Category: Сочинения на свободную тему

Анри-Мари Бейль – псевдоним Фредерик Стендаль – родился 23 января 1783 г. в небольшом французском городке Гренобле, окруженном снежными вершинами Альп, в семье адвоката Шерюбена Бейля. Мать будущего писателя – Генриетта Бейль – умерла, когда мальчику едва исполнилось семь лет. Его воспитанием занялась родная сестра матери Серафи, но ни с ней, ни с отцом отношения маленького Анри не сложились. Отец был скупым и духовно ограниченным человеком, тетка же постоянно ревновала его к отцу. Теплое отношение и внимание к себе мальчик встречал лишь со стороны деда по матери Анри Ганьона, в честь которого он и был назван. Анри Ганьон был врачом, его знали и любили в маленьком провинциальном Гренобле. Позже в своей автобиографической книге “Жизнь Анри Брюлара” Стендаль вспоминал: “Я был всецело воспитан моим милым дедом, Анри Ганьоном. Этот редкостный человек в свое время совершил паломничество в Ферней, чтобы повидать Вольтера, и был им прекрасно принят…” Анри Ганьон был восторженным поклонником просветителей и первым познакомил своего внука с сочинениями Вольтера, Гельвеция и Дидро. Поэтому закономерно, что некоторые идеи эпохи просветительства не только были близки Стендалю как дань памяти детству, но и нашли свое отражение в его эстетических воззрениях.

С тех времен берет начало и отрицательное отношение Стендаля ко всем формам клерикализма. Дело в том, что еще ребенком он столкнулся с фанатиком-иезуитом аббатом Райяном, под надзором которого изучал Библию. Общение с этим человеком оставило в сознании Стендаля чувство ужаса и недоверия к священнослужителям на всю жизнь.

Детство писателя совпало с бурными историческими событиями, вызванными Великой французской революцией. Ученик гренобльской Центральной школы, Анри Бейль с интересом следил за развитием революционных событий, хотя в то время вряд ли понимал, какое значение для Франции и всего мира они имели. Он проучился в школе всего три года, освоив, по его собственному признанию, в совершенстве только латынь. Кроме того, его увлекала математика и логика, он занимался философией и изучал историю искусств.

В 1799 г. Стендаль отправился в Париж с твердым намерением поступить в Политехническую школу. Но судьба распорядилась иначе. Он прибыл в Париж на следующий день после государственного переворота Наполеона. События 9 ноября 1799 г. резко изменили планы молодого человека. Юный философ Анри Бейль, первый ученик по математике и страстный любитель искусств, забыв о Политехнической школе, поступает на службу в военное министерство и отправляется в действующую армию. В глазах офицеров драгунского полка семнадцатилетний корнет, не знакомый с искусством верховой езды и не владеющий саблей, выглядел белой вороной. Он действительно был смешон, сидя верхом на лошади, на которую взвалил еще целый мешок с книгами.

В качестве военного чиновника наполеоновской армии Стендаль побывал в Италии, Германии и Австрии. Знакомство с европейскими столицами, встречи с интересными людьми значительно расширили кругозор будущего писателя. За это время он успел пережить и первую большую любовь, и горечь расставания с любимой, испытал себя на коммерческом поприще и навсегда получил отвращение к буржуазному предпринимательству всякого рода. Но как бы ни складывалась судьба Стендаля, он всегда находил время для размышлений о прекрасном. Молодой офицер исписывал толстые тетради своими заметками о живописи и музыке, которые постепенно складывались в стройные эстетические суждения. Часть этих тетрадей, к сожалению, погибла при переправе через Березину.

В 1812 г. Стендаль принял участие в российской кампании Наполеона. Он побывал в Орше, Смоленске, на Вязьме, был свидетелем Бородинского сражения. Месяц прожил в захваченной французами Москве. В России, по его словам, он увидел “патриотизм и настоящее величие”. Он был поражен тем, что деспотизм русского самодержавия “совсем не принизил народ духовно”. Он ждал, что Франция нанесет удар по крепостничеству в России, но ничего подобного не случилось. “О том, что я видел и пережил, – замечает Стендаль в одном из своих писем из России, – писатель-домосед не догадался бы и в тысячу лет”.

