Category: Школьные сочинения

Почему глава названа “Любовь”?

Название главы определяют не только события, которые происходят после дуэли. Мы видим, что в крепости завязываются новые отношения и возникают неожиданные проблемы. Так, твердая решимость Петра Гринева жениться на Маше Мироновой вызывает активный протест его отца. Положение Петруши стало сложным. “Дух мой упал”, – пишет он. Эти переживания были связаны с его чувством к Маше Мироновой и заслужили того, чтобы глава имела такое название.

Охарактеризуйте ту психологическую ситуацию, которая сложилась в доме коменданта после ранения Гринева.

После ранения Гринева в крепости воцарилось ожидание беды, а сам Петруша был окружен всеобщим вниманием и заботой. Немного поправившись, он написал родителям письмо о своем желании жениться на Маше Мироновой. Но из дома пришли два гневных письма: Петруше и Савельичу. Казалось, выхода не было: ни сам Петруша, ни Маша не осмелились бы идти против родительской воли. Но все это забылось благодаря неожиданному, но “сильному и благому потрясению”.

Как вы объясняете резкое письмо Петруше из дома? Оцените ответ, который написал Савельич.

Только наивность Петруши Гринева помешала ему догадаться, каким будет ответ отца. То потрясение, которое старик пережил, узнав о ранении сына на дуэли, оттолкнуло его от будущей невестки. Ведь не трудно было догадаться, что причина дуэли была романтическая, а значит, гнев старика должен быть направлен на Машу. Но для того, чтобы мы оценили ситуацию, нужно перечитать и письмо бедного Савельича, на которого одновременно и надо сказать несправедливо ополчились и отец и сын Гриневы.

“Государь Андрей Петрович, отец наш милостивый!

Милостивое писание ваше я получил, в котором изволишь гневаться на меня, раба вашего, что-де стыдно мне не исполнять господских приказаний; а я, не старый пес, а верный ваш слуга, господских приказаний слушаюсь и усердно вам всегда служил и дожил до седых волос. Я ж про рану Петра Андреича ничего к вам не писал, чтоб не испужать понапрасну, и, слышно, барыня, мать наша Авдотья Васильевна и так с испугу слегла, и за ее здоровье Бога буду молить…” Затем Савельич рассказывает о ране Петруши и о том, что он поправился и все им довольны. “За сим кланяюсь рабски. Верный холоп ваш Архип Савельев”.

Письмо Савельича написано умным и добрым человеком, который и в холопском звании не утратил своего достоинства.

Чехову свойственно показывать героев уже сформировавшимися людьми, ничего не говоря об их прошлом – о путях и трудностях становления и развития. Но так же, как по срезу взрослого дерева можно судить о его возрасте и условиях жизни, так в человеке можно увидеть его прошлое.

Доктор Старцев трудолюбив, умен, полон надежд. Значит, в прошлом он много думал, работал, общался с умными и добрыми людьми, окончил курс какого-то высшего учебного заведения, где витало множество мыслей и идей. Начало его работы земским доктором многообещающе: он увлечен своим делом, трудится много и охотно, он здоров душевно и физически, он счастлив сознанием этого здоровья. Но ведь он молод. И эта энергия – плод юности. Кто из людей не был счастлив в юности хоть миг, кто не смеялся, засыпая! Это не заслуга и не достоинство – это закономерность. Новый возраст – всегда переоценка ценностей. К сожалению, лишь немногим дано с уходом юности сохранить ее дары. И самый бесценный из них – интерес к жизни. И вот те люди, которые способны жить до конца дней своих полнокровно, делятся, по-моему, на две категории. Одни – те, в ком зажжен некий негасимый факел. Они в любых условиях – в обществе ли, в одиночестве – всегда будут неуклонно стремиться к чему-то, искать чего-то. Другим нужно постоянно черпать силы у кого-то, в одиночестве их запас истощается, огонь гаснет. Старцев принадлежит к последним. Он еще живет, еще действует, но подсознательно чувствует истощение своего запаса. И поэтому ищет поддержки. Чехов тонко показывает неосознанность этого влечения. Старцеву “как-то само собой пришло… на память приглашение Ивана Петровича”. Позже он сочтет глупостью предложение Котика посетить ночью кладбище, безоговорочно решит не идти. А вечером он “вдруг взял и поехал на кладбище”. Эта видимая внезапность подготовлена внутренне. Посещение кладбища – последний порыв Старцева к другому человеку, последняя вспышка его души. Если бы Котик пришла, резерв Старцева был бы на время пополнен, но ее нет – “опустили занавес “, погас огонь, “вдруг все потемнело кругом”. Одна фраза объясняет весь мгновенный переворот в душе Старцева. Он еще долго будет жить, но здесь, у ворот кладбища, – начало агонии.

