Category: Сочинения по литературе

  • Идейное и художественное своеобразие ранних произведений М. Горького

    Ранние произведения М. Горького отражают незавершенность его концепции мира и художественного творчества. В них он выступает как романтик, причем его романтизм совмещает в себе как традиционные, так и новые художественные приемы. Горький создает свой собственный мир. В нем часто можно наблюдать некоторые особенности современной ему России. Тем не менее горьковская художественная реальность н живет по собственным внутренним законам, отличающимся от законов, существовавших для реалистов XIX века.

    Природа в этом мире тесно связана с душевным состоянием героев, что соответствует канонам романтизма. Море в рассказе “Челкаш”, лес в легенде о Данко, степь в рассказе “Дед Архип и Ленька” изменяются по ходу развития сюжета. Если в начале произведения природа спокойна и обычна, то во время основного конфликта она отражает душевное напряжение героев: начинается гроза или буря. Природа либо помогает людям, создавая естественный фон свободной, вольной жизни, как в начале рассказа “Старуха Изергиль”, либо противостоит им. Впрочем, в этом противостоянии участвует, скорее, не столько сама природа, сколько ее “ложное подобие”, созданное людьми.

    Воплощением этого “ложного подобия” является портовый город, который “дышит мощными звуками страстного гимна Меркурию”, или “живой” лес, возникший из-за страха людей. В обоих случаях созданная людьми реальность “поработила и обезличила их “, поэтому она должна исчезнуть в тот момент, когда им удается победить свой страх. Напротив, подлинная природа всегда жива, она воплощает неизменные и вечные законы жизни, поэтому большинство рассказов заканчивается пейзажами, символизирующими “вечность”, неподвластную мелким страстям красоту и гармонию.

    С природой обычно связан и главный герой, вокруг которого строится повествование: Челкаш чувствует себя свободным только в море, умирающий Ларра смотрит в небо. Такая связь позволяет выделить главного героя, что соответствует традиции романтизма. Этот герой – изгой в обществе, он всегда одинок. Не являясь “вторым Я” автора, он тем не менее воплощает определенные идеи, близкие Горькому.

    У главного героя, как правило, есть антагонист, придерживающийся противоположного взгляда на жизнь. Между ними и возникает конфликт, на основе которого разворачивается сюжет. Таким образом, основной конфликт не только межличностный, но и идейный. “Свободные” герои противостоят героям, зависящим либо от денег, либо от “традиций”, либо от “незнания”. Свобода для всех резко отличается от свободы для себя. Первую воплощает Данко, вторую – Ларра. Только свобода для всех может принести счастье людям, научить их “видеть жизнь”, как говорит старуха Изергиль. Ее судьба противопоставлена мещанскому идеалу “спокойной жизни”.

    “Мещанский идеал” для Горького – это и мечта Гаврилы “о доме”, и “забота” деда Архипа о Леньке, и “мудрость” Ужа. Горький считал, что человек не только скопление грехов и пороков, но и существо, способное изменять себя и мир. Из-за этого всякая этика должна быть “активной”, то есть должна оценивать человека с точки зрения его способности “жить, а не примиряться”.

    Противостояние двух этик составляет основу сюжета. Завязкой оказывается проблема, на которую две разные системы взглядов дают разные ответы. Это украденный платок в рассказе “Дед Архип и Ленька”, проблема “цены денег” в “Челкаше” или свободы в “Старухе Изергиль”. Затем конфликт развивается и наступает развязка, причем герой может погибнуть, но его идеи побеждают. Побеждают не в реальной жизни, а в читательской оценке происходящего. Сокол не смог доказать “свою правду” Ужу, но именно он предстает перед читателями в качестве положительного героя. Такое противостояние двух мировоззрений проявляется и во внешнем облике персонажей, и в их восприятии действительности. “Красивые люди” всегда сравниваются с птицами, они “способны летать”, в отличие от “рожденных ползать”. Внешностью и речью они, так же как и романтические герои XIX века, резко отличаются от окружающих людей. Мир “красивые люди” видят по-своему, для них не существует в нем ничего страшного и непонятного. Для Челкаша “огненно-голубой меч”, увиденный Гаврилой, является простым “фонарем электрическим”.

