Category: Школьные сочинения

Осень пришла, волшебница осень! Птицы беспокоятся, нервничают, когда-не-когда они вскрикивают. Вот и пришло время им в дальнюю дорогу собираться. А оранжевая, разукрашена множеством красок осень, уже едет на рыжем коне. Где-не-где стоят нежно-янтарные березы, коричнево-желтые одеяния примеряют ивы, медью переливаются дубы… Осень, волшебница цвета, и сентябрь, ее ловкий ученик, быстро рисуют декорации к прощальному грандиозному карнавалу природы, волшебного бала листопада, увертюра которого уже звучит в воздухе.

И вдруг лето, вспомнив, как хорошо ему, было, просыпается с несвоевременно начатой спячки, разливает солнце над полями и лесами. И вспыхивает вокруг бабье лето! Сиреневая герань, желтые одуванчики, белоснежные ромашки – все опять цветет, надеясь на тепло. Во второй раз наряжается в свадебное одеяние глухая крапива, краснеют даже душистая земляника. Небеса, озаренные ярким холодным светом, низко склоняются до настоящих осенних цветов: георгин, астр, бархатцев. Они будут стоять до последнего, закрываясь лепестками от первых, еще не слишком жестоких морозов. Но это будет за несколько дней, всего несколько дней, а сейчас – бабье лето! Снова взвились в воздухе бабочки, снова гудят шмели, снова снуют с цветков будто и не утомленные трудом пчелы.

Диктант на тему: Природа (176 слов)

Не успел роман Тургенева появиться в свет, как сразу же началось чрезвычайно активное его обсуждение на страницах печати и просто в разговорах читателей. А. Я. Панаева в своих “Воспоминаниях” писала: “Я не запомню, чтобы какое-нибудь литературное произведение наделало столько шуму и возбудило столько разговоров, как повесть “Отцы и дети”. Они были прочитаны даже такими людьми, которые со школьной скамьи не брали книги в руки”.

Споры вокруг романа сразу приобрели поистине ожесточенный характер. Тургенев вспоминал: “У меня по поводу “Отцов и детей” составилась довольно любопытная коллекция писем и прочих документов. Сопоставление их не лишено некоторого интереса. В то время как одни обвиняют меня в оскорблении молодого поколения, в отсталости, в мракобесии, извещают меня, что “с хохотом презрения сжигают мои фотографические карточки”, – другие, напротив, с негодованием упрекают меня в низкопоклонстве перед самым этим молодым поколением”.

Читатели и критики так и не смогли прийти к единому мнению: какова же была позиция самого автора, на чьей он стороне -“отцов” или “детей”? От него требовали определенного, точного, однозначного ответа. А так как такой ответ не лежал “на поверхности”, то и доставалось больше всего самому писателю, который не сформулировал своего отношения к изображаемому с желательной определенностью.

В конце концов, все споры сводились к Базарову. “Современник” откликнулся на роман статьей М. А. Антоновича “Асмодей нашего времени”. Недавний разрыв Тургенева с этим журналом был одним из источников убеждения Антоновича в том, что писатель сознательно задумал свое новое произведение как антидемократическое, что он намеревался нанести удар по наиболее передовым силам России, что он, отстаивая интересы “отцов”, просто-напросто оклеветал молодое поколение.

Обращаясь непосредственно к писателю, Антонович восклицал: “…господин Тургенев, вы не умели определить своей задачи; вместо изображения отношений между “отцами” и “детьми” вы написали панегирик “отцам” и обличение “детям”, да и “детей” вы не поняли, и вместо обличения у вас вышла клевета”.

В полемическом запале Антонович утверждал, что роман Тургенева слаб даже в чисто художественном отношении. Как видно, Антонович не смог дать объективную оценку роману Тургенева. Возникает вопрос: резко отрицательное мнение критика выражало лишь его собственную точку зрения или же было отражением позиции всего журнала? Судя по всему, выступление Антоновича носило программный характер.