А на другой день Старцев по инерции едет делать предложение, видит тех же Туркиных, слышит то же “прощайте, пожалуйста”, но он сам уже не тот – и в спектакле произошла перемена декораций. Доктор Чехов знает, что любая болезнь поддается лечению в начальной стадии, иначе можно опоздать. Поэтому он так тщательно описывает все, что усугубляет болезнь: и неизменную тупость Туркиных, и театральный отказ Екатерины Ивановны.

Диагноз: “У Старцева перестало беспокойно биться сердце”. Это – следующая стадия омертвения души. Чехов избрал для своего героя самую мучительную смерть – постепенную, медленную и неотвратимую. Вот приезжает Котик. Казалось бы, спасение возможно. Но слишком поздно, болезнь прогрессирует, и медицина уже бессильна. Что может быть ужаснее участи больного, который знает, что он обречен? А Старцев знает: “Как мы поживаем тут? Да никак”, – говорит он Котику. Правда, Котик на мгновение оживляет его. “Он вспомнил все, что было. В душе затеплился огонек”. Но это – “выздоровление” чахоточного больного перед смертью. Тут же он вспомнил про симптомы болезни – “про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас”.

Отныне Старцев утратит последние капли жизни – не только память о прошедшем, но даже свое имя и фамилию. Теперь у него лишь безликое отчество, соответствующее его образу жизни, заменяющее и. о. – Ионыч. Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует. Эволюция окончена. И Чехов просто подводит черту: “Вот и все, что можно сказать про него”. И будто вслед Старцеву несется комический трагизм последнего “Прощайте, пожалуйста”. И только в конце раскрывается подтекст говорящих фамилий. Старцевы и туркины – вот основная масса населения. Других фамилий в рассказе нет, как не было других людей во множестве городов и городков России конца прошлого столетия.

“Западнохристианский” суперэтнос в теории этногенеза Л. Гумилева

Начать свою работу я хочу с того, что дать определение этносу. По определению Л. Гумилева – это естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая система, противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности.

Я решила исследовать западнохристианский суперэтнос. Возник он на осколках разбитой Римской империи в пепле, остывающим после Великого переселения германцев на запад, с VI по VIII в. шел необратимый и неотвратимый процесс снижения пассионарного напряжения, который влек за собой распад нравственности, культуры, экономики, политической власти. Но в IX в. положение радикально изменилось. Произошла “феодальная революция”, когда дружинники, превратившись в графов, разорвали Римскую империю на три части, и официально заговорили на своих языках. В IX в. уже появились немецкий и французский языки. Итак, толчок в западнохристианском суперэтносе произошел в конце VIII в.

Далее протекала фаза подъема, становления суперэтноса. Бывшая Нестрия распалась на Францию, Бургундию, Аквитанию, Бретань и Тулузу. Оформление новых этносов завершилось в 888 г. В западной части империи население было более смешанным, и потому перемены были более значительны. На востоке, где было сплошное германское население, дольше сохранились старые племенные объединения: саксы, франки, тюринги, швабы, что и отразилось в длительной тенденции к раздробленности Германии, когда уже появились саксонцы, баварцы, франконцы. В Скандинавии к IX в. развилось новое явление – движение викингов. Если ранее они могли воевать только с сородичами, то IX в. они стали кошмаром для всех прибрежных областей Европы. Но они не смогли нигде закрепиться, кроме как в Северной Франции, ныне Нормандии. Смена религии, сопровождающая походы викингов продержалась всю эпоху их походов, но и после насильственного крещения в Скандинавии долго процветало двоеверие. В начале Х в. вся северная Европа кипела и сражалась: Французы против угнетения Каролингов и немцев, немцы против язычников – венгров и славян, астурийцы против мусульман, англосаксонцы против викингов и кельтов. В XI в. Англию захватили франко-норманы, Италию – франконцы, саксы, швабы. Все эти войны, в конечном счете, приводят к объединению, связанному идеологически (католичество покорило в Х в. западных славян и скандинавов. Идейные связи сковали новую, системную, суперэтническую целостность, эластично и цепко. Итак, первая фаза этногенеза – фаза подъема, вызванная пассионарным толчком, в западнохристианском суперэтносе протекала с начала IX в. до середины XI в., около 300 лет.

