровенно и снисходительно посмеива­ться над Глебом, а потом довольно грубо “тыкать” ему?

Шукшин знал цену подлинной интеллигентности и высказался на этот счет весомо и точно: “Начнем с того, что явление это – ин­теллигентный человек – редкое. Это – неспокойная совесть, ум, полное отсутствие голоса, когда требуется – для созвучия – “под­петь” могучему басу сильного мира сего, горький разлад с самим собой из-за проклятого вопроса: “Что есть правда?”, гордость… И – сострадание судьбе народа. Неизбежное, мучительное. Если все это в одном человеке – он интеллигент. Но и это не все. Интел­лигент знает, что интеллигентность – не Самоцель”.

Уже в самом начале творческого пути, в статье “Как я понимаю рассказ”, Шукшин определенно заявил, что “без Искренней, тре­вожной думы о человеке, о добре, о зле, о красоте” нет и писателя.

Лев Толстой говорил: “Главная цель искусства, если есть искус­ство и есть у него цель, та, чтобы проявить, высказать правду о ду­ше Человека…”

Движущими силами в произведениях Шукшина Являются не внешние события, сюжет у него только повод, чтобы начать разго­вор. Потом повод “исчезает”, и “начинает говорить душа, муд­рость”, ум, чувство… Все чаще герои Шукшина задумываются над основами бытия, все чаще обращаются к так называемым “вечным Вопросам”.

Тревожные раздумья о смысле жизни окрашивались у Шук­шина в разные тона, “неразрешимые” вопросы задавались с раз­ной степенью напряженности: в них можно обнаружить трагиче­скую безысходность и светлую печаль, крик души “на пределе” и скорбные думы о конечности бытия, печальные мысли о сиюми­нутности человеческой жизни, в которой так мало места было доброте.

И остаются с нами слова В. Шукшина: “Нам бы немножко до­брее быть… Мы один раз, уж так случилось, живем на земле”.

С этим жил, в это верил, это проповедовал Василий Шукшин. С этим и будем жить!

Легенды, рассказанные в повести о Петре и Февронии, имеют много общего с западноевропейскими сюжетами. Произведение отличается высокой художественностью и поэтичностью. В повести нет никаких указаний на действительных исторических прототипов героев.

Целый ряд моментов “Повести о Петре и Февронии” роднит ее с разными типами народной волшебной сказки. Это и близость героини к миру природы, и ее иносказательная речь. Загадки и разгадки автор разносит во времени: только в ответ на недоумение юноши Феврония разъясняет: уши дому – собака, а глаза – ребенок; плакать взаймы – значит пойти на похороны; смотреть в лицо смерти через ноги – бортничать, т. е. собирать мед на деревьях.

Автор связывает свою повесть с житийными легендами о муромских святых. Необычны чудеса в повести: боярские жены жалуются на крохоборство муромской княгини, видя в этом следствие ее крестьянского происхождения. Но крохи в руке Февронии претерпевают особое изменение: крошки хлеба превращаются в ладан и фимиам, использующиеся в православном богослужении. По благословению Февронии за одну ночь превращаются в цветущие деревья воткнутые ею в землю прутья. Автор, таким образом, пытается показать животворящую силу ее любви. Троекратный призыв мужа выполнить обещание принять смерть вместе выполняет функцию чуда.

Повествователь заканчивает повесть молитвой к Петру и Февронии: “Радуйся, Петр, ибо дана тебе была от бога сила убить летающего свирепого змея! Радуйся, Феврония, ибо в женской голове твоей мудрость святых мужей заключалась!.. Радуйтесь, честные предводители, ибо в княжении своем со смирением, в молитвах, творя милостыню, не возносясь, прожили; за это и Христос осенил вас своей благодатью, так что и после смерти тела ваши неразлучно в одной гробнице лежат, а духом предстоите вы перед владыкой Христом! Радуйтесь, преподобные и преблаженные, ибо и после смерти незримо исцеляете тех, кто с верой к вам приходит!..”

Повествователь показывает, что Феврония в силе своей любви, в своей мудрости оказывается выше своего мужа. Однако не только любви свойственна мудрость, но и мудрости присуща любовь. Между чувством, умом и волей нет конфликта, нет борьбы, нет противоречия..

