Category: Школьные сочинения

Хлебников, Велимир – поэт, ведущий теоретик футуризма. Родился в семье ученого – естественника, орнитолога и лесовода. С 1903 г. – студент Казанского, в 1908-1911 гг. – Петербургского университета. В Петербурге посещал литературные “среды” в “башне” Вяч. Иванова и “Академию стиха” при журнале “Аполлон”. С поздним символизмом Хлебникова сближал интерес к философии, мифологии, русской истории, славянскому фольклору. Однако не смотря на внешнее ученически-истовое следование “заветам символизма”, Хлебников был внутренне чужд этому течению, равно как и нарождающемуся акмеизму. Расхождение основывалось на коренном различии взглядов на природу Слова и Времени. Символисты и акмеисты стремились выявить в отвлеченном слове закодированные” вечные сущности” и перемещали современность в контекст предшествующей культуры, уводили настоящее к” первозданной ясности прошлого”. Философско-эстетическая ориентация Хлебников была принципиально иной. Поэт отсчитывал начало своего творчества с необычайно мощного по соц. заряду 1905 г.:” Мы бросились в будущее…от 1905 г. “. Остро переживая позорное поражение на Востоке и удушение первой русской революции, напряженно размышляя над ходом истории, Хлебников предпринял утопическую попытку найти некие универсальные числовые законы Времени, так или иначе влияющие на судьбы России и всего человечества. Прошлое, настоящее и будущее в его утопической системе представлялись лишь фрагментами единого непрерывного Времени, эластично и циклично повторяющегося в своем круговом развитии. Настоящее, являясь вместе с прошлым частью целокупного времени, получало таким образом возможность перемещения в “научно предсказуемое” будущее. Хлебников подходит к данному вопросу как ученый-исследователь, но, будучи поэтом по своей природной сути, он постигает Время сквозь мифопоэтическую призму и превращает предмет исследования в свою главную и пожизненную тему наряду с другим его постоянным героем своей поэзии – Словом, языком. Слово в его философско-поэтической системе переставало быть только средством передачи его культурной традиции в ее смысловых и эстетических значениях, а становилось собственнозначимой и самоценной чувственной данностью, вещью и, следовательно, частью пространства. Именно таким образом, через Время, зафиксированное Словом и превращенное в пространственный фрагмент, осуществлялось искомое философское единство” пространства-времени”. Единство, допускающее возможность его переоформления в слове и, значит, поддающееся активному регулированию по воле речетворца. Создавалась внешне логически-ясная концепция преодоления физического времени как пространства за счет реставрации и реконструкции слов-вещей и пересоздания на этой основе всей застывшей в пространстве и времени системы узаконенных художественных форм и социальных институтов. Открывалась как бы единая “книга бытия”, книга Природы – утопическая мечта Хлебникова поэтическому воплощению которой он посвятил всю свою жизнь. Искания Хлебникова вполне согласовывались с общим путем устремленного в будущее футуризма, относившего смыслы, в противовес символистским, потусторонним отвлеченностям, к чувственным данностям. Это происходило и в живописи, также искавшей единство “пространства – времени” и насыщавшей пространственную изобразительность “четвертым измерением”, т. е. временем. Не случайно поэтому после знакомства с В. Каменским, способствовавшим первой публикации поэта, и сближения с группой поэтов и художников Хлебников становится “невидимой”, но главной “осью вращения” футуризма. В 1910 г. вышел совместный сборник группы футуристов – “будетлян” в придуманной Хлебниковым славянской огласке – “Садок судей”. Позже к ним присоединились А. Крученых, Б. Лившиц и В. Маяковский. Другой сборник “будетлян” “Пощечина общественному вкусу” почти наполовину состоял из произведений Хлебникова: поэма “И и Э”, “Гонимый – кем, почем я знаю?..”, знаменитые “экспериментальные” “Кузнечик” и “Бобэоби пелись губы…”. На последней странице сборника была напечатана исчисленная поэтом таблица с датами великих исторических потрясений. Последней датой был 1917 г. . Подобные расчеты Хлебников, называвший себя “художником числа вечной головы вселенной”, проводил постоянно, проверяя свою теорию кругового Времени и стараясь “разумно обосновать право на провидение” . В 10 гг. выходят книги Хлебникова “Ряв!”, “Творения 1906 – 1908”, “Изборник стихов. 1907 – 1914”, получают развитие разработанные им ранее “первобытные” славяно-языческие утопии: “Змей поезда”,