Вторая началась с того, что двинулась в колониальную экспансию – первый крестовый поход. И тут, несмотря на различие в языках и нравах, при наличии застарелой вражды на базе давних этнических счетов, при разных политических целях, французы, немцы, норманны, итальянцы, шведы и испанцы ощутили себя “своими” по отношению к “чужим” – арабам и грекам. В Испании сломлена мощь арабов, в Англии уничтожен реликт Великого переселения народов – англосаксонское королевство, в Германии началось наступление на славянские племена лютичей и бодричей, в Италии французкие нормандцы выгнали масульман из Сицилии, а византийцев из Апулии. Еще в XII в. Западная Европа была менее монолитна в культурном и религиозном плане, нежели сейчас. Но постепенно, хотя не все крестовые походы были выиграны западно-европейцы обогатили свою духовную культуру, расширили свои горизонты. Суперэтнос не только сложился, но и осознал себя. Да еще следует отметить, ось пассионарного толчка IX в. миновала Британию, но норманны и французы принесли туда пассионарные гены в XI-XII вв. и смешанный этнос смог провести тяжелую Столетнюю войну, покрыв себя славой. Как известно, акматическая фаза, пассионарный перегрев, массовость событий, активность заканчиваются тем, что в этносе происходят войны, которые ведут, к торможению этногенеза, массовой гибели людей. Так произошло и в Западной Европе. В результате чумы в 1348-1349 гг. и в результате Столетней войны погибает огромное количество людей, наблюдается избыток пассионарного напряжения, этнос теряет свою энергию, тормозится естественный ход этногенеза и постепенно в XIV в. акматическая фаза переходит в фазу надлома. Подводя итог, скажу, что акматическая фаза в западноевропейском этносе просуществовала с IX по XIV вв.

Устав от войн, суперэтнос живет по инерции, наблюдается рассвет культуры, искусства. Этнос существует только лишь с помощью приобретенных ценностей, Именно этот период ознаменован как эпоха Возрождения, о которой, я думаю, подробно говорить не стоит, потому, как с точки зрения культуры она известна каждому. Это эпоха культурного рассвета западноевропейского суперэтноса. Этот период длился почти 300 лет и постепенно переходит в инерционную фазу. Итак, фаза надлома длится с XIV по конец XVI вв.

С XV в. начинается инерционная фаза. Происходит становление самостоятельных государств, постепенно уменьшается количество войн, начинается эпоха цивилизации. Инерционная фаза длиться и по сей день, но мне кажется, что постепенно она подходит к концу, и скоро наступит следующая фаза – обскурации. Хотелось бы, чтобы это произошло, как можно позже, так как это продлит существование данного этноса. Итак, инерционная фаза началась в XV в. и длиться до сегодняшнего дня.

Схема развития “западнохристианского ” этноса.

Литературная критика из всех ранних произведений Максима Горького выделила рассказ “Старуха Изергиль” как самый романтический и поэтичный. Его герои – смелые, сильные духом люди. На их примере писатель рассуждает о добре и зле, о смысле и мудрости жизни. Очень интересно и построение рассказа. Повествование о жизни старухи Изергиль обрамлено двумя легендами – о Ларре и о Данко. Перед нами несколько человеческих судеб – выбирайте! Судите сами о смысле жизни! В чем же он заключается? В индивидуализме Ларры или в беззаветном служении людям, которому посвятил себя Данко? А может, нужно стремиться прожить свободную, богатую приключениями жизнь?

Немало горя и радостей испытала старуха Изергиль, разных людей встретила она на своем долгом жизненном пути. Образы тех, кого она любила, навсегда остались в ее памяти. Это и надменный шляхтич, и “достойный пан с изрубленным лицом”, и юноша – “бледный и хрупкий цветок востока, отравленный поцелуями”. Годы отняли у Изергиль былую красоту, потушили блеск ее глаз, сгорбили стройный стан, но дали ей мудрость, знание жизни и подлинную духовность.

На мой взгляд, Горький не случайно вкладывает в уста именно этой женщины легенды о Ларре и Данко. Есть в ней что-то общее с обоими героями. Изергиль приходилось жертвовать собой ради возлюбленных, проявлять самоотверженность, и вместе с тем она прожила жизнь для себя, свободная от каких-либо обязанностей и обязательств. Писатель не осуждает ее: идеальные люди действительно встречаются только в сказках, а в реальном – может сочетаться и плохое, и хорошее. Однако вряд ли легенда о Данко могла прозвучать из уст человека духовно убогого, трусливого или подлого.

В легенде о Ларре Горький развенчивает индивидуализм тех, кто отвергает людей, не хочет считаться с общечеловеческими законами. Кто-то может возразить, что именно в этом и заключается подлинная свобода – делать то, что хочется, идти, куда угодно, не считаться ни с кем, то есть, “сохранить себя целым”. Однако того, кто изберет этот путь, ждет трагический и печальный удел – одиночество. Действительно, “за все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда – жизнью”. Другими словами, нельзя только потреблять, ничего не давая взамен. Ларра пренебрег этим законом, и его ждало страшное наказание. Казалось бы, он ни в чем не испытывал недостатка: “похищал скот, девушек – все, что хотел” и при этом был вольным, как птица. Тогда почему же, в конце концов, он стал мечтать о смерти и “в его глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею всех людей мира”? По-видимому, тому, кто “кроме себя не видит ничего”, трудно быть счастливым и достойно пройти жизненный путь.