Восхитителен и предсмертный жест Февронии, вышивавшей в то время “святой воздух” – покрывало для сосудов с причастием. Она “у одного святого мантию еще не докончила, а лицо уже вышила; и остановилась, и воткнула иглу свою в воздух, и замотала вокруг нее нитку, которой вышивала. И послала сказать блаженному Петру, нареченному Давидом, что умирает вместе с ним”. В тех условиях, когда деталям в литературе уделяется не так уж много места, жест Февронии драгоценен так же, как и то золотое шитье, которое она шила для святой чаши.

Фольклорная стихия привнесла в текст повести бытовую конкретность, несвойственную современным ей литературным памятникам. Мудрость – это не просто умение логически мыслить и размышлять, а нечто такое, что дается самим Богом. Это сочетание человеческого разума и Божьего замысла, нечто, что может действовать только на благо человека, хотя он сам этого часто не понимает. Именно так действовала Феврония. В повести говорится, что у нее был дар прозорливости, т. е. предвидения, а значит, она имела мудрость от Бога. Вот как об этом пишет автор: “В одном судне с Февронией плыл некий человек, жена которого была на этом же судне. И человек, искушаемый лукавым бесом, посмотрел на святую с помыслом. Она же, сразу угадав его дурные мысли, обличила его”.

Недаром Февронию и Петра называют святыми и чудотворцами. Возможно, когда она просила князя взять ее в жены, она и сама еще не знала, что это будет для блага их обоих, но ее мудрость подсказывала ей, как действовать. Зато потом Петр живет с Февронией как у Христа за пазухой и все больше ценит свою супругу. Петр очень благодарен Богу за такую жену, и когда бояре и знать предложили ему выбирать между женой и престолом, он выбрал ее: “Сей же блаженный князь по Евангелию поступил: пренебрег княжением своим, чтобы заповеди Божьей не нарушить…”

В начале десятых годов в русской поэзии заявляет о себе акмеизм. Идея нового направления впервые была высказана М. Кузминым в 1910 г. в статье “О прекрасной ясности”. В ней отрицался непонятный, темный мир символистских намеков, говорилось, что поэту необходимо “найти в себе мир с собою и с миром”. М. Кузмин считал, что поэзия должна быть простой, логичной, экономной в средствах и словах, то есть ясной. Отсюда предложенное им название нового течения – кларизм.

Акмеисты объединились в литературную группу “Цех поэтов”, куда вошли Н. Гумилев, С. Городецкий, А. Ахматова, Г. Иванов, М. Зенкевич, О. Мандельштам, Г. Адамович. После 1917 года акмеисты, благодаря усилиям Н. Гумилева, вновь собрались в “Новый цех поэтов”, просуществовавший до трагической гибели Гумилева в 1921 году.

Акмеизм был воспринят как бунт против символизма. В статье “Наследие символизма и акмеизм” Гумилев, критикуя символизм, декларировал принципы новой поэзии. Восстав против символизма с его “бесконечными приближениями”, “текучестью слова”, “истонченным и изломанным человеком”, поэзия акмеистов стремилась к осязаемости и предметности мира. Ее привлекал “дух мелочей прелестных и воздушных”. Увлечение предметной деталью было так велико, что даже мир душевных переживаний образно воплощался в какой-нибудь вещи. Акмеисты стремились вернуть слову ясный смысл, первородное значение.

Поэзия акмеистов отличается интересом к неординарной личности, стремлением к нравственному идеалу, к гармонии мира. Акмеизм провозглашал ориентацию на общечеловеческие ценности: добро, совесть, долг, любовь. Поскольку в творчестве акмеистов большое значение имело понятие “мужественность”, а идеалом мужчины был первочеловек Адам, то иногда можно встретить такое название акмеизма, как адамизм. Смысл этого названия проясняется в стихотворении С. Городецкого “Адам”:

Просторен мир и многозвучен, И многоцветней радуг он, И вот Адаму мир поручен, Изобретателю имен. Назвать, узнать, сорвать покровы И праздных тайн, и ветхой мглы – Вот первый подвиг. Подвиг новый – Живой земле воспеть хвалы.

Критерием простоты и гармонии для акмеистов являлся Пушкин. Именно от него акмеисты восприняли строгую художественную форму, классически четкие размеры стиха.