После падения Наполеона Стендаль, отрицательно относящийся к режиму Реставрации и Бурбонам, подает в отставку и уезжает надолго в Италию, захваченную снова австрийцами. Он поселяется в Милане и живет там в течение семи лет. Этот город стал для него “прекраснейшим местом на Земле”. Здесь он подготавливает к печати и пишет свои первые книги: “Жизнь Гайдна, Моцарта и Метастазио” , “История живописи в Италии” , “Рим, Неаполь и Флоренция в 1817 году”, работает над книгой “О любви”.

В трактате “О любви” Стендаль предельно четко анализирует самые тонкие душевные переживания человека. Исследуя столь хрупкие, трудноуловимые и деликатные человеческие чувства, писатель опирается на свой собственный опыт и свои душевные переживания. Однако, как справедливо указывает С. И. Великовский, “уже тогда Стендаль замечает, что сердцеведение без истории беспомощно: безудержная страсть итальянцев Возрождения не похожа на утонченную куртуазность вельмож Людовика XIV, немецкий бюргер любит не так, как средневековый рыцарь… Открытие это весьма пригодится Стендалю, когда ему придется описывать любовь аристократки и провинциалки, светского щеголя и выходца из низов”.

В Италии Стендаль сближается с республиканцами-карбонариями, знакомится и заводит дружбу с Байроном. Здесь же он пережил безнадежную любовь к Матильде Висконтини, рано умершей, но навсегда оставшейся в его памяти. Заподозренный правительством в связях с тайной национально-освободительной организацией, Стендаль был вынужден уехать из Милана в Париж. Он покидал свой любимый город с чувством, “словно у него отняли душу”.

Тема: Ложные/истинные ценности, поиск смысла жизни И. Бунин “Господин из Сан-Франциско”

Жизнь и смерть господина из Сан-Франциско

Когда же умер господин из Сан-Франциско? Нет, не его бренное тело, а его душа? Вряд ли он родился мертвым, потому что шанс ожить в этой жизни дается каждому. И все же он умер слишком рано. Он похоронил свою душу под пачками денег, а может, положил ее насчет какого-нибудь банка и забыл номер?

Разве может живой человек, доживший почти до 60 лет, так и не понять, что же такое жизнь и зачем она дана человеку? Наверное, в тот день, когда господин из Сан-Франциско сделал своим идолом богатство, тщеславие и власть, и умерла его душа, а сам он превратился в машину по добыванию долларов.

В какой-то степени и сам этот господин понимает, что его жизнь – это и не жизнь вовсе, поэтому возлагает огромные надежды на путешествие, которое он устроил для себя, жены и дочери. Ему кажется, что вот теперь, когда они могут многое себе позволить, он и поживет. Но, увы, за деньги не купишь чувств, за деньги не научишься радоваться солнышку, не испытаешь любви и не станешь счастливым. Не купишь за деньги веру в Бога и душу не вернешь.

Итак, уже мертвый господин из Сан-Франциско отправляется с семьей в Италию. Но ничто не приносит ему облегчения: ни самые лучшие номера в отелях, ни роскошные обеды, ни памятники старины – он ничего не понимает, потому что уже ничего не чувствует.

Все его существование на этой земле было распланировано. По плану шло и путешествие, только, отвергая и не принимая высший промысел, не учел он, что в любую секунду может все закончиться. Так все и случилось. Господин из Сан-Франциско совершенно неожиданно, и, прежде всего для самого себя, умирает физически. Насовсем.

И вот здесь обнаруживается парадокс: духовно мертвый господин, который внешне жил припеваючи среди таких же духовных мертвецов, получая от них уважение к его деньгам, пользуясь благами цивилизации, вдруг “выпал” из их круга. Стоило ему умереть физически, как он мгновенно был выброшен из этой соответствующей его деньгам обстановки.

Он стал не достоин хорошего номера, он даже не достоин гроба (повезли на катер в ящике из-под воды), его перевозили с места на место закоулками и маленькими лодчонками, пока не поместили в трюм Атлантиды вместе с непонятным грузом.

