Category: Школьные сочинения

Ждет тебя много попреков жестоких, Дней (трудовых, вечеров одиноких: Будешь ребенка больного качать, Буйного мужа домой поджидать, Плакать, работать – да думать уныло, Что тебе жизнь молодая сулила, Чем подарила, что даст впереди… Бедная! лучше вперед не гляди!

Н. А. Некрасов. “Свадьба”

XX век насыщен бурными историческими событиями, что на­шло свое отражение в литературе.

Через многочисленные произведения русских писателей прохо­дит противопоставление рокового хаоса истории и вечно прекрас­ной любви. Герои М. БулгаковА, М. Горького ищут в любви забве­ния, спасения от трудных вопросов. Например, гимном любви и вечной женственности заканчивается роман “Сестры” из трилогии А. Толстого “Хождение по мукам”:

“Пройдут года, утихнут войны, отшумят революции, и нетлен­ным останется одно только – кроткое, нежное, любимое сердце ва­ше…”

Эти слова произносит Рощин Кате. Главные персонажи этого произведения, Катя и Даша Булавины, – прекраснейшие героини со сложными судьбами. Мне же более жизненными представляются образы Аксиньи, Натальи и Дарьи из романа М. Шолохова “Тихий Дон”.

Аксинья отличалась привлекательностью, ее красоту не испор­тили даже морщины, появившиеся от нелегкой жизни. Другая ге­роиня, Дарья, восхищает читателей своей женственностью, энер­гией. Наталью чисто внешне можно сравнить с серенькой уточкой. Сам же автор часто подчеркивает в Аксинье – “жадные губы”, в Наталье – “большие руки”, в Дарье – “тонкие ободья бровей”.

Я думаю, что М. Шолохов делает это преднамеренно. Губы – красота, страстность. Руки – терпение, старание достичь все своим трудом. А брови – легкомыслие, неспособность на глубокое чувст­во.

Героини М. Шолохова очень различны, но их объединяет полно­та восприятия жизни.

У меня сложилось впечатление, что в те годы женская судьба, как, впрочем, и в наше время, была нелегка. Если муж бил жену, то это считалось в порядке вещей: раньше отец учил уму-разуму, а теперь, стало быть, муж. Вот последствия такого отношения Панте-лея Прокофьевича к своей жене:

“…в гневе доходил до беспамятства и, как видно, этим раньше времени состарил свою, когда-то красивую, а теперь сплошь опу­танную паутиной морщин, дородную жену”.

Но так было всегда и почти в каждой семье. И люди восприни-

Мали Это как неизбежное и данное свыше. Был дом, была семья, была работа на земле, были дети, о которых надо было заботиться. И как ни трудна была ее доля, она твердо знала свое назначение. И это помогало ей выстоять.

И случилось страшное – началась война. И не просто война, а Война Братоубийственная. Когда вчерашние соседи стали врагами, когда отец не понимал сына, а брат убивал брата…

Трудно было разобраться в происходящем даже умному Григо­рию. А что делать женщине? Как ей жить?.. Мужья уходят, а их жены остаются.

Судьбы Аксиньи и Натальи переплетены, зависимы одна от дру­гой. Получается так, что если счастлива одна, то несчастна другая. М. Шолохов изобразил как бы любовный треугольник, который су­ществовал во все времена.

Наталья любила своего мужа всей душой:

“…жила, взращивая бессознательную надежду на возвращение мужа, опираясь на нее надломленным духом. Она ничего не писала Григорию, но не было в семье человека, кто бы с такой тоской и бо­лью ожидал от него письма”.

Эта нежная и хрупкая женщина приняла на себя всю меру стра­дания, отпущенного жизнью. Она желала сделать все для сохране­ния семьи. И, лишь ощутив бесполезность этого, решается на само­убийство. Может быть, это эгоизм, вызванный ревностью, побудил ее на этот поступок. Как бы то ни было, но Наталья изменилась. Был ли такой переворот в жизни Аксиньи? Мне кажется, что был. Возможно, он наступил после смерти Тани. Потеряв дочь, она “не ведала Ничего”, Не думала ни о чем… Ужасно. Мать жива, а дети ее находятся в земле. Нет продолжателей жизни твоей, она как бы прервана… И в этот тяжелейший момент своей жизни Аксинья оказалась совершенно одна. И некому было помочь ей… Некому? Но ведь нашелся один “сострадалец”, Близость с которым привела к разрыву Аксиньи с Григорием. Судьба к Наталье в этом плане была более милосердна. Эта героиня, к моему восхищению, облада­ла поистине материнскими чувствами, которые объединили ее с Ильиничной, но несколько отдалили от Дарьи, единственный ребе­нок которой умер.

О случившемся с ребенком Дарьи сказано было мельком:

“…а дите у Дарьи Померло…”

И Все. Никаких лишних чувств, эмоций… Этим М. Шолохов лишний раз подчеркивает, что Дарья жила лишь для себя. Даже кончина мужа ненадолго ее опечалила, она быстро оправилась. Очевидно, Дарья не испытывала глубоких чувств к Петру, она про­сто привыкла к нему.

Мне жаль ее. Дарья чужда семье Мелеховых. Она дорого запла­тила за свое легкомыслие. Бедная! Боясь ожидания неизбежного, теряясь от одиночества, решилась Дарья на самоубийство. И преж­де чем слиться с водами Дона, она крикнула не кому-нибудь, а именно женщинам, так как только они могли понять ее: “Прощай­те, бабоньки!”

