Category: Школьные сочинения

История создания. Поэма “Черный человек” написана в 1925 году и является самым трагическим произведением С. А. Есенина, в котором чувствуется влияние А. А. Блока, поэтики символизма.

Идейно-тематическое своеобразие. Главная тема поэмы – разрушение души лирического героя, который делится с близким другом тем страшным, что носит в себе.

Лирический герой стремится разобраться в тайниках своей души. Финал поэмы оптимистичен: преодолена раздвоенность, произошло очищение души:

…Месяц умер, Синеет в окошко рассвет. Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала? Я в цилиндре стою. Никого со мной нет Я один… И разбитое зеркало…

Художественные особенности. В “Черном человеке” отсутствует ритмическая напевность, преобладает повествовательная интонация. Смысловую роль имеет постоянно используемый эпитет “черный”:

Черный человек, Черный, черный, Черный человек На кровать ко мне садится, Черный человек Спать не дает мне всю ночь.

Одна из особенностей всей русской литературы XIX в. заключается в ее теснейших связях с развитием журналистики. Русский литературный процесс трудно понять, не учитывая значения крупнейших журналов эпохи, их позиции в вопросах общественной жизни, их беллетристики и литературной критики.

Ведущие журналы того времени нередко становились своеобразными литературными центрами. Они стремились объединить вокруг себя близких по идейно-художественным взглядам писателей, направляли их творчество, порою даже выступали в качестве организаторов литературных школ. Но лицо журнала, его литературно-общественную позицию определяли все же в большей степени отделы критики и библиографии, а не беллетристики.

Дело в том, что писатели, поэты, драматурги не всегда публиковались в одном и том же органе печати. Критики же, как правило, все время сотрудничали в “своем” журнале. Не случайно “Современник” 50-х гг. у нас ассоциируется с именами Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, а “Русское слово” было журналом Д. И. Писарева.

Впрочем, и для писателей участие в том или ином журнале было делом чаще всего не второстепенным. В условиях противоборства различных идеологических и эстетических тенденций сотрудничество автора художественных произведений в определенном органе печати сразу становилось своего рода “сигналом” для читателей, своеобразной визитной карточкой, ибо давало представление о его политических и литературных симпатиях. С этой точки зрения знаменательным оказался раскол, который произошел в “Современнике” на рубеже 50-60-х гг. XIX в. Было время, когда на его страницах печатались А. А. Фет, Ф. И. Тютчев, И. С. Тургенев, принимавший живое участие в редакционных делах, критики А. В. Дружинин, В. П. Боткин, начинал свою литературную деятельность Лев Толстой. Но постепенно в “Современнике” господствующее положение занимают революционные демократы Чернышевский и Добролюбов. Меняются, естественно, и направление журнала, и круг сотрудников. Закончилось тем, что Тургенев и его единомышленники перестали печататься в “Современнике”.

Итак, русский роман, повесть, рассказ, очерк, литературно-критическая статья стали для читателей важной школой общественного и эстетического воспитания. Они воплотили в себе философские и моральные искания, мечты, пускай порой утопические, и надежды на лучшую жизнь. Гуманизм, сочувствие “униженным и оскорбленным”, утверждение самоценности человека, его живой индивидуальности, защита идей равенства, братства и свободы, постановка проблем общечеловеческого значения. Невиданная ранее глубина психологического анализа, смелый поиск новых форм художественной выразительности – вот что внесла русская литература 60-х гг. XIX в. в общую сокровищницу мирового словесного искусства. И не случайно именно с этого времени русская литература становится драгоценным достоянием передовой культуры человечества, во многом определяя дальнейшее развитие мировой литературы.

У каждого большого поэта есть строки, в которых он размышляет о своем предназначении, роли в обществе, месте в поэзии. Такие стихи называют программными – не потому, что их изучают по школьной программе, в курсе какого-то класса, а потому, что они являются программой жизни и творчества поэта. Читатель воспринимает их как убеждения автора, его принципы и самые сокровенные мысли. Программные произведения влияют на мировоззрение читателей, формируют взгляды общества.

Конечно, есть такие стихотворения и у Пушкина. Как же представляет Пушкин предназначение поэта на земле, его место в обществе? В стихотворении “Пророк” о становлении поэта, Пушкин говорит торжественно и гордо, “высоким штилем”, используя архаизмы и образы из Библии. Уже само это обращение к духовной сокровищнице человечества говорит о многом.

Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, – И шестикрылый серафим На перепутье мне явился…

Поэт получает от Божьего посланца “вещие зеницы”, слух, способный воспринять “неба содроганье и горний ангелов полет”, но этого дара мало. Его предназначение не только видеть и воспринимать события, а и влиять на них. А потому далее следует:

И вырвал грешный мой язык, И празднословный, и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. А чтобы этот бесценный дар не оказался напрасным, Он мне грудь рассек мечем, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул.

Как точно звучит здесь старославянская лексика, создавая ту празднично-жертвенную торжественность, душевный подъем! Поэт получает от Всевышнего не только талант и возможность его реализовать – мы слышим призыв, наказ:

Бога глас ко мне воззвал: “Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей”.