1910; “Лесная дева”, 1911; “И и Э”, 1912; “Шаман и Венера”, “Вила и леший”, 1912; “Дети Выдры”, 1913; “Труба марсиан”, 1916; “Лебедия будущего”, 1918. В них поэтически формулировалась мечта Хлебникова о всесветном единении “творян” и “изобретателей” в лоне единой и всевременной матери – Природы, одухотворенной человеческим трудом. Хлебников предлагал: “Исчислить каждый труд ударами сердца – денежной единицей будущего, коей равно богат каждый живущий” . Верховным представителем “творян”, по мысли Хлебникова, является поэт, а искусство становится проектом жизни. Поэтические утопии и жизненное поведение поэта сливаются: начинаются пожизненные странствия Хлебникова по России как выражение особого “внебытового” существования творца. К 1917 г. понимание искусства как программы жизни трансформируется в обобщенно анархическую утопию о мессианской роли поэтов – тайновидцев и пророков, которые вместе с другими деятелями культуры должны создать международное общество Председателей Земного Шара из 317 членов. “Председатели” призваны осуществлять программу мировой гармонии в “надгосударстве звезды” . Одновременно с созданием “первобытных” и космо-мифологических утопий Хлебников выступает и как мятежный автор антибуржуазных и антитехнократических гротескных пророчеств о “бунте вещей”, которых, по мнению поэта, неизбежен в урбанизированном будущем, если его распорядителем станет сообщество “приобретателей” и “дворян” . В годы первой мировой войны социалистическая активность Хлебникова значительно возросла, отчетливо выявился его интерес к теме современности. Эта тенденция усилилась в годы революции и гражданской войны. Х., смыкаясь в гуманистическом пафосе с Маяковским, не приемлет империалистическую бойню, но в дерзком восстании “колодников земли” он, подобно А. Блоку, видит справедливость исторического возмездия и по-славянски былинный размах переустройства Вселенной на новых научно-трудовых человеческих основах. Хлебников активно сотрудничает с Советской властью, работает в Бакинском и Пятигорском отделениях РОСТА, во многих газетах, в Политпросвете Волжско-Каспийской флотилии. Однако и в эти годы поэт остается утопистом-мечтателем. Главную силу, способную преодолеть “земной хаос” и объединить “творян” всего мира, Хлебников по-прежнему видел в заново созданном, изобретенном им “звездном” языке, пригодном для всей “звезды” – Земли. Именно этим, а не только однозначно нигилистическим эпатажем футуристов, отвергавших весь комплекс культуры прошлого, объясняются обширные поэтико-лингвистические эксперименты Хлебникова, сопутствующие всему его творчеству и казавшиеся многим современникам единственной самоцелью и сущностью хлебниковской поэзии. Хлебников предпринял реформу поэтического языка во всем его объеме. Звук в его поэтической системе несет в себе самоценное значение, способное насытить произведения художественным смыслом. Истоки смысла несущих фонем Хлебников находил в народных заклинаниях и заговорах, бывших, по определению поэта, “как бы заумным языком в народном слове” , – отсюда термин “заумь”, “заумный язык”. Слова, разложенные на “первоначальные” фонетические значения, Хлебников собирает на основе созвучий заново, стремясь сформировать гнезда неологизмов одного корня. По такой методике строились “экспериментальные” произведения: “Заклятие смехом”, “Любхо” и др. Эксперимент распространялся и на синтаксис, порождая особую ассоциативную структуру стиха на внешней основе примитивистской техники и подчеркнутого инфантилизма поэтики: раешник, лубок, анахронизм, “графоманство” и т. п. “Ребенок и дикарь, – писал Ю. Тынянов о Хлебникове, – были новым поэтическим лицом, вдруг смешавшим твердые “нормы” метра и слова” . Антиэстетическое “дикарство” и “инфантилизм” Хлебникова действительно были формой футуристического эпатажа по отношению к застывшему в общепринятых “нормах” старому буржуазному миру. Однако целостная суть поэтико-лингвистических экспериментов была шире и включала в себя не только разрушающий, но и созидающий пафос. С уходом в послеоктябрьском творчестве Хлебникова нигилистического начала поэт отказывается от многих крайностей своих экспериментов в сфере “заумной” поэтики. В то же время он продолжает поиски методов обновления жанровой структуры лирики, эпоса и драмы на пути создания единого “синтетического” жанрообразования. Сюда следует отнести неудачные хлебниковские попытки создания “сверхповестей” , замысленных как своеобразная “книга судеб”, содержащая универсальные ключи к овладению “новыми” знаниями
и законами жизнетворчества. Оставаясь в русле утопических идеалистических концепций, Хлебников в условиях нового времени объективно не мог объединить вокруг своего философско-поэтического учения продолжительно действующее художественное направление. Однако его художественный вклад в теорию и практику советской поэзии чрезвычайно значителен. Маяковский, считавший стихи Хлебникова образцом “инженерной”, “изобретательской” поэзии, понятной “только семерым товарищам-футуристам”, говорил, однако, что стихи эти “заряжали многочисленных поэтов”. Действие хлебниковского “заряда”, в силовое поле которого попали Маяковский, Н. Асеев, Б. Пастернак, О. Мандельштам, М. Цветаева, Н. Заболоцкий и мн. др., распространяется и на современную советскую поэзию. Возможно, этот факт повлиял на дальнейшее творчество Хлебникова. Поэт переживал за Судьбу России и был уверен, что лучшее для страны в данный момент – революция. Для Хлебникова революция была все же потрясением. Хлебников был истинным патриотом, возможно благодаря этому и имел место такой творческий взлет.