Незадолго до этого ушла из жизни и Наталья. После их смерти Аксинья сблизилась с матерью Григория. И это естественно. Очень

Жаль, что чувства, соединившие этих двух женщин, возникли так поздно, буквально за шаг до смерти, которая поджидала каждую из них. Произойди это раньше, быть может, они бы повлияли на Григория, сумели бы сделать вместе то, что не под силу было сде­лать каждой в отдельности.

Аксинья и Наталья умерли, наказав тем самым вершину треуго­льника, оставив Григория на перепутье дорог.

Может быть, М. Шолохов с горечью поведал о судьбах женщин. Но попробуйте изобразить лучше – не выйдет! Действительность только тогда реальна, если она правдива, а иначе это не действите­льность, а лишь пародия на нее.

Интеллектуально утонченным и экспериментальным признали литературоведы, критики и вдумчивые читатели роман “Женщина французского лейтенанта”. Автор ведет причудливую игру с читателем, героями, событиями. Пространственные перемещения – признак композиционного строения прозы Фаулза – дополняются временными сдвигами. Речь идет не только о присущей постмодернизму произведениям реконструкциям реальности, а прежде всего о интерсексуальности как композиционном приеме, который нарушает привычную структурную целостность романа и является необходимым условием воспроизведения темы социального лабиринта жизни, в котором человек теряет индивидуальные черты и вынужден двигаться навстречу морально-нравственной гибели.

Принцип “транскрипции-игры”. Кундера становится для Дж. Фаулза способом связывания двух эпох. Эклектичность стиля – непременное условие не создавать реалистичный (исторический) викторианский или постмодернистский роман, а внести диссонансы современных рассуждений в стилизованные тексты прозы конца правления королевы Виктории (1837-1901). Идея нивелирования человеческой индивидуальности в обществе, где основной задачей человека было не “сжать до предела все намеченные дела, а то, чтобы их растянуть и тем заполнить бесконечные анфилады свободного времени”. “Медленный поток викторианской эпохи” вряд ли позволил бы персонажам, автору и читателям погрузиться в себя, напряженно прислушиваться к собственному Я и заставить забыть про окружающую реальность.

Действительность и ее измерение – пространство и время – превращаются в Дж. Фаулза на средства трансформации романной структуры и идеальный способ литературного оформления гуманистической идеи победы человеческого в человеке. Налаживая связь между веками, писатель одновременно разрушает и реалистичную систему постмодерна, приглашая читателя к сотворчеству.

Однако тривиальные сюжетные повороты, знакомые из романов Дж. Элиота “Мельница на Флосси”, Т. Гарди “Голубые глаза”, Е. Дж. Бульвера-Литтона “Пелм, или Приключения джентльмена”, Ч. Диккенса “Записки Пиквикского клуба”, Дж. Г. Байрона “Паломничество Чайльд Гарольда”, разрушаются. Тринадцатый раздел Фаулз начинает так: “Я не знаю. Все, о чем я здесь рассказываю, – сплошной вымысел. Герои, которых я создаю, никогда не существовали за пределами моего воображения”. Разрушая иллюзию существования всевластного автора, он предлагает ведущий эстетический принцип построения своего романа – “Есть только одно хорошее определение Бога: свобода, которая допускает существование всех остальных свобод… Романист еще бог, ибо он утверждает (и даже самому аллегорическому авангардистскому роману не удалось окончательно переубедить собственного автора); разница лишь в том, что мы не боги викторианского образца, всезнающие и всемогущие, мы – боги нового теологического образца, чей принцип – свобода, а не власть”.

Так эстетическая цель сближается с целью идейно-философской – романная структура подрывается изнутри, а представление Чарльза о собственном будущем, как и представление читателя о развязке истории, распадаются на обломки трех финалов, описанных в тексте. Каждый может выбрать себе версию, которая ему нравится. Например, традиционную концовку – отказ Чарльза от пагубной страсти, счастливое бракосочетание и глубокую старость – вплоть до 106 лет. Описан почти внутри романа, этот вариант можно считать ироничным, даже пародийным.

По оптимистичному финалу Чарльз узнает, что у них с Сарой есть дочь Лалаге, а читателю предложена вечная истина: “Есть только одна твердыня – любовь, наша любовь, здесь, сейчас”. Однако стену непонимания между Сарой и Чарльзом одолеть не так просто, а между автором и читателем – подавно.

Писатель использует классический прием путешествия, чтобы показать причины и последствия отчужденности личности викторианской эпохи. Экзистенциальный смысл пребывания Чарльза не на своей территории (в городе Лайм-Раджерс, а если рассматривать глубже, то становится понятно, что для Чарльза ни одна местность, страна не была родным домом) ускоряет его роковое “моральное падение”. Посторонний для мира, он отчетливее чувствует черты своего характера, которые навязывает общество и которые на самом деле чужды ему. Поэтому единственным возможным для Чарльза финалом является не его счастливая женитьба и гармоничный союз с Сарой, а постоянно ускользающая реальность, бытие, которое “все же не символ, не одна-единственная разгадка и не одна-единственная попытка ее разгадать, она не должна воплощаться в одном человеческом лице… нельзя, один раз неудачно бросив кости, выбывать из игры… жить нужно по мере сил, с пустой душой, входя без надежды в железное сердце города, страдать. И снова выходить – в слепой, соленый, темный океан”.

Это высказывание Фаулза обосновывает третий финал романа – Чарльз выходит из дома, где живет Сара, избегает знакомства с возможной собственным ребенком, но “обретает частицу веры в себя”.