Поэт – избранник бога. И великий страдалец, и неутомимый труженик, и непокорный борец. Его поэтическое слово должно действительно стать словом пророка. И в стихах, и в жизни Пушкин старается сберечь это высокое предназначение творчества. Вот стихотворение “19 октября 1825 г.”:

Служенье муз не терпит суеты; Прекрасное должно быть величаво.

Но это не означает, что, сохраняя величие, талант поднимется над всеми, оторвется от людей, от самой жизни. Недаром, говоря о роли искусства в жизни общества, Пушкин выбирает образ эха. Струны сердца поэта отзываются на важные события страны. Поэт не имеет права отмалчиваться, когда его товарищи и единомышленники выбирают свой путь. Если общество разрывают противоречия, поэт обязан четко определить свою позицию.

В 1826 году, только вернувшись из Михайловской ссылки, в личном разговоре с царем Пушкин не скрывает своих политических симпатий и на вопрос: “Где бы ты был, если б 14 декабря находился в Петербурге?” – честно отвечает: “Стал бы в ряды мятежников “. А в 1827 году Пушкин напишет стихотворение “Арион”, где, обращаясь к сюжету древнегреческого мифа, отразит конкретные русские события – восстание декабристов. Как гордо звучат слова: Я гимны прежние пою!

И это не просто громкая фраза. Не раз и не два вспоминает он о друзьях-декабристах и в других произведениях этого периода: это и стихи на лицейскую годовщину “19 октября” с пожеланием лучшей доли тем, кто “в мрачных пропастях земли”, и “Послание в Сибирь”, где поэт убеждает, что “не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье”, и стихотворение, посвященное Ивану Пущину, и отрицание всякой тирании в стихотворении “Анчар”, и осмысление царской власти в драме “Борис Годунов”. Голос поэтической лиры Пушкин называет “Священной жертвой Аполлону”. Главным же судьей своей музы он считает народ. Поэтому в вольном переложении известной оды Горация, к которой обращались до него Ломоносов и Державин, обнаружим мы собственно пушкинское, именно русское, имеющее непосредственное отношение к конкретному периоду времени:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, И помянет меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и фин, и ныне дикой Тунгус, и друг степей калмык. И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал…

Эти строки не только о предназначении поэзии и подведении итогов определенного периода творчества – здесь поэтическое пророчество, творчество собственного бессмертия. Может быть, потому почти в каждом городе нашей страны есть памятники Пушкину, и многие из них созданы на добровольные пожертвования благодарных читателей.

В последний период жизни основная энергия Толстого была направлена на деятельность публицистического характера. Однако он не переставал заниматься и художественной литературой. Правда, не все произведения были им закончены или опубликованы при жизни. Причиной этого послужило, очевидно, убеждение писателя, что художественное творчество вообще не отвечает насущным задачам времени.

В произведениях, над которыми Толстой работал в начале XX в., на первый план выдвигается вопрос о личной нравственной ответственности человека, о необходимости противодействовать растлевающему влиянию среды: “Живой труп” , “Хаджи-Мурат” , “После бала” , “Фальшивый купон” и др.

Замысел “Хаджи-Мурата” связан с кавказскими впечатлениями писателя. Но в отличие от его военных рассказов и повести “Казаки” в центре внимания оказывается не дворянский интеллигент с его напряженными исканиями истины и смысла жизни, а “красивый и цельный тип настоящего горца”, способного и на жестокость, и на хитрость, но вместе с тем внушающего симпатию. Глазным объектом изображения в повести стала стихийная жизнь во всей ее сложности и противоречивости. На передний план выдвигается волевое, героическое начало в духовном мире личности. Толстой поэтизирует образ Хаджи-Мурата, подчеркивая его свободолюбие, непокорность, близость к миру народной поэзии, природы, свойственное ему естественное нравственное чувство, исключающее любые сделки с совестью.

Напряженный нравственный конфликт, ставший основой рассказа “После бала”, приобрел острую драматическую форму в драме “Живой труп”. Люди, окружающие героя пьесы Федора Протасова, внешне выглядели вполне респектабельно и достойно. Но Протасов, обостренно чувствующий любое проявление лжи и фальши, не может жить в обществе, все существование которого построено на лицемерии, притворстве и предательстве.

Если внимательно проследить за тем, как складывались судьбы главных героев, можно сказать: каждый из них пережил существенную эволюцию своих взглядов на жизнь. Одним из примеров является абсолютное изменение мировоззрения князя Андрея Болконского. Впервые мы встречаем его на приеме у Анны Павловны Шерер. Там все разговоры крутятся вокруг личности Наполеона. Князь Андрей боится его гения, который может “оказаться сильнее всей храбрости русских войск”, и вместе с тем страшится “позора для своего героя”. Болконский устремляется в погоню за идеалом, связанным с карьерой Наполеона. Как только князь Андрей узнает о том, что русская армия находится в бедственном положении, он решает, что именно ему предназначено судьбой ее спасти и что “вот он, тот Тулон, который откроет ему первый путь к славе”.