Пушкинский “Пророк” написан в 1826 году, после казни декабристов. О декабристах много спорят и многое говорят. Чаще отрицательное. Но даже если они избрали неверный путь, то все равно боролись, причем не за свои права, а за права полностью бесправных людей. Спасибо, что заплатили они за ошибки истории своими собственными жизнями.

Декабристы были друзьями Пушкина, а уже одно это что-то значит!

После их ссылки и гибели Пушкин жил, как “в пустыне мрачной”. И шестикрылый серафим является к его лирическому герою на скрещении судеб -“на перепутье”.

Чудо, происходящее у нас на глазах, и чудо поэзии, о котором говорится от первого лица:

Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он.

Первое чудо – духовное прозрение. Второе – умение не просто слушать, а услышать шум и звон настоящей жизни! И тогда поэт способен постичь весь мир – от “гад морских” до полета ангелов. А потом из обычного празднословного человека превратиться в прорицателя, с “жалом мудрым змеи”. Поэт проходит путь сквозь тернии к звездам и познает вечную истину, потому что к ней воззвал “Бога глас”, сделав поэта, как Христа, своим наместником на земле. Он должен донести этот глас – глагол – слово от поднебесья до земных людей, таких, каким недавно был сам:

Восстань, пророк, и виждь, внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей.

Глаголами повелительного наклонения “виждь, внемли, исполнись волею моей” завершается стихотворение Пушкина. С этого начинается “Пророк” Лермонтова. Опять, как исповедь, от первого лица, но уже без предыстории. Вся она у Пушкина.

А у Лермонтова: С тех пор, как вечный судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока.

Прошло пятнадцать лет после пушкинского “Пророка”, но как изменилось время, как оно изменило людей! В пророка, провозгласившего “любви и правды чистые ученья”, они стали бросать “бешено каменья”.

Лермонтовский пророк, как и пушкинский, живет в пустыне, но не на перепутье, а на вершинах, услышанный звездами, но не услышанный людьми. Видя его, старцы говорят детям:

Он горд был, не ужился с нами: Глупец, хотел уверить нас, Что Бог гласит его устами!

Пророка презирают за наготу и “бедность”, за то, что он “худ и бледен”. Люди не могли поверить в то, что устами пророка гласит Бог, и он был отвергнут ими. Но все-таки земные муки – не зря. Ведь даже Христос за две тысячи лет вдохновил своим подвигом и страданиями далеко не всех. В него, как и в поэта-пророка, нужно, я думаю, поверить не только разумом.

Тема любви в “Герое нашего времени” является одной из центральных тем, которые исследует автор. Любовных коллизий в романе действительно много. Даже главный герой – внешне холодный и эгоистичный Печорин ищет любви, он находит ее в сердцах трех женщин Веры, Мери Лиговской и Бэлы, однако любовь этих прекрасных женщин не приносит Печорину счастья.

В этом романе любовь вообще радости никому не приносит, она является испытанием для каждого из героев, и часто их любовные переживания оканчиваются трагически.

Попробуем рассмотреть основные любовные линии этого произведения.

Печорин – Бэла – Казбич

Один из литературоведов, анализируя содержание этого произведения, справедливо отметил, что композиционная структура романа строится на бесконечных любовных треугольниках. Действительно, любовных треугольников здесь очень много.

В первой части романа “Бела” мы узнаем, что Печорин похищает у родного отца молодую черкешенку Белу и делает ее своей любовницей. Гордая Бела умна, прекрасна и добра. Она всем сердцем полюбила русского офицера, однако поняла, что в его душе нет ответного чувства к ней. Печорин похитил ее ради забавы и скоро потерял к своей пленнице всякий интерес. В итоге Бела несчастна, ее любовь не принесла ей ничего кроме глубокой скорби.

В одной из прогулок около крепости, в которой она живет вместе с Печориным, ее похищает влюбленный в нее черкес Казбич. Увидев погоню, Казбич смертельно ранит Белу, и та умирает спустя два дня в крепости на руках у Печорина.

В итоге этот любовный треугольник не приносит никому из героев удовлетворенности и радости. Казбич, увившей свою любимую, мучится угрызениями совести, Печорин понимает, что любовь Белы не смогла пробудить его к жизни и осознает, что погубил молодую девушку напрасно, движимый чувством самолюбия и эгоизма. В своем дневнике он позже написал: “Я опять ошибся, любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедает, как и кокетство другой”.

Печорин – Мери – Грушницкий

Тема любви в романе “Герой нашего времени” представлена еще одним любовным треугольником, в котором находятся Печорин, княжна Мери Лиговская и влюбленный в нее Грушницкий, которого Печорин, сам того не желая, убивает на дуэли.

Данный любовный треугольник также трагичен. Он приводит всех его участников либо к бесконечному горю, либо к смерти, либо к осознанию своей душевной никчемности.

Можно сказать, что главным действующим лицом этого треугольника является Григорий Александрович Печорин. Именно он постоянно подсмеивается над влюбленным в Мери юношей Грушницким, что в итоге приводит последнего к ревности и к роковому для него вызову на дуэль. Именно Печорин, заинтересовавшись княжной Лиговской, доводит эту гордую девушку до того, что она сама признается ему в любви. А он отвергает ее предложение, чем вызывает с ее стороны чувство тоски и обманутых надежд.

Печорин недоволен сам собой, однако он, пытаясь объяснить мотивы своего поведения, лишь говорит о том, что свобода ему дороже любви, он просто не хочет изменять свою жизнь ради другого человека, даже такой девушки, как княжна Мери.

Печорин – Вера – муж Веры

Любовь в произведении Лермонтова “Герой нашего времени” находит свое выражение в еще одни страстном любовном треугольнике. В него входят Печорин, светская замужняя дама Вера и ее муж, о котором романе лишь говорится. С Верой Печорин познакомился еще в Петербурге, он был в нее страстно влюблен, однако ее замужество и страх перед светом помещали дальнейшему развитию их романа.