Вера героя, как и автора, основанная на экзистенциальном восприятии действительности и человека, на убеждении, что подлинная сущность бытия – это постоянные усилия быть собой, самоотречение. Единственным убежищем Чарльза становятся он сам, его постоянный поиск, постоянный процесс потери и обретения, встречи и прощания.

Литературная игра как стилистический прием усиливает восприятие реальности как вечной путешествия временем и текстами, известными и неизвестными. Дж. Фаулз создает мир, который невозможно представить на страницах викторианского, реалистического, исторического, современного или постмодернистского романов. Он разрушает ли не основной самообман ХХ века – ошибочное восприятие человечеством себя. Сближая две пространственные и временные плоскости, увязывая их в одно целое с помощью эпиграфов и цитат, Фаулз делает попытку вернуть читателя к истокам – утраченного шанса правдиво воспринимать реальность, чувствовать ее продвижение. Душевный разлом Чарльза является его духовной эмиграцией, он, как и современники писателя, не имеет родины. Боль отчуждения от собственной сущности, ошибки и заблуждения в восприятии героя, которому только казалось, что он является палеонтологом или благодарным племянником, интересным собеседником, может стать добропорядочным семьянином или выдающимся путешественником, усиливается благодаря истории с Сарой. Относительно Чарльза она предстает в той же роли, что и Кончис относительно Николаса Ерфе – врачом, духовным наставником, учителем на нелегком пути самопознания.

Викторианская эпоха выбрана Фаулзом еще и потому, что она отчетливо контрастирует с идеей отчуждения от собственной сущности. Пространственные и временные ловушки, расставленные прозаиком по всему тексту, литературное путешествие, которое он предложил читателю ХХ века, имеют только один выход – это внезапное прозрение, к которому он постепенно подводит героя и хочет направить читателя: “Время – великое заблуждение; существование лишено истории, оно всегда только сейчас, и существовать – значит снова и снова попадать в какую-то дьявольскую машину. Все эти разукрашенные ширмы, возведенные человеком с целью отгородиться от действительности – история, религия, долг, положение в обществе, все это иллюзии, не более чем фантазии курильщика опиума”.

Отречение как первый шаг к третьему финалу в истории Чарльза начинается тогда, когда он не поддается искушению преступить порог мануфактурного магазина будущего тестя. Время и пространство его маневра сужаются, и это лишний раз подтверждает тезис автора о том, что “время – замкнутое пространство”, круг, по которому движется человечество, и в котором нет перспективы будущего.

Автор полемизирует с викторианской эпохой и современными теориями на всех уровнях существования: философском (когда речь идет о теории развития общества Дарвина и Маркса), бытовом (описывая изменения в развитии материального благосостояния общества, изменения ландшафта и т. п), интимных взаимоотношений мужчины и женщины (пытаясь объяснить особенности в восприятии женщины викторианской эпохи ХХ века или осмыслить последствия гендерного бунта нашего времени), литературном (разрушение изнутри структуры викторианского романа) подобное. Фаулз вводит в текст не только мотив странствий, но и возврата, ведь “только возвращение в родную страну после долгого отсутствия может показать существенную странность мира и бытия”. Легкомысленный, на первый взгляд, диалог времени и пространства дает автору свободу игры реальностями, чтобы выявить много вариантность человеческого существования и гуманистической идеи духовного совершенствования личности.

Магия открытого финала романа “Женщина французского лейтенанта” – это магия открытого пространства существования личности, магия свободы выбора, которой наделены персонажи, автор, читатель, все человечество.

Творчество Дж. Фаулза критики оценили как незаурядное явление послевоенного периода. Его разно жанровый доработок подчинен ведущей проблеме: показать пути достижения самосознания как обязательного условия обретения свободы. Фаулз не воспринимает постмодернистской идеи дегуманизации человечества, но использует постмодернистские приемы художественного письма – пародирования, иронии, аллюзии, принцип “смерти автора” и тому подобное. Жанровое и стилевое разнообразие его творческих достижений – это целостный мир, в котором равноправными составляющими является эстетическое начало и экзистенциальное философствования, преданность традиции и стремление эксперимента, вымысел и реальность, прошлое и современное, высокая поэтичность и суровое осуждение пороков ХХ века.

В различных переводах название романа звучит так “Любовница французского лейтенанта”, “Подруга французского лейтенанта”.

Развитие литературы 1960-х – первой половины 1980-х годов отмечено углублением психологизма, повышенным вниманием к нравственно-этическим проблемам общества. Хрущевская “оттепель” дала писателям глоток свободы. Уйдя от необходимости следовать принципам соцреализма, литература обнаружила необычайную глубину и всесторонность духовного мира советского человека, неповторимость индивидуальности. Конфликт из социальной сферы переместился в область этики и психологии. Нравственно-психологические конфликты стали индикатором общественного неблагополучия, которое постепенно все больше осознавалось чуткими ко времени писателями.

В 1960-1970-е годы особенно бурно развивается “деревенская проза” . Все чаще писатели показывают деформированные личности, утратившие нравственные ориентиры, опустошенные, бездуховные. Дисгармонию между материальным и духовным содержанием жизни отразил в “городских” повестях “Обмен”, “Другая жизнь”, “Долгое прощание” Ю. Трифонов. Военная проза стремилась изобразить не только войну, ее жестокий быт и взлеты героизма, но проникнуть в мотивацию поведения человека в экстремальных ситуациях. Сюжетообразующим центром многих произведений 1970-х годов становится ситуация выбора. Момент выбора оказывался проверкой нравственной стабильности личности, в нем фокусировались понятия свободы и необходимости, идеала и действительности.

Основными проблемами литературы 1960-х – первой половины 1980-х годов являлись человек и история, человек и природа, свобода и общественная необходимость, жизнь и судьба.