Однако судьба распорядилась по-другому Она подарила ему возможность увидеть своего кумира, но одновременно показала всю ничтожность его поисков земной славы. Глядя на высокое аустерлицкое небо, раненый князь Андрей говорит себе: “Да, я ничего, ничего не знал до сих нор”. И когда к нему подходит Наполеон, который, приняв его за убитого, произносит напыщенную фразу: “Вот прекрасная смерть!”, для Болконского эта похвала подобна жужжанию МУХИ. Наполеон кажется ему маленьким и ничтожным в сравнении с тем, что открылось его сознанию в эти минуты.

Преодоление “наполеоновского” идеала является одним из этапов эволюции личности Андрея Болконского. Однако когда человек утрачивает старые идеалы и не обретает при этом новых, в душе у него образуется пустота. Так и у князя Андрея после низвержения с пьедестала Наполеона и отказа от прежних мечтаний о славе начались мучительные поиски смысла жизни. Князь Андреи больше не хочет служить в армии.

Князь пытается жить для себя. Но подобная философия лишь наполняет его душу смятением. По пути в Отрадное он видит огромный старый дуб. Дуб этот “не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца”. Болконский старается приписать дубу мысли, одолевающие его самого: “Весна, любовь и счастие!.. И как не надоест вам один и тот же глупый, бессмысленный обман!” Но судьба снова преподносит ему сюрприз, который в корне меняет всю его жизнь. Это – первая встреча с Наташей Ростовой в Отрадном. Просто подслушанный разговор ее с подругой. Это способствовало тому что “в душе его вдруг поднялась… неожиданная путаница молодых мыслей и надежд”. Возвращаясь на следующий день домой, князь Андрей снова увидел дуб. Болконский не сразу узнал его: “Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца”. Князь Андрей понял, что жизнь не кончена и нужно сделать так, чтобы она текла не для него одного, а отражалась на всех. Далее последовало увлечение князя Андрея личностью Сперанского. Это был своего рода “двойник” Наполеона. Однако воспоминание об Аустерлице не позволило князю Андрею сотворить себе еще одного кумира.

Когда началась война 1812 года, Болконский отправился па войну, на этот раз не в поисках славы, а с единственным желанием разделить судьбу своего народа. Он изменил свое отношение к крестьянам, и тс платили ему любовью и доверием, называя его “наш князь”. После Бородинского сражения смертельно раненный князь Андрей попадает в госпиталь и там внезапно узнает в одном из раненых Анатоля Курагина. В это мгновение он вспомнил Наташу на балу 1810 года, так как именно в то время он впервые ощутил в себе с необыкновенной ясностью силу “естественной” жизни. И теперь любовь к Наташе заставила его окрасить все окружающее этим живым чувством и простить Анатоля Курагина. Смерть для князя Андрея в его новом состоянии лишена ужаса и трагизма, так как переход “туда” так же естествен, как приход человека из небытия в мир. Перед смертью князь Андрей приходит к каратаевскому мировоззрению. Разница заключается лишь в том, что князю Андрею это понимание жизни и смерти не было дано от природы, а стало результатом напряженной работы мысли.

Внутреннее единение Болконского и Каратаева подчеркнуто характерным совпадением отношений окружающих к смерти того и другого. Аристократ, дворянин князь Болконский уходил из жизни точно так же, как мужик Платон Каратаев. Это была огромная нравственная победа князя Андрея, ибо он объективно, по Толстому, приблизился к вере, носителями которой были Платон Каратаев и тысячи, миллионы русских людей.

Творчество самобытного русского поэта Сергея Есенина корнями восходит к русской деревне со всеми ее колоритными прелестями и трагедийной судьбой. Поэт вырос в деревне и знал ее беды и проблемы глубоко, ощущая их и на личной судьбе, принимая близко к сердцу.

Во всех произведениях, посвященных деревне, а их в творчестве поэта довольно много, С. Есенин подчеркивает нерасторжимую связь крестьянской жизни с природой, любуется поэтичными картинами сельских пейзажей. Да и не только крестьянскую избу, но и монастырь, и старую церквушку поэт умело и органично вписывает в неповторимый по своей сказочной красоте ландшафт бескрайней родной земли.

Примечательно, что Есенин ценит не только эстетическую сторону деревенской жизни, но и внутреннюю целесообразность всего крестьянского уклада. Подробное описание крестьянского быта мы находим в стихотворении “В хате”: печурка, паз, ухват, заслонка, соха, хомуты, сени.

Главное украшение любого домашнего очага – расторопная хозяйка. Именно благодаря ей в хате так хорошо и уютно. Невольно вспоминается русская пословица: “Не та хозяйка, что говорит, а та, что щи варит”.

Использование диалектных слов в стихотворении придает произведению особый колорит: драчены – блины, сдобренные яйцами, молоком и маслом, дежка – кадка. Нашлось место в хате и домашним животным и птицам.

В есенинской хате по-деревенски просто, но уютно, и чувствуется, что в ней живут трудолюбивые люди, привыкшие сами себе добывать хлеб.

