Category: Сочинения по литературе

В пьесе “На дне” Горькому удалось соединить бытовую конкретность и символы, реальные человеческие характеры и отвлеченные философские категории.

Что касается действующих лиц, то, по воспоминаниям автора, их состав определился не сразу. Какие-то лишние образы автор убрал, и тогда-то появился “благородный” старичок Лука. Что же в пьесе предшествует его появлению?

Поднимается занавес, и сразу же нищенская, вымороченная жизнь: грязь, голод, болезни, озлобление. Идет обычное существование ночлежки, это даже и жизнью-то назвать нельзя. Скорее, это неминуемая гибель людей в условиях “дна”. И разговоры у них под стать: о смерти, драках, пьянке. И в этой атмосфере общей злобы и ненависти вдруг как-то незаметно появляется такой “старичок-домовичок”. Никто из обитателей ночлежки не мог и предположить, что с его приходом начнутся острые внутренние смещения в их, казалось бы, незыблемой среде.

Вид у Луки самый обычный, вид странника: “С палкой в руке, с котомкой за плечами, котелком и чайником у пояса”. Но все же есть нечто, что отличает его от остальных “босяков”. Как-то постепенно, ненавязчиво, не переча никому, Лука потихоньку начинает строить отношения с обитателями ночлежки. И слова у него ласковые, проникновенные: “милая”, “доброго здоровья”, “спасибо”… Лука принимает “любой вариант” жизни: “Мне все равно, я и жуликов уважаю”. Он не лезет в душу, а просто как бы присматривается, прислушивается, поддакивает и со всеми соглашается.

Первое действие пьесы “На дне” – это как бы прелюдия к философии Луки.

Можно сказать, что у обитателей ночлежки только появляются росточки заинтересованности к этому человеку. Пепел так и говорит: “Какого занятного старичишку-то привели…”.

И для зрителя Лука пока непонятен, лишь речь выдает его крестьянское происхождение: “давеча”, “всяко” и т. д.

Откуда же появился этот загадочный человек? На вопрос Барона Лука отвечает уклончиво: “Все мы на земле странники…”

Оставаясь для всех пока загадкой, он “перекидывает мостики” к новым знакомым. Да, Лука много пожил, повидал. И сущность человека он определяет сразу. Пьяному сапожнику Алешке он говорит: “Запутался ты…” И Василисе дает точную характеристику: “Ах, и неласкова ты, мать…”

А еще можно сказать, что Лука как бы настроен на добро: подметает полы, помогает Анне.

Да, появление Луки в пьесе Горького не случайно. Что нужно истерзанной, измученной душе? Чего хочет обездоленный, никому не нужный, живущий без надежды на будущее человек? Хоть капли сочувствия, доброго взгляда, ласкового слова, капельку участия. И вот уже отогрелась душа, распахнулась навстречу этому крохотному росточку добра, затеплилась в сердце надежда… Вот потому и пришел в ночлежный дом “странник” Лука.

Сцена появления Луки в ночлежке несет и определенную художественную нагрузку в пьесе. Во-первых, следует отметить особенность речевого стиля каждого персонажа. Ведь именно в ней отразилась судьба, происхождение, социальные связи, степень культуры героев пьесы. Вот, к примеру, Василиса требует, чтобы Лука принес ей “пачпорт”, и сам Лука так же произносит это слово. А вот Барон, принимая строгий вид, спрашивает у Луки, есть ли у него паспорт. Горький использует двоякое значение слова и мастерски вводит его в речь персонажей. Слово “накинут” меняется в зависимости от контекста.

Костылев: Надо будет на тебя накинуть полтинничек…

Клещ: Ты петлю на меня накинь…

Лука в ответ на ласковые слова Анны подменяет слово “мягкий” словом “мягок”.

Анна: Гляжу я на тебя… на отца ты похож моего… на батюшку… такой же ласковый, мягкий…

Лука: Мяли много, оттого и мягок…

Речь Луки афористична: “Где тепло – там и родина”, “Порядка в жизни нет, чистоты”, “…ни одна блоха не плоха: все – черненькие, все – прыгают…”.

Сценическое воплощение образа Луки имеет свою историю. Поначалу, когда спектакль этот был впервые поставлен в художественном театре Станиславским, первый исполнитель роли Луки, великолепный русский актер И. Москвин, понял доброе начало горьковской драмы как луч света в темном царстве ночлежки.

Однако впоследствии трактовка характера Луки претерпела самые решительные изменения и в критической литературе, и в сценическом истолковании этого образа. Луку стали понимать как олицетворение толстовского “непротивления злу насилием”, как ложь во спасение.

Мое мнение таково, что именно в первом действии этот сценический персонаж воспринимается исключительно с душевной симпатией, его человечность и оптимизм заставляют звучать светлые струны в душе человека, а это уже немало.

А. С. ПУШКИН

МЕТЕЛЬ

Жил в своем поместье Ненарадове гостеприимный Гаврила Гаврилович Р**.

Была у него дочка Марья Гавриловна семнадцати лет – стройная, бледная, воспитанная на французских романах. Она считалась богатой невестой.

В деревне в отпуске гостил бедный армейский прапорщик Владимир. Между молодыми людьми возникло романтическое чувство. Они переписывались, тайно встречались и решили по законам французских романов тайно бежать и обвенчаться. А через некоторое время родители, тронутые их постоянством, непременно воскликнут: “Дети! придите в наши объятия”.