Ф. М. Достоевский в романе “Преступление и наказание” выражает свое отношение к Родиону Раскольникову посредством других действующих лиц романа, что позволяет автору вершить своеобразный “суд” над своим героем. И тем основным действующим лицом, в столкновении которого с Раскольниковым и выявляется позиция самого автора, становится Соня Мармеладова. Именно она – воплощение идеала христианского смирения, кротости и человеколюбия – оказывает самое сильное влияние на Родиона, принимающего в итоге решение прекратить “бунт”.

Соня так же, как и Раскольников, “переступила” моральные нормы. Однако она пошла против человеческого морального закона, стала отверженной ради закона более высокого, ради жизней других людей.

Родион Раскольников совершил убийство старухи процентщицы ради подтверждения своей теории, согласно которой род людской разделен на две части – “дрожащий муравейник” слабых и безвольных людей и гениев, повелителей, которые являются двигателями прогресса и могут позволить себе пролить чужую кровь. Но сохранившиеся в его душе добрые, человеческие чувства не дают ему покоя. Сознание того, что он оказался лишь “тварью дрожащей”, а не властелином, гложет Раскольникова.

Когда Раскольников оказывается не в силах терпеть боль нравственных страданий, он идет к Соне. Именно она, униженное обстоятельствами существо, должна понять и оправдать его, дать ему успокоение. Раскольников считает себя и Соню родственными натурами, но это кажущееся сходство. На упрек Сони в убийстве человека Родион восклицает: “Да я вошь убил!”. “Это человек-то вошь?” – возражает Соня. Для нее человек всегда достоин жалости и сострадания, любви. И когда Раскольников пытается заставить ее поддержать его в совершенном им преступлении, предлагая ей “…если бы вдруг все это теперь на ваше решение отдали: тому или тем жить на свете, то есть Лужину ли жить и делать мерзости, или умереть Катерине Ивановне? То как бы вы решили: кому из них умереть?”. Соня пылко отвечает: “К чему вы спрашиваете, чего нельзя спрашивать?.. И кто меня тут судьей поставил: кому жить, кому не жить?” Достоевский здесь устами Сони отвергает саму возможность того, что один человек имеет право распоряжаться жизнью и смертью другого, какими бы высокими целями это ни было продиктовано.

Казалось бы, и Раскольников, и Соня похожи, так как оба преступили нравственный закон. Но если совершенное Родионом преступление продиктовано эгоцентризмом его теории, желанием утвердить себя как повелителя “дрожащего муравейника”, то поступок Сони – результат ее безграничной любви к людям. Раскольников находит у Сони не оправдание, а приговор, поскольку она не в состоянии понять, как можно пролить чью-то кровь ради собственного счастья. Девушка предлагает Родиону принять на себя страдание и тем самым искупить свой грех.

В финале романа истерзанный своими душевными страданиями Раскольников признается следователю в убийстве старухи-процентщицы и ее сестры Лизаветы. Но, даже идя на каторгу, Родион не перестает испытывать власть собственной теории, и между ним и остальными людьми остается пропасть. Он злится на окружающих и на Соню, якобы из-за которой он оказался среди каторжан и которая поехала в Сибирь вслед за ним. Эту же девушку, всегда со всеми приветливую, все окружающие, наоборот, полюбили, несмотря на то, что трудно было бы найти более порочных и заблудших людей, чем эти каторжники.

Но в таком состоянии Раскольников пребывает недолго. Ситуацию меняет неожиданное исчезновение заболевшей Сони, перевернувшее всю душу Раскольникова, осознавшего наконец, кем для него была эта женщина. В его сердце вновь появляется любовь к людям и к Соне. Судьбы Родиона Раскольникова и Сони Мармеладовой органически переплетаются в действии романа. Достоевский сталкивает этих героев, для того чтобы развенчать “теорию” Раскольникова, губящую человека. Благодаря Соне и происходит искупление Раскольниковым совершенного им преступления и спасение его через покаяние и чистую любовь к людям и Богу, приходящим в его сердце вместо прежней ненависти и злобы.

В 1866 году Достоевским был написан величайший роман, что можно сказать и об его авторе. Этот роман – “Преступление и наказание” колоссально перевернул жизнь общества того времени.

На протяжении всего романа автор изображает проблемы общества, одиночества человека в жестоком мире, смысла жизни. Ответственность за выбор жизненной дороги. Именно каждый человек сам для себя выбирает путь. Герой романа выбирает для себя такой путь, который выбирают только бездушные люди, такие, как Свидригайлов. Наблюдая за жестокостью богатых в городе, Раскольников создает свою теорию, которая, как оказалось, была в корне неверна. Исходя из этой теории, общество делится на 2 категории людей: “низшие” и “право имеющие”.

Герой решает проверить себя: сможет ли он преодолеть себя. Сумеет – докажет самому себе и другим, что он “имеет право”, нет – значит, низший. Имеются и другие мотивы, заставившие взять грех на душу, главные из которых – он сам. Дело в том, что Раскольников является милосердным человеком, частично альтруистом. Он не сможет стоять и смотреть на боль людей, что доказывается на примере с пьяной девочкой. Но теория, которую он долго не мог выпустить из головы, не дает ему спокойствия, успокоения. Зарубив Алену Ивановну, Раскольников преодолел границу, которую он сам для себя установил. После преступления его мучает совесть, ему кажется, что все уже знаю об его преступлении, его хватает лихорадка, дрожь. Все мысли в его голове направлены на осуждение, обдумывание своего поступка. В произведении автор прекрасно отображает его страдания. Это и подтверждает неверность его теории.

