В “Дэвиде Копперфилде” Чарльз Диккенс продолжает развивать тему “больших надежд”. Именно эта тема и определяет в романе его символику. Два символа -“дорога жизни” и “река, поток”, являются сквозными в повествовании писателя, причем оба “пути” ведут к морю.
Диккенс наделяет эти образы-символы наиболее глубоким смыслом. И даже “рождественская тема”, которая обычно в романах писателя соотносилась с теплом и уютом домашнего очага, на сей раз победно звучит в сцене морской бури – одной из самых символических и значительных сцен романа. На ее особое значение в повествовании указывают как ритмическая организация прозы, так и символическая многозначительность деталей.
Морская буря символизирует в романе и реальную жизнь, в которой герой должен выстоять, и борьбу добра и зла в самом человеке, и победу добра над злом, которая и делает человека Человеком с большой буквы. Во время бури погибают два противника – Стирфорт и Хэм. Их смерть -“очищение” от сиюминутного, эгоистического в человеке, может быть, во имя высшей христианской правды – любви и всепрощения. Хэм спасает Стирфорта как утопающего, а не совратителя Эмили. Он спасает человека, а не врага, нанесшего чувствительную обиду. И вот уже Хэм не оскорбленный возлюбленный, а Стирфорт не соблазнитель, а люди, объединенные борьбой со стихией. И сколько бы мы ни пытались найти в романе Чарльза Диккенса психологический мотив, объясняющий поступок Хэма, мы его не найдем. Он вне рационального восприятия жизни, а в сфере все того же “рождественского чуда”, в которое до конца жизни верил писатель. Хэм прощает Стирфорта так же, как мистер Пиквик прощает Джингли и миссис Бардль.
“Дэвид Копперфилд” – это роман о становлении художника, поэтому символы добра и зла, тесно связанные все с той же темой “больших надежд”, даются сквозь призму восприятия главного героя повествования – будущего писателя, который стремится постигнуть сущность самой природы добра и зла.
Силы зла в романе “Дэвид Копперфилд” представлены в образах отчима маленького Дэвида, мистера Мердстона, а также Стирфорта, Урии Гипом, Литтимера. Но как разительно изменились образы злодеев в этом романе по сравнению с ранними произведениями. Например, Мердстон – не только жестокий отчим, но и любящий муж, и его горе по умершей матери Дэвида вполне искренне. Нет ничего рокового и дьявольского в неприязни, которую испытывает отчим к Дэвиду. Эта неприязнь психологически мотивирована: пасынок слишком напоминает ему покойную жену.
Однако в романе классическим символом зла, рассеянного в мире, является образ мальчика-слуги. Зло – безымянно. Мальчик-слуга – единственный образ в романе, не имеющий имени. Следует особо подчеркнуть, что в “Дэвиде Копперфилде” самое страшное и наиболее пагубное зло воплощают в себе слуги. Одно их присутствие в доме Дэвида и Доры создает постоянное ощущение беспокойства.
Зло – анонимно, а потому и неустранимо. Это анонимное и всепроникающее зло воплощено в образе-символе безымянного мальчика-сироты, которого в недобрый час взял к себе Дэвид. У мальчика нет никаких родственников, и материально, и эмоционально он зависит от Дэвида, который “становится для него животворной силой”. Значит, зло заключено и в самом Дэвиде, значит, зло и добро связаны друг с другом невидимыми нитями, и, значит, победа над злом, в первую очередь, зависит от самого Дэвида.
В этом романе Диккенса между добром и злом существует уже очень зыбкая грань, исследуя которую писатель убеждается, что даже носители добра переступают эту неясную черту. Такие категории, как Зло и Добро, в романе уже не являются безусловно понятными и легко узнаваемыми, а умение их различать зарабатывается Дэвидом Копперфилдом долгим и тяжким трудом на пути, который зовется “дорогой жизни”.