Вот так мертвые души не захотели признавать мертвое дело. Вывод напрашивается сам, так, может, господин из Сан-Франциско стал живым? Теперь, когда его бренное тело лежит в просмоленном гробу на дне огромного бездушного корабля, душа человека как раз и ожила? Может, увидел он, оценил и понял, что жизнь должна заключаться не в поиске денег и вкусной пищи, а в поиске пищи духовной, которая наполнит жизнь смыслом и любовью.

Картины художника Шишкина мы знаем с детства. Но вот эту, которая называется “Рожь”, я впервые увидела в Москве, в Третьяковской галерее, где мы с мамой были летом. Поле, на котором колосится рожь, на первом плане как бы разрезано зеленой дорожкой. А чуть дальше дорожки не видно, она уходит вдаль, и кажется, что дальше только золотой ковер ржи. За полем, за рожью возвышаются зеленые деревья, ближе к нам – самое большое, с земли до верхушки покрытое густой зеленью. Слева – чуть-чуть дальше деревья поменьше, а может быть, они просто кажутся такими, потому что стоят не так близко. И совсем далеко – маленькие и тоненькие деревца. Они все какие-то одинокие, это не лес, и им, наверное, скучно. Похоже, деревья эти – сосны, зеленые зимой и летом. А на картине, очевидно, август: это видно по спелой, но не сжатой ржи, по зеленовато-голубому, с легкими облаками довольно ясному, но без солнца небу. Я бы назвала картину так: “Сосны и рожь летом”.

“ВЕЧНЫЕ ВОПРОСЫ” В КОМЕДИИ А. С. ГРИБОЕДОВА “ГОРЕ ОТ УМА”

Основной философский вопрос комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума” составляет проблема “ума”. Сама по себе эта проблема имеет просветительское происхождение, однако Грибоедов как человек переломного времени решает ее в совершенно ином, отличном от просветительской философии ключе.

Главная идея просветительства – достоверность сознания, разума. В основе ее – глубокое убеждение в существовании относительно небольшого количества истин-аксиом, понятных во все времена и полученных благодаря способности разума познавать суть предметов и явлений. Определение Декарта “я мыслю, следовательно, я существую” являлось не чем иным, как откликом на реальные исторические процессы, которые в то время стремительно развивались в обществе.

Всемирный разум, как считали просветители, определил параметры человеческого существования, квалифицировав человека как существо политическое, а общество – как сотоварищество таких существ. Благополучие человечества они ставили в прямую зависимость от понимания и выполнения требований закона, стремясь направить интеллектуальные усилия человека в этом направлении.

Все создаваемые в то время теории религии, природы, общества определяли смысл жизни как борьбу за вечную истину и справедливость, за равенство, данное от природы, за незыблемые права человека. П. Гассенди в своей “Этике” писал: “Я выдвигаю предположение, что мы обладаем свободой выбора на основе разума, иначе говоря, обладаем способностью избрать и сделать целью наших стремлений то, что разум признал благом, и, с другой стороны, способностью отвергать и избегать того, что он признал злом”. Философы, а вслед за ними и литераторы, стремились научить человека управлять собой. По их мнению, поведение человека во всех сферах его жизни – личной, семейной, государственной – должно быть благоразумным, то есть определяться сложившимися высокими нравственными понятиями и требованиями. Разум “умеряет пыл страстей”, способных погубить “не только отдельных людей, но и целые семьи”, привести “к потрясению основ государства”. Человек благоразумный может управлять не только самим собой, но и своим домом, семьей, а также государством. Человеческая личность оценивалась просветителями с позиции соблюдения ею принципа “общей пользы”.

В комедии Грибоедова разуму одного из представителей нового, молодого поколения противопоставляются существующие нравы толпы, идущие вразрез с подлинными человеческими ценностями. Казалось, вот и первый парадокс. Просветители представляли толпу как косную силу, противопоставленную голосу разума. Против этой силы и восстает Чацкий. Однако если толпа привыкла жить по своим неписаным законам, если каждого в этом обществе устраивает сложившееся положение, то каким образом мысли и поступки одного человека могут способствовать “общей пользе” и “общему благу”? Словно речной омут, затягивает все новые и новые души фамусовская среда в водоворот лицемерия, жестокости, цинизма, деспотизма, клеветничества. Почему это происходит? Потому что в основе системы – самые низменные и подлые свойства человеческой природы, закрепленные незыблемой верой в заповеди отцов:

Вот то-то, все вы гордецы!