В Кисловодске Вера и Печорин случайно встречаются, и прежние отношения вновь вспыхивают с былой силой.

Печорин проявляет Вере нежность, когда она внезапно уезжает из Кисловодска, он до смерти загоняет коня, чтобы успеть за ней, что ему, однако, не удается. Однако эти любовные взаимоотношения не приносят счастья ни Вере, ни Печорину. Это подтверждают слова героини: “С тех пор, как мы знаем друг друга, – говорила она, – ты ничего мне не дал, кроме страданий”.

Фактически, данный любовный треугольник предвосхищает любовную коллизию, описанную в романе Л. Н. Толстого “Анна Каренина”. Там ведь тоже светская замужняя дама встречает молодого офицера, влюбляется в него и понимает, что ее муж ей стал неприятным. В отличие от Веры Анна Каренина идет на разрыв с мужем, уходит к любовнику, но обретает только несчастья, что и приводит ее к самоубийству.

Печорин – Ундина – Янко

И, наконец, последним любовным треугольником романа является история, которая произошла с Печориным на Тамани. Там он случайно раскрыл банду контрабандистов, которые его за это чуть не лишили жизни.

На этот раз участниками любовного треугольника стали Печорин, девушка, которую он прозвал “ундиной”, то есть русалкой, и ее возлюбленный контрабандист Янко.

Однако эта любовная коллизия являлась скорее авантюрой, в которой Печорин решил отвлечься от своих переживаний. Ундина не была влюблена в него, а завлекла его только ради того, чтобы утопить как нежелательного свидетеля. Девушка пошла на такой опасный шаг, повинуясь чувству влюбленности к Янко.

Печорин осознал всю опасность своего положения и пришел к выводу, что он зря подвергнул себя такому риску.

Как мы видим, любовная тема в романе “Герой нашего времени” представлена достаточно ярко. При этом в произведении нет примеров счастливой любви. И это неудивительно, ведь любовь и дружба в творчестве Лермонтова – это всегда трагические темы. По мнению писателя и поэта, на земле человек никогда не сможет обрести настоящей любви, потому что он сам несет в себе печать несовершенства. Поэтому люди будут любить и страдать от того, что их любовь не может принести им ни счастья, ни радости, ни покоя.

С описанием основных любовных линий романа будет полезно ознакомиться учениками 9 классов перед написанием для сочинения на тему “Тема любви в романе “Герой нашего времени”.

Слово – это наш самый ценный клад. Оно сопровождает нас от рождения. Первые мамины слова… Мы их не помним. Однако в первые минуты жизни, придя в этот неизвестный мир, ребенок слышит слова любви. Они дают ощущение уюта и тепла.

Слово к слову – так и создается язык. Оно появляется не вдруг. Речь проходит долгий путь развития. Оно растет и ширится вместе со своим народом. Родной язык таит в себе народную душу. Великие художники и писатели всегда понимали силу слова. Они раз за разом напоминают нам о красоте и своеобразие родного языка. Но на этом возможности слова не заканчиваются.

Слово сопровождает нас в течение жизни. Мы учимся его использовать в собственных целях. Красиво и убедительно говорить – это целая наука. Многие люди изучают ораторское искусство, ведь понимают – слово ключ к человеку, его действий и поступков. Словом можно похвалить и наказать, разоблачить зло и утешить несчастного. Меткое слово способно защитить не хуже, чем оружие.

“Слово бьет иногда насмерть…” – пишет Александр Грин – русский писатель представитель неоромантизма. Как точно и кратко он описывает силу слова его возможности и скрытый потенциал. Он, высокообразованный и талантливый, знал несколько языков и как никто понимал страшную и в то же время великую силу слова. Слова помогают нам выражать такие прекрасные чувства как любовь, дружба, уважение и признательность. Благодаря словам мы можем делиться этими чувствами, передать их другим. К сожалению, слова не всегда используют для добра. Иногда, благодаря силе слова людей обманывают, их суждениями манипулируют. Горькие слова, сказанные в пылу гнева, ранят не меньше, чем действия. Очень часто они приносят боль и разочарование. “Язык – самое страшное оружие: легче вылечить рану от меча чем от слова”, писал Кальдерон де ла Барка.

Итак, Слово – многогранное. От нас зависит, станет оно хорошим или злым. На мой взгляд, стоит делать все для того, чтобы в мире становилось все больше Любви, истины и красоты, а для этого надо словом и делом творить добро каждый день.

Лирика любви и природы, полная неясных предчувствий, таинственных намеков и иносказаний – так можно охарактеризовать ранний период творчества Александра Блока, прекрасного поэта “серебряного века”. В то время он был погружен в изучение идеалистической философии, которая проповедовала существование не только мира реального, но и некоего “сверхреального”, высшего “мира идей”, мира Вечной Женственности, Мировой Души. Сам Блок признавался, что им полностью овладевали “острые мистические переживания”, “волнение беспокойное и неопределенное”. И наивысшим достижением этого периода в творчестве поэта стал цикл стихотворений о Прекрасной Даме.