Безусловно романтическим антиподом Ларры является Данко – смелый красавец, сердце которого загорелось великой любовью к людям. В его образе Горький воплотил свое представление о подлинных героях, о тех, в ком он видел идеал. Не случайно даже пейзаж создает у читателя ощущение чего-то необычного, фантастического. Он помогает нам перейти из реальной жизни в романтический мир легенды: “И в степной дали, теперь уже черной и страшной, как бы притаившейся, скрывшей в себе что-то, вспыхивали маленькие голубые огоньки. То там, то тут они на миг являлись и гасли, точно несколько людей, рассыпавшихся по степи далеко друг от друга, искали в ней что-то, зажигая спички, которые ветер тотчас же гасил. Это были очень странные голубые языки огня, намекавшие на что-то сказочное”. Как голубые искры оживляют черную степь, словно таящую в себе что-то недоброе, так и люди, подобные Данко, способны внести в жизнь добро и свет.

Данко прекрасен, как внешне, так и внутренне: “Посмотрели на него и увидели, что он лучший из всех, потому что в глазах его светилось много силы и живого огня”.

Энергия и сила Данко противопоставляется безволию и трусости толпы. Усталые и злые люди, раздраженные своим бессилием, теряют человеческий облик: “Данко смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они – как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них”. Но Данко сумел победить вспыхнувшее в нем негодование, потому что жалость и любовь к людям оказались в нем сильнее. Чтобы спасти их, он совершает духовный подвиг. “Что сделаю я для людей?” сильнее грома крикнул Данко. И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой. Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям…” Пылающее сердце Данко – это символ жертвенного служения людям, а сам герой – воплощение всего лучшего в человеке. И каким жалким и низким на его фоне кажется “осторожный человек”, который, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой…”

Я думаю, что в легенде о горящем сердце Данко выражается авторская позиция по вопросу о смысле жизни. Другими словами, весь смысл жизни по Горькому, в жертвенном, бескорыстном служении людям. Правда, в настоящее время такая позиция вряд ли будет популярной. Мне кажется, что большинство из нас уподобляются “осторожному человеку”, наступившему ногой на пылающее сердце. Не потому ли нам приходится переживать мучительный нравственный кризис?

Легенда о Данко – это духовная гипербола, и великие подвиги не каждому по плечу. Но даже если мы будем стараться стать добрее, отзывчивее, помогать тем, кто в этом нуждается, то мир наверняка изменится к лучшему. А жизнь человека, дарящего людям душевное тепло, можно назвать прекрасной и имеющей смысл.

Лес – это загадочная природа нетронутая и не населенная людьми. Если ты хочешь провести время в спокойствии и немного отдохнуть от цивилизации то прогулка по лесу, то, что надо. Лично я обожаю гулять по лесу летом. Величие деревьев захватывает. Ловкость и сообразительность жителей леса не дает мне скучать. Густота деревьев помогает мне спастись от жары в слишком жаркие дни, а запах елок и хвой завораживает.

Не могу не сказать о моей любви к грибам. Я обожаю блюда с лисичками, приготовленные моей мамочкой. Еще с детства дедушка научил меня распознавать все грибы, а именно ядовитые они или съедобные. Так, иногда их трудно найти, ведь они могут спрятаться подо мхом, но тот удивительный вкус стоит тяжелых поисков.

Однажды я захотел посетить Лес, полюбоваться природой. Дедушка предложил мне совместить Прогулку со сбором грибочков. Я с радостью согласился, ведь никогда не помешает такой опыт. Лес находился недалеко от нашего города, поэтому мы быстренько собрались и уже через полчаса были на месте. Конечно, красота природы поражала, как всегда. Дедушка рассказывал мне много интересные факты об обитателях леса, а я тем временем искал грибы. Вдруг мы увидели маленькую, но очень красивую белочку. Она была светло-коричневого цвета. За белочкой было интересно наблюдать. Было такое ощущение, как будто она нас совсем не боится. Белочка бегала вокруг нас. Видимо, маленькой шалуньи было интереснее за нами наблюдать, чем нам за ней. Очень смешно было смотреть, как она крошечными лапками взяла орешек и игралась с ним. Белка забегала на дерево к себе в домик, потом опять выходила к нам. Мы с дедушкой долго наблюдали за ее действиями, каждый раз было интересно, что эта жительница леса будет делать дальше. В конце концов, белочка побежала дальше лесом, ища новых приключений.

Впервые в своей жизни я смог так близко увидеть одного из Обитателей леса, так долго понаблюдать за ним. Было очень интересно, иногда, даже смешно. Хотелось бы чаще видеть других зверьков невдалеке от себя и узнавать что-то новое об их жизни в лесу. Поход за грибами был замечательным. Я узнал для себя много нового из жизни леса и его обитателей. Мы с дедушкой порадовали нашу семью большой корзиной разнообразных грибов.