С течением времени С. Есенин, так радостно встретивший революцию как символ окончательного крестьянского освобождения от гнета помещика, стал задумываться над тем, что преобразования на самом деле дали народу. Водоворот общественных перемен пугает поэта. В стихотворении “Русь уходящая”, раскрывая свою жизненную философию, поэт со всей определенностью утверждает:

Я человек не новый!

Что скрывать?

Остался в прошлом я одной ногою,

Стремясь догнать стальную рать,

Скольжу и падаю другою.

Далее он пишет о том, что ожидал большего улучшения в жизни мужиков. Простой народ радуется и малому: были бы ситец и гвозди, а уж хлеб и картошку вырастят сами. В этом стихотворении присутствует настроение грусти, неудовлетворенности. За внешним согласием “задрав штаны, бежать за комсомолом” видна неприкрытая ирония. Она моментально была почувствована в официальных кругах. Именно поэтому в тридцатые годы С. Есенин будет долгое время запрещен. Его книги изымут из библиотек, а в критике появятся отрицательные отзывы.

Недовольство народа новыми порядками сквозит и в есенинском стихотворении “Письмо деду”, где внук убеждает деда смириться с переменами:

Ты говоришь:

Что у тебя украли,

Что я дурак,

А город – плут и мот.

Но только, дедушка,

Едва ли так, едва ли, –

Плохую лошадь

Вор не уведет.

Город в данном произведении олицетворяет не только иной образ жизни, но и государственную власть, официальную политику.

Город также противопоставлен деревне еще и как символ технического прогресса. В стихотворении всплывают излюбленные есенинские образы коня и паровоза. Дед отвергает новую машину, отказывается сесть в вагон. Внук же уже мыслит масштабнее: он понимает, что на старой лошади далеко не уедешь. Однако двойственность авторской позиции все-таки остается очевидной: С. Есенин, все понимая и осознавая, мучительно цепляется за старый и до боли знакомый ему мир патриархальной деревни с ее устойчивым укладом, веками укоренявшемся на Руси.

По-житейски конкретно поднимается мучительный для С. Есенина крестьянский вопрос в стихотворении “Письмо от матери”:

Теперь сплошная грусть,

Живем мы, как во тьме.

У нас нет лошади.

Но если б был ты в доме,

То было б все,

И при твоем уме –

Пост председателя

В волисполкоме.

Тогда б жилось смелей,

Никто б нас не тянул…

Как видим, крестьянская доля остается тягостной. Семья деда С. Есенина до революции считалась довольно зажиточной. Национализация собственности и колхозное строительство действительно воспринимались как самое настоящее ограбление.

Наиболее трагедийное звучание разговор о деревне получает в стихотворении “Спит ковыль. Равнина дорогая…”. Пронзительно громко звучит в нем есенинский крик:

Дайте мне на родине любимой,

Все любя, спокойно умереть!

Здесь и откровенная неудовлетворенность “новью”, и безмерная усталость, стремление отгородиться от проблем и остаться жить в своем привычном мире деревенской природы и душевной гармонии.

Сгусток противоречий и столкновений в деревне есенинской эпохи связан прежде всего с вопросом о земле. Поэт своими глазами видел не только довольных крестьян, получивших даровые угодья, но и людей, потерявших земли и поместья, изгнанных с родной земли и трагически переживавших это изгнание. С. Есенин понимал, что подобный передел был оплачен кровью. Эти события нашли отражение в поэме “Анна Снегина”, с документальной тщательностью исторического очерка показавшей их глазами человека из народной среды, героя, выросшего в деревне и с детских лет знавшего ее.

Справедливо полагая, что власти как всегда их обманут, крестьяне не видели особой личной выгоды и заинтересованности в таких преобразованиях. До конца не представляя порядков новой жизни, они боялись каких-либо перемен. Все это выразилось в лирике Есенина в абстрактных метафорических образах “железного гостя” , “каменных рук шоссе” . В “Возвращении на родину” дед сетует на то, что сняли с церкви крест и негде стало молиться. Да и сам лирический герой не понимает многих перемен.

Моя поэзия здесь больше не нужна,

Да и, пожалуй, сам я здесь не нужен, –

Утверждает поэт в поэме “Русь советская”. В стихотворении “Я последний поэт деревни” с гибелью старого уклада он отождествляет собственную смерть, ощущая свои стихи и песни ненужными, устаревшими, понимая неотвратимость перемен.

Русь моя, деревянная Русь!

Я один твой певец и глашатай, –

Восклицает Есенин в стихотворении “Хулиган”.

Однако к 1925 году настроение поэта несколько меняется. Возможно, это было связано с заграничными поездками, в которых Есенин увидел, как безнадежно отстала его любимая Россия в техническом отношении от Европы и Америки. В стихотворении “Неуютная жидкая лунность” появляется уже двойственное отношение: продолжая любить родину, поэт в то же время проклинает ее сельскохозяйственную и промышленную отсталость:

Мне теперь по душе иное.

И в чахоточном свете луны

Через каменное и стальное

Вижу мощь я родной стороны.