В кульминации появляется Сонечка Мармеладова, дочь того самого человека, с которым Родион пил в кабаке. Она – капля света в грозовом небе. Нежная и чистая, духовно ласковая и милая, она помогает Родиону, ведь она – единственный человек, которому он доверяет. О Сонечке Мармеладовой мы, читатели, впервые узнаем из разговора Родиона с Мармеладовым. Становится известно, что Сонечка, хрупкая крохотная девушка, сама едва справляется с работой, но помогает Родиону, бескорыстно. Она жалеет, ласкает, но главное – дает советы. Сонечка – символ всего святого, что сохранилось в этом гниющем обществе.

И. С. Тургенев заслужил широчайшую известность не только как писатель антикрепостнических взглядов, человек либеральных западнических убеждений, не только как художник, тонко передающий душевные переживания своих героев, но и как чуткий лирик, мастер, сумевший отобразить красоту родной природы, найти ее даже в самом скромном, неброском пейзаже средней полосы.

Пейзаж в произведениях И. С. Тургенева часто созвучен настроениям его героев, подчеркивает глубину их переживаний, а иногда служит фоном к размышлениям персонажей. Так, в романе “Дворянское гнездо”, грустной летописи о судьбе дворянских семей в России, любуется пейзажем Федор Иванович Лаврецкий, возвратившийся в Россию из-за границы. “… Лаврецкий глядел на пробегавшие веером загоны полей, на медленно мелькавшие ракиты… глядел… и эта свежая, степная тучная голь и глушь, эта зелень, эти длинные холмы, овраги с приземистыми дубовыми кустами, серые деревеньки, жидкие березы – вся эта, давно им не виданная, русская картина навевала на его душу сладкие и в то же время почти скорбные чувства, давила грудь его каким-то приятным давлением”. На фоне этого пейзажа, в медленном брожении мыслей, вспоминает герой свое детство, надеется на будущее. Осматривая свою запущенную усадьбу и сад, заросший бурьяном, Лаврецкий проникается грустным настроением, думая о своей умершей тетке Глафире Петровне – бывшей хозяйке усадьбы. Автор предлагает читателям философское осмысление пейзажа, когда высказывает мысли о жизни и смерти, о вечности мира природы и кратковременности человеческой жизни, о влиянии окружающей природы на мировоззрение человека. Слушая тишину, осознает Лаврецкий, как “тиха и неспешна здесь жизнь”, которой надо только спокойно покориться. “…тишина обнимает его со всех сторон, солнце катится тихо по спокойному синему небу, и облака тихо плывут по нему; кажется, они знают, куда и зачем они плывут”. Эта жизнь здесь “текла неслышно, как вода по болотным травам; и до самого вечера Лаврецкий не мог оторваться от созерцания этой уходящей, утекающей жизни; скорбь о прошедшем таяла в его душе, как весенний снег, и – странное дело! – никогда не было в нем так глубоко и сильно чувство родины”. Если этот эпизод раскрывает истоки патриотизма в душе Федора Ивановича, то описание прекрасной летней ночи во время свидания в саду Лаврецкого и Лизы настраивает на романтический лад, вызывает возвышенные и в то же время печальные чувства в душе читателя. Действительно, не сложилась любовь героев: Лиза ушла в монастырь, посвятив себя Богу, Лаврецкий долго остается несчастен. Но через восемь лет он снова приезжает в места, дорогие его сердцу. И хотя хозяева дома Калитиных давно умерли, выросло молодое поколение семьи: брат Лизы, ее сестра Леночка, их близкие и друзья. И пейзаж, увиденный Лаврецким, – тот самый старый сад – не мог не вызвать в его душе чувства “живой грусти об исчезнувшей молодости, о счастье, которым когда-то обладал”. Старые липовые аллеи, зеленая поляна в зарослях сирени не только передают ощущение ностальгии, но и имеют символическое значение. Тема памяти, того, что дорого душе человека, затрагивается здесь автором. Такое же символическое значение имеет и то, что дом не вышел в чужие руки, “гнездо не разорилось”. Молодость и веселье царят в доме, раздаются звонкие голоса, смех, шутки, музыка. Сидя на знакомой скамейке, размышляет герой о том, как изменилось все вокруг, и жизнь в доме Калитиных; и от души желает Лаврецкий новому поколению добра и счастья.

Таким образом, мы видим, что, как и во многих других произведениях И. С. Тургенева, пейзаж в романе “Дворянское гнездо” составляет важную часть авторского художественного мира, раскрывающую философское осмысление героями происходящего.

Теперь пускай из нас один,

Из молодых людей,

Найдется враг исканий…

………………………………….

Мне завещал отец,

Во-первых, угождать

Всем людям без изъятья…

А. С. Грибоедов

В гостиной знатного московского барина Павла Афанасьевича Фамусова встречаются два молодых человека. Они не знают друг друга, да и что общего может быть у блестящего юноши-дворянина, воспитанного в этом доме и только что возвратившегося из-за границы, и скромного, угодливого секретаря хозяина, который, униженно кланяясь и заискивая перед всеми, сумел приобрести расположение тех, от кого зависел? Оказывается, общее есть – это любовь к хозяйской дочери, Софье. Читатель и зритель знают больше, чем герои. Мы видим горячность, нетерпение Чацкого, который “голову сломя” мчался к любимой девушке, слышим вкрадчивые, уклончивые объяснения Молчалина и не можем не удивляться выбору Софьи. Но вскоре другая сторона конфликта захватит наше внимание и станет ясно, что эти молодые люди – антиподы во всем, их противостояние неизбежно и объясняется оно не столько соперничеством в любви, сколько противоположным отношением к жизни, к общественным и нравственным ценностям.