Первые кадры в истории документального кино о большом городе изображают мельтешение лошадиных ног, вращение спиц каретных колес и хаотичное, почти карикатурное движение забавных человечков. Улицы и площади запружены пешеходами, кругом суета, столпотворение и полная неразбериха. Все пространство кадра кинопленки заполняет пестрота базаров, ярмарок и народных гуляний.

Фильмы эпохи господства социалистического реализма представляют нам широкие светлые улицы, чисто убранные и почти без автомобилей. По ним шагают скромно одетые, очень похожие друг на друга люди с радостными улыбками на счастливых лицах. Никто из них не имеет понятия о неоновой рекламе, которая занимает все свободное пространство в кадрах о городах “загнивающего” запада, затмевая своим излучением естественный небесный свет. Наши фильмы показывают вечерний город, который дремлет, постепенно пустеет, отходя ко сну на фоне экологически чистых дымящих труб.

Современное телевидение представляет современный технизированный город с бешеным жизненным ритмом, гипнотизирующей динамикой, оглушительным грохотом, хаотичной сутолокой, бесконечными переливами огней, серыми сумерками городского рассвета и бесстрастной ртутью электрических лун. В прежние времена город XXI века представлялся фантастам с людьми на крыльях, воздушными поездами и стеклянными куполами. Как ни странно, но мегаполис XXI века больше всего похож на вымышленные города, изображенные русскими символистами.

Город воспринимался поэтом-символистом через призму капризного настроения. Он словно бы нарочно стилизует городской пейзаж под фантасмагорическую декорацию из пьесы абсурда, придает ему вычурную форму и неземной колорит. Он наделяет город неврастеничным характером. В восприятии поэта-символиста город выступает как “город-вампир”, “город-спрут”, отчего невольно возникает сатанинское наваждение. Блок, Сологуб, Белый, Соловьев, Брюсов видели в городе место безумия, ужаса и безысходности, ничем не излечимой тоски.

Но ужас разрушения – это только “строительный мусор”. К примеру, Андрей Белый в городской разрухе видел контуры обновления.

Созданием образа города кошмаров поэт-символист выражает собственное настроение и изливает свои переживания. Кажется, что именно город определяет тип сознания – угнетенного, скованного, приниженного. Теплое нежное чувство к городу, какое можно было видеть у поэтов XIX века, почти никогда не появляется в воспоминаниях и грезах.

Фантасмагорический город символистов является порождением поэтического сознания, в котором наблюдается тесное сплетение бесконечного множества переживаний и впечатлений. Вот почему у каждого города есть свое собственное лицо и каждому городу присущ свой особый неповторимый дух. И уже трудно разобраться и понять, то ли именно этот дух порождает людей с подобным восприятием и творит историю по своему образу и подобию, то ли это люди видят то, чего нет на самом деле. Сомнение возникает оттого, что у поэтов-символистов не всякий город и не всегда достоин проклятия. Есть в городах места, достойные поклонения. Для Блока это Пушкинский дом в Петрограде: “С белой площади Сената тихо кланяюсь ему”.

Поистине, нет на Руси деревни без праведника, а города без дома с мемориальной табличкой. Наравне с геодезическими знаками на фасадах домов эти таблички служат нам ориентирами не только в путанице улиц, но и в сплетении лет и веков.

Стихи и поэмы Н. А. Некрасова представляют собой подлинную энциклопедию русской жизни 50-70-х годов XIX века. В них встают яркие картины деревенского и городского быта. Наиболее значительными поэмами Некрасова являются те, в которых он воспевает народную жизнь. Многие его стихотворения стали народными песнями.

В чем же секрет такого замечательного успеха его поэтических произведений? Наверное, в том, что Некрасов всегда стремился создавать произведения о народе и для народа. Для достижения своей цели он обращался к духовным сокровищам, созданным самим народом. Таким сокровищем явилось для поэта устное народное творчество, в котором, как в зеркале, отражается духовная жизнь народа, его мысли, надежды, быт. Некрасов называл народную поэзию “хранилищем русской народности”. К художественному творчеству народа поэт обращался в течение всей жизни. Об этом красноречиво говорят такие его произведения, как “Коробейники” , “Мороз, Красный нос” , “Зеленый Шум” , “Кому на Руси жить хорошо” и др.

Настоящий образец народной мелодичности мы видим в поэме “Коробейники”. При ее бесхитростном сюжете в ней столько истинно народной поэтической удали и молодечества. Начало ее: “Ой, полна, полна коробушка!” – стало народной песней. В ней много верных зарисовок народного быта, народных типов. Особая ценность этой поэмы Некрасова заключается в том, что впервые была предпринята попытка создания народной эпопеи, которую так долго искали русские поэты, начиная от Ломоносова. Жанр поэмы обрел у Некрасова непосредственно народное русское содержание, народную напевность, с чрезвычайно удачной обработкой фольклора. В поэме “Мороз, Красный нос” не просто рассказывается о крестьянской семье, о том, как Дарья потеряла мужа, горевала с голодными детьми и замерзала в лесу, когда поехала за дровами. Целью произведения было воссоздание народной жизни в обобщенном виде.