Накануне побега Марья Гавриловна написала прощальные письма близкой подруге и родителям, увязала вещи… Спала плохо, что позволило ей, сославшись на головную боль, подняться к себе без ужина. Марья чуть не плакала, так жалко ей было оставлять любящих родителей…

Вечер был морозный, разыгралась метель. Девушка села в сани, запряженные тройкой, которую прислал Владимир, и поехала в церковь соседней деревни Жадрино, где все уже было сговорено со священником.

Сам же Владимир после дружеской пирушки поехал без кучера в маленьких санях, запряженных одной лошадью. Метель ярилась все сильнее – и Владимир сбился с пути. Долго плутал он, выехал совсем к другой деревне и до Жадрина добрался только на рассвете. Церковь была заперта.

А что же Марья Гавриловна? Утром она спустилась к завтраку, письма уничтожила, о тайне ее никто не проговорился – ни горничная, ни кучер. Однако на следующий день она слегла в горячке и начала бредить. Бред ее был настолько странен, что родители сумели только понять, что дочь их смертельно влюблена во Владимира Николаевича. Добрые отец с матерью уж было рассудили, что “жить не с богатством, а с человеком”, но Владимир в ответ на их приглашение написал маловразумительное письмо, что он больше не появится в их доме, и отбыл воевать с Наполеоном.

Гаврила Гаврилович вскоре умер, оставив Машу наследницей своего состояния.

Вместе с матерью Марья Гавриловна переехала из Ненарадова в другое поместье. И там вились вокруг нее женихи, но она всем отказывала, бережно храня рисунки, ноты и стихи, переписанные для нее умершим к тому времени Владимиром. Все дивились этой верности.

В это время война с Наполеоном завершилась блистательной победой русских войск. В имение по соседству приехал молодой раненый гусарский полковник Бурмин. Меж ним и Марьей Гавриловной возникла симпатия, которая крепла с каждым днем. Все соседи давно уж их мысленно поженили. Однако признаний от Бурмина Марья Гавриловна все никак не дождется. Девушка решила, что тут какая-то тайна.

Наконец Бурмин решается открыть девушке свое сердце. Он говорит, что любит ее давно и страстно. Но… Не может быть с ней, поскольку женат. Женат уже четвертый год и не знает, кто его жена, как ее зовут и где она живет.

В начале 1812 года Бурмин направлялся в город, где стоял его полк. Хотя мела страшная метель, он не стал пережидать ее – словно что-то его подстегивало. Ямщик сбился с дороги и выехал на огонек, оказавшийся огоньком церкви. Бурмин зашел в храм, его приняли за жениха. Невеста, находившаяся в полуобморочном состоянии, показалась ему хорошенькой… Он не стал противиться венчанию. После совершения обряда батюшка велел молодым поцеловаться. Вот тут-то невеста закричала: “Ай! не он! не он!” – и упала без памяти.

Ни названия деревни, ни дороги Бурмин не помнит. А теперь он встретил любовь всей своей жизни и не имеет права на ней жениться. Вот так отомщена его непростительная ветреность.

“Боже мой, боже мой! – сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, – так это были вы! И вы не узнаете меня?

Бурмин побледнел… и бросился к ее ногам…”

У каждого народа на Земле сохранились древние мифы и предания, насчитывающие тысячи лет. В них отразились представления наших предков об окружающем мире, о появлении человека и животных, о причинах стихийных явлений природы. Древнегреческие мифы на протяжении многих веков оставались одними из самых популярных. Миф о Деметре и Персефоне знакомит нас с представлениями греков о причинах смены времен года и соответствующими им изменениями в окружающем мире.

Дочь богини плодородия Деметры, Персефону, с разрешения Зевса похитил мрачный Аид – властитель царства умерших. Поиски Деметры не увенчались успехом. Горюющая богиня покинула Олимп и “долго блуждала между смертными, проливая горькие слезы”. Горе Деметры было так глубоко, что на земле все перестало расти, сады не плодоносили, виноградники засохли, листья с деревьев облетели. Тяжело пришлось людям, многие племена и народы от голода исчезли с лица земли. Прошло еще немного времени, и “перестали куриться на земле жертвы бессмертным богам”. Тогда решил Зевс договориться с Аидом о том, чтобы Персефона две трети года жила с матерью, а оставшееся время – с мужем, в темном подземном царстве.

Чрезвычайно обрадовалась Деметра, вновь увидев свою похищенную дочь. От ее радости заколосились поля, зазеленели леса и сады. Вновь стала плодородной земля – до того момента, как пришло время возвращаться Персефоне к Аиду. Так, по мнению древних греков, и возникли времена года.

Мне очень понравился этот печальный и поэтичный миф, и теперь я совсем по-другому смотрю на весну и осень, зиму и лето.