Какие исторические события отражены в пьесе? Как выражено отношение народа к этим фактам?

Пьеса “Как француз Москву брал” посвящена войне Наполеона против России в 1812 году. В этой войне большую роль сыграло то, что Наполеон вошел в Москву, думая, что покорил столицу, а оказалось, что он захватил опустевший непокоренный город.

Войну 1812 года не случайно называют Отечественной, поскольку в защите России участвовали все ее жители. Это и отражено в драме.

Какие исторические лица этой пьесы вам знакомы?

Среди героев пьесы есть Наполеон, его адъютант Коленкур – это подлинные участники изображенных событий. Участвуют в народной драме Потемкин и его жена, которые, как мы знаем, жили раньше, до событий 1812 года. Итак, мы отмечаем один из важных признаков фольклорной пьесы – очень примерное представление о датах и героях конкретных исторических событий.

Справка. Григорий Александрович Потемкин – государственный и военный деятель, генерал – фельдмаршал, ближайший помощник императрицы Екатерины II. Способствовал освоению Северного Причерноморья, руководил строительством Черноморского флота. После присоединения Крыма получил титул светлейшего князя Таврического. Главнокомандующий русской армией в русско-турецкой войне.

Коленкур Луи – маркиз, один из немногих французских аристократов, ставший приверженцем Наполеона Бонапарта. В 1807-1811 годах был послом в Петербурге.

Какие из этих исторических лиц, по вашему мнению, никак не могли встретиться друг с другом в жизни? Как вы объясняете их появление в одной пьесе? Обратитесь, если необходимо, к энциклопедическому словарю.

Конечно, Наполеон и Коленкур никак не могли встретиться с Потемкиным, который умер задолго до начала Отечественной войны 1812 года. Но в народном сознании известные исторические лица не так точно “привязаны” к своей эпохе, и в сказаниях, легендах, народных пьесах часто действуют герои, которые жили в разное время. Авторы нередко имеют общее представление о личности героев и связывают их между собой самым удивительным образом, создавая совершенно неожиданные сюжеты.

Каким предстает перед зрителем Наполеон и каким – Потемкин? Попробуйте дать их характеристику, которая помогла бы исполнителям точнее играть свою роль.

В пьесе французского императора называют “царь Наполеон”, и ведет он себя так, что его поведение должно раздражать зрителей: он честолюбив и даже бестолков. Потемкин, будучи пленником Наполеона, остается верен государю Александру I и не хочет быть изменником. Наполеон решает его казнить. Так честный и благородный герой сталкивается с жестоким и бестолковым властителем.

Какую роль играют в этой пьесе внесценические персонажи? Напомним, что внесценические персонажи не появляются на сцене, а лишь упоминаются в речи действующих лиц.

В этой пьесе упоминаются многие лица с определенной целью: графиня Орлова-Чесменская, пожертвовавшая свои драгоценности на нужды русской армии; некий человек, которого забрали во французскую армию, а он отрубил себе правую руку; Кутузов, который пустил французов в Москву на их погибель… Все эти герои упоминаются в репликах, расширяя фон событий и усиливая дополнительно героическое звучание пьесы. Подобные реплики могут возникнуть как элементы импровизации и их содержание зависит от осведомленности исполнителя.

Какие герои исполняют комические эпизоды пьесы?

Пьеса о войне 1812 года в целом носит героический характер, но концовка у нее явно комическая. Наверное, можно считать, что в ней есть сатирический заряд. Старуха, которая числится в перечне действующих лиц, бежит с вилами за Наполеоном, который от нее убегает. И этим завершается пьеса. Исполнителями комической сцены являются безымянная старуха и Наполеон.

Почему эта пьеса была популярна и в Греции, и в Болгарии? Как вы это можете объяснить?

Как Греция, так и Болгария страдали от гнета поработителей. Отсюда чувство солидарности, которое вызывает в этих народах любое упоминание о захвате земли, об оккупации территории. И тут дело даже не в имени Наполеона, а в общем настрое протеста против порабощения, против захвата.

Почему эту пьесу можно назвать пьесой, демонстрирующей народный патриотизм? В чем вы видите его проявления?

Пьеса – яркое патриотическое произведение, что доказано сюжетом, поведением героев, а также введением внесценических персонажей. В драме даны четкие оценки событиям, героям, их поступкам.