Почти одновременно со статьей Антоновича на страницах другого демократического журнала “Русское слово” появилась статья Д. И. Писарева “Базаров”. В отличие от критика “Современника”, Писарев увидел в Базарове отражение наиболее существенных черт демократической молодежи. “Роман Тургенева,-утверждал Писарев,-кроме своей художественной красоты, замечателен еще тем, что он шевелит ум, наводит на размышления… Именно потому, что весь насквозь проникнут самою полною, самою трогательною искренностью. Все, что написано в последнем романе Тургенева, прочувствовано до последней строки; чувство это прорывается помимо воли и сознания самого автора и согревает объективный рассказ”.

Пусть даже писатель не испытывает особых симпатий к своему герою – Писарева это совершенно не смущало. Гораздо важнее то, что настроения и идеи Базарова оказались на удивление близкими и созвучными молодому критику. Восхваляя в тургеневском герое силу, самостоятельность, энергию, Писарев принимал в полюбившемся ему Базарове все – и пренебрежительное отношение к искусству, и упрощенные взгляды на духовную жизнь человека, и попытку осмыслить любовь через призму естественно-научных взглядов.

Писарев оказался все же более проницательным критиком, чем Антонович. При всех издержках ему удалось более справедливо оценить объективное значение романа Тургенева, понять, что в романе “Отцы и дети” писатель отдал герою “полную дань своего уважения”.

И все же и Антонович, и Писарев подошли к оценке “Отцов и детей” односторонне, хотя и по-разному: один стремился перечеркнуть какое бы то ни было значение романа, другой до такой степени был восхищен Базаровым, что даже сделал его своего рода эталоном при оценке других литературных явлений.

Недостаток этих статей заключался, в частности, в том, что в них не была сделана попытка осмыслить внутренний трагизм тургеневского героя, то растущее в нем недовольство собою, разлад с самим собой. В письме к Достоевскому Тургенев с недоумением писал: “…Никто, кажется, не подозревает, что я попытался представить в нем трагическое лицо – а все толкуют: зачем он так дурен? или зачем он так хорош?”

Пожалуй, наиболее спокойно и объективно отнесся к тургеневскому роману Н. Н. Страхов. Он писал: “Базаров отворачивается от природы; не корит его за это Тургенев, а только рисует природу во всей красоте. Базаров не дорожит дружбою и отрекается от родительской любви; не порочит его за это автор, а только изображает дружбу Аркадия к самому Базарову и его счастливую любовь к Кате… Базаров… побежден не лицами и не случайностями жизни, но самою идеею этой жизни”.

Долгое время преимущественное внимание обращалось на социально-политическую проблематику произведения, резкое столкновение разночинца с миром дворянства и т. д. Изменилось время, изменились читатели. Перед человечеством возникли новые проблемы. И мы начинаем воспринимать тургеневский роман уже с высоты нашего исторического опыта, доставшегося нам очень дорогой ценой. Нас в большей степени волнует не столько отражение в произведении конкретной исторической ситуации, сколько постановка в нем важнейших общечеловеческих вопросов, вечность и актуальность которых со временем ощущаются особенно остро.

Роман “Отцы и дети” очень быстро стал известен за границей. Уже в 1863 г. он появился во французском переводе с предисловием Проспера Мериме. Вскоре роман был издан в Дании, Швеции, Германии, Польше, Северной Америке. Уже в середине XX в. выдающийся немецкий писатель Томас Манн сказал: “Если бы я был сослан на необитаемый остров и мог бы взять с собой лишь шесть книг, то в числе их безусловно были бы “Отцы и дети” Тургенева”.