Спросили бы, как делали отцы.?

Учились бы, на старших глядя.

Так или иначе, проблемы “ума” касаются все действующие лица. Высокая философская нота задана в произведении Чацким, но она явно не по зубам остальным персонажам, и потому их рассуждения о “матерьях важных” комичны: восхваляя “ум” как благонравие и “уменье жить”, они постоянно проговариваются и в конечном счете сводят его к понятиям сугубо меркантильным (“не то на серебре, на золоте едал”; “мне бы только досталось в генералы”; “барон фон Клоц в министры метил, а я к нему в зятья” ). В данном контексте представляет интерес диалог Чацкого с Репетиловым. Репетилов – “человек хороший из числа пустейших”. Он легкомыслен, назойлив и даже, пожалуй, противен. Вместе с Репетиловым в комедию как будто врывается тьма людей – так густо “заселены” его монологи и так колоритно описаны им его знакомые: от князя Григория до барона фон Клоца. Он привлекает наше внимание не бесконечным пустозвонством, а тем, что является единственным, кто открыто признается в своей глупости: “Я жалок, я смешон, я неуч, я дурак”. Его смирение похвально: довольно и того, что он поминутно признавался в своей глупости, а не в мерзостях. При всем этом Репетилов собственными силами пытается побороть свою глупость. Путь его смешон, но довольно показателен: вообразим, что все представители фамусовского общества признали свою глупость и пытаются исправиться! Репетилов с восторгом сообщает о своем посещении Английского клуба, громогласно представляется участником “секретнейшего союза”, перечисляя темы, которые служат в этом “союзе” материалом для споров: о камерах, то есть о парламенте, о палатах народных представителей, о присяжных, о Бейроне, о государственном деле. Некоторые исследователи даже предполагали, что Репетилов и его друзья представляют в пьесе декабристов. К примеру, он предлагает Чацкому приобщиться к тайному обществу:

С какими я тебя сведу

Людьми!!! Уж на меня нисколько не похожи,

Что за люди, mon cher! Сок умной молодежи!

Когда Репетилов говорит “служба и чины, кресты – души мытарства”, складывается впечатление, что он познал некую истину или действительно близок к прозрению. Более того, он категорически отказывается верить в сумасшествие Чацкого. Однако и у Репетилова есть тайный больной нерв: он не может противостоять мнению всех. Не будучи уверен, что Чацкий душевнобольной, он тут же находит причину его хвори – “высокий ум”:

Ах! Чацкий! Бедный! Вот!

Что наш высокий ум! И тысяча забот!

Скажите, из чего на свете мы хлопочем!

Позитивная, разумная программа Чацкого заслуживает внимания и уважения. Его идеал – молодой творческий человек, который, “не требуя ни мест, ни повышенья в чин”, будет предан науке, а в его душе “сам Бог возбудит жар к искусствам творческим, высоким и прекрасным”. Сам Чацкий честен, правдив, не приемлет лжи, угодничества и лицемерия. Он готов уважать заветы отцов, но только те, которые исповедуют истинные человеческие ценности. Чацкий не делит россиян на сословия, но говорит о российском народе:

Воскреснем ли когда от чужевластья мод?

Чтоб умный, бодрый наш народ

Хотя по языку нас не считал за немцев.

Как видим, представления Чацкого об идеале соответствуют пониманию человеческой личности философами-эмпириками и рационалистами. Общие философские размышления героя дополнены горьким разочарованием в личной жизни. Софья Фамусова не выдержала давления общества и постепенно поддалась его влиянию. Речи Чацкого представлялись ей колкими, едкими и злыми. У нее сложилось свое представление об истинной любви: “Ах, если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко?”

Постепенно Чацкий приходит к выводу, что чистый разум не способен что-либо изменить в этой жизни. “Мильон терзаний”, пережитых Чацким, – это его подход к последней, роковой черте, к которой его привело честное и последовательное служение истине, законам разума. Чувствуя отчуждение к людям своего круга, Чацкий не находит лучшего выхода, как бежать: “Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок!” Противопоставление безликой толпы и сильной личности является одним из тех неразрешимых “вечных вопросов”, которые будоражили умы и сердца людей, осознающих свою неповторимую индивидуальность.