Почему эту пьесу народного театра можно считать исторической?

Пьесу можно считать исторической, потому что она не только описывает конкретное историческое событие с участием исторических личностей, но и достаточно точно рисует атмосферу этого времени. Данная фольклорная пьеса показывает также отношение народа к захватчикам родной земли.

ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА

МИФЫ НАРОДОВ МИРА

МИФЫ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ

Фантазия древних индийцев очень интересна, она чрезвычайно увлекает всех, кто впервые знакомится с мифами Индии. В них рассказывается о сложности и величественности создания мира, о мудрости богов и человека. Главными богами древних индийцев были Брахма, Вишну и Шива. Брахма – бог-творец, Вишну – бог, сберегающий все, созданное Брахмой, Шива – бог-разрушитель, потому что без разрушения нет созидания.

Творение Вначале не было ничего: ни солнца, ни луны, ни звезд. Только воды простирались беспредельно. Воды породили огонь, и тогда из великой силы тепла зародилось Золотое Яйцо. Целый год плавало Яйцо в безбрежном океане. Через год из Золотого Яйца возник Прародитель Брахма. Он разбил Яйцо, и оно раскололось надвое. Верхняя половина стала Небом, нижняя – Землею, а между ними, чтобы разделить их, Брахма поместил воздушное пространство. И он утвердил землю, создал страны и положил начало времени. Так была создана Вселенная. Но когда Творец оглянулся, то увидел, что нет никого, кроме него. И Брахма решил сотворить потомство. От его сыновей произошли боги и демоны, люди, птицы, змеи и другие животные.

Сказание о создании ночи Первых людей звали Яма и Ями. Когда Яма умер, его сестра Ями проливала безутешные слезы. На все уговоры она отвечала: “Но ведь он умер только сегодня”. Тогда еще не было ни дня, ни ночи. Боги сказали: “Так она его никогда не забудет! Давайте сотворим ночь”. И они создали ночь. И ночь прошла, и настало утро. И Ями утешилась и забыла о своем горе.

Сергей Донатович Довлатов начал писать в начале 60-х г. Он превратил свою биографию в литературное произведение. Каждый этап жизни писателя нашел отражение в его книгах. Так, история семьи – цикл “Наши”; служба во внутренних войсках – книга “Зона”; первые литературные встречи и опыты -“Невидимая книга”; работа журналистом в Эстонии – цикл “Компромисс” и т. д. В 1978 г. Довлатов эмигрирует в США. Здесь он работает на радио “Свобода”, является постоянным автором журнала “Ньюйоркер”. Издает собственную газету “Новый американец”. В Америке Довлатов публикует как ранее написанное, так и произведения последних лет. С 1980 по 1990 г. вышли в свет: “Записные книжки”, повесть “Компромисс”, цикл рассказов “Зона”, семейная хроника “Наши”, повесть “Заповедник”, книга “Ремесло”, сборник рассказов “Чемодан”, “Филиал” , повесть “Иностранка”, сборник статей “Демарш энтузиастов”, “Записные книжки” и т. д.

Вся проза Довлатова написана от первого лица, хотя герои разные. В авторском “я” предстает прекрасный рассказчик, по определению А. Жолковского, сохраняющий “свободу в обращении с собственной личностью”. Рассказы в сборниках и циклах писателя не связаны между собой, объединяет их лишь личность рассказчика. Героями рассказов Довлатова бывают не только люди, но и слова. Так, слово “ниц” является основным персонажем одной из историй

“Отправились мы с Грубиным на рыбалку. Попали в грозу. Укрылись в шалаше. Грубин в носках. Я говорю:

– Ты оставил снаружи ботинки. Они помокнут

Грубин в ответ:

– Ничего. Я их перевернул НИЦ.