    Итак, мировоззренческие проблемы, привлекающие внимание Горького, определяют художественное своеобразие его ранних произведений. На основе противостояния двух комплексов идей строится сюжет, причем один из них несет отчетливо выраженную положительную оценку. Развитие сюжета формирует такую же оценку со стороны читателей. Герои, несущие эти идеи, даже погибая, остаются победителями. С самого начала произведения они композиционно выделены и противопоставлены остальным персонажам в силу того, что стремятся “жить, а не примиряться”. Из-за того, что они противостоят мещанскому идеалу, как “босяки”. Это проявляется и в речи, и в стремлении к “вольной природе”, и в конфликте с существующим обществом. Такая социальная обособленность позволяет говорить об их сходстве с романтическими персонажами XIX века. В то же время Горький наделяет своих героев отличительными чертами именно “людей дна”, что можно воспринимать как стремление к реалистическому описанию жизни России начала XX века.

  • НАРОД В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА “ДУБРОВСКИЙ” (вариант 2)

    Наряду с персонажами дворян, которым Пушкин уделил основное внимание, описывая их быт, характеры, взаимоотношения, мы знакомимся в повести и с представителями крестьянства – бесправными, неграмотными и в то же время добрыми, отзывчивыми и преданными людьми. Интерес к теме крестьянства у Пушкина не случаен: воспевая мужество и отвагу, которые проявил русский народ в борьбе с Наполеоном за независимость родины, поэт был возмущен несправедливым отношением к народу-победителю, жестокостью властных и сытых крепостников. Еще в стихотворении “Деревня” Пушкин пишет про “барство дикое, без чувства, без закона”. Эту же тему он продолжает и в “Дубровском”, только народ в повести показан непокорным, готовым к восстанию.

    В том, что простые люди Пушкину симпатичны, мы убеждаемся не раз. Взять хоть бы Егоровну, няню Владимира Дубровского, – с какой любовью описывает ее автор и как восхищается ею! Никогда не учившаяся никаким наукам, однако прекрасно чувствующая богатство русского языка, старая крестьянка видится нам хоть и наивной, но по-своему умной женщиной. Тут же смекнув, чем может закончиться ссора ее барина с Троекуровым, Егоровна, употребив все свое “дипломатическое” мастерство, просит Владимира приехать: своим материнским и женским чутьем крестьянка угадала, что принесет сейчас ее барину наибольшую радость и покой. Беспокоилась она и о душе юного Владимира,- не хотела, чтоб всю оставшуюся жизнь ее воспитанник укорял себя в эгоизме по отношению к отцу. Егоровне присуще чувство благодарности. Всю жизнь с преданностью служившая одному барину, растившая чужого сына, как своего, старая крестьянка не покидает своих благодетелей в трудные для них времена. Воспитанная в духе любви к ближним, Егоровна призывает не причинять зла никому, какими бы плохими ни были люди. Она настоящая христианка.

    Пушкину, без сомнения, легко было рисовать портрет Егоровны. Читая строки, посвященные этой женщине, вряд ли кто усомнится в существовании реального прототипа – Арины Родионовны, няни поэта и друга его детства.

    То, что Андрей Гаврилович Дубровский с благодарностью относился к Егоровне, несомненно. Но он установил теплые отношения и с другими крестьянами, иначе они не восприняли бы беду своего барина как свою личную, а смерть его – как утрату близкого и родного человека: на похоронах старого Дубровского “бабы громко выли; мужики изредка утирали слезы кулаком”.

    Зная жестокость и суровость, с которыми относился к своим крестьянам Троекуров, люди Дубровского напрочь отказываются подчиниться ему, они готовы лучше умереть, чем попасть под власть деспота и тирана. Чиновники, исполняющие волю Кирилы Петровича, для них тоже враги. Потому-то с такой злобой отнеслись к ним кистеневцы, потому не дрогнула рука Архипа, кузнеца, когда он запирал дверь. Сказать, что Архип – человек бездушный, жаждущий крови, нельзя: слезы умиления вызывает эпизод со спасением кошки. “Чему смеетеся, бесенята… Бога вы не боитесь: божия тварь погибает, а вы, сдуру радуетесь”, – говорит человек, который еще недавно с таким равнодушием отправил на тот свет людей. И объяснение этому есть: несправедливость и бесчеловечное отношение большинства помещиков к простым крестьянам привели к тому, что крестьяне перестали воспринимать их как “божиих тварей”.