Глава 4. Пьер Корнель и классицизм 4.1. Исторические и философские предпосылки классицизма Развитие французской литературы начала 17-го столетия неразрывно связано с происходящими событиями Франции и Европы данного времени. Тому способствовали следующие этапы: 1) на зарождение литературы, ее новой идеологии влияла историкополитическая ситуация. Во-первых, это разрушение феодальных порядков и усиление роли буржуа, укрепление абсолютизма (роль кардиналов Ришелье, Мазарини, усилия Людовика XIV). Вовторых, шло утверждение классицизма (зарождение национальной литературы, ее теоретическое определение трудами Ф. Малербу, Н. Буало, П. Корнеля, Ж. Расина, Мольера). Необходимо помнить, что теоретическое определение в данный период опережает практическое развитие литературы. В-третьих, необходимо учитывать особенности французской литературы, берущие начало из непосредственной связи с философскими течениями времени, в первую очередь это философские труды Рене Декарта. Философия Декарта представляет собой новый, цельный и рационально обоснованный образ мира, не только соответствующий актуальному состоянию естествознания, но и полностью определяющий направление его развития. Философ исходит из требования, что мысль должна начинать с себя (cogito ergo sum). Декарт выдвигает принцип сомнения как определяющее значение в познании мира. Сомнение Декарта – это не скепсис и не цель, а средство познания мира. Вся предшествующая философская основа, сложившаяся авторитетом церкви, была отвергнута ученым. Декарт соединяет научное и духовное познание. Это природа дуализма с позиции философа, основы которого в соединении высокого духовного начала человека с его с физическим планом – внутренней сущностью, собственно материей индивида. Отсюда направленность французского классицизма: отражение внутренней борьбы в самом человеке, когда личность раздвоена между разумом и страстью. Поэтому в этом отношении предметом изображения в литературе должно было становиться только нечто объективное, всеобщее, то, что касалось всех, а не отдельной личности. Одновременно с рационализмом во Франции получает свое распространение философия Пьера Гассенди. В отличие от рационалистической философии Декарта данное направление развивало материалистические аспекты философского освоения мира, но в иной форме, нежели вековая традиция материалистов. В своих выступлениях Гассенди критиковал философию Декарта (это труды “Метафизическое исследование против Декарта”, “Метафизическое исследование, или Сомнения и возражения против метафизики Декарта”). Взгляды Гассенди во многом связаны с духовным наследием Ренессанса. Гассенди выступает против церковного аскетизма, схоластики, подавления чувственной природы человека. Опираясь на труды античных философов (прежде всего исходя из учения Эпикура), Гассенди оспаривает у Декарта вопрос о преобладании разума над естественными человеческими потребностями и свойствами человеческой души вообще. В сущности, взгляды Гассенди склоняются к философии сенсуализма. Таким образом, поэтика классицизма подчинялась философии Нового времени; строго нормативной, иерархичной прежде всего в родо-жанровом отношении, художественной образности, стилистическо-языковой картине и т. п., исходя из основ разума. Поэтому античность (основанная, с точки зрения классицистов, именно на разумном начале), ее вечные образы, темы, мотивы являлись главными ориентирами для искусства, литературы Нового времени.

…Я и Цезарь – будем оба

В веках равны перед судьбой…

А. Блок

Творчество А. Блока и С. Есенина – это целая поэтическая эпоха, эпоха недавнего прошлого, оказавшая огромное влияние на всю современную поэзию.

Литературные вкусы Александра Блока формировались под влиянием традиций русской классики, почитаемой в семье воспитывавшего его деда. Творчество этого великого поэта можно условно разделить на три этапа.

В начале своего творческого пути Блок увлекается философскими произведениями Вл. Соловьева. Поэтому в ранних символистских циклах стихотворений Блока отражается соловьевская идея о Мировой душе, Вечной жене, которая, вобрав в себя любовь, красоту, гармонию мира, стала духовным источником всего живого и способна преобразовать современную поэту действительность.

Однако, несмотря на поиск идеала, Блок не оторван и от реальности, как можно заметить в произведении “Фабрика”. Здесь за старыми мотивами слышатся новые ритмы, появляется новый идеал, но стихи этого периода по – прежнему лиричны, проникнуты любовью ко всему живому.

Впоследствии А. Блок поднимается на новую ступень понимания реальности, прощаясь с символизмом через трагическое разочарование и утрату прежних ценностей. Под впечатлением первой русской революции появляются стихи о родине, о России, об оторванности интеллигенции от народа.