В молодости каждый человек выбирает свой жизненный путь, ставит перед собой какие-то важные для него цели. Все, наверное, хотят добиться успеха, сделать карьеру, обрести личное счастье – ничего зазорного в этом нет. Но как достичь желаемого? Все ли средства для этого хороши? Вот тут и проверяется человек, раскрывается его истинная сущность.

“Обманщица смеялась надо мною”, – воскликнул Чацкий после разговора с Молчалиным, убедившись, что человек “с такими чувствами, с такой душою” не может быть любим. Действительно, как может разумная Софья полюбить человека, для которого “мнения чужие только святы”, который настолько лишен чувства собственного достоинства, что искренне полагает: “надо же зависеть от других”.

Враг рабства во всех его проявлениях, Чацкий бросается в бой не только против крепостнических взглядов, старых порядков, но и против нравственного убожества, раболепства, угодничества. И здесь его непримиримые противники – Фамусов, многочисленные представители московского барства и… Молчалин, который даже не считает нужным маскироваться, искренне полагая, что для достижения успеха хорошо все, в том числе самые низменные средства. Он самодоволен настолько, что осмеливается поучать Чацкого, делится с ним своей жизненной “мудростью”, основа которой -“угождать всем людям без изъятья”. Самовлюбленный секретарь-хамелеон убежден, что два незаменимых таланта – умеренность и аккуратность, проложат ему путь к сердцу тех, от кого он зависит. Самоуверенность Молчалина доходит до того, что он решается высказать сочувствие своему противнику: “Вам не дались чины, по службе неуспех?” Чацкий вначале даже несколько растерялся, поэтому его ответ прозвучал не резко, а уклончиво: “Чины людьми даются, а люди могут обмануться”. А Молчалин продолжает наступление. Его реплика “жалели вас” – кульминация диалога с Чацким. Этот секретаришка, оказывается, достаточно умен и язвителен, чтобы выбрать едкое, жалящее слово, особенно оскорбительное для сильного, гордого, непримиримого человека. Изворотливым своим умом Молчалин, видимо, понял, к чему приведут наскоки Чацкого на такие ценности мира фамусовых, хлестовых, скалозубов – его мира, как крепостное право, чинопочитание и карьеризм, преклонение перед “золотым мешком” и генеральским чином.

Правда, лишь на мгновение осторожный Молчалин позволил себе раскрыться, а потом снова стал робким, угодливым, проявляя раболепие по отношению к Татьяне Юрьевне, к Фоме Фомичу. Маска снова надежно скрыла истинное лицо, но мы понимаем: социально-психологического и нравственного противостояния, усиленного личной драмой Чацкого, не избежать, потому что противники – антагонисты во всем. Если Чацкий воплощает “век нынешний” с его требованием политической свободы для всех, с его уважением к человеческой личности, то Молчалин – порождение и защитник “века минувшего”, соединяющий в себе самые отвратительные черты этого века: оправдание крепостничества, лицемерие, ложь, презрение к людям, чинопочитание и угодничество. Чацкий прекрасно понял это, потому и не сомневается, что его противник “дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных”.

Так в течение одного дня не только состоялось знакомство, но и определились противоположные, а поэтому непримиримые жизненные позиции двух молодых людей, один из которых вызывает наше горячее сочувствие и симпатии, а другой – презрение и гадливость. Их противостояние носит идейно-политический характер, потому что они отражают мировоззрение противоборствующих лагерей в общественно-политической жизни России 20-х годов XIX века и в то же время всегда происходящую борьбу порядочности и непорядочности, искренности и фальши, нравственности и безнравственности.

Эта борьба шла вчера, продолжается сегодня и будет идти завтра, и в ней единомышленник и союзник всех заслуживающих уважения людей – бессмертный Чацкий, а их противник – презренный Молчалин.

Что представлял собой жанр летописи в древнерусской литературе?

Жанр летописи – вид повествовательной литературы в России XI-XVII веков. Это были погодные записи или сборник различных произведений как общерусских, так и местных. Слово лето определяло следование записей. Записав события одного года, летописец обозначал этот год и переходил к следующему. Так в руках потомков оказывалась последовательная картина событий жизни. “Повесть временных лет” – общерусская летопись.

Как создавалась летопись?

Монах-летописец записывал день за днем важнейшие события, обозначая, когда они свершились. Так в монастырских кельях оставляла след история с ее бедами и радостями.

Безымянные летописцы помогают нам представить прошлое: в летописи включены и жизнеописания святых, и тексты договоров, и поучения. Летописный свод превращался в своеобразный учебник мудрости.

Особое место в русских летописях занимает “Повесть временных лет”, созданная в 10-е годы XII века монахом Киево-Печерского монастыря Нестором.

О чем рассказывает “Повесть временных лет”?

Нестор так определил свои задачи: “…откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля”. В “Повести…” основная тема – тема Родины. Именно она диктует летописцу оценку событий: утверждается необходимость согласия между князьями, осуждаются распри между ними, звучит призыв к единению в борьбе с внешними врагами. События истории следуют друг за другом. История княжения всех властителей содержит и описание событий, и оценку их поступков.

Перескажите отрывок из летописи от лица князя Олега.

В учебнике-хрестоматии есть рассказ о смерти князя Олега от своего коня. Пересказать его целиком от лица князя нельзя, но до того места, где он погибает от укуса змеи – можно.