Три тяжкие доли имела судьба, И первая доля: с рабом повенчаться, Вторая – быть матерью сына раба, А третья – до гроба рабу покоряться…

Узоры народной поэзии здесь не просто поэтические украшения: они способствуют созданию ярких выразительных картин: “Не ветер бушует над бором…, Мороз воевода дозором обходит владенья свои”. Настоящей вершиной творчества Некрасова, реализацией замысла рассказать о жизни русского народа явилась его поэма “Кому на Руси жить хорошо”. Сюжетное содержание поэмы-эпопеи “Кому на Руси жить хорошо ” строится на фольклорной основе. По законам “хождения” за правдой, за святой истиной отправляются в путь “семь мужиков”. Поэма написана белым стихом. Она собиралась автором “по словечку ” в течение двадцати лет.

В поэме два плана: сказочный и реальный. Место действия – не Россия, а Русь – понятие, включающее в себя стародавние времена. Вместе с тем семеро мужиков – это пореформенные крестьяне. Есть в поэме и сказочная птичка, и скатерть-самобранка. Поэт был глубоким знатоком народного творчества. При написании поэмы он бережно использовал много устных поэтических материалов, а также сборники народных сказок, песен, причитаний, загадок, пословиц и поговорок, собранных крупными учеными его времени. Поэтому в поэме большое количество народных загадок, поговорок, песен.

Элементы сказочной фантастики, имеющиеся в поэме, не помешали ей остаться реалистическим произведением, правдиво и полно показывающим все стороны современной Некрасову действительности. Поэт использует характерный для народного творчества прием в зачине поэмы. Для усиления впечатления Некрасов прибегает к приему многократного повтора – при встрече с каждым новым лицом странники повторяют, кто они, откуда родом и о чем поспорили. Повтор – частый прием устной народной поэзии, и Некрасов им пользуется во многих местах поэмы. Почти целиком на материале народного творчества построена вторая часть поэмы – “Крестьянка”. В нее почти без изменений вошли песни: “Мой постылый муж поднимается “, “Спится мне, младенькой, дремлется” и др. На основе записей фольклора созданы обращения девушки-невесты к жениху: “Ты стань-ка, добрый молодец, против меня прямехонько”, и плач матери по выдаваемой замуж дочери, скорбный плач матери по умершему ребенку:

Ой, плотнички-работнички! Какой вы дом построили Сыночку моему?

Народно-поэтические материалы, введенные в поэму, стали естественными составными ее элементами. Это случилось потому, что Некрасов удивительно верно угадал дух народной поэзии, и потому, что его собственная поэтическая манера была подлинно народной. Внутренняя близость между творчеством народа и поэзией Некрасова оказалась настолько тесной, что многие песни, созданные им по образцу народных: “Веселая”, “Голодная”, “Соленая”, “Солдатская ” и др. вошли в песенный репертуар народа.

Народно-песенные мотивы, пронизывающие все творчество Некрасова, являются важнейшей отличительной чертой его поэзии. Его стихи нередко вырастали из народных песен и так правдиво передавали образ мыслей и характер чувств народа, что сами часто входили в песенный обиход народа. До сих пор поются некрасовские стихи из поэмы “Коробейники”: “Ой полна, полна коробушка… “, романс “Что ты жадно глядишь на дорогу…” и другие, которые воспринимаются как народные песни.

Тема любви и дружбы особенно волновала поэта в ранней юности. Как и большинство его произведений начала 30-х годов, любовная лирика несет в себе биографические черты. Многие стихотворения посвящены Н. Ивановой, В. Лопухиной, Е. Сушковой и другим женщинам, с которыми поэт встречался в юности. Его любовные чувства переплетаются с рассуждениями о своей судьбе, своем призвании, о жизни вообще. В стихотворении “Я не унижусь пред тобою…”, упрекнув любимую девушку в легкомыслии, в непостоянстве чувств, поэт не без гордости говорит о своем призвании:

Как знать, быть может, те мгновенья, Что протекли у ног твоих, Я отнимал у вдохновенья! А чем ты заменила их? Быть может, мыслию небесной И силой духа убежден, Я дал бы миру дар чудесный, А мне за то – бессмертье он?

Юношеские любовные стихотворения отмечены трагической тональностью. Любовь приносит больше огорчений, нежели светлой радости:

Мне тягостно твое владычество порой; Твоей улыбкою, волшебными глазами Порабощен мой дух и скован, как цепями. “Сонет”,

Хотя стихотворения адресованы в большинстве своем конкретным лицам, неповторимые черты адресатов обозначены очень слабо.