Бунин принадлежит к последнему поколению писателей из дворянской усадьбы, которая тесно связана с природой центральной полосы России. “Так знать и любить природу, как умеет Ив. Бунин, мало кто умеет”, – писал Александр Блок в 1907 году. Недаром Пушкинская премия в 1903 году была присуждена Бунину за сборник стихотворений “Листопад”, воспевающих русскую деревенскую природу. В своих стихотворениях поэт связал печаль русского пейзажа с русской жизнью в одно нераздельное целое. “На фоне золотого иконостаса, в огне листопада, позолоченная закатом, встает покинутая усадьба”. Осень – “тихая вдова” – необыкновенно гармонирует с пустующими усадьбами и покинутыми хуторами. “Томит меня родная тишина, томит меня гнезда родного запустенье”. Этой грустной поэзией увядания, умирания, запустения проникнуты и рассказы Бунина, которые похожи на стихи. Вот начало его знаменитого рассказа “Антоновские яблоки”:

“Помню раннее, свежее, тихое утро… Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести…” И этот запах антоновских яблок сопровождает его во всех скитаниях как память о родине. “Но по вечерам, – пишет Бунин, – я читаю старых поэтов, родных мне по быту и по многим своим настроениям, наконец, просто по местности, – средней полосе России. А ящики моего стола полны антоновскими яблоками, и здоровый осенний аромат переносит меня в деревню, в помещичьи усадьбы”.

Вместе с вырождением дворянских гнезд вырождается и деревня. В повести “Деревня” автор описывает двор богатой крестьянской семьи и видит “мрак и грязь” – и в физической, и в умственной, и в нравственной жизни. Бунин пишет: “Лежит старик, помирает. Он еще жив – а уже в сенцах гроб приготовлен, уже пекут пироги на поминки. И вдруг старик выздоравливает. Куда было девать гроб? Чем оправдать траты? Лукьяна лет пять проклинали потом за них, сжили попреками со свету, изморили голодом”. А вот как описывает Бунин уровень политического сознания крестьян:

“- А не знаешь, зачем суд приехал?

– Депутата судить… Говорят, реку хотел отравить.

– Депутата? Дурак, да разве депутаты этим занимаются?

– А чума их знает…”

Точка зрения Бунина на народ полемично заострена против тех народолюбцев, которые идеализировали народ, льстили ему. Гибнущая русская деревня обрамлена унылым русским пейзажем: “Косо неслась белая крупа, падая на черную, нищую деревушку, на ухабистые, грязные дороги, на конский навоз, лед и воду; сумеречный туман скрывал бесконечные поля, всю эту великую пустыню с ее снегами, лесами, селениями и городами, – царство голода и смерти…”

Тема смерти получит в творчестве Бунина многообразное освещение. Это и гибель России, и смерть отдельного человека. Смерть оказывается не только разрешительницей всех противоречий, но и источником абсолютной, очищающей силы (“Преображение”, “Митина любовь”).

Рассказ Бунина “Господин из Сан-Франциско” глубже всех, наверное, понял Твардовский: “Перед лицом любви и смерти, по Бунину, стираются сами собой социальные, классовые, имущественные грани, разделяющие людей, – перед ними все равны. Аверкий из “Худой травы” умирает в углу своей бедной избы; безымянный господин из Сан-Франциско умирает, только что собравшись хорошо пообедать в ресторане первоклассного отеля на побережье теплого моря. Но смерть одинаково ужасна своей неотвратимостью. Между прочим, когда этот наиболее известный из бунинских рассказов толкуют только в смысле обличения капитализма и символического предвестия его гибели, то как бы упускают из виду, что для автора гораздо важнее мысль о подверженности и миллионера общему концу, о ничтожности и эфемерности его могущества перед лицом одинакового для всех смертного итога”.

Смерть как бы позволяет увидеть жизнь человека в ее истинном свете. Раньше, чем смерть физическая, господина из Сан-Франциско постигла духовная смерть.

До 58 лет жизнь его была посвящена накоплению. Став миллионером, он хочет получить все удовольствия, которые можно купить за деньги: “…карнавал он думал провести в Ницце, в Монте-Карло, куда в эту пору стекается самое отборное общество, где одни с азартом предаются автомобильным и парусным гонкам, другие рулетке, третьи тому, что принято называть флиртом, а четвертые – стрельбе в голубей, которые очень красиво взвиваются из садков над изумрудным газоном, на фоне моря цвета незабудок, и тотчас стукаются белыми комочками о землю…”. Это не жизнь, это форма жизни, лишенная внутреннего содержания. Общество потребления вытравило из себя все человеческое, способность к сочувствию, соболезнованию. Смерть господина из Сан-Франциско воспринимается с неудовольствием. Ведь “вечер был непоправимо испорчен”, хозяин отеля чувствует себя виноватым, дает слово, что он примет “все зависящие от него меры” к устранению неприятности. Все решают деньги: гости хотят получать удовольствие за свои деньги, хозяин не хочет лишаться прибыли, этим и объясняется неуважение к смерти, а значит, и нравственное падение общества, дегуманизация в ее крайнем проявлении.

Мертвенность буржуазного общества символизирует “тонкая и гибкая пара нанятых влюбленных: грешно-скромная девушка с опущенными ресницами, с невинной прической, и рослый молодой человек с черными, как бы приклеенными волосами, бледный от пудры, в изящнейшей лакированной обуви, в узком, с длинными фалдами, фраке – красавец, похожий на огромную пиявку”. И никто не знал, как надоело этой паре притворяться влюбленными. И того, что находится под ними, на дне темного трюма. Никто не думает о тщете жизни перед лицом смерти.