    Крестьяне идут за молодым Дубровским, они увидели в нем наличие тех добродетелей, которыми отличался и его отец. Они готовы мстить всем, кто станет у них на пути. Они – бунтари. Этого ли хотел для крестьян и для свой страны Пушкин? Нет. Он мечтал об отмене крепостного права, унижающего человека, но без крови, путем мирных реформ. Поэтому-то и скажет он устами главного героя Владимира Дубровского: “Вы разбогатели под моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудь отдаленную губернию и там провести остальную жизнь в честных трудах и в изобилии”.

  • МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ

    МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ (1814-1841)

    Родился в 1814 году в Москве. В конце этого же года семья переехала в пензенское имение бабушки – в Тарханы. Когда ему было всего два с небольшим года, его мать умерла. После смерти жены Юрий Петрович хотел забрать сына, но завещание бабушки было составлено таким образом, что внук становился ее наследником только в том случае, если до совершеннолетия будет жить с ней. С детских лет Лермонтову пришлось быть свидетелем семейной драмы, происхождение которой остается до сих пор загадкой.

    В 1828 году будущий поэт поступил в Благородный пансион при Московском университете. В это время он начал увлекаться поэзией и писать стихи. Первым наставником его был С. Е. Раич. Весной 1830 года Благородный пансион был закрыт, и Лермонтов осенью становится студентом нравственно-политического отделения университета. Во время учебы он, по свидетельству товарищей, держался в стороне от студентов и не примыкал ни к одному кружку. 1 октября 1831 года умер отец поэта. В этом же году Лермонтов перешел на словесное отделение, но лекций почти не посещал и на годичные испытания не явился.

    Август 1832 года – переезд в Петербург, поступление в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.

    1834 год – окончание Школы, произведение в корнеты лейб-гвардии гусарского полка. Но в годы учебы поэт не оставлял литературных занятий.

    29 января 1837 года погиб Пушкин. Лермонтов ответил на эту гибель политической одой “Смерть Поэта”, за которой последовали арест и ссылка на Кавказ. “Только четыре года жил Лермонтов с этого дня. Только четыре года определял направление русской поэзии. И в этот короткий срок создал то, что составляет лучшую часть его поэтического наследия, – “Песню про царя Ивана Васильевича…”, “Демона”, “Мцыри”, “Сказку для детей”, “Героя нашего времени”, книгу стихов и еще целый альбом стихотворений, удивительных по музыкальности, живописности, разнообразию, по совершенству воплощения, безграничной мощи таланта”.

    Лермонтов хотел оставить военную службу, всецело заняться литературой, издавать свой журнал. Но ему разрешали лишь на короткое время, по просьбам бабушки Е. А. Арсеньевой и других влиятельных лиц, бывать в Петербурге.

    В последнюю поездку, в сущности ссылку на Кавказ, он отправился полный мрачных предчувствий. В его дуэли с Мартыновым остается много загадочного и необъясненного. Повод к ссоре был самый ничтожный.

    Поэт даже считал, что дуэль не состоится, но Мартынов настаивал. 15 июля 1841 года Лермонтов был убит в Пятигорске. Неспроста, конечно, П. А. Вяземский, получив известие о гибели поэта, записал в своей книжке: “Я говорю, что в нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Луи Филиппа. Вот второй раз, что не дают промаха…”

    В 1842 году прах Лермонтова перевезли в Тарханы.

  • Сочинение по картине Перова “Тройка”

    На уроке литературы учительница как-то раз рассказывала нам и показывала картину Перова “Тройка”. Потом мы ходили в Третьяковскую галерею, и я долго стоял перед поразившей меня картиной Перова. Двоякое чувство охватило меня: с одной стороны, наслаждаешься мастерством художника, его умением передать бытовую сценку. С другой стороны, я рассматривал картину как зеркало, отразившее свое время – страшное, жестокое, немилосердное даже к детям…

    Сумерки. Трое ребятишек тянут тяжелую бочку с водой. Холодно. Бочка обледенела, стала еще тяжелее. Резкий ветер дует в лица детей. Худая одежонка не спасает от жестокого мороза. Тяжелая работа не согревает.

