В своем последнем романе “Братья Карамазовы” Ф. М. Достоевский обобщил некие социально- психологические черты русской жизни, выявил тип человеческих отношений до него в литературе “никогда не являвшийся”. Речь идет о “карамазовщине”. Основанием “карамазовщины” послужили черты, сказывающиеся в целой семье, в отце и трех сыновьях, носящих в себе, в большей или меньшей степени, типический отпечаток карамазовского рода. Не отдавши себе отчет в том, что это за явление – “карамазовщина”, мы не поймем самого романа. Острее всего эта черта отразилась в родоначальнике семьи Федоре Павловиче Карамазове. Старик Карамазов не только отец, но он и явная причина столкновения братьев, которые самоопределяются по отношению к своему отцу и практически весь роман заняты решением проблемы “отцов и детей”. Старик Карамазов – это “развратный сладострастник и подлейший комедиант”. Он словно нарочно искушает, провоцирует и детей, и посторонних неблагообразием, точнее даже сказать, безобразием своего облика. В нем словно бы совершенно атрофировано отцовское чувство, по мысли Достоевского, являющееся началом цивилизации и нравственности, зато гипертрофировано чувство похоти, сладострастия, то есть чисто природное начало. Оценку-объяснение “карамазовщины” писатель вкладывает в уста сына Алеши: “Братья губят себя, – отец тоже. И других губят вместе с собою. Тут “земляная карамазовская сила”, – земляная и неистовая, необделанная…. Даже носится ли дух божий вверху этой силы – и того не знаю”. Для писателя карамазовская стихийность есть проявление в России донравственного, дохристианского, природно-языческого начала. Достоевский настойчиво подводит читателя к мысли, что стихийная биологическая сила жизни, которой наделены все Карамазовы, не обладает нравственным светом, не подчинена никакому нравственному закону. Эта черта оборачивается сладострастием как доминантной карамазовского характера. В условиях пореформенной России эта жажда жизни ведет – через сладострастие и “силу низости карамазовской” – к отрицанию гуманности в человеке и к отрицанию жизни, как показывает писатель. Ведь убийца старшего Карамазова, Смердяков – сын и брат Карамазовых. Таким образом, карамазовская сила жизни в определенных социальных условиях претворяется в “карамазовщину”, образ, символизировавший, по мысли писателя, главную опасность для России в ее историческом развитии. “В карамазовщине, – замечает писатель, – действительно сконцентрирована сила низости. Эта сила низости воплощает все дурное, отвратительное, бесчеловечное, что накопилось в русском крепостническом обществе на протяжении ее развития. Эгоизм и самодурство, деспотизм и развращенность, унижение человеческого достоинства во имя диких похотей, скупость и жестокость, игнорирование человеческих прав и норм социального поведения – все жир, он содержится в карамазовщине и особенно проявляется в поведении старика Федора Павловича Карамазова”. Вероятно, каждому из героев необходимо преодолеть “карамазовщину” в самом себе, найти себя в себе, найти свою личность, нравственную ее основу. “Карамазовщина” присутствует в каждом, мы должны преодолеть, победить ее и только тогда человек станет по-настоящему гуманен, нравственно чист и счастлив.