Выпячивать противоречия в своих взглядах, но и замалчивать их не мог и не хотел. Стихотворение открывается картиной мирно спящей природы:

Спит ковыль. Равнина дорогая,

И свинцовой тяжести полынь.

Эти строки выдают тонкую эстетическую натуру автора, его умение разглядеть прекрасное в обыденном, поэтично воплотить это прекрасное в словесной зарисовке.

В стихотворении “Спит ковыль” противопоставлен свет луны и новый свет. Ковыль – типичный образ раздольного степного пейзажа. Горькая степная трава полынь – образ, навевающий тоску. Журавли символизируют разлуку. Эпитет “золотой” по отношению к избе подчеркивает значимость для поэта деревенского жизненного уклада. “Свинцовый” же в выражении “свинцовой свежести полынь”, наоборот, выступает в этом стихотворении только как цветовой эпитет, так как свежий свинец после плавки имеет блестящий серебристый оттенок.

Во второй строфе произведения ярко проявились типичные особенности русского национального характера: во-первых, мучительный поиск смысла существования, во-вторых, где бы ни был русский человек, душой он всегда рвется домой:

Знать, у всех у нас такая участь,

И, пожалуй, всякого спроси –

Радуясь, свирепствуя и мучась,

Хорошо живется на Руси?

С глубокой искренностью лирический герой размышляет о жизни, в которой каждый человек должен занимать предназначенное судьбой место. Для русского крестьянина таким местом исконно являлась изба – воплощение традиционного размеренного уклада жизни, ориентированного на согласие с природой и народный календарь.

Яркая, запоминающаяся строка “Все равно остался я поэтом золотой бревенчатой избы” подчеркивает тему противостояния города и деревни в творчестве С. Есенина.

“Я последний поэт деревни”, – пишет С. Есенин в одноименном стихотворении. И в этом категоричном заявлении звучит глубокое осознание важности своей социальной миссии как своеобразного долга перед земляками. Патриархальная деревня есенинского детства противопоставлена уверенным и неотвратимым шагам бездушного технического прогресса:

На тропу голубого поля

Скоро выйдет железный гость.

В произведении “Спит ковыль. Равнина дорогая…” С. Есенин прямо заявляет о том, что прогресс несет в себе разрушительное начало:

По ночам, прижавшись к изголовью,

Вижу я, как сильного врага,

Как чужая юность брызжет новью

На мои поляны и луга.

У С. Есенина была возможность уехать из России, отрешиться от всех проблем и зажить обеспеченной и беспечной жизнью за границей. Но он предпочел умереть, так как не мог жить вдали от своих лесов и полей, от прекрасных русских березок и от всего, что зовется родиной.

Процесс вымирания деревни, начавшийся в конце прошлого века, продолжается еще с большей силой. Расположенные возле городов поселения превратились в дачные поселки, а глухие, далекие деревушки просто вымирают и пустуют. Исчезает исконная опора и житница России. Если этот процесс не остановится, то уже очень скоро нашей стране придется покупать за золото чужой хлеб за границей.

В творчестве В. Маяковского следует различать собственно любовную лирику, в которой лирический герой раскрывает свои чувства, а также стихотворения, где центральное место занимают рассуждения о сущности любви, о проблемах семейных отношений в новую эпоху.

К первой категории можно отнести стихотворения “Пустяк у Оки”, “Лиличка!”, “Ко всему”. К произведениям второго типа – “Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви”, “Любовь”, “Заграничная штучка”.

Стихотворение “Пустяк у Оки” – наиболее традиционное произведение в плане раскрытия любовной темы. Оно передает романтическую атмосферу свидания лирического героя с девушкой. Оригинально его решение в плане звукописи: как в начале, так и в конце произведения ведущей является аллитерация “ш”. Она подчеркивает тишину и покой этой уединенной набережной Оки, заросшей камышами:

Шли камышами:

“Слышите: шуршат камыши у Оки.

Будто наполнена Ока мышами…”

В стихотворении “Разговор с фининспектором о поэзии” В. Маяковский, сравнивая процесс творчества с добычей радия, заостряет внимание на сложности своего труда и говорит об ответственности писателя за созданные произведения.

Автор прославляет силу поэтического слова и говорит о неразрывной связи литературы с проблемами народа, с задачами истории. Весь свой поэтический талант В. Маяковский стремился отдать на службу родине. Он искренне хотел рассказать современному ему миру и потомкам правду о пролетарской революции и молодом социалистическом государстве, видя в нем воплощение социальной справедливости и гарантию расцвета любимой отчизны.

Само название произведения “Разговор с фининспектором о поэзии” выглядит немного интригующим. Как же совмещаются в нем житейское, приземленное и духовное, возвышенное? Почему именно с фининспектором ведется разговор о поэзии?

Отгадкой на вопрос является самый обыденный биографический факт: во время написания стихотворения В. Маяковский вел переговоры с Мосфинотделом о неправильном, с его точки зрения, налогообложении. В то время так называемые “лица свободных профессий”, а в эту категорию как раз и входили деятели искусств, должны были подавать в финансовый отдел сведения о своих предполагаемых доходах за год заранее. В. Маяковский был глубоко возмущен этим порядком и решил публично обсудить данную тему. Но воображаемый монолог поэта с фининспектором звучит скорее иронично, чем серьезно. Таким образом, указание необычного адресата является всего лишь сатирическим приемом. Однако шутливый тон лишь задает начало вполне серьезному разговору.