1906-1907 гг. – это период переоценки ценностей в жизни и творчестве Блока, новый виток в его развитии. Уже по-новому звучат его “Итальянские стихи”, “Пляски смерти”, “Ямбы”, отражающие эстетические и гражданские позиции Блока. Он пишет и о культуре, о современных поэтах, его волнует проблема роли искусства в жизни общества и назначения поэта.

В цикле стихотворений “Родина” Блок раскрывает свое видение России – нищей, бесприютной, гулящей, разбойной, но в то же время – тайны, мечты, возлюбленной поэта. Образом “Руси-жены” заканчивается его этап “вочеловечения”.

После 1917 года А. Блок писал очень мало. Маяковский вспоминал: “Блок честно и восторженно подошел к нашей великой революции, но тонким, изящным словам символиста не под силу было выдержать и поднять ее тяжелые реальнейшие, грубейшие образы. В своей знаменитой, переведенной на многие языки поэме “Двенадцать” Блок надорвался”.

Помимо поэмы “Двенадцать” одними из самых значительных последних произведений Блока являются “Скифы”, а также “Пушкинскому Дому”, в котором поэт прощается жизнью, с Пушкиным, с Петербургом, со всем, что было ему дорого.

О С. Есенине Блок писал: “Сергей Есенин появился в русской литературе внезапно, как появляются кометы в небе”. И действительно, этот тончайший лирик, певец русской природы быстро и легко занял особое место в литературе, многие его произведения были положены на музыку и стали песнями.

Самобытность литературного дара С. Есенина сформировалась под влиянием устного народного творчества. Первые лирические стихотворения Есенина насыщены библейскими образами, в них проглядывают христианские мотивы.

С удивительной нежностью, трепетом, восторгом описывая “край любимый” и его природу, Есенин признавался: “Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство родины – основное в моем творчестве”. Поэт всегда гордился своей близостью к простому народу, его жизни.

Мечта о человеческом счастье и грусть от понимания его хрупкости, недостижимости, сочувствие человеку – основные свойства поэзии Есенина, возникшие в его ранних стихах, развитые и пронесенные через все его творчество.

Поэт с восторгом воспринял революцию, поскольку считал, что она принесет облегчение крестьянам. Однако разруха, голод, вызванные переворотом в селе, поселили в душе Есенина смятение и растерянность, вызвали тяжелый душевный и творческий кризис.

Но в 1924-1925 гг., после переосмысления преобразований, вызванных в Советской стране революцией, в творчестве Есенина начинается новый подъем. Выходят “Анна Снегина”, “Поэма о двадцати шести”, цикл “Персидские мотивы”, стихотворения “Письмо женщине”, “Русь советская”. В этих произведениях звучат темы революции, Руси новой и уходящей, тема любви.

В творчестве Блока и Есенина, несмотря на индивидуальные стиль и литературные традиции каждого, есть много общего. Оба они сходятся в понимании Родины, России, которая для них всегда была самым дорогим, любимым, что только может быть у человека, ей были посвящены самые заветные мечты и устремления поэтов.

И Блок и Есенин приняли революцию, поняв ее значение в жизни родины. У обоих в произведениях можно найти множество прекрасных строк о родной земле, о природе, о любви, о своем народе. Эти поэты всегда были предельно искренни в своих стихотворениях, все их размышления и переживания нашли отражение в творчестве.

Судьба обоих поэтов трагична, и иной, наверное, быть не могла, поскольку нервы их всегда были напряжены до предела. Есенин погибает в 30 лет, не сумев до конца побороть в себе кричащие противоречия, вызванные сложностью переломной эпохи. За четыре года до него ушел в небытие Блок, создав свою гениальную поэму “Двенадцать”, но не выдержав контрастов и напряжения первых лет революции.

А. Блок и С. Есенин подняли русскую поэзию на качественно новую ступень, открыли новые пути ее развития. Их произведения находят отклик и в душах наших современников, поскольку несут в себе бесконечную любовь к Родине, природе, своему народу и, конечно, к женщине.