Блок творит некий миф о божественной Прекрасной Даме. Неизменным поклонником и почитателем “Владычицы вселенной” становится лирический герой. Он сбегает из реального мира жестокости, несправедливости, насилия в неземной “соловьиный сад”, в мир Прекрасной Дамы, который мистичен, нереален, полон тайн, загадок. Но это не значит, что он сер, невзрачен, блекл. Наоборот, краски, с помощью которых этот мир рождается и предстает перед лирическим героем, ярки, насыщенны, эмоциональны. Это пурпурные, пунцовые, бордо, белые, сине-лазурные и даже золотые. Эти цвета сияют и переливаются, а значит, зажигают все вокруг чудесным, сказочным и небывалым светом. Как же великолепна, светла сама Прекрасная Дама. Но только попав в “рай”, герой не осознает всей ее прелести, его чувства к ней еще туманны, пламя будущих страстей лишь зарождается в душе юного романтика. Он хочет прояснить образ фантастической Девы, “ворожит” над ней:

Ворожбой полоненные дни

Я лелею года, – не зови…

Только скоро ль погаснут огни

Заколдованной темной любви?

Но вскоре “прозрение” наступает само собой. Лирический герой уже восхищается красотой Прекрасной Дамы, боготворит ее. Но образ этот расплывчат, ведь он плод непрекращающихся фантазий героя. Он творит “Деву радужных ворот” только для себя, и зачастую в мифологизированном образе сквозят и земные черты:

Твое лицо мне так знакомо,

Как будто ты жила со мной…

…Я вижу тонкий профиль твой.

Юноша мечтает о встрече с Идеалом, видит в этом смысл жизни:

Ложится мгла на старые ступени…

Я озарен – я жду твоих шагов…

…Жду я Прекрасной Дамы

В мерцаньи красных лампад.

Он устремлен к ней всем своим существом, счастлив лишь от одного сознания, что она существует, все это и наделяет его сверхчувственным мироощущением. Сложны отношения Прекрасной Дамы и героя, “я” – существа земного, устремленного душой в высь поднебесную, к Той, которая “течет в ряду иных светил”.

Царевна не просто объект почитания, уважения, молодого человека, она покорила его своей необычайной красотой, неземной прелестью, и он без памяти влюблен в нее, настолько, что становится рабом своих же чувств:

Твоих страстей повержен силой,

Под игом слаб.

Порой – слуга; порою – милый;

И вечно – раб.

Высокая любовь лирического героя – это любовь-преклонение, сквозь которое лишь брезжит робкая надежда на грядущее счастье:

Верю в Солнце Завета,

Вижу зори вдали.

Жду вселенского света

От весенней земли.

Лирический герой блаженствует и страдает в экстазе любви. Чувства настолько сильны, что переполняют и захлестывают его, он готов принять покорно даже смерть:

За краткий сон, что нынче снится,

А завтра нет,

Готов и смерти покориться

Младой поэт.

Жизнь героя – поэта своей Музы – вечный порыв и стремление к Мировой Душе. И в этом порыве происходит его духовный рост, очищение.

Но в то же время идея Встречи с Идеалом не так лучезарна. Казалось бы, она должна преобразить мир и самого героя, уничтожить власть времени, создать царство божие на Земле. Но со временем лирический герой начинает опасаться, что их воссоединение, то есть приход Прекрасной Дамы в настоящую жизнь, реальность, может обернуться душевной катастрофой для него самого. Он боится, что в миг воплощения Дева может превратиться в земное, греховное создание, а ее “нисхождение” в мир явится падением:

Предчувствую Тебя.

Года проходят мимо –

Все в облике одном предчувствую Тебя…

Как ясен горизонт: и лучезарность близко.

Но страшно мне: изменишь облик Ты.

И желанного преображения, и мира, и “я” лирического героя не происходит. Воплотившись, Прекрасная Дама оказывается “иной” – безликой, а не небесной.

Спустившись с небес, из мира грез и фантазий, лирический герой не перечеркивает былого, в душе его еще поют мелодии “прошлого”:

Когда замрут отчаянье и злоба,

Нисходит сон. И крепко спим мы оба

На разных полюсах земли…

И вижу в снах твой образ, твой прекрасный,

Каким он был до ночи злой и страстной,

Каким являлся мне. Смотри:

Все та же ты, какой цвела когда-то.

Он оставляет за собой право хотя бы в снах быть с Прекрасной Дамой:

Этот голос – он твой, и его непонятному звуку

Жизнь и горе отдам,

Хоть во сне твою прежнюю милую руку

Прижимаю к губам…

Итогом пребывания лирического героя в мире Прекрасной Дамы оказывается одновременно и трагическое сомнение в реальности идеала, и верность светлым юношеским надеждам на будущую полноту любви и счастья, на грядущее обновление мира. Присутствие героя в мире Прекрасной Дамы, его погруженность в ее любовь заставили юного рыцаря отказаться от эгоистических устремлений, преодолеть свою замкнутость и разъединение с миром, вселили желание творить добро, приносить людям благо.

Во всех стихотворениях цикла раскрывается необычайная одухотворенность лирического героя и самого А. Блока, утонченность души, бессменное желание познать истину существования, достичь высших целей. А любовь выступает как сила, обогащающая чувство жизни, ее потеря оборачивается смертью.