    Невольно возникает мысль: каким должно быть безжалостным сердце хозяина, пославшего этих заморенных детей на речку с тяжелой бочкой. Посторонний прохожий, такой же убогий, как эти дети, старается им помочь, упираясь плечом, толкает их непомерно тяжелый груз. Дети напоминают изработавшуюся тройку лошадей. А когда они успели изработаться? Они так малы. Невольно поднимается протест в душе против такой жизни, в которой существует такая несправедливость.

    Под ногами детей валяется одинокая веточка, такая же бесприютная, как они. Она оторвалась от родного дерева, как они от отчего дома.

    Картина выдержана в коричнево-серых тонах. Мрачность ее подчеркивает глухая монастырская стена, вдоль

    которой лежит путь детей. Хочется помочь детям дотянуть до дома, до тепла. Невыносимо видеть их тоску и безысходность.

    Особенность классики заключается в том, что она и через сто лет так же трогает душу, как и в то далекое время. Эта картина, безусловно, наша художественная классика.

  • “Здесь в мире расширять науки изволила Елисавет” (по творчеству М. Ломоносова)

    М. В. Ломоносов жил в Российской империи, созданной Петром I. Россия в начале XVIII в. стала великой мировой державой. Но ее промышленность, наука, культура, просвещение во многом находились еще в рамках средневековья, в то время как в Европе все больше утверждалось Просвещение, происходили промышленные и научные революционные преобразования. Чтобы укрепить и расширить реформы Петра I, необходимо было создавать национальную русскую промышленность, науку, культуру, литературу.

    Передовым русским людям того времени были близки идеи Просвещения, особенно идея просвещенного абсолютизма. Они были уверены, что только царь, обладающий самодержавной властью, в состоянии провести необходимые прогрессивные преобразования в огромной Российской империи.

    Как и другие русские приверженцы Просвещения, М. В. Ломоносов свою основную задачу в научной и литературной деятельности видел в служении Отечеству, в борьбе “за общую пользу, особливо за утверждение наук в Отечестве”.

    Величайший ученый России, академик, по своим обязанностям академического стихотворца должен был обращаться к царям России с одами, написанными к придворным торжествам. На ученых русские самодержцы смотрели прежде всего как на своих прислужников. Оды должны были воспевать самодержцев России, восхвалять их добродетели.

    В своих одах Ломоносов не столько восхвалял реального самодержца, сколько призывал его, в духе идей “просвещенного абсолютизма”, укреплять национальную мощь России, развивать промышленность, науку, искусство.

    В “Оде на день восшествия на престол Елисаветы Петровны” Ломоносов воплотил свое понимание роли просвещенного самодержца.

    В начале оды, посвященной дочери Петра I, он восхваляет не саму царицу, а мир, отсутствие войны, когда народ может наиболее полно развиваться:

    Царей и царств земных отрада,

    Возлюбленная тишина,

    Блаженство сел, градов ограда,

    Как ты полезна и красна!

    Ты сыплешь щедрою рукою

    Свое богатство по земли.

    Под солнцем нет ничего прекраснее мира и Елисаветы, которая мир

    …в Россию возвратила

    Войне поставила конец.

    Умолкли звуки пушечных выстрелов и в мирной стране начинается столь милое сердцу поэта дело:

    Здесь в мире расширять науки

    Изволила Елисавет.

    Так Ломоносов славит утверждение Елисаветой Петровной нового устава Академии наук, по которому средства на содержание академии были увеличены вдвое.

    Затем Ломоносов напоминает царице о ее отце – Петре I. Он говорит, что Петр I России был послан Богом, что он был человеком, каких не знала земля русская от века:

    Сквозь все препятства он вознес

    Главу, победами венчанну,

    Россию, грубостью попранну,

    С собой возвысил до небес.

    Ломоносов вспоминает не только военные победы Петра, но прежде всего славит его за покровительство наукам. А далее он рисует широкую панораму необъятной Российской империи, которая благодарит Елизавету за мир. Но это “земель пространство”, каким наградил всевышний царицу, “требует… искусством утвержденных рук”, т. е. людей, которые могут грамотно управлять страной, развивать ее промышленность, ремесла, науки. По твердому убеждению Ломоносова

    …может собственных Платонов

    И быстрых разумом Невтонов

    Российская земля рождать.