Поэт пишет о том, что рифму нельзя измерить определенным тарифом. Поэзия – тонкое, кропотливое ремесло. В. Маяковский согласен с тем, что поэт – вечный должник. Но это долг высокого, общественного свойства, а не штраф за несданную декларацию о доходах.

Проблематика стихотворения “Разговор с фининспектором о поэзии” постепенно расширяется. Она во многом созвучна со статьями В. Маяковского о поэтическом мастерстве. Автор пишет о разном качестве поэтического искусства: одни художники слова стараются воплотить в стихе свои собственные чувства, проблемы и переживания, месяцами кропотливо ищут нужные слова и рифмы, короче говоря, творчески относятся к своему нелегкому ремеслу, стремятся привнести нечто новое, интересное, значительное, обогатить родной язык своими достижениями. Другие же – любители плагиата и дешевой славы – способны цинично украсть не только рифму, но и чужую строчку.

Это

Обычное

Воровство и растрата

Среди охвативших страну растрат, –

Восклицает В. Маяковский, переводя разговор в сферу бухгалтерских терминов. Хотя подобная фраза и вызывает у читателя невольную улыбку, суть ее звучит вполне справедливо и хлестко.

Высмеивая подобных горе-героев, В. Маяковский язвительно сравнивает их произведения с накладными расходами на те, что действительно являются поэтическими шедеврами.

Поэт гневно осуждает пустословие и праздных ораторов, подчеркивает, что ценит в творчестве точность и краткость.

В финале стихотворения автор снова возвращается к проблеме долга. Он подчеркивает свой классовый, пролетарский долг перед народом, перед всей вселенной и, наконец, перед собственным поэтическим талантом. Причем этот долг он взвалил на себя добровольно, так как выбрал благородное поприще – служить людским сердцам и искусству.

Говоря о волшебном свойстве художественного слова, В. Маяковский пишет о том, что тот же фининспектор, запечатленный в стихах, обретает тем самым бессмертие:

Слово поэта –

Ваше воскресение,

Ваше бессмертие,

Гражданин канцелярист.

Через столетья

В бумажной раме

Возьми строку

И время верни!

Поэт призывает чиновников повернуть головы в сторону расплодившегося моря “дельцов и пролаз”, действительно имеющих реальные прибыли и доходы, омещанившихся за счет чужого труда.

Поэтическое же слово бесценно. Его нельзя измерить в процентах и пени. Утверждая это, поэт иронично заявляет:

Сегодняшних дней убежденный житель,

Выправьте

Энкапеэс

На бессмертье билет

И, высчитав

Действие стихов,

Разложите

Заработок мой

На триста лет!

А тем, кто не ценит труд настоящего художника, В. Маяковский советует попробовать написать стихи самим. Этим задорным вызовом он и заканчивает “Разговор с фининспектором о поэзии”.

Данное произведение ставит собой задачу привлечь внимание общества к проблемам деятелей искусства, беречь и ценить их, так как именно по созданным поэмам и стихам потомки будут судить об эпохе, о людях того поколения, об их мечтах и проблемах. Одновременно с этим В. Маяковский напоминает и самим поэтам об их высокой культурной миссии, о долге перед всей планетой, что непременно должно стимулировать их творческую активность, стремление писать еще лучше и весомее.

Взглянув, на картину И. Попова “Первый Снег” я сразу обратила внимание на ее цветовое решение. Не смотра на довольно суровое время года, картина И. Попов согревает своим необычным, теплыми цветам. Кажется, будто на картине изображено лето, и только один снег напоминает зиму…

Это картина меня действительно поразила, но как не странно не цветовым решением. В этой картине есть главное “сокровище” И Попов показывает не случайно показывает нам детей в центре своего произведение. Ведь дети-это самое главное в этой картине, они олицетворяют душу автора. Их искренняя радость первому снегу, невольно переносит зрителей картины в детство, заставляет испытать то светлое беззаботное чувство, на которые уже не способны взрослые. Если честно, мне кажется, что в этой картине показан урок нравственности. Вырастая, люди гоняться за фальшивым, материальным счастьем, переставая радоваться простым вещам. А ведь настоящее счастье, оно всегда рядом, и мы должны просто начать снова радоваться простым вещам.