Теме любви посвящены многие произведения И. А. Бунина и весь цикл рассказов “Темные аллеи”. “Все рассказы этой книги только о любви, о ее “темных” и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях”, – писал Бунин в одном из писем. Сам Бунин считал эту книгу самой совершенной по мастерству. Иван Алексеевич воспевал не платоническую, а чувственную любовь, окруженную романтическим ореолом. Любви, в понимании Бунина, противопоказаны будни, всякая длительность, пусть даже в желанном браке, она – озарение, “солнечный удар”, нередко приводящий к гибели. Он описывает любовь во всех ее состояниях, где она едва брезжит и никогда не сбудется (“Старый порт”), и где томится, неузнанная (“Ида”), и где переходит в страсть (“Убийца”). Любовь захватывает все помыслы, все духовные и физические потенции человека, но это состояние не может длиться долго. Чтобы любовь не выдохлась, не исчерпала себя, необходимо расстаться – и навсегда. Если этого не делают сами герои, то в их жизнь вмешиваются рок, судьба: кто-то из любящих погибает. Повесть “Митина любовь” кончается самоубийством героя. Смерть здесь трактуется как единственная возможность освобождения от любви.

О творчестве Ивана Алексеевича Бунина можно рассказывать бесконечно: в его произведениях отразилось необычайное жизнелюбие их автора.

“Лагерная” тема в произведениях А. Солженицына и В. Шаламова

Наш спор – не церковный о возрасте книг,

Наш спор – не духовный о пользе веры,

Наш спор – о свободе, о праве дышать,

О воле Господней вязать и решать.

В. Шаламов

“Лагерная” тема вновь резко поднимается в ХХ веке. Многие писатели, такие как Шаламов, Солженицын, Синявский, Алешковский, Гинзбур, Домбровский, Владимов свидетельствовали об ужасах лагерей, тюрем, изоляторов. Все они смотрели на происходящее глазами людей, лишенных свободы, выбора, познавших, как уничтожает человека само государство через репрессии, уничтожения, насилие. И только тот, кто прошел через все это, может до конца понять и оценить любое произведение о политическом терроре, концлагерях. Нам же книга приоткрывает лишь занавес, заглянуть за который, к счастью, не дано. Мы можем только сердцем почувствовать правду, как-то по-своему пережить ее.

Наиболее достоверно описывают лагерь Александр Солженицын в своих легендарных произведениях “Один день Ивана Денисовича”, “Архипелаг ГУЛАГ” и Варлам Шаламов в “Колымских рассказах”. “Архипелаг ГУЛАГ” и “Колымские рассказы” писались не один год и являются своего рода энциклопедией лагерной жизни.

В своих произведениях оба писателя при описании концлагерей и тюрем добиваются эффекта жизненной убедительности и психологической достоверности, текст наполнен приметами непридуманной реальности. В рассказе Солженицына “Один день Ивана Денисовича” большая часть персонажей – подлинные, взятые из жизни герои, к примеру, бригадир Тюрин, кавторанг Буйновский. Только главный герой рассказа Шухов содержит собирательный образ солдата-артиллериста той батареи, которой командовал на фронте сам автор, и заключенного Щ-262 Солженицына. “Колымские рассказы” Шаламова тесно связаны с отбыванием ссылки самого писателя на Колыме. Это доказывает и высокая степень детализированности. Автор уделяет внимание страшным подробностям, которые невозможно понять без душевной боли – холод и голод, порой лишающие человека рассудка, гнойные язвы на ногах, жестокий беспредел уголовников. В рассказе “Плотники” Шаламов указывает на глухо замкнутое пространство: “густой туман, что в двух шагах не видно было человека”, “немногие направления”: больница, вахта, столовая, – которое и для Солженицына является символичным. В рассказе “Один день Ивана Денисовича” узникам враждебны и опасны открытые участки зоны: каждый заключенный старается как можно быстрее перебежать участки между помещениями, что является полной противоположностью героям русской литературы, традиционно любящим ширь и даль. Описываемое пространство ограничено зоной, стройкой, бараком. Заключенные отгорожены даже от неба: сверху их беспрерывно слепят прожектора, нависая так низко, что будто лишают людей воздуха.

Но все же в произведениях Солженицына и Шаламова лагерь тоже различается, подразделяется по-разному, так как у каждого человека свои взгляды и своя философия на одни и те же вещи.

В лагере Шаламова герои уже перешли грань между жизнью и смертью. Люди вроде бы и проявляют какие-то признаки жизни, но они в сущности уже мертвецы, потому что лишены всяких нравственных принципов, памяти, воли. В этом замкнутом круге, навсегда остановившемся времени, где царят голод, холод, издевательства, человек утрачивает собственное прошлое, забывает имя жены, теряет связь с окружающими. Его душа уже не различает, где правда, где ложь. Исчезает даже всякая человеческая потребность в простом общении. “Мне бы все равно – будут мне лгать или не будут, я был вне правды, вне лжи”, – указывает Шаламов в рассказе “Сентенция”.

Отношения между людьми и смысл жизни ярко отражены в рассказе “Плотники”. Задача строителей заключается в том, чтобы выжить “сегодня” в пятидесятиградусный мороз, а “дальше”, чем на два дня, не имело смысла строить планы”. Люди были равнодушны друг к другу. “Мороз” добрался до человеческой души, она промерзла, сжалась и, может быть, навсегда останется холодной.

В лагере Солженицына, напротив, сохраняются живые люди, как Иван Денисович, Тюрин, Клевшин, Бухенвальд, которые держат свое внутреннее достоинство и “себя не роняют”, не унижаются из-за сигареты, из-за пайка и уж тем более не вылизывают тарелки, не доносят на товарищей ради улучшения собственной участи. В лагерях действуют свои законы: “В лагерях вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”, “Кряхти да гнись. А упрешься – переломишься”, “Кто кого сможет, тот того и гложет”. Лагерь, по Солженицыну, огромное зло, насилие, но страдание и сострадание способствовало нравственному очищению, а состояние несытости героев приобщает их к более высокому нравственному существованию. Иван Денисович доказывает, что душу нельзя взять в плен, нельзя лишить ее свободы. Формальное освобождение уже не сможет изменить внутренний мир героя, его систему ценностей.