Конфликт, составляющий основу сюжета драмы Островского “Гроза”, выходит за пределы пьесы. Это конфликт между старым – патриархальными принципами, и новым – стремлением к свободе. Этот конфликт очень важен, но не менее значительны противоречия внутренние, между чувствами и принципами человека.

В темном царстве, царстве деспотизма, где “слезы льются за запорами, невидимые и неслышимые”, появилась героиня, отличающаяся своей чистотой, поэтически настроенной натурой. В этой исключительности и своеобразии характера героини заключается причина ее глубокой жизненной драмы.

Образ Катерины характеризуется непосредственностью, наивностью, нежностью, стремлением к свободе. В этом образе Островский отразил моральную чистоту и красоту русской женщины. Природа наградила героиню честностью, искренностью, горячим сердцем и, конечно же, твердостью характера.

Островский начал пьесу на прекраснейшем берегу Волги, тем самым он стремился ввести зрителей в атмосферу жизни городка, создать тот общественный фон, без которого нельзя понять драму Катерины. На первый взгляд, жизнь города не сливается с трагической судьбой героини, но Островский показывает нам гнетущую силу общественного мнения, которая в конечном счете привела Катерину к обрыву.

Героиня сначала не желает считаться с общественным мнением калиновских обывателей: “Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю! Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?” Но ей не удалось вынести тяжесть “людского суда”: “Все и ходят за мной целый день, и смеются мне прямо в глаза…”

Драма Катерины совершается на глазах у города. На людях она призналась в измене мужу, на людях бросилась с обрыва в Волгу.

Характер Катерины, каким он дан в драме, раскрывает перед нами чуткую натуру, способную меняться и бороться. Героиня представлена в самых различных эмоциональных состояниях – в тихой радости и в тоске, в ожидании счастья и в предчувствии беды, в смятении чувств и в порыве страсти, в глубоком отчаянии и в бесстрашной решимости принять смерть.

С самого начала драмы Катерина с удивлением прислушивается к тому, что с ней происходит: “Что-то во мне такое необыкновенное”, “точно я снова жить начинаю”. Это ощущение возникает из-за Бориса.

Поначалу Катерина пытается отогнать от себя даже мысль о нем: “Я его и знать не хочу!” Но уже в следующую минуту она признается: “Об чем ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И хочу себя переломить, да и не могу никак”. Катерина остается верна себе, и “переломить” себя, то есть изменить своему характеру, она не может. Ей остается только терпеть: “Уж лучше я буду терпеть, пока терпится”.

Ее терпение испытывается уже вскоре, когда ей приходится выслушивать Тихона, говорящего словами Кабановой. Катерина оскорблена тем, что она смеет так бесцеремонно вставать между ней и Тихоном. В сцене прощания с мужем слышится не только боязнь остаться наедине с искушением, но и предчувствие того неисправимого, что случится после его отъезда. Еще важнее отчаянная, но искренняя попытка обрести близость с Тихоном: “…как бы я тебя любила…”

В монологе с ключом Катерина пытается сначала отвлечь себя, но она не может, да и не хочет себя обманывать: “Перед кем я притворяюсь-то!” В этом суть: притворяться героиня драмы ни перед кем не будет, и тем более перед собой. Опорная фраза монолога – “А горька неволя, ох, как горька”. Горечь неволи, быть может, и толкнула героиню драмы на шаг, который оказался для нее роковым. Монолог, начавшийся душевным смятением, завершается бесповоротным решением: “Будь что будет, а я Бориса увижу!”

Стоя у калитки, Катерина все еще сомневается, надо ли ей идти на встречу, но потом решает, вопреки всему, последовать велению своего сердца.

В том, что Катерина не побоялась “людского суда”, мы можем убедиться в сцене признания. Для нее невыносимо то положение, в котором она оказалась. Обманывать мужа ей не позволяет чистота души. Недаром она открылась Варваре: “Обманывать-то я не умею, скрыть-то ничего не могу”. После того как она все рассказала, она все же осталась верна своему чувству к Борису. Катерина сознает преступность своей любви, но она готова пренебречь всем и связать свою жизнь с ним.