Чехов всей душой ненавидел обывательщину, которая засасывает человека, корежит его душу, убивает в нем все лучшее. “В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли”, – говорит Чехов устами доктора Астрова в пьесе “Дядя Ваня”. За этого прекрасного человека он боролся всем своим творчеством.

Страшную картину омертвения человеческих душ, погруженных в тину обывательщины, обнажает Чехов в рассказе “Ионыч”. Страшную потому, что без ножа и кастета она губит человека, превращает его из существа одухотворенного в бездушного “языческого идола”.

События происходят в губернском городе С. Чтобы дать представление о здешней жизни, писатель знакомит нас с семьей Туркиных, “самой образованной и талантливой”. Отец семейства “все время говорил на своем необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю”. Призрачная, жутковатая имитация юмора. Мать, Вера Иосифовна, сочиняет бездарные опусы о том, “чего никогда не бывает в жизни”, Дочь, Катерина, по воле родителей перекрещенная в мещанского Котика, играет на рояле так, что “Старцев, слушая, рисовал себе, как с высокой горы сыплются камни, сыплются и сыплются, и ему хотелось, чтобы они поскорее перестали сыпаться”.

Однако, постепенно узнавая членов этой семьи, мы понимаем, как они, в сущности, бездарны и скучны. Закономерно возникает вопрос: если самые талантливые люди во всем городе столь бездарны, то каков же должен быть город? Семья Туркиных действительно выделяется на общем фоне, но если она – вершина, то что же представляет собой низ!

“…Пока с обывателем играешь в карты и закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например о политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти” – вот собирательный портрет жителей города.

И в такую жизнь окунается герой рассказа, молодой врач Дмитрий Ионыч Старцев. Чехов показал несколько ступеней в жизненном пути героя, но с каждой ступенью Старцев ниже и ниже падает на дно обывательщины.

Вначале перед нами живой, деятельный молодой человек. Бедный разночинец, “дьяковский сын”, он полон энергии и сил, увлечен работой настолько, что даже в праздники не имеет свободного времени. Молодого Старцева интересует литература, искусство. Он пытается войти в жизнь горожан. Но Старцев чувствует себя одиноко среди обывателей и в беседе с Котиком жалуется на окружающих его людей.

Однако проходит несколько лет, около десятка, и мы видим перед собой уже другого человека. Старцев “пополнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову”.

Прежде обыватели видели в докторе что-то чужое и звали его за спиной “поляк надутый”. Теперь же его по-родственному зовут “Ионыч”.

Интересы Старцева становятся такими же, как и интересы других горожан. Он охотно играет по вечерам в карты, а придя домой, с удовольствием считает деньги, полученные от больных. Ионычу уже ничто не сможет помочь выбраться из обывательского общества, так как “он одинок… ничто его не интересует”, как и многих в городе. За короткий срок доктор потерял все, что отличало его от рядовых горожан, прошел такой жизненный путь, что сам стал воплощением обывательщины и мещанства.

Почему же он опустился? Что заставило умного и интеллигентного врача стать идолоподобным существом? Это не только город и общество, куда попадает доктор Старцев. Причины нравственного падения героя следует искать в нем самом, ужасна мещанская среда, но человек достоин имени человека лишь в том случае, если он борется против ее влияния. Благородная цель в жизни, любимая работа не стали основой существования молодого человека. Стремление к сытости и покою оказалось сильнее. А итог этого – “глухая точка небытия”, медленное умирание. Ионыч потерял человеческий облик. Когда он, “пухлый, красный”, сидит в своей тройке, “кажется, что едет не человек, а языческий бог”.

Изображая падение Старцева под влиянием пошлости и мещанства, Чехов призывает не попадать под их власть, сопротивляться губительному влиянию среды, в которой эти пороки являются доминантами, и постараться сохранить в себе все хорошее и благородное, что бы отличало в тебе человека.

Последний роман Толстого, над которым он работал 10 лет, стал своеобразным итогом творчества писателя, а вместе с тем и открытием новых перспектив в развитии искусства XX в.

В основе композиции “Воскресения” лежит последовательное и многообразное противопоставление жизни народа и жизни господ. На первых же страницах романа Толстой прямо сопоставляет условия жизни Катюши Масловой и Дмитрия Нехлюдова, бывшего непосредственным виновником всех ее несчастий. За каждой мелочью одежды Нехлюдова, его обстановки, за всеми предметами его обихода возникает представление о чужом труде, поставленном господами себе в услужение точно так же, как они поставили себе в услужение самую жизнь, судьбы людей из народа.

Князь Дмитрий Нехлюдов завершает целую галерею образов, созданных Толстым на всем протяжении его творчества. Но теперь толстовский герой полностью отходит от своего общества, постепенно осознавая всю ненормальность, неестественность, жестокость окружающего мира. Встреча с некогда соблазненной им девушкой – Катюшей Масловой – в зале суда пробуждает в нем чувство искреннего раскаяния, стремление загладить свой грех перед нею. И все дальнейшие действия Нехлюдова, вся его жизнь оказываются соотнесенными с двумя полюсами – народом и миром господ.