Шаламов, в отличие от Солженицына, подчеркивает разницу между тюрьмой и лагерем. Картина мира перевернута: человек мечтает из лагеря попасть не на свободу, а в тюрьму. В рассказе “Надгробное слово” идет уточнение: “Тюрьма – это свобода. Это единственное место, где люди не боясь, говорили все, что думали. Где они отдыхают душой”.

Творчество и философия двух действительно удивительных писателей приводят к разным выводам о жизни и смерти.

По Солженицыну, в лагерях остается жизнь: сам Шухов уже не представлял свое “существование” на свободе, да и Алешка-баптист рад остаться в лагере, так как там мысли человека приближаются к Богу. За пределами зоны полная преследований жизнь, которая уже “непонятна” Ивану Денисовичу. Осудив бесчеловечную систему, писатель создает подлинного народного героя, сумевшего пройти через все испытания и сохранить лучшие качества русского народа.

В рассказах Шаламова не просто колымские лагеря, отгороженные колючей проволокой, за пределами которых живут свободные люди, но и все, что находится вне зоны, тоже втянуто в бездну насилия, репрессий. Вся страна – это лагерь, где все живущие в нем обречены. Лагерь – это не изолированная часть мира. Это слепок того общества.

Пройдя через все страдания и боли, Солженицын и Шаламов оказались народными героями, которые смогли донести всю истинную картину общества того времени. И их объединяет наличие огромной души, способность творить и созерцать.

Пушкинскому Онегину свойственны разочарование в жизни, русская хандра, ощущение пустоты. Все это гнетет его, и он едет в деревню, дабы убежать от шумной городской жизни, так надоевшей. Но он забывает о том, что является плотью от плоти столичной дворянской молодежи, обитателем той среды, в которой он должен чувствовать себя как рыба в воде.

Вот в чем причина метаний Онегина: он не находит места в жизни, где ему следовало бы чувствовать себя спокойно. Этим объясняются его странствия. Он постоянно куда-то бежит.

Каким же мы видим Чацкого? Он в какой-то степени напоминает декабриста, вступающего в “противоречие с обществом”, свободомыслящего, образованного и решительного человека, у которого на первом месте стоит идея, “высокие думы”, а потом уже все остальное. Ведь он сознательно идет на конфликт с домом Фамусова. Он не может отступить от своих убеждений. Возникает конфликт между чувством и долгом.

Онегин никогда не стал бы конфликтовать, он слишком презирал светское общество и не надеялся быть услышанным. Да и доказывать ему было нечего, он во всем разочаровался.

Иное дело Чацкий. Ведь он, так же как Онегин, являет собой довольно распространенный тип тогдашней дворянской молодежи. Только он лишен тех светских предрассудков, которые присущи Онегину, а главное – светской апатии. Чацкий скорее из тех романтиков, что мечтали о преобразовании своей родины, но их не хватало на большее, как спорить с Фамусовым. Если Онегин душою спит почти до конца романа, то Чацкий весь в кипении страстей, но обращенных не столько к Софье, сколько к ненавистному затхлому миру московского дворянства.

Но чем похожи эти два героя – светский франт Онегин и просветитель Чацкий, герои разных произведений, но одной эпохи? Конечно же, они происходят из одного и того же общества, они ровесники, оба умны, проницательны, оба видят пустоту и фальшь светской жизни, оба пытаются найти себя. У обоих неудачно складываются отношения с женщинами, но причины этого несколько разные.

Чацкий, влюбленный в Софью, постепенно разочаровывается в ней, находя в ее характере черты ненавистного ему общества. Он осуждает ее. Онегин впервые встречает Татьяну, уже пребывая в глубоком разочаровании от жизни. На любовь Татьяны он реагирует благородно, заявляя, что не способен стать достойным мужем и отцом семейства.

Чацкий бежит от общества, в котором задыхается. Онегин бежит от себя. И удача его в том, что он находит себя, когда второй раз встречается с Татьяной. Вспыхнувшая любовь не приносит ему счастья, но страдание помогает осмыслить и более полно ощутить жизнь.

Эти два человека выросли на одной почве, но у них разные устремления. Один стремится исправить окружающий его мир, а второй занят обустройством самого себя, своей души.

У Томаса Трейси был тигр.

Не тигр, точнее, а черная пантера,

но это не имеет значения, потому что думал

он об этой пантере как о тигре.

У. Сарояп

Существует интересная гипотеза: все, что человек способен вообразить, реально существует. Если не в дне сегодняшнем, то уж в будущем обязательно.

Фантазия Ж. Верна давно стала реальностью. Бороздят океаны атомные Наутилусы, появились не только проводные приборы для разговора на расстоянии, но и бытовые радиотелефоны с телевизионными экранчиками, воздушные шары стали достоянием спортсменов, а для полета на Луну не надо стрелять из пушки. Научная фантастика постепенно перестает быть актуальной, так как наука опережает самые смелые выдумки. Мог ли вообразить А. Беляев нынешние успехи генной инженерии? Представлял ли Оруэлл атомные электростанции? Могла ли прийти в голову Уэллсу мысль о водородной бомбе? Догадывался ли А. Толстой, что лазерным оружием будут оснащаться спутники Земли?