Конец пьесы неоднозначен. С одной стороны, он пессимистичен, так как влюбленные разлучены, а главная героиня погибает, но, с другой стороны, смерть Катерины помогла обличить “темное царство”, погубившее ее. Трагический конфликт живого чувства Катерины и мертвого уклада жизни привел ее к обрыву.

Катерина любит не так, как заурядный человек, она готова на все ради любимого, даже преступить священные для нее понятия о грехе и добродетели. Читатели и автор сходятся в своей оценке Катерины. Для нас она не падшая женщина, а та, которая нашла в себе силы бороться со старыми устоями жизни, женщина, полная решимости найти свое счастье, пусть даже таким неправедным путем.

Эта библейская фраза говорит о том, что сначала Творец Небесный молвил, а потом уже начал действовать – творить земную твердь, холодные воды и, в конце концов, человека. Слово – первое, что появилось во Вселенной.

Не зря говорят в народе, что Словом можно убить или исцелить человека, “слово – не воробей, вылетит – не поймаешь”. Действительно, надо уметь подбирать слова, особенно в тяжелые моменты, в ссорах или горе. Легко, говоря первое, что придет в голову, может обидеть человека, можно только своим добрым ловом вознести до небес.

Слово, словесность, язык – это то, что сохраняется, несмотря на горение крепостей, и церквей, уничтожение летописей, ржавчину орудий труда и мировоззрений. На долю русского слова выпала борьба, которая продолжается и сегодня. Странно, когда уже родная словесность доказала свое существование, свое право на него, желание общаться на нем, и в это время не спят враги, пытаясь пошатнуть нужность языка. Созданные на свободы слова, которые должны жить на воле среди своих свободных граждан, на собственной земле почему-то хотят вычеркнуть, сначала их произносят шепотом, а потом и вовсе забывают, делая вид, что не понимают странного созвучия слов.

Язык следует беречь и продолжать борьбу дедов и прадедов за сильное общение на нем, тем более, что многие достигли уже этого. Многовековая кампания на уничтожение русской словесности, которая берет свое начало со времен Киевской Руси. Сегодня это проблема как никогда актуальна, после распада СССР многие земли стали частью других государств, где русскоязычному населению всячески препятствуют общаться на родном языке.

Странно, что в современное время кое-кто пытается раскрутить ту же пластинку. Давно уже стоит смириться, что Язык – это общение свободных людей и социально, и политически, и исторически. Сколько не вырубали его вместе с головами наших воинов, сколько не ехали по нему танками, сколько не пытались унизить, ничего не получилось. Слава не убиваемому языку, стране и ее героям!

Традиции Древнерусской литературы в несколько измененном виде сохранились до конца XVII века. Страна за это время изменилась мало: ее двумя главными чертами были православие и патриархальность. Первое основывалось на вере в Бога, второе – на мужском главенстве во всех сферах жизни (с греч. патриарх – буквально “власть отца”). Во главе государства стоял Царь, чья власть была практически безгранична, в семье главным был авторитет отца, Самая известная книга того времени – “Домострой”, свод правил семейной жизни. Начало XVIII столетия стало для России временем невиданных ранее изменений во всех сферах жизни. Смена привычного, столетиями устоявшегося уклада оказалась возможна благодаря появлению всего одной исторической личности – Петра I. Россия прежде не видела таких правителей. Молодой Царь был умен, энергичен, образован, знал многие языки. Он создал армию и флот, которые добились немало “славных викторий”. При всей противоречивости личности Петра I, многочисленных проявлениях жестокости и произвола, он практически в одиночку сумел сдвинуть страну с места, на котором она незыблемо стояла многие века. При Петре Великом Россия стала могущественной державой, а ее правитель был провозглашен первым российским императором. Новую столицу Петр строит по европейскому образцу. На берегу Балтийского моря, среди болот, появился Санкт – Петербург – один из красивейших городов Европы, который называют “Северной Венецией”. Однако проведение Реформ было невозможно без помощников. Петр I ценил людей не по родовым титулам и богатству. При нем появилась знаменитая “Табель о рангах”, согласно которой любой человек, дослужившись до определенного чина в военном деле или гражданской службе, становился потомственным дворянином. Тогда же возникло выражение “государственный человек”. Благодаря его стараниям были открыты новейшие учебные заведения, Академия искусств и Академия наук. Петр за государственный счет посылал учиться за границу не только боярских детей, но и талантливых простолюдинов. Полководец, государственный деятель, “правая рука Петра” Александр Меншиков, первый русский живописец-портретист Иван Никитин – вряд ли эти люди сумели бы добиться чего-нибудь и принести пользу Отечеству в иные времена. Спустя сто лет Пушкин так выразил отношение своего поколения к личности Петра I:

То реформатор, то герой, То мореплаватель, то плотник, Он всеобъемлющей душой На троне вечный был работник.

Смерть Петра I в 1725 году несколько задержала Реформы, но им была задана такая сила ускорения, что Россия уже не могла ни повернуть обратно, ни двигаться по иному пути.

Фауст – историческая личность. Он проживал на территории Германии в первой половине XVI столетия, был ученным, занимался магией и астрологией. Его образ впервые появился в немецкой народной книге XVI века, которая была созданной на основе народных преданий и легенд. В ней рассказывалось о том, как чернокнижник и маг Фауст подписал соглашение кровью с дьяволом.

В 1587 году печатник из Франкфурта-на-Майне Иоганн Шпис выдал собственную обработку легенды о Фаусте. В повести мы видим то, как Фауст отдал душу дьяволу, “отрекся Бога и всех христиан”, про его странствования на земле и в космосе. Он вызывает тени Александра Македонского и Елены Спартанской, которая рожает ему сына Юстуса. Когда истек срок соглашения, нашли тело Фауста, искалеченное чертями. Повесть завершается обращением к читателям, чтобы “каждый христианин, особенно люди гордой, любопытной и упертой натуры, научились бояться Бога, а от чар, заклинаний и других дел чертей – бежали”. Произведение Шписа было очень популярным и вызвало целый ряд подражаний.

В 1592 году вышла в свет первая драматическая обработка известной легенды – “Трагическая история доктора Фауста” Кристофера Марло, где автор поэтизирует главного героя и поднимает философские вопросы проблему добра и зла, “честного” и “нечестного” знания, “спасение души”. В конце пьесы Фауст произносит обращенный к Богу трагический монолог, в котором вымаливает спасение своей души. Образ Фауста в трактовке Марло нашел свое воплощение в кукольных спектаклях, которые шли в Германии до середины XIX века.

В 1599 году Генрих Видман опубликовал свою “Историю Фауста”, которая содержала новые легенды ученого-чернокнижника. В 1674 году появилась “Жизнь Фауста” И. Н. Поритцера, а в 1725 – “Жизнь Фауста” неизвестного автора. Всем названным произведениям свойственно негативное отношение к образу Фауста через сложенную ученым сделку с дьяволом.

Легенду о докторе Фаусте собирался использовать и Г. Е. Лессинг, по замыслу которого герой должен был попасть после смерти в рай, но сама пьеса не дошла до нас – остались только ее план и несколько сцен.

“Фауст” Гете отличается от всех предыдущих обработок древней легенды, прежде всего, образом главного героя. Это фигура грандиозная, величественная, всеобъемлющая. В образе его художник воплотил извечную борьбу добра и зла в душе человека. Он поставил Фауста в центре Вселенной, природы, на перекресток разных времен и культур. Таким образом, история нравственного выбора человека приобрела всемирное значение.

После Гете, к Образу Фауста обращались А. Пушкин, М. Лермонтов, Блок, и другие писатели. Эта традиция не прерывается и сейчас.

Великолепные иллюстрации к “Фаусту” Гете нарисовали французские художники Е. Делакруа, Г. Доре. Большое произведение вдохновило и таких разных художников, как Н. Врубель и Г. Кент. По мотивам трагедии композитор Ш. Гуно написал оперу “Фауст”. К произведению Гете писали музыку Бетховен, Г. Берлиоз, Ф. Лист, Г. Вагнер, Н. Глинка, Н. Мусоргский, П. Чайковский.