Сегодня известно множество высказываний русских лингвистов, касающихся нашего языка. Одно из них – высказывание лингвиста И. Г. Милославского: “Любое повторение, двукратное или многократное, обращает на себя особое внимание читающего”. Что же хотел сказать языковед этой фразой?

Лично я это выражение расцениваю таким образом: благодаря повторению слов в тексте можно выделить ключевое понятие, на которое обязательно обратит свое внимание тот, кто будет читать этот текст. Характерным примером лексических повторений может служить текст В. Осеевой, в котором можно найти около десятка подобных выражений. В предложениях четыре и пять из текста мы видим повторение выражения “не будет”, которое существенно обостряет мысль, выражающую сожаление о том, что во взаимоотношениях Динки и ее друга детских лет уже не будет ничего того, что было в детстве. Кроме того, это повторение значительно углубляет содержание используемого в тексте высказывания.

А в четырнадцатом предложении этого текста В. Осеева использует повторение наречия “много” (“много… много”). Это повторение позволяет более сильно воздействовать на читателя в эмоциональном плане и отражает нравственные переживания героини текста Динки.

Это всего лишь два примера повторений, но их вполне достаточно для того, чтобы сделать следующий вывод: известный лингвист И. Г. Милославский пыл полностью прав, утверждая, что “любое повторение, двукратное или многократное, обращает на себя внимание читающего”.

Если бы я был самым сильным человеком на земле

Если бы я вдруг, по мановению волшебной палочки, стал бы самым сильным человеком на планете, я бы сделал много добрых дел: стал бы чемпионом мира по тяжелой атлетике, устроился бы на работу в МЧС или в милицию, чтобы бороться при помощи своей силы со злом и помогать тем, кто нуждается в помощи. Вообще-то я считаю, что главное – быть сильным духом, а сила мышц – второстепенное дело. Вот, например, один из сильнейших людей земли Дикуль был некоторое время прикован к инвалидной коляске, но при помощи силы воли сумел встать из нее, а затем еще стал и одним из самых великих силачей!

Я не знаю, что бы я делала без книг. Для меня читать – это так же естественно, как дышать. И книги для меня – своеобразный воздух, прожить без которого невозможно. Я “проглатываю” “Капитанскую дочку” Пушкина вместе с детективами Марининой, лермонтовского “Героя нашего времени” вместе с “Кысь” Татьяны Толстой. Я читаю то классику, то беллетристику и очень боюсь, что моей жизни не хватит на то, чтобы прочесть все, что я хочу. А хочу я прочесть очень многое.

И вместе с тем для меня существуют книги, без которых я не могу обойтись, которые я перечитываю много раз, несмотря на свое стремление читать каждый раз что-нибудь новое. Я не могу с ними расстаться, они уже часть меня, часть моей души. Первая из них -“Вечера на хуторе близ Диканьки”. Наверное, скоро буду знать наизусть и “Страшную месть”, и “Пропавшую грамоту”, и “Вечер накануне Ивана Купала”, и самое любимое мое произведение -“Ночь перед Рождеством”. Признаюсь – я люблю сказки. И фантастические повести Гоголя напоминают мне именно те сказки, которые в детстве мне рассказывала бабушка, пусть более страшные, но и более интересные. Ну кто не верил когда-то в существование чертей и злых духов? В детстве все это кажется более реальным, и я думала, что в селах обязательно живут такие же ведьмы, как Солоха, а ночью в праздник Ивана Купала вся нечистая сила беспрепятственно бродит по земле. С тех пор, едва открыв “Вечера…”, я снова переношусь в детство, в сказку. И тогда снова хочется верить в чудеса.