На смену научной приходит фантастика социальная. Полу запрещенные раньше произведения братьев Стругацких стали учебниками для целой плеяды блестящих фантастов: Олди, Валентинова, Дивова, Громовой, Асприна и многих других. Их интересуют не столько технические выдумки, сколько поведение человека в изменчивом мире, в экстремальных условиях.

Впрочем, эта тема всегда была главной для фантастов любого времени. Уэллса тревожили не столько треножники марсиан, сколько поведение человечества перед лицом страшной угрозы. “Аэлита” повествует о неизбежности революций при любом диктаторском режиме и о любви, не знающей преград. У К. Саймака главный герой думает прежде всего о судьбе человечества, которая выше его личных нужд. Всемогущие мутанты Картера прежде всего хотят жить как все, не пользуясь во вред людям своими способностями, из-за чего возникают забавные сюжетные парадоксы.

Фантастика всегда беспокоится о будущем человечества и очень хочет, чтобы это будущее было добрым. И поэтому порой предостерегает. Грустное “Второе нашествие марсиан” Стругацких – классика этой темы. Оказывается, человечеству надо бояться не завоевателей со сверх оружием, а обывателей, готовых отдать Землю любому, кто обеспечит им сытое и спокойное существование. “Не бойтесь врагов, в худшем случае они могут убить, не бойтесь друзей, в худшем случае они могут предать, бойтесь равнодушных – это по их вине существуют предательства и убийства”.

Несомненно, без фантастики самых разных жанров наша литература, искусство стали бы гораздо беднее. Ведь если по большому счету, то “Мастер и Маргарита” и “Собачье сердце” – тоже фантастика. А разве можно представить современную культуру без этих произведений? Или без “Каменного гостя”, “Дон Жуана”, “Медного всадника”, “Пиковой дамы”? А гоголевские “Вечера на хуторе близ Диканьки”, “Нос”? А “Маленький принц” Экзюпери?

Грань вымысла, домысла, реальности, ирреальности в искусстве всегда зыбкая. То, что было выдумкой, становится повседневностью, то, что казалось незыблемым, превращается в скверную историю. А фантасты всегда начеку, всегда в первых рядах.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ

При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более назваться национальным; это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в лексиконе, заключилось все богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более всех, он далее раздвинул ему границы и более показал все его пространство. Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла.

Он при самом начале своем уже был национален, потому что истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа. Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами. Если должно сказать о тех достоинствах, которые составляют принадлежность Пушкина, отличающую его от других поэтов, то они заключаются в чрезвычайной быстроте описания и в необыкновенном искусстве немногими чертами означить весь предмет. Его эпитет так отчетист и смел, что иногда один заменяет целое описание; кисть его летает. Его небольшая пьеса всегда стоит целой поэмы. Вряд ли о ком из поэтов можно сказать, чтобы у него в коротенькой пьесе вмещалось столько величия, простоты и силы, сколько у Пушкина.

Но последние его поэмы, писанные им в то время, когда Кавказ скрылся от него со всем своим грозным величием и державно возносящеюся из-за облаков вершиною и он погрузился в сердце России, в ее обыкновенные равнины, предался глубже исследованию жизни и нравов своих соотечественников и захотел быть вполне национальным поэтом, – его поэмы уже не всех поразили тою яркостью и ослепительной смелостью, какими дышит у него все, где ни являются Эльбрус, горцы, Крым и Грузия…

По справедливости ли оценены последние его поэмы? Определил ли, понял ли кто “Бориса Годунова”, это высокое, глубокое произведение, заключенное во внутренней, неприступной поэзии, отвергнувшее всякое грубое, пестрое убранство, на которое обыкновенно заглядывается толпа? По крайней мере печатно нигде не произнеслась им верная оценка, и они остались доныне нетронуты.

В мелких своих сочинениях, этой прелестной антологии, Пушкин разносторонен необыкновенно и является еще обширнее, виднее, нежели в поэмах. Слов немного, но они так точны, что обозначают все. В каждом слове бездна пространства; каждое слово необъятно, как поэт. Отсюда происходит то, что эти мелкие сочинения перечитываешь несколько раз, тогда как достоинства этого не имеет сочинение, в котором слишком просвечивает одна главная идея.

Мне всегда было странно слышать суждения об них многих, слывущих знатоками и литераторами, которым я более доверял, покамест еще не слышал их толков об этом предмете. Эти мелкие сочинения можно назвать пробным камнем, на котором можно испытывать вкус и эстетическое чувство разбирающего их критика. Непостижимое дело! Казалось, как бы им не быть доступными всем! Они так просто-возвышенны, так ярки, так пламенны, так сладострастны и, вместе, так детски чисты! Как бы не понимать их! Но, увы, это неотразимая истина: что чем более поэт становится поэтом, чем более изображает он чувства, знакомые одним поэтам, тем заметней уменьшается круг обступившей его толпы и, наконец, так становится тесен, что он может перечесть по пальцам всех своих истинных ценителей.