Повествование в последнем романе Толстого с самого начала лишено даже оттенка эпического спокойствия. Симпатии и антипатии писателя выражены совершенно четко и открыто. В этом отношении можно говорить о частичном возврате Толстого к повествовательной манере “Войны и мира”. В “Воскресении” все время слышится суровый и неподкупный голос автора-судьи, обвиняющего не отдельных представителей враждебного общества, но весь мир, построенный на угнетении человеком человека, искалечивший души людей, пытающийся даже изуродовать вечную природу.

Традиционный сюжет исчерпывается уже в первых главах “Воскресения”. Последний роман Толстого построен вовсе не на любовном сюжете. Его содержание определяет общественная, социальная проблематика. Возникает панорамный, обзорный принцип повествования, захватывающий самые разнородные области жизни. Создается представление о теснейшей взаимосвязи всех изображаемых событий и лиц, которые оказываются ответственными друг перед другом за все, что совершается в мире. Такой повествовательный принцип будет использован и в позднейших произведениях Толстого.

Красной нитью через творчество В. Шукшина проходит красота и суровость родных алтайских пейзажей. Через любовь к своей малой родине Шукшин-писатель учился любить русскую землю, труд русского человека на этой земле. Они – русская земля и русский человек на ней – стали главными героями творчества В. Шукшина – актера, режиссера, писателя, драматурга.

Не было у нас за последние десятилетия – другого такого художника, который бы столь уверенно и беспощадно врывался во всякую человеческую душу и предлагал ей проверить, что она есть, в каких просторах и далях она заблудилась, какому поддалась соблазну или, напротив, что помогло ей выстоять и остаться в верности и чистоте. Читателем и зрителем Василия Шукшина была и остается Россия от самых высоких умов до самых падших душ; его талант – это прежде всего голос взыскующей совести.

Эта взыскующая совесть в творчестве В. Шукшина, “уверенно и беспощадно” врывающаяся “во всякую человеческую душу”, чаще всего, на мой взгляд, ищет те единственно верные идеалы и тот путь, которые бы соединили великий русский народ в одно целое. И если мы делаем такой вывод, то непременно подразумеваем некий раскол, разделение.

Корни этого разделения уходят в историю, во времена великой русской смуты – Октябрьской революции. Именно тогда произошла трагедия, разделившая единый русский народ на две нации. Их существование зафиксировала не только классическая русская литература. В своей работе “Критические заметки по национальному вопросу”

В. Ленин писал: “Есть две нации в каждой современной нации… Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, – но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова”.

Ожесточение между двумя нациями в одной русской нации достигло такого накала, что вспыхнула революция. Один из исследователей писал по этому поводу: “Ожесточение против “буржуя”, “помещика” сделало сам термин “русский” подозрительным…”. Оно было таким мощным и корни его были так глубоки, что В. Шукшин, живший в новую историческую эпоху, отразил его в своем творчестве. Как же выражается противостояние русского и советского в произведениях В. Шукшина?

В рассказе “Срезал” главный герой Глеб Капустин -“толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный”. Он прославился на всю деревню тем, что “когда знатные приезжали в деревню на побывку”, он в числе прочих односельчан приходил и срезал знатного гостя. “Многие этим были недовольны, но многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного”. Срежет – значит поставит в тупик при помощи каверзных вопросов.

И вот в отпуск к Агафье Журавлевой с женой и дочерью приехал сын Константин. Вскоре вся деревня знала, что “он сам – кандидат, жена тоже кандидат, дочь – школьница”. Вечером в дом к знатному гостю пришли мужики, и с ними Глеб. После короткого разговора ни о чем он начинает задавать гостю свои знаменитые каверзные вопросы: “Ну, как насчет первичности?”; “Как сейчас философия определяет понятие невесомости?”; “Как вы лично относитесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера?”; “Как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума?”.

Поставленные в тупик заковыристыми вопросами Глеба, Константин и его жена Валя сначала пробовали отвечать, потом пытались отшучиваться, потом просто смеялись. Но Глеб вполне серьезно продолжал напирать, пока на реплику Константина: “Типичный демагог-кляузник” не объяснил: “Люблю по носу щелкнуть – не задирайся выше ватерлинии! Скромней, дорогие товарищи…”.

В рассказе В. Шукшин очень точно раскрыл давнюю русскую проблему – отсутствие взаимопонимания между интеллигенцией и простым человеком. Хотя, казалось бы, в советские времена интеллигенция в России была народной, и разговор Константина с Глебом происходит на русском языке, но герои не понимают друг друга. Это напоминает испорченный радиоприемник, в котором вы пытаетесь на длинных волнах поймать трансляцию, идущую на средних волнах. В какой-то момент мы понимаем, что со времен Достоевского, Толстого и Чехова русские люди остались такими же, какими и были. Сменились лишь декорации на исторической сцене.

К одному человеческому типу с Глебом Капустиным принадлежит и Николай Шурыгин из рассказа “Крепкий мужик”. Только здесь на месте кандидата Константина Журавлева выступает древняя церковь – памятник русской культуры XVII века. Бригадир Шурыгин задумал во что бы то ни стало свалить церковь и разобрать на кирпичи. Ни предупреждение председателя, ни громкое возмущение и протесты уважаемого в деревне человека – молодого учителя не могли его остановить. Наоборот, они еще сильнее подзадоривали Шурыгина. В конце концов, с молчаливого согласия односельчан он осуществил свой замысел. Но оказалось, что все его старания были напрасны, потому что церковь рухнула, и кирпичи разбились на мелкий щебень. Глядя на кучу хлама, Шурыгин думает: “Ну и хрен с ними! Сгребу бульдозером в кучу и пусть крапивой зарастает”.