Лирический герой Есенина слит с природой, в ней он ощущает свои корни, корни рода человеческого. Природа, по Есенину, полна мифологических символов, как языческих, так и христианских. Мифологические персонажи у Есенина обитают в реальном мире. “В стихах моих, – писал Есенин в 1924 году, – читатель должен главным образом обратить внимание на лирическое чувствование…” Этим “лирическим чувствованием” проникнуто все творчество поэта. Схимник-ветер шагом осторожным Мнет листву по выступам дорожным И целует на рябиновом кусту Язвы красные незримому Христу. В поэзии Есенина языческое переплетается с христианским, связывая таким образом целые эпохи. Всякий вселенский предмет, становясь символом, достигает общечеловеческого масштаба. Так, например, клен у Есенина не просто дерево, а “дерево жизни”. Об этом поэт пишет в статье “Ключи Марии”. Герой, воспринимая мир через символы, ощущает себя в единении с ним. “Я” героя растворяется в природе, сливается с ней. Край любимый! Сердцу снятся Скирды солнца в водах лонных. Я хотел бы затеряться В зеленях твоих стозвонных. Наверное, в каждом стихотворении Есенина сквозной мотив – мотив родины, Руси. Герой размышляет о судьбе Руси, плывущей в мире, как большой корабль. Русь представляется матерью и часто не просто матерью, а Богородицей. Идет возлюбленная мати С пречистым ликом на руках. “Письмо к матери” – это письмо к родине, которую оставляет герой. Чувства, мысли лирического героя Есенин передает через метафору, цвет, запах, звук. Есенинская хата – это образ деревни, конек на крыше “есть знак устремления”. Хата же, таким образом, уподобляется колеснице, появляется движение, развитие. Есенинские цвета – это, в основном, красный, синий, золотой и их оттенки, то есть цвета иконы. Лирический герой через христианское чувствует вечность. Звук колокола также приближает героя к вечному. Часто упоминаются церковные праздники, даже запахи свидетельствуют о приближении праздника. Эта строчка ясно говорит о том, что наступает яблочный Спас, и у читателя создается праздничное настроение. Отношение лирического героя к реальности выражается также через олицетворение природы: “Пригорюнились девушки-ели”, “плачет метель, как цыганская скрипка”, черемуха “спит в белой накидке”… Лирический герой тонко чувствует деревенскую природу. Не случайно сказано: “Я последний поэт деревни…” Но у Есенина Русь не определяется только деревней. Постепенно Русь становится железной, городской. Лирический герой оказывается между городом и деревней. Появляется мотив ухода, усталости. Да, теперь решено без возврата, Я покинул родные поля. И вот “поэт деревни” становится лишь “захожим богомольцем”. Герой уходит, хотя вновь стремится возвратиться. Но полное возвращение невозможно. “Заблудший сын” возвращается на пепелище. Герой переживает мучительный разлад с миром, который усугубляет наступающая революция. Углубляется конфликт между живым и “железным”. Герой пытается принять новую родину, переосмыслить для себя значение революции. Приемлю все. Как есть, все принимаю. Готов идти по выбитым следам. Отдам всю душу Октябрю и маю, Но только лиры милой не отдам. Поэт не может принять революцию, не может отдать ей самого сокровенного. С одной стороны, революция несет в себе железное, грубое начало, с другой стороны – свежесть. С образом революции связан образ Ленина, и, естественно, есенинский герой обращается к нему. Возникает образ Спасителя, Спаса. Народ стонал. И в эту жуть Страна ждала кого-нибудь. И он пришел. Разумом лирический герой понимает, что России нужно обновление, но внутренне он не может согласиться с переменами. “Я” героя как бы раздваивается, разрушается. “Конь стальной победил коня живого”. В этом и состоит трагедия, – трагедия дисгармонии с миром. Путь лирического героя – это во многом путь автора. Поэтические строки часто совпадают со строками из есенинских дневников. Мир героя и мир поэта слиты в единый синтез, в котором мы ощущаем противоречивую, драматичную эпоху первой четверти XX века.

На рубеже прошлого и нынешнего столетий, хотя и не буквально хронологически, – недаром Ахматова писала о “настоящем”, “не календарном” ХХ веке – накануне великой революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей литературе нового времени “женская” поэзия – поэзия Анны Ахматовой. Ближайшей аналогией, которая возникла уже у первых ее критиков, оказалась древнегреческая певица любви Сапфо: русской Сапфо часто называли молодую Ахматову.

Впервые женщина обрела поэтический голос такой силы. Женская эмансипация заявила себя и поэтическим равноправием. “Я научила женщин говорить”, – заметила Ахматова в одной эпиграмме. Анна Ахматова была последним поэтом “серебряного века” русской поэзии. Судьба ее – трагическая судьба поэта в страшное для родины время. Свою поэтическую задачу Ахматова видела в том, чтобы сберечь память обо всем, быть “поэтическим свидетелем истории”, рассказать о тех, кого знала, о событиях, которые ей довелось пережить. Литературную деятельность Ахматова начала как поэт-акмеист. Это литературное течение сложилось в 10-20-е годы ХХ века как противоположность символизму. Акмеисты декларировали конкретно – чувственное восприятие мира, возвращение слову его первоначального, несимволического значения.

Мотивы ранних произведений Ахматовой не выходят за рамки акмеизма: это любовь, история, природа, смысл жизни. Однако она смогла найти свою особую интонацию в этих известных темах. Ее поэзия отличается углубленностью во внутренний мир, переживания, стремления через чуткую женскую душу показать общее, закономерное в окружающем мире:

Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко… На столе забыты Хлыстик и перчатка. Круг от лампы желтый. Шорохам внимаю. Отчего ушел ты? Я не понимаю… Еще в 1914 году она написала стихи: Земная слава, как дым, Не этого я просила. Любовникам всем моим Я счастие приносила. Один и сейчас живой, В свою подругу влюбленный, И бронзовый стал другой На площади оснеженной.