“Я долгие годы жил в мире со своими соседями, и долгие годы любимый конь носил меня по дорогам моей Родины. Но однажды волхвы предсказали мне смерть от этого коня, и я решил с ним расстаться. Я сожалел, что больше никогда не сяду на него и даже не увижу его больше. Когда после долгого похода я вернулся домой и узнал, что конь мой давно умер, то посмеялся над словами кудесника. Затем я решил увидеть кости коня”. На этом можно закончить свой рассказ, поскольку от лица Олега его дальше продолжать нельзя – мы знаем, что князь погиб от укуса змеи, которая выползла из черепа его коня.

Что может привлечь современного читателя в летописном повествовании?

Летопись привлекает читателей совершенством своей формы, которая доносит до нас манеру повествования далекой эпохи, но еще в большей степени тем, что сообщает нам о событиях далекого времени, о людях и их поступках.

Тема “маленького человека”, затронутая в поэме А. С. ПушкинА “Медный всадник” на то время в русской литературе была далеко не нова. Она раскрывалась в таких произведениях известных русских писателей, как “Бедные люди” и “Униженные и оскорбленные” Ф. М. Достоевского, “Петербургские повести” Н. В. Гоголя, а также в рассказах А. П. Чехова. Это вполне объяснимо, поскольку жизнь такого человека – это жизнь всего русского народа со всеми его горестями и радостями.

В поэме А. С. ПушкинА “Медный всадник” автор раскрывает образ “маленького человека” и противопоставляет этому образу сразу две могущественные силы – неуправляемую и буйную природную стихию, а также величие и мощь российского императора Петра I.

Не нов в русской литературе и образ этого выдающегося царя. В разное он время осмысливался многими русскими писателями и поэтами. Но эта личность и ее деяния были настолько противоречивы, что до сих пор нет единой оценки целесообразности преобразований России Петром I. Нет единой оценки и средствам, которыми царь пользовался для достижения главной своей цели – европеизации России.

В своей поэме А. С. ПушкинУ удалось очень точно отобразить противоречия общества того времени. С одной стороны, это великие свершения русского народа – покорение стихии и создание великолепного города, который открывал неограниченные перспективы

Развития внешней торговли и политики, который своей значимостью и красотой затмил даже столицу:

“И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова”.

Но с другой стороны поэт стремился обратить внимание на то, что оставалось по другую сторону честолюбивых замыслов Петра I. Прежде всего – это пренебрежительное отношение к нуждам собственного народа. Ведь “приют убогого чухонца”, мрачные чернеющие избы, воспринималась царем просто как картина, омрачающая пейзаж, но никак не как признак бедственного положения русского народа. Царя не интересовала и жизнь каждого отдельного человека, он беспардонно вторгался в нее, нарушал привычный ход и при этом не задумывался о том, что это непозволительно даже великим монархам. Презрев все условности, поправ протест людей и природы, могущественный Петр ценой сотен тысяч жизней простых “маленьких людей” и ценой их неимоверных усилий добился того, что

“… юный град

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознесся пышно, горделиво;

Где прежде финский рыболов,

Печальный пасынок природы,

Один у низких берегов

Бросал в неведомые воды

Свой ветхий невод, ныне там,

По оживленным берегам,

Громады стройные теснятся

Дворцов и башен…”.

Казалось бы, все великолепно, вырос прекрасный город, мечты государя осуществились и “…корабли толпой со всех концов земли к богатым пристаням стремятся…”. А. С. Пушкин с гордостью описывает Северную столицу и все ее величие, отдает ей дань своего восхищения. Однако тут же играет на контрастах:

“Выла ужасная пора,

Об ней свежо воспоминанье…

Об ней, друзья мои, для вас

Начну свое повествованье.

Печален будет мой рассказ”.

Далее поэт знакомит нас с тем самым “маленьким человеком” Евгением. Рассказывая о судьбе и всех подробностях жизни этого человека, А. С. Пушкин дает возможность наиболее полно и объективно оценить результаты деяний Петра I, который совершил насилие не только над природой, но и над своим народом. Петр, безусловно, велик: “Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!”. Но какие же мысли были в голове Евгения?

“О чем же думал он? о том,

Что был он беден, что трудом

Он должен был себе доставить

И независимость и честь;

Что мог бы бог ему прибавить

Ума и денег. Он мечтал:

Уж кое-как себе устрою

Приют смиренный и простой

И в нем Парашу успокою.

“Пройдет, быть может, год-другой –

Местечко получу – Параше

Препоручу хозяйство наше

И воспитание ребят…

И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят…”.

Буквально в двух десятках строк А. С. ПушкинУ удалось выразить в размышлениях Евгения все чаяния русского народа, ведь он стремился к размеренной, спокойной жизни в окружении близких доброжелательных людей.

Конечно, в поэме автор открыто не показал тот царский произвол, который творился во времена царствования Петра I, сломавшего тысячи людских судеб. Однако он виден по косвенным признакам, выраженным в противостоянии природы, которую не может усмирить даже невероятно сильная воля царя: “С божией стихией царям не совладеть”.

К великому горю русского народа честолюбие Петра I вылилось в горе тысяч простых людей, вызывающих жалость в своей беспомощности. А Евгению даже вылитый из меди царь внушает страх. Он ему грозит: “Ужо тебе!..”, но тот продолжает сводить его с ума и вершить судьбу “маленького человека”. После этого царь, которого в начале поэмы А. С. Пушкин называет “мощным власте­лином судьбы”, превращается в равнодушного, холодного и горделивого истукана.