Бывший филолог в нем ощущался”

Ранняя книга “Зона” повествует о службе автора в лагерной охране. В книге лирический герой носит имя Бориса Алиханова. В “Зоне” 14 рассказов, около двух десятков персонажей. Все герои даны в общем, без подробной характеристики. Чувствуется, что для автора главное не действие в рассказах, а атмосфера мира заключенных и их охранников. Главный герой наблюдает все происходящее как бы со стороны. Одним из лучших в книге является рассказ “Представление”. Для постановки пьесы к шестидесятилетию советской власти в шестой лагпункт был доставлен зэк по фамилии Гурин, с пятой судимостью и сроком одиннадцать лет. Внешне похожий на Ленина, Гурин никакого отношения не имел к театру. По ошибке в анкете его записали как артиста. В постановке одноактной пьесы “Кремлевские звезды” принимали участие Гурин, Цуриков, по кличке Мотыль, срок шесть лет, “придурок из санчасти” Геша и Томка Лебедева из АХЧ. Заключительное обращение Ленина к сидящим в зале вызвало оглушительный смех. Когда Гурин в роли Ленина запел “Интернационал”, “внезапно его поддержали” в зале. “Вдруг у меня болезненно сжалось горло. Впервые я был частью моей особенной, небывалой страны. Я целиком состоял из жестокости, голода, памяти, злобы… От слез я на минуту потерял зрение. Не думаю, чтобы кто-то это заметил…”. “Песня – миг единения, приобщения к целому, которое можно назвать по-разному – народ, страна, родина, мы… Это “мы” оказывается глубже и выше линий запретки, разъединяющих охранников и зэков. Колючая проволока разделяет людей. Смех и песня – объединяют” .

Джон Стейнбек – знаменитый американский писатель, оставивший богатое творческое наследие. В своих произведениях он обличал социальные язвы американского общества, сочетая это с глубоким психологизмом в образах героев. В 1962 году Стейнбек был удостоен Нобелевской премии “за реалистический и поэтический дар, сочетающийся с мягким юмором и острым социальным видением”.

Джон Стейнбек происходил из семьи ирландских иммигрантов. Его мать, учительница, привила сыну любовь к литературе. Поступив в Стэндфордский университет, Джон не смог его закончить, так как платить за обучение было нечем. В поисках заработка он сменил множество профессий: подносил кирпичи на стройке, работал в поле, служил матросом, сторожем, ассистентом на биологической станции, репортером в газете.

С 1929 по 1935 год писатель выпускает три романа: “Золотая чаша”, “Неведомому богу” и “Небесные пастбища”, которые не стали популярными у читателей. Известность Стейнбеку принесла повесть “Квартал Тортилья-Флэт”, сразу попавшая в список бестселлеров. В ней Стейнбек проявил дар юмориста. Описывая жизнь группы парней из беднейшего квартала приморского города Монтерея, автор не романтизирует их “свободу”, а подчеркивает ненависть и презрение к богатству.

В 30-х годах в творчестве Стейнбека усиливаются реалистические тенденции, он начинает обличать социальные условия жизни беднейших слоев американского общества.

Темами первого романа, принесшего автору широкую известность, – “О мышах и людях” – стали отчужденность и одиночество человека в условиях эксплуататорского общества. Повествование глубоко пессимистично. Характерны слова одного из персонажей: “Не знаешь разве, что кругом нас везде ад?” Описывая жизнь двух скитающихся по стране батраков, Стейнбек правдиво показывает, как страх и унижения калечат души людей, толкают их на жестокие поступки, а тяжелый труд превращает их в инвалидов.

Роман “Гроздья гнева” по праву назван народной эпопеей. В нем Стейнбек показывает конфликт общенациональной значимости: разорение банками, трестами и монополиями сотен тысяч американских фермеров. В основе романа лежат реальные факты. Писатель вместе с фермерами Оклахомы проделал путь в Калифорнию и был свидетелем народного бедствия. В письме к другу он сообщал: “Число детей, умирающих от голода в долинах Калифорнии, просто потрясает… Я сделаю все, что смогу…”

Трагедии трех поколений фермеров Джоудов автор придает социальный смысл. Он говорит о причинах социального расслоения в стране, о крайней нищете одних и баснословном богатстве других. Создавая гротескные образы богачей, Стейнбек предрекает неизбежность гибели существующего порядка вещей.

Обличительные тенденции “Гроздьев гнева” продолжает “Зима тревоги нашей”. Это социально-психологический роман, в котором писатель ставит морально-этическую проблему о праве человека на преступление. Стейнбек пытается разобраться в истоках совершаемых его героем преступлений и в тех законах, по которым живет общество. По своей тематике этот роман перекликается с “Американской трагедией” Теодора Драйзера.