Вторая книга, без которой я не могу обойтись, -“Голубая книга” Михаила Зощенко. Книга, которую написал “веселый человек с печальными глазами”, как говорят об этом писателе. Впервые я взяла этот том в руки после того, как посмотрела фильм “Не может быть!”. Мне захотелось узнать: кто создал произведения, по мотивам которых снят фильм? С тех пор я не расстаюсь с “Голубой книгой”. Я обожаю эти странные, смешные, но грустные рассказы о неудачах, деньгах, любви, коварстве, “рассказы разных лет” и рассказы о войне. Они такие “зощенковские”…

И еще много книг я люблю. Но, думаю, эти две в первую очередь посоветую почитать своим детям.

Брачный союз Бориса Пастернака и Евгении Лурье было довольно странным и непредсказуемым. Трудно представить, что могло в течение почти 10 лет связывать таких разных людей. Тем не менее, поэт вспоминает эти годы жизни как одни из самых светлых и счастливых. И это несмотря на то, что его супруга оказалась далеко не самой идеальной хозяйкой, взвалив на своего избранника все вопросы, связанные с ведением домашнего хозяйства. Евгения Лурье была художницей, импульсивной, очень талантливой и при этом непредсказуемой. Она не отличалась устойчивой психикой, постоянно устраивала скандалы и совершенно не интересовалась воспитанием единственного сына, который вырос фактически на руках у отца. Но именно этой капризной и глубоко несчастной в душе женщине Борис Пастернак посвятил стихотворение “Нежность” , написанное в 1928 году.

Умение поэта органично сочетать простые бытовые вещи и возвышенные чувства нашла отражение во многих его произведениях. Именно по этой причине антураж, в котором развиваются события данного стихотворения, может подойти и для любой современной квартиры. Но с условием, что в ней царит особая атмосфера любви, благодаря чему даже обычные занавески становятся грозным оружием, надежно защищая домашний очаг от подступающей тьмы. Тепло, уют, особая атмосфера покоя и умиротворения – все это создает удивительный контраст с тем, что происходит на улице. Там, по определению поэта, снуют “люди – манекены”, у которых в душе перемешаны такие противоречивые чувства, как “страсть с тоской”. Бросаясь из одной крайности в другую, они не могут понять, что же происходит на самом деле. И это вызывает в душе поэта чувство сострадания. Ведь сам автор знает, что от страсти до тоски – один шаг, но при этом он умело балансирует на грани столь противоречивых чувств. Ему хорошо знакомы “бегство и погоня, трепет и полет”, однако все это тонет во всепоглощающей нежности, которую поэт испытывает к своей избраннице. И это чувство для него является настолько естественным и простым, что не требует какого-либо объяснения. Свою нежность Пастернак сравнивает с необузданной страстью, “точно рвет поводья лошадь в мундштуке”. Но это нисколько не пугает автора, который убежден, что не нужно сдерживать свои эмоции, если они носят позитивную окраску. Пастернак еще не догадывается о том, что в брачном союзе один человек всегда любит сильнее, чем другой, и ждет ответных чувств от супруги, не предполагая, что творчество интересует ее гораздо сильнее, чем семья.

На рукописи законченного романа, вышедшего в свет под названием “Красное и черное”, Стендаль вначале написал “Жюльен Сорель”. И это свидетельствует о том, что писатель прежде всего намеревался предложить читателю художественную историю жизни и смерти молодого человека низкого происхождения, который вынужден бороться за свое существование в условиях затхлой атмосферы эпохи Реставрации. Но такое название сужало рамки повествования, сводило содержание романа именно к истории только отдельной личности, что явно вступало в противоречие с масштабом, социальной и психологической всеохватностью созданного писателем произведения. Поэтому в свет роман вышел с символическим названием “Красное и черное”.

За названием романа следовал подзаголовок -“Хроника XIX в.”. Известно, что подзаголовок, как правило, уточняет название произведения и в какой-то мере отражает авторское отношение к тому, о чем идет речь на его страницах. Это в первую очередь касается философско-психологических произведений, каким, по сути, и является роман Стендаля “Красное и черное”. Поэтому вполне можно предположить, что “красное” в романе Стендаля символизирует идеализированную эпоху наполеоновских войн, с ее надеждами на свободу, на неограниченные для любого сословия права и возможности в достижении тщеславных устремлений и героических свершений во славу родины и личного успеха.