Странная бешеная злоба Шурыгина на молодого учителя и слепая жажда разрушить старую церковь, долгие годы служившую складом, уходят корнями в дикое упрямство и ожесточение, с каким отцы и деды Шурыгиных и Капустиных совершали революцию, жгли помещичьи усадьбы, ощипывали павлинов и гадили в древних соборах. Это та самая яростная неприязнь к чужаку, человеку другой породы, которая была хорошо известна по прежней русской и советской литературе.

Даже сегодня мы еще нередко ощущаем, как “сократилась дистанция между современностью и историей”, что “советское” еще не отжило, не отговорило в душе русского человека. Но без возвращения к истокам национального характера нечего и думать о возрождении деревни как основы русского народа и первоэлемента великой России.

Смысл стихотворения “Осень” в раздумьях о конечности жизни, о соотношении краткости человеческой жизни и вечного движения природы. Природа в “Осени” сравнивается с человеческой жизнью, которая также переживает пору цветения, молодости, зрелости, увядания и смерти.

Три последние строфы надо понимать так, что, несмотря на такое соответствие между природой и человеком, природа каждую весну возрождается, в то время как человек умирает раз и навсегда. Поэтому если человек печалится по поводу увядающий природы, то он может успокоиться – природа все равно возродится. А вот если кто-то грустит из-за смертности самого человека, то помочь тут ничем нельзя, потому что таков закон природы.

Роман Булгакова “Мастер и Маргарита” был опубликован в 1966-1967 годах и сразу принес писателю мировую славу. Сам автор определяет жанр произведения как роман, но жанровая уникальность до сих пор вызывает у литераторов споры. Его определяют как роман миф, философский роман, роман-мистика и так далее. Это так происходит потому, что роман соединяет в себе все жанры сразу, даже те, которые вместе существовать не могут.

Повествование романа направлено в будущее, содержание как психологически так и философски достоверное, проблемы, затронутые в романе, вечные. Основной идеей романа является борьба добра и зла, понятий неразделимых и вечных.

Композиция романа столь же оригинальна, как и жанр – роман в романе. Один о судьбе Мастера, другой о Понтий Пилате. С одной стороны, они противопоставлены друг другу, с другой – как бы образуют единое целое. Этот роман в романе собирает в себя глобальные проблемы и противоречия. Мастера волнуют те же проблемы, что и Понтия Пилата. В конце романа, можно заметить, как Москва соединяется с Ершалайм; то есть один роман совмещается с другим и переходят в одну сюжетную линию.

Читая произведение мы находимся сразу в двух измерениях: ЗО-е годы XX века и 30-е годы I века новой эры. Мы видим, что события происходили в одном и том же месяце и в несколько дней пред Пасхой, только с промежутком в 1900 лет, что доказывает глубокую связь между московскими и ершалаимскими главами.

Действие романа, которые разделены почти двумя тысячами лет, гармонируют между собой, а связывает их борьба со злом, поиск истины творчество. И все же основным героем романа является любовь. Любовь – вот что очаровывает читателя. Вообще, тема любви является самой любимой для писателя. По мнению автор, все счастье, выпавшее в жизни человеку, исходит их любви. Любовь возвышает человека над миром, постигает духовное. Таково чувство у Мастера и Маргариты. Именно поэтому автор внес эти имена в заголовок. Маргарита полностью отдается любви, и ради спасения Мастера, продает свою душу дьяволу, беря на себя огромный грех. Но все же автор делает ее самой положительной героиней романа и сам встает на ее сторону.

На примере Маргариты Булгаков показал, что каждый человек должен делать свой личный выбор, не прося помощи у высших сил, не ждать милостей от жизни, человек сам должен делать свою судьбу.

В романе присутствуют три сюжетные линии: философская – Иешуа и Понтий Пилат, любовная – Мастер и Маргарита, мистическая и сатирическая – Воланд, вся его свита и москвичи. Эти линии тесно связаны между собой образом Воланда. Он свободно себя чувствует и в библейском и в современном писателю времени.

Завязкой романа является сцена на Патриарших прудах, где происходит спор Берлиоза и Ивана Бездомного с незнакомцем о существовании Бога. На вопрос Воланда о том, “кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле”, если Бога нет, Иван Бездомный отвечает: “Сам человек и управляет”.

Автор раскрывает относительность человеческого знания и в то же время утверждает ответственность человека за свою судьбу. Что является правдой автор повествует в библейских главах, которые являются центром в романе.

Ход современной жизни заключается в повествовании Мастера о Понтий Пилате.

Еще одной особенностью этого произведения является то, что он автобиографичен. В образе Мастера мы узнаем самого Булгакова, а в образе Маргариты – его любимую женщину, его жену Елену Сергеевну.

Наверное, поэтому мы воспринимаем героев реальными личностями. Мы сочувствуем им, переживаем, ставим себя на их место. Читатель будто перемещается по художественной лестнице произведения, совершенствуясь вместе с героями.

Сюжетные линии завершаются, соединяясь в одной точке – в Вечности.

Такая своеобразная композиция романа делает его интересным для читателя, а главное – бессмертным произведением.