Главный герой Итен Хоули не похож на злодея. Это скромный, тонко чувствующий человек, вызывающий симпатию у окружающих. Его преступления обусловлены социальной ситуацией, в которой он живет. Итен работает приказчиком в лавке, его семья отнюдь не бедствует, есть дом, дети учатся в школе. Но героя мучает неуверенность в завтрашнем дне: “детям нужна обувь, нужны развлечения… А ежемесячные счета, врачи, дантисты, удаление миндалин, а представьте себе, вдруг я сам заболею…”. Оправдание своим поступкам Итен находит в философии прагматизма: “Все зависит, я думаю, от результатов… Для большинства людей кто преуспел, тот всегда прав”. Автор неоднократно повторяет, что Америка – это страна, где “все воруют – кто больше, кто меньше”.

Образ Итена Хоули психологически сложен. Обманывая доверившихся ему людей (Денни Тейлора, Марулло), отнимая у них последнее, Итен мучается угрызениями совести. Тейлора он довел до самоубийства, а Марулло разорил, действуя предательскими методами. Но преуспеть Хоули не смог, ограбить банк ему не удалось. Стейнбек видит причину этого в том, что в Итене осталось еще много человеческого, он еще не превратился в стопроцентного янки 60-х годов, способного за деньги на что угодно.

Душевные терзания вызывают у Итена мысли о самоубийстве, но затем он решает вернуться к дочери, чтобы “не погас еще один огонек”. Семейный талисман, передающийся в семье от отцов детям, символизирует в романе бессмертие гуманистических традиций, которые не могут угаснуть.

Стейнбек верит в доброе начало в человеке, но предупреждает общество о тревожных симптомах внутреннего перерождения людей в современной Америке.

Среди классиков русского классического реализма XIX века М. Е. Салтыков-Щедрин занимает место непревзойденного художника, мастера социально-политической сатиры. В стремлении расширить круг читателей, с одной стороны, и преодолеть рогатки цензуры – с другой, писатель обращается к жанру сказки. Используя традиционную фольклорную форму, Салтыков-Щедрин фактически создал новый сатирический жанр. Писатель не повторяет народно-сказочных сюжетов и образов. Они в “Сказках” Щедрина являются лишь опорой для выражения собственных идей.

В сложном содержании “Сказок” можно выделить следующие основные темы: сатира на правительственные верхи самодержавия и на эксплуататорские классы, изображение жизни русского народа, обличение поведения и психологии обывателей, разоблачение индивидуалистической морали, пропаганда новой нравственности.

В “Сказках” используется энергичная простонародная речь, с которой контрастируют канцелярские штампы. Для характеристики верхних сословий писатель применяет обороты на иностранных языках и изысканные салонные выражения.

Социальные симпатии писателя отчетливо определились уже в первой сказке, в “Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил”. По воле автора два генерала попадают на необитаемый остров, где “рябчики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают”. И среди всего этого изобилия генералы чуть не умерли с голоду, так как ничего не умели делать. Ведь до сих пор за них все делали другие. К счастью, на острове оказался мужик, который не только их накормил, но и веревку свил, чтобы генералы связывали его на ночь. Салтыков-Щедрин обличает здесь паразитизм и тунеядство правящего сословия. Но в то же время он не жалует и рабскую покорность мужика.

Наиболее глубокое художественное обобщение доли крестьянства в царской России мы видим в сказке “Коняга”. В образе Коняги и его хозяина автор дает представление о народе, который “живет, точно в темную бездну погружается, и из всех ощущений, доступных живому организму, знает только ноющую боль, которую дает работа”. В праздных рассуждениях лошадей пустоплясов легко обнаружить отголоски современных писателю либеральных теорий. Но автор не дает ответа на вопрос, кто же освободит порабощенный народ.

В сказках Салтыкова-Щедрина, как и в народном фольклоре, происходит одушевление животного мира. Особенно часто он показывает рыбье царство. Различные породы рыб олицетворяют либералов, их соглашательскую тактику и обывательскую трусость. Например, в сказке “Премудрый пескарь” Щедрин критикует ту часть интеллигенции, которая в годы политической реакции поддалась трусливой панике. Покоряясь инстинкту самосохранения, обезумевший от страха герой сказки пожизненно замуровал себя в темной норе. “Он жил и дрожал – только и всего”. Не было у него за всю жизнь ни семьи, ни друзей, никому от таких, как он, “ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни славы…” Жизнь таких “премудрых пескарей” бесполезна.