“Гроза” есть, без сомнения, самое решительное произведение Островского; взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий… В “Грозе” есть даже что-то освежающее и ободряющее. Н. А. Добролюбов

А. Н. Островский уже после появления своей первой крупной пьесы получил литературное признание. Драматургия Островского стала необходимым элементом культуры его времени, он сохранял положение лучшего драматурга эпохи, главы русской драматической школы, несмотря на то, что одновременно с ним в этом жанре творили А. В. Сухово-Кобылин, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Ф. Писемский, А. К Толстой и Л. Н. Толстой. Самые популярные критики рассматривали его произведения как верное и глубокое отображение современной действительности. Межуд тем Островский, идя сво-им самобытным творческим путем, нередко ставил в тупик и критиков, и читателей.

Так, пьеса “Гроза” стала неожиданностью для многих. Л. Н. Толстой не принял пьесу. Трагизм этого произведения заставил и критиков пересмотреть свои взгляды на драматургию Островского. Ап. Григорьев заметил, что в “Грозе” звучит протест против “существующего”, который страшен его приверженцам. Добролюбов в статье “Луч света в темном царстве” утверждал. что от образа Катерины в “Грозе” “веет на нас новой жизнью”.

Возможно, впервые с такой изобразительной силой были показаны сцены семейной, “частной” жизни, тот произвол и бесправие, что были доселе скрыты за толстыми дверьми особняков и усадеб. И в то же время это не была просто бытовая зарисовка. Автор показал незавидное положение русской женщины в купеческой семье. Огромную силу трагедии придавала осо бая правдивость, искусность автора, как это верно заметил Д. И. Писарев: “Гроза” – картина с натуры, оттого она и дышит правдой”.

Действие трагедии происходит в городе Калинове, который раскинулся среди зелени садов на крутом берегу Волги. “Пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу. Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется”, – восхищается Кулигин. Казалось бы, и жизнь людей этого города должна быть красивой и радостной. Однако быт и нравы богатого купечества создали “мир тюремного и гробового безмолвия”. Савел Дикой и Марфа Кабанова – это олицетворение жестокости и самодурства. Порядки в купеческом доме основаны на изживших себя религиозных догмах Домостроя. Добролюбов говорит о Кабанихе, что жертву свою она “грызет… долго и неотступно”. Свою невестку Катерину она заставляет кланяться в ноги мужу при его отъезде, ругает ее за то, что она “не воет” на людях, провожая супруга.

Кабаниха очень богата, об этом можно судить по тому, что интересы ее дел выходят далеко за пределы Калинова, по ее поручению Тихон ездит в Москву. Ее уважает Дикой, для которого главное в жизни – деньги. Но купчиха понимает, что власть дает также покорность окружения. Она стремится убить в домашних любое проявление, сопротивления ее власти. Кабаниха лицемерна, она лишь прикрывается добродетельностью и набожностью, в семье она – бесчеловечный деспот и тиран. Тихон не противоречит ей ни в чем. Варвара научилась врать, скрывать и изворачиваться.

Главная героиня пьесы Катерина отмечена сильным характером, она не привыкла к унижению и оскорблениям и потому конфликтует с жестокой старой свекровью. В доме у матери Катерина жила свободно и легко. В Доме Кабановых она чувствует себя будто птица в клетке. Она быстро осознает, что здесь она долго жить не сможет.

Замуж за Тихона Катерина вышла без любви. В доме Кабанихи все трепещет при одном только властном окрике купчихи. Жизнь в этом доме тяжела для молодых. И вот Катерина встречает совсем другого человека и влюбляется. Впервые в жизни она познает глубокое личное чувство. Как-то ночью она идет на свидание к Борису. На чьей стороне драматург? Он на стороне Катерины, потому что нельзя уничтожить естественных стремлений человека. Жизнь же в семье Кабановых неестественна. И Катерина не принимает наклонностей тех людей, к которым она попала. Услышав предложение Варвары солгать и притвориться, Катерина отвечает: “Обманывать-то я не умею, скрыть-то ничего не могу.”

^рямота и искренность Катерины вызывает уважение и у автора, и у читателя, и у зрителя. Она решает, что не может больше быть жертвой бездушной свекрови, не может томиться взаперти. Она свободна! Но выход она увидела только в своей смерти. И с этим можно было бы поспорить. Критики также разошлись во мнении, стоило ли платить Катерине за свободу ценой жизни. Так, Писарев в отличие от Добролюбова считает поступок Катерины бессмысленным. Он считает, что после самоубийства Катерины все возвратится на круги своя, жизнь пойдет своим чередом, и не стоит “темное царство” такой жертвы. Конечно, до гибели Катерину довела Кабаниха. В результате ее дочь Варвара убегает из дома, а сын Тихон жалеет, что не погиб вместе с женой.

Интересно, что одним из главных, активных образов этой пьесы является образ самой грозы. Выражая символически идею произведения, это образ непосредственно участвует в действии драмы как реальное явление природы, вступает в действие в его решающие моменты, во многом определяет поступки героини. Этот образ очень многозначен, он освещает почти все стороны драмы.

Так, уже в первом действии над городом Калиновым разразилась гроза. Разразилась, как предвестие трагедии. Уже прозвучало у Катерины: “Я скоро умру”, она призналась Варваре в греховной любви. Уже соединилось в ее представлении предсказание сумасшедшей барыни о том, что гроза даром не проходит, и ощущение собственного греха с реальным ударом грома. Катерина устремляется домой: “Все-таки лучше, все спокойнее, дома-то я – к образам да богу молиться!”.

После этого гроза умолкает ненадолго. Лишь в ворчании Кабанихи слышатся ее отголоски. Не случилось грозы и в ту ночь, когда Катерина впервые после замужества почувствовала себя свободной и счастливой.