Молодой Лермонтов часто сравнивает любимую женщину с ангелом, с мадоннами Рафаэля, лишая ее черт реального земного человека:

Иль женщин уважать возможно, Когда мне ангел изменил? “Я не унижусь пред тобою…”

Или:

Как луч зари, как розы Леля, Прекрасен цвет ее ланит, Как у мадонны Рафаэля, Ее молчанье говорит. “Как луч зари…”

В ранней лирике любви видна попытка Лермонтова преодолеть одиночество. Однако надежды обманули юношу:

Поцелуями прежде считал Я счастливую жизнь свою, Но теперь я от счастья устал, Но теперь никого не люблю. “Поцелуями прежде считал…”

Вера в дружбу и любовь пришла позднее, в годы зрелости, когда поэт убедился в том, что “напрасно с враждой боролася любовь”.

В лирике последних лет тоже иногда звучат грустные ноты. Но в целом она оптимистична. Поэт, веря в дружбу и любовь, преодолевает чувство одиночества. В стихотворении “Спеша на север из далека” он обеспокоен, как его, изгнанника, встретят на родине друзья:

Найду ль там прежние объятья? Старинный встречу ли привет? Узнают ли друзья и братья, Страдальца после многих лет?

Если человек одинок, жизнь невыносимо тяжела и бессмысленна.

Вспоминая путь своего друга А. И. Одоевского, Лермонтов с радостью отмечает, что до конца жизни

В нем тихий пламень чувства не угас: Он сохранил и блеск лазурных глаз, И звонкий детский смех, и речь живую, И веру гордую в людей и жизнь иную.

Вера в людей, способность на бескорыстную преданную дружбу – прекрасные качества человеческой души:

Мир сердцу твоему, мой милый Саша! Покрытое землей чужих полей, Пусть тихо спит оно, как дружба наша В немом кладбище памяти моей!

Если в ранней лирике чаще всего речь идет о трагическом исходе любви, о невозможности встречи влюбленных в будущем, то теперь поэт верит, что дружеские отношения можно и должно хранить в течение всей жизни. Вот два отрывка из различных стихотворений ни одну и ту же тему:

Прости! – не жалей безрассудно, О краткой любви не жалей: Расстаться казалось нам трудно, Но встретиться было б трудней!

Посвящение “Прости! Мы не встретимся боле…” было написано в 1832 году. В стихотворении 1841 года эта тема освещена по-иному. Образ любимой поэт носит в душе, слышит ее голос, мечтает о встрече с ней:

И все мне кажется: живые эти речи В года минувшие слыхал когда-то я; И кто-то шепчет мне, что после этой встречи Мы вновь увидимся, как старые друзья. “Из-под таинственной холодной полумаски”

Для любовной лирики зрелых лет характерны многообразие содержания, индивидуализация лирического героя, искренность чувства, простота и естественность поэтической речи.

Н. В. Гоголь принадлежит к числу величайших деятелей русской классической литературы. Вершиной творчества писателя является поэма “Мертвые души” – одно из выдающихся произведений мировой литературы.

Чичиков – центральный герой поэмы, вокруг него происходят все действия, с ним связаны все действующие лица. Сам Гоголь писал: “Ибо что ни говори, не приди в голову Чичикову эта мысль, не явилась бы на свет сия поэма”.

В этом произведении Гоголь типизирует образы русских помещиков, чиновников и крестьян. Единственный человек явно выделяющийся из общей картины российской жизни – это главный герой поэмы. Раскрывая его образ, автор повествует о его происхождении и формировании его характера. Чичиков – персонаж, история жизни которого дается во всех деталях. Из одиннадцатой главы мы узнаем, что Павлуша принадлежал к бедной дворянской семье. Отец главного героя оставил ему в наследство полтину меди да завет старательно учиться, угождать учителям и начальникам и, самое главное, беречь и копить копейку. Благополучие свое он строит за счет других людей. Оскорбление, обман, взяточничество, казнокрадство, махинации на таможне – орудия главного героя. Никакие неудачи не могут сломить его жажду наживы. И всякий раз. совершая неблаговидные поступки, он легко находит себе оправдания.

Каждая глава расширяет наше представление о возможностях Чичикова и приводит к мысли о поразительной его изменчивости: с Маниловым он приторно-любезен, с Коробочкой – мелочно-настойчив и груб, с Ноздревым – напорист и трусоват, с Собакевичем торгуется коварно и неотступно, Плюшкина покоряет своим “великодушием”. В чем же секрет? Может быть, главный герой – великолепный актер или дальновидный психолог? Пожалуй, нет. Он обманулся в Ноздреве и не смог сыграть любезную ему роль, разбудил скупую подозрительность Коробочки, спровоцировал ревность губернских дам. Обратим особое внимание на те моменты поэмы, где Чичикову нет необходимости маскироваться и изменять себя ради приспособления, где он остается наедине с самим собой.