Более сложным было отношение Щедрина к тем честным, Но наивным мечтателям, образ которых он воплотил в сказке “Карась-идеалист”. Поборник социального равенства, карась-идеалист выражает взгляды передовой части русской интеллигенции, в том числе взгляды самого Щедрина. Но вера карася в моральное перевоспитание хищников наивна. Горячий проповедник общественной гармонии жестоко поплатился за свои иллюзии: в конце концов, его проглотила щука.

К числу наиболее резких сатир Щедрина, направленных непосредственно против российского самодержавия, относятся сказки “Медведь на воеводстве” и “Орел-меценат”. В первой из них имена медвежьих правителей ассоциируются с именами царей. В сказке “Орел-меценат” писатель подвергает критике псевдопросветительскую практику самодержавия. При жизни Щедрина цензура запретила эти сказки к публикованию.

Сказки Щедрина – итог его многолетних жизненных наблюдений. В них фантастика переплетается с реальностью, комическое с трагическим, широко используется искусство эзопова языка. Человек, о котором пишет сатирик, ощутим, виден. Прикидываясь простачком, умный сатирик говорит о делах совсем не сказочных.

Наиболее ужасным из всех градоначальников был Угрюм-Бурчеев. Заметим, однако, что сам Угрюм-Бурчеев предупреждал: “Идет некто за мной, который будет еще ужаснее меня”. Из “Описи градоначальников” следует, что на страницах “Истории одного города” должен был появиться некто Перехват-Залихватский, который “въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки”. Летописец кратко заметил: “О сем умолчу”. Что же предвещал Угрюм-Бурчеев? Что такое ужасное должно было произойти после него?

Сам же Угрюм-Бурчеев был страшен прежде всего тем, что являлся воплощением непреклонности. В его идиотском воображении возникла фантастическая утопия: возвести руками глуповцев город, который так и должен был бы называться -“Непреклонск”. В этом городе, по замыслу градоначальника, все жители обязаны были бы не только действовать, но и думать совершенно одинаково. Все подчинялось строгим и совершенно обязательным правилам, законам, регламентам. “В каждом доме живут по двое престарелых, по двое взрослых, по двое подростков и по двое малолетков… Школ нет и грамотности не полагается; наука числ преподается по пальцам. Нет ни прошедшего, ни будущего, а потому летосчисление упраздняется… Работы производятся по команде. Обыватели разом нагибаются и выпрямляются; сверкают лезвия кос, взмахивают грабли, стучат заступы, сохи бороздят землю – все по команде”.

Что же мерещится там, впереди, в какой-то лучезарной дали, которая покамест еще задернута туманом?

“-Ка-за-р-рмы! – совершенно определительно подсказывало возбужденное до героизма воображение”.

Есть такое понятие: казарменный социализм, когда высокие и благородные идеи свободы, равенства и братства преобразуются в унылую и мелочную регламентацию, когда в основу всего положены казарменные порядки. И создатели разного рода утопий не свободны были от желания все заранее расписать, рассчитать, предусмотреть малейшие подробности и детали будущего социалистического общества.

Утописты, создавая план переустройства мира, так страстно и восторженно стремились к счастью для всех, что не останавливались порою и перед возможностью применения силы для осуществления своих величественных замыслов. Как это ни парадоксально, но опасность утопий заключается в их осуществимости.

Горький опыт XX в., реализация на практике жестокой регламентации, подавление свободной человеческой личности во имя государства или “интересов коллектива” привели к возникновению жанра антиутопий ” Суровые предостережения авторов об угрозе исчезновения высоких гуманистических ценностей, вообще завоеваний цивилизации в тоталитарном государстве, в жестоком и безнравственном мире – такова направленность этих произведений.

Возвращаясь к Салтыкову-Щедрину, скажем, что он один из первых создал именно антиутопию в главе, посвященной Угрюм-Бурчееву. Пророческий смысл этой антиутопии стал ясен только сейчас, и мы можем оценить всю силу боли и гнева писателя, предвидевшего мрачные катаклизмы в развитии общества.