“Черное” же – символ эпохи Реставрации, эпохи, возродившей “монархию-пережиток”, сословные привилегии и поклонение золотому тельцу. Багряно-красные отсветы былого как бы подчеркивают в романе Стендаля черные тени настоящего. Да и личная судьба главного героя романа Жюльена Сореля складывается как бы под знаком борьбы этих двух начал -“красного” и “черного”. Где “красное” – это вера, надежда, любовь, а “черное” – лицемерие и ханжество.

Однако заголовок романа и сегодня вызывает споры, так как символика “красного” и “черного” за долгие годы получила массу истолкований. Академик Б. Г. Реизов в статье “Почему Стендаль назвал свой роман “Красное и черное”?”, обобщив ряд точек зрения по этому вопросу от общепринятых до малоизвестных, сказал следующее: “В “красное” и “черное” можно вкладывать любой смысл: “красное” можно понимать как ярость, убийство, бунт, особое состояние духа, и почти также можно понимать “черное”, стоит лишь заглянуть в словарь, чтобы обнаружить неограниченные возможности, которые язык предлагает читателю на выбор… В зависимости от восприятия и интересов читателя возможны разные ассоциации, частные противопоставления, которые могут варьировать от главы к главе, от страницы к странице: войны и мира, Наполеона и Бурбонов, революции и Реставрации, выигрыша и проигрыша в рулетке жизни… Символическая неопределенность названия обусловила его емкость, благодаря которой оно может вместить в себя все богатство заключенных в романе противоречий”.

Прелесть художественной литературы в том и заключается, что истинно великое произведение неисчерпаемо в многообразии его прочтения. Поэтому каждое новое поколение читателей романа Стендаля “Красное и черное” будет находить в нем все новые и новые смыслы, созвучные и актуальные времени его прочтения.

Практически каждый, кто знаком с творчеством Бориса Пастернака, знает его как удивительно тонкого психолога и философа. Однако Пастернак-лирик не менее прекрасен и романтичен. Правда, этот поэт очень редко выражал свои истинные чувства в стихах, хотя до самой смерти влюблялся и заводил романы с женщинами, которые зачастую были намного моложе поэта.

Одной из своих возлюбленных в 1953 Борис Пастернак посвятил удивительно изящное и очень содержательное стихотворение “Хмель” , в котором напрямую не сказано ни одного слова о любви. Однако в контексте произведения понятно, что к своей избраннице автор испытывает очень нежные и волнующие чувства. Этих двух людей, если судить по первым строчкам стихотворения, свело случайное стечение обстоятельств – они оказались под одним плащом, пытаясь укрыться от проливного дождя, и при этом спрятались под развесистой ракитой, ветки которой были увиты плющом. “Наши плечи покрыты плащом, вкруг тебя мои руки обвиты”, – отмечает поэт, и в этой простой строчке переплетаются и романтика, и страсть, и удивительная нежность. Однако в тот момент сам автор еще не осознает, что в жизни ничего не происходит случайно. И эта летняя гроза, которая застала совершенно чужих людей в лесу, становится тем звеном, которое позволяет соединить две человеческих души.

Понимание этого придет к поэту чуть позже, когда он напишет эти строки. Пока же он руководствуется лишь собственными ощущениями, которые безошибочно подсказывают – новый роман вот-вот вспыхнет и подарит автору удивительно яркие впечатления. Сам Пастернак “винит” в этом хмель, утверждая, что именно им, а не плюющем обвиты ветки ракиты. Но какие бы объяснения поэт не пытался дать всему происходящему, ведь на момент написания этого стихотворения он уже разменял седьмой десяток, чувства оказываются выше разума. “Ну, так лучше давай этот плащ в ширину под собою расстелим”, – отмечает поэт и сам удивляется подобной дерзости. Впрочем, он уже понимает, что жизнь весьма скоротечна, и нужно ценить каждое ее мгновение. Особенно, когда пора юности осталась далеко позади, а зрелость вот-вот рискует перейти в старость со всеми ее проблемами, болезнями, безысходностью и одиночеством.

Примечательно, что любовная лирика у пастернака в юные годы очень часто носила абстрактный характер, а с возрастом стала персонифицированной, так как автор научился не скрывать свои чувства от окружающих.