События, которые описывал в своей поэме “Медный всадник” А. С. Пушкин, к тому времени уже были всеобщим достоянием. Поэтому поэт стремился подчеркнуть не столько значимость исторической фигуры Петра I, сколько всю важность русского народа, важность “маленького человека”, без которого замыслам царя-реформатора не суждено было бы исполниться.

26 сентября 1892 года в Москве родилась Марина Цветаева. Жилось ей сложно, она не знала и не пыталась найти покоя и благоденствия, всегда была в полной неустроенности, искренне утверждала, что “чувство собственности” у нее “ограничивается детьми и тетрадями”.

Детство, юность и молодость Марины Ивановны прошли в Москве и в тихой подмосковной Тарусе, отчасти за границей. Училась она много, но, по семейным обстоятельствам, довольно бессистемно. Стихи Цветаева начала писать с шести лет. В 1910 году она выпускает довольно объемный сборник “Вечерний альбом”. Его заметили и одобрили влиятельные и взыскательные критики, поэты В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Волошин. Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелы, но подкупали своей талантливостью, своеобразием и непосредственностью. И в первую очередь – безудержная и страстная “Молитва”, написанная поэтессой в день 17летия, 26 сентября 1909 года:

Христос и Бог! Я жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Вслед за “Вечерним альбомом” появилось еще два стихотворных сборника Цветаевой: “Волшебный фонарь” и “Из двух книг” – оба под маркой издательства “Оле-Лукойе”, домашнего предприятия Сергея Эфрона, друга юности Цветаевой, за которого в 1912 году она выйдет замуж. В это время Цветаева – “великолепная и победоносная” – жила уже очень напряженной душевной жизнью, хорошо знала себе цену как поэту. “В своих стихах я уверена непоколебимо”, – записала она в дневнике в 1914 году. Жизнелюбие поэтессы воплощалось, прежде всего, в любви к России и к русской речи. Цветаева очень любила город, в котором родилась; Москве она посвятила много стихов.

Позднее в поэзии Цветаевой появится герой, который пройдет сквозь годы ее творчества, изменяясь и оставаясь неизменным в главном: в своей слабости, нежности, зыбкости в чувствах. Лирическая героиня наделяется чертами кроткости богомольной женщины: “Пойду и встану в церкви и помолюсь угодникам о лебеде молоденьком”. В первые дни 1917 года у Цветаевой появляются стихи, в которых слышатся перепевы старых мотивов, говорится о последнем часе нераскаявшейся, истомленной страстями лирической героини.

Многие из своих стихов Цветаева посвящает поэтам-современникам: Ахматовой, Блоку, Маяковскому, Эфрону.

В певучем граде моем купола горят,

И Спаса светлого славит слепец бродячий… –

И я дарю тебе свой колокольный град,

Ахматова! – и сердце свое в придачу.

Марина Цветаева пишет не только стихи, но и прозу. Проза Цветаевой тесно связана с ее поэзией. В ней, как и в стихах, важен был не только смысл, но и звучание, ритмика, гармония частей. Проза Цветаевой создает впечатление большой масштабности, весомости, значительности. Мелочи как таковые у Цветаевой просто перестают существовать; люди, события, факты всегда объемны.

Октябрьскую революцию Марина Цветаева не приняла и не поняла. Казалось бы, именно она с бунтарской натурой своего человеческого и поэтического характера могла обрести в революции источник творческого воодушевления. Пусть она не сумела бы понять правильно революцию, ее цели и задачи, но она должна была ощутить ее как могучую и безграничную стихию. В литературном мире Цветаева по-прежнему держалась особняком. В мае 1922 года со своей дочерью она уезжает за границу.

В первые годы эмиграции Цветаева активно участвует в русской культурной жизни. Но год от года по разным причинам оказывается все в большей изоляции. Новаторство ее поэзии не получило должной оценки эмигрантской критики. Более охотно издатели брали ее прозу. Цветаева публикует небольшие рассказы, воспоминания о поэтах-современниках, литературно-критические статьи. Решительно отказавшись от своих былых иллюзий, она ничего уже не оплакивала и не предавалась никаким умилительным воспоминаниям о том, что ушло в прошлое. В ее творчестве крепнут сатирические ноты. В то же время в Цветаевой все более растет и укрепляется живой интерес к тому, что происходит на покинутой Родине.

С течением времени понятие “родина” для нее наполняется новым содержанием. Поэтесса начинает понимать размах русской революции, она начинает чутко прислушиваться к “новому звучанию воздуха”. Тоска по России проявляется в таких лирических стихотворениях, как “Рассвет на рельсах”, “Лучина”, “Русской ржи от меня поклон…”, “О, неподатливый язык!”… сплетается с думой о новой родине, которую она еще не видела и не знает, – о Советском Союзе, о его жизни, культуре и поэзии.

К 30-м годам Марина Цветаева совершенно ясно осознала рубеж, отделивший ее от белой эмиграции. Здесь для понимания позиции Цветаевой большое значение имеет цикл стихов к сыну. В них она говорит о Советском Союзе как о новом мире новых людей, как о стране совершенно особого склада и особой судьбы, неудержимо рвущейся вперед – в будущее и в само мироздание – “на Марс”.

Уставшая, измученная и потерявшая веру, Марина 31 августа 1941 года покончила жизнь самоубийством. Могила ее затерялась. Долго пришлось ожидать и исполнения ее юношеского пророчества, что ее стихам, “как драгоценным винам, настанет свой черед”. Марину Цветаеву как поэта нельзя спутать ни с кем другим. Ее стихи можно очень легко узнать – по особому распеву, никому не присущим ритмам.