И если Блок был одним ее поэтическим “любовником”, то другим был Пушкин. И не случайно. В своей поэтической сфере Ахматовой пришлось сыграть основополагающую роль, подобную пушкинской в сфере всеобщей. Первая, она должна была прийти, прибегнуть, припасть к нему, первому. Освоение пушкинского мира продолжалось всю жизнь. Желания досконального знания и проникновения потребовало и академических штудий: литературоведческих занятий и биографических розысканий, отмеченных особым пристрастием. Работы Ахматовой-пушкиниста хорошо известны. Пушкинские темы постоянны у Ахматовой – поэта: Бахчисарай, море, Петербург и, конечное же, Царское Село. И любимый эпитет, которым она наделяет сестру – Музу, смуглорукую, смуглоногую, любим, наверное, потому, что он от него, царскосельского “смуглого отрока”.

А какой неожиданно “женский” и резко полемический поворот приобрел древний, еще библейский сюжет о Лотовой жене, оглянувшейся вопреки запрету на оставленный Содом и превратившейся в соляной столп. Веками он понимался лишь как притча о неистребимом женском любопытстве и непослушании. Ахматовская жена Лота не могла не обернуться:

На красные башни родного Содома, На площадь, где пела, на двор, где пряла, На окна пустые высокого дома, Где милому мужу детей родила.

Рассказ стал у Ахматовой рассказом о самопожертвовании, исходящем из самой сути женского характера – не любопытного, но любящего:

Кто женщину эту оплакивать будет? Не меньшей ли мнится она из утрат? Лишь сердце мое никогда не забудет Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

Вообще, как и образ героя, образ женщины-героини ахматовской лирики не всегда можно свести к одному лицу. При необычной конкретности переживаний это не только человек конкретной судьбы и биографии, вернее, это носитель бесконечного множества биографии и судеб:

Мне с Морозовою класть поклоны, С падчерицей Ирода плясать, С дымом улетать с костра Дидоны, Чтобы с Жанной на костер опять. Господи! Ты видишь, я устала Воскресать, и умирать, и жить…

Ахматова действительно могла адресовать стихи, как она одно из них и озаглавила, “Многим”:

Я голос ваш, жар вашего дыханья, Я отраженье вашего лица.

Любовь в стихах Ахматовой отнюдь не только любовь – счастье, тем более благополучие. Часто, слишком часто это страдание, своеобразная антилюбовь и пытка, мучительный, вплоть до распада, до прострации излом души, болезненный, и декадентский. Образ “больной” любви у ранней Ахматовой был и образом больного предреволюционного времени 10-х годов, и образом больного старого мира. Недаром поздняя Ахматова в стихах и особенно в “Поэме без героя” будет вершить над ним суровый суд и самосуд, нравственный и исторический. И лишь неизменное ощущение ценностных начал кладет грань между такими и собственно декадентскими стихами.

Во всяком случае, любовь у Ахматовой почти никогда не предстает в спокойном пребывании. Чувство, само по себе острое и необычное, получает дополнительную остроту и необычность, проявляясь в определенном кризисном выражении – взлета или падения, первой пробуждающей встречи или совершившегося убивающего разрыва, смертельной опасности или смертной тоски. Поэтому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным, часто прихотливым капризным концом психологического сюжета и к необычностям лирической баллады, жутковатой и таинственной. И может быть, поэтому почти от самых первых стихов вошла в поэзию Ахматовой еще одна любовь – к родной земле, к Родине, к России:

Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: “Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда… Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух.

Любовь к Родине у Ахматовой – не предмет анализа, размышлений или расчетливых прикидок. Будет она – будет жизнь, дети, стихи, нет ее – ничего нет. Вот почему Ахматова писала во время Великой Отечественной войны:

Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, – И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово.

А начались военные стихи Ахматовой так, как начинается всякая солдатская служба, – с присяги:

Клятва И та, что сегодня прощается с милым, – Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся могилам, Что нас покориться ничто не заставит.

В ее “военных” стихах поражает удивительная органичность, отсутствие тени рефлексии, неуверенности, сомнения, казалось бы, столь естественных таких тяжких условий в устах создательницы, как многие полагали, лишь рафинированных “дамских” стихов. Но это и потому, что характер ахматовской героини или героинь зиждется еще на одном начале, тоже прямо связанном с народным мироощущением. Это осознание и приятие судьбы, или, как оно чаще и по-народному говорится, доли.

Лирике А. Ахматовой близки многие традиционные темы поэзии, темы любви, природы, истории, культуры прошлого, в которых она смогла найти свое решение, свою интонацию. Особое место в ее творческом наследии занимает тема связи судьбы поэта с судьбой Родины, народа. В решении этой темы Ахматова не только поражает глубиной постижения этих связей, но и лично-интимной, особой интонацией.