Но четвертое, кульминационное действие, начинается словами: “Дождь накрапывает, как бы гроза не собралась?”. И после этого мотив грозы уже не смолкает.

Интересен диалог Кулигина и Дикого. Кулигин говорит о громоотводах (“у нас грозы частые”) и вызывает гнев Дикого: “Какое еще там электричество? Ну как же ты не разбойник? Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожками какими-то, прости господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли?”. А на цитату из Державина, которую в свою защиту приводит Кулигин: “Я телом в прахе истлеваю, умом громам повелеваю”, – купец и вовсе не находит что сказать, кроме: “А за эти вот слова тебя к городничему отправить, так он тебе задаст!”.

Несомненно, в пьесе образ грозы приобретает особое значение: это освежающее, революционное начало. Однако разум осужден в темном царстве, он встретился с непробиваемым невежеством, подкрепленным скупостью. Но все-таки молнии, прорезавшие небо над Волгой, задели долго молчавшего Тихона, сверкнули над судьбами Варвары и Кудряша. Гроза основательно всех перетряхнула. Бесчеловечным нравам рано. или поздно придет конец. Борьба нового со старым началась и продолжается. В этом и заключен смысл произведения великого русского драматурга.

“Очарованный странник” – одно из крупнейших произведений Н. С; Лескова, создающих типичного героя писателя, подлинно русского человека. Интерес к национальному характеру определяется мировоззрением Лескова. Суть авторских раздумий – поиск такого развития России, которое опиралось бы на русские культурные и нравственные ценности, коренившиеся в глубинах народной жизни. Движение личности, олицетворяющей простой русский народ, воплощается в знаменательном заглавии повести – “Очарованный странник”. Такой позицией обусловлено постоянное обращение Лескова к опыту фольклора и древнерусской литературы.

Сопоставление “Очарованного странника” с каноническим житием подводит к мысли, что писатель с “точностью до наоборот” воспроизводит основные черты этого жанра, что позволяет говорить о повести как об антижитии. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу. С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем – он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу, сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет -“Очарованного странника” – это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники – “маленькие великие люди”, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры – в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине – таковы замечательные черты лесковского странника.

Важным для понимания писательского замысла является путешествие, странствие как основа сюжета. В древнерусской литературе слово “путь” предполагало по крайней мере два значения, которые условно можно обозначить как географическое и нравственное. Географическое – это познание мира, представлений о нем. Нравственное значение предполагает самопознание и самосовершенствование, его итог – внутреннее преображение. Именно так А. Никитин, отправившийся по торговым делам, познакомившийся с другой верой, не только расширил свой кругозор, но и испытал себя. То же пересечение двух целей путешествия мы находим и в странствиях Ивана Флягина, оттого что он проходит по европейской России от черноземных степей русского юга до Ладоги и Нижнего Новгорода, от столиц до Кавказа и астраханских солончаковых пустынь, оттого что действует в самой пестрой национально-этнической среде: встречает символическую масштабность. Он мыслится олицетворением нации. Иван Флягин влеком по просторам родины некими властными силами, которые сообщают драматизм его судьбе. Но, с другой стороны, герою присуща пытливость самопознания. Он не однажды задумывается над тем, почему его жизнь складывается так, а не иначе. Скитания Флягина, как и его предшественников в древнерусской литературе, явились поиском счастья и выходом из трудных жизненных ситуаций.

Есть в “Очарованном страннике” черты, роднящие повесть с летописью, – это связано с особенностями повествовательной манеры. Рассказчик здесь превращается в хроникера, излагающего события последовательно, как летописец, под определенным углом зрения, хотя его речи и несут на себя яркий отпечаток личности повествователя, что было неприемлемо в летописи. Создавая главного героя повести, Лесков видел в нем русского богатыря. Он с первого же мгновения знакомства вызывает у рассказчика-автора ассоциации с Ильей Муромцем. Биография его вместила и одоление первого степного богатыря, и усмирение дикого коня-“людоеда”, и ратные подвиги, и спасение близких ему и вовсе чужих людей и крещение кочевников, и борьбу с мнимыми и воплотившимися в низкие души “бесами”. А еще он переживает искушения чарами земной красоты. И все страждет от сознания собственного несовершенства, и все идет “от одной стражбы к другой”, не сгибаясь и не подламываясь, идет навстречу подвигу, способному достойно увенчать его яркую жизнь. Структура “Очарованного странника”, где приключения с жестокостями, убийствами следуют одно за другим, напоминает сюжетное построение былин. Былинный герой, как известно, обладает необыкновенный силой. Создавая образ Флягина, Лесков также использует гиперболу, описывая возможности Ивана Северьяныча. Он обладает и силой, и выносливостью (эпизод жизни у татар, “спор” с татарином), и находчивостью (эта черта сближает его с героем былины Новгородского цикла – Садко). Воинская доблесть, необходимая богатырю, проявилась во время службы Ивана Северьяныча в армии. Ему под силу оказались самые неосуществимые операции. Сила же заключена в его органической связи с живой национальной стихией, с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Таким образом, повесть “Очарованный странник” написана в лучших традициях фольклора и древнерусской литературы. Лесков творчески подходит к переосмыслению опыта, накопленного литературой. Это позволяет создать противоречивый, но прекрасный характер простодушного богатыря, необыкновенно чуткого к красоте.