При осмотре города N наш герой “оторвал прибитую к столбу афишу, с тем, чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько”, а прочитав, “свернул опрятно и положил в свой ларчик, куда имел обыкновение складывать все, что попадалось”. Это собирание ненужных вещей, тщательное хранение хлама напоминает привычки Плюшкина. С Маниловым Чичикова сближает неопределенность, из-за которой все предположения на его счет оказываются одинаково возможными. Ноздрев замечает, что главный герой похож на Собакевича: “… никакого прямодушия, ни искренности! Совершенный Собакевич”. А знаменитый ларчик! Все в нем разложено с мелочной педантичностью, точь-в-точь как в комоде Натальи Петровны. В характере Чичикова есть и маниловская любовь к фразе, к “благородному” жесту, и мелочная скаредность Коробочки, и самовлюбленность Ноздрева, и грубая прижимистость, холодный цинизм Собакевича, и скопидомство Плюшкина. Чичикову легко оказаться зеркалом любого из этих собеседников, потому что в нем есть все те качества, которые составляют основы их характеров. Чичиков отличается от своих двойников в поместьях, он человек нового времени, делец и приобретатель, и обладает всеми необходимыми качествами: “… и приятность в оборотах и поступках, и бойкость в деловых играх”, но он тоже “мертвая душа”, ибо ему недоступна “блистающая радость” жизни. Чичиков усмиряет свою кровь, которая “играла сильно”, избавляется от жизни человеческих чувств почти совершенно. Идея успеха, предприимчивость, практицизм заслоняют в нем все человеческие побуждения. Правда, Гоголь замечает, что в Чичикове нет тупого автоматизма Плюшкина: “В нем не было привязанности собственно к деньгам для денег, им не владели скряжничество и скупость. Нет, не они двигали им, – ему мерещилась впереди жизнь во всех довольствах… Чтобы наконец, потом, со временем, вкусить непременно все это, вот для чего береглась копейка…” Самоотвержение, терпение и сила характера главного героя позволяют ему постоянно возрождаться и проявлять громадную энергию для достижения поставленной цели.

Чичиков умеет приспосабливаться к любому микромиру, даже внешний облик героя таков, что подойдет к любой ситуации: “не красавец, но и не дурной наружности”, “не слишком толст, не слишком тонок”, “человек средних лет” – все в нем неопределенно, ничто не выделяется. Как это ни странно, наш герой – единственный персонаж, способный на проявление движений души. “Видно, и Чичиковы на несколько минут обращаются в поэтов”, – говорит автор, наблюдая как его герой останавливается, “будто оглушенный ударом”, перед молоденькой шестнадцатилетней девушкой. В конечном счете, не сомнительные покупки, не подозрительная ловкость Чичикова, а “человеческое” движение души стало причиной краха его затеи. Так уж устроена жизнь, говорит Гоголь, что именно душевность, искренность, бескорыстие – самые опасные.

В финале поэмы автор намечает некоторые перспективы духовного возрождения главного героя. Преодоление зла заключается, по мнению писателя, не в социальном переустройстве, а в неисчерпаемом потенциале русского народа. К сожалению, второй том “Мертвых душ” был сожжен, а третий не написан, поэтому читатель не смог увидеть, как Гоголь приводит Чичикова через житейскую грязь к нравственному возрождению.

В. Маяковский в поэме “Облако в штанах” стремился всем содержанием дойти до самого корня человеческих страданий в том устройстве общества, которое делает войну неизбежной. В поэме выражено сочувствие страдающему человеку, а также показано прославление активности самих угнетенных и обездоленных. В поэме В. Маяковского отразились настроения масс, которые еще далеко не избавились от неуверенности в своих силах, от преувеличения сил врага: “Слышу: тихо, как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот, – сначала прошелся едва-едва, потом забегал, взволнованный, четкий”. В. Маяковский утверждает – молодость нового мира, нового пути: “У меня в душе ни одного седого волоса, и старческой нежности нет в ней! Мир против мощью голоса, иду – красивый, двадцатидвухлетний”. Маяковский отвергает “старую жизнь”. Своей поэмой Маяковский добирался до главного, существенного зла, раздражаясь общими бедствиями и всеми несчастиями героя поэмы.

Поэт соединяет личные переживания лирического героя с переживаниями всей страны.

Любовная коллизия несет сюжетно-образующую функцию. У Маяковского любовное чувство выражено страстно, с вулканической силой:

Мама! Ваш сын прекрасно болен! Мама! У него пожар сердца!

Но главная идея поэмы – отрицание мещанского образа жизни, утверждение величия человека, мечта о всечеловеческом счастье.