В произведении “Дубровский” выдающегося русского классика Александра Сергеевича Пушкина можно увидеть различные яркие образы и крестьян, и людей дворянского происхождения. Автор очень гордится людьми из народа, их духовностью и богатством внутреннего мира. Однако эти образы выписаны не так отчетливо, как образы дворян. Они, согласно видению автора, бывают двух типов.

К первому можно отнести благородных, образованных и честных людей, вроде Андрея Гавриловича Дубровского. Такие люди обладают множеством самых лучших человеческих качеств, за них не стыдно автору произведения. Такие люди – это цвет дворянства. Андрей Гаврилович – человек чести. Он обладает чувством справедливости и собственного достоинства, а к своим крепостным крестьянам он относится со всем уважением, считая их такими же людьми, как и дворяне.

Однако, к сожалению, не все дворянство богато такими людьми, как он. Существуют и такие, как Кирилла Петрович Троекуров – необразованный, однако богатый человек. Такое сочетание может дать лишь весьма пылкий нрав и множество пороков, таких как чревоугодие, пьянство, грубость и жестокий характер. Именно этот образ стал нарицательным, поскольку подобных ему троекуровых во все времена было великое множество.

Противопоставление этих двух ярких фигур в произведении дает некое ощущение противостояния добра и зла, которые данные образы олицетворяют в полной мере.

Владимир Дубровский также показан автором, как один из лучших представителей дворянства. Он благороден, всегда выступает на стороне справедливости и защиты прав человека. Кроме того, герой обладает большой способностью чувствовать. Автор полностью поддерживает и разделяет все его мысли. На первый план в “Дубровском” выходят вопросы благородства как истинной черты, присущей настоящему представителю дворянского сословия.

К сожалению, жизнь расставила все так, что главному герою пришлось столкнуться с несправедливостью и стать разбойником. Однако, это не просто преступник, а именно благородный разбойник, жертвами которого становятся не все подряд, а только те, кто очень богат. При этом автор не критикует и не оценивает поступки Дубровского.

Произведение заставляет задуматься о многих жизненных вопросах: о чести, совести, благородстве, несправедливости, нравственности и многих других. В романе Пушкина “Дубровскоий” каждый найдет для себя что-то полезное и сделает свои собственные выводы.

Образ “страшного мира” возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле “Город”, объединяющем стихи 1904-1908 годов, развиваются традиции гоголевского “Невского проспекта” и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского “дна”, блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:

Город в красные пределы

Мертвый лик свой обратил,

Серо-каменное тело

Кровью солнца окатил…

Еще прекрасно серое небо,

Еще безнадежна серая даль…

На серые камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – “серые виденья мокрой скуки”, по вечерам “серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц” . Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях “Фабрика”, “Сытые”, цикле “Пляски смерти”. Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ “согнуть измученные спины”. Этот страшный образ – “недвижный кто-то, черный кто-то” – враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении “Сытые”. Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!

Теперь им выпал скудный жребий:

Их дом стоит неосвещен,

И жгут им слух мольбы о хлебе

И красный смех чужих знамен!

Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении “сытым” детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как “Повесть” и “Из газет”, “Плачет ребенок”. Мать-самоубийца, оставившая детей “доброму человеку, толстой соседке”, не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор. В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности, но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.

Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении “Митинг”. Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он “серый, как ночные своды”, у него “тусклые зрачки”, но, хотя он “говорил умно и редко”, “те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен”. Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.

И в тишине, внезапно вставшей,

Был светел круг лица.

Был тихий ангел пролетавший,

И радость без конца.

И были строги и спокойны

Открытые зрачки…

Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради “дыхания свободы”. И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда – бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.

Я пригвожден к трактирной стойке.

Я пьян давно.

Мне все равно.

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века –

Все будет так. Исхода нет.

Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла “Страшный мир”, и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.