    А заканчивает свою оду, посвященную Елизавете Петровне, русской императрице, Ломоносов так:

    Науки юношей питают,

    Отраду старым подают,

    В счастливой жизни украшают,

    В несчастный случай берегут.

    Так ода царице превратилась в оду любимой России, ее людям, ее науке. И до сих пор оды Ломоносова призывают к труду и подвигу ради России. В этом сила и жизненность поэзии М. В. Ломоносова.

  • Темы, идеи, образы повести Н. М. Карамзина “Бедная Лиза”

    Странное чувство охватывает читателя, удосужившегося прочитать старинную повесть Н. Карамзина. Казалось бы, чем может нас тронуть судьба крестьянки, обманутой богатым барином и покончившей с собой, – банальный сюжет, банальная развязка. Особенно на фоне современных событий: разгула криминала, политического беспредела, террора…

    Да и книги нынче иные в чести – приключенческие, фантастические, остросюжетные, с большим количеством действия.

    И все же! Читаешь, вчитываешься, и постепенно странное обаяние захватывает куда больше, чем надуманные истории женщин-следователей или суперменов, спасающих планету. Пре дельно точные фразы, будто дурманное кружево, затягивают нас в мир другого измерения, в мир искренних чувств и жестокого предательства, в мир простой и одновременно сложный, как проста и сложна реальная жизнь.

    Сентиментальный роман. Это лишь кажется, что он изжил себя вместе с кринолинами и каретами. Он реален и жесток, он дотошно воссоздан писательским гением и потому вечен.

    В повести есть и образ самого писателя, переданный через описание Москвы, столь предметной, будто рассматриваешь выцветшую фотографию, и разноликая природа, и раздумья автора.

    “…Часто прихожу на сие место и почти всегда встречаю там весну; туда же прихожу и в мрачные дни осени горевать вместе с природою. Страшно воют ветры в стенах опустевшего монастыря, между гробов, заросших высокою травою, и в темных переходах келий. Там, опершись на развалинах гробных камней, внимаю глухому стону времен, бездною минувшего поглощенных, – стону, от которого сердце мое содрогается и трепещет”.

    А как прекрасна героиня, “Лиза, которая осталась после отца пятнадцати лет, – одна Лиза, не щадя своей нежной молодости, не щадя редкой красоты своей, трудилась день и ночь – ткала холсты, вязала чулки, весною рвала цветы, а летом брала ягоды – и продавала их в Москве”, – от которой веет свежестью самой природы, недоступной нынешним пустоголовым красоткам.

    Завязка сюжета описана одним предложением, стилистическое мастерство которого поражает: “Лиза пришла в Москву с ландышами. Молодой, хорошо одетый человек, приятного вида, встретился ей на улице. Она показала ему цветы – и закраснелась. “Ты продаешь их, девушка?” – спросил он с улыбкою. “Продаю”, – отвечала она. “А что тебе надобно?” – “Пять копеек…” – “Это слишком дешево. Вот тебе рубль”.

    Лиза удивилась, осмелилась взглянуть на молодого человека, еще более заскраснелась и, потупив глаза в землю, сказала ему, что она не возьмет рубля. “Для чего же?” – “Мне не надобно лишнего”.

    Столь же лаконична и точна характеристика молодого барина, который “…вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах, но часто не находил: скучал и жаловался на судьбу свою. Красота Лизы при первой встрече сделала впечатление в его сердце”.

    Есть в повести и описание грехопадения девушки. Если сравнить его с подробными, натуралистическими эротическими сценами в нынешней литературе, с эпизодами, иллюстрирующими похабство и безвкусицу, больше напоминающими медицинский атлас или откровенную порнографию, то деликатность Карамзина может послужить уроком для нынешних писак.

    “Она бросилась в его объятия – ив сей час надлежало погибнуть непорочности! Эраст чувствовал необыкновенное волнение в крови своей – никогда Лиза не казалась ему столь прелестною…никогда ласки ее не трогали его так сильно…никогда ее поцелуи не были столь пламенны…она ничего не знала, ничего не подозревала, ничего не боялась…мрак вечера питал желания…ни одной звездочки не сияло на небе…никакой луч не мог осветить заблуждения. Эраст чувствует в себе трепет – Лиза также, не зная отчего, но зная, что с нею делается… Ах, Лиза, Лиза! Где ангел-хранитель твой?”

    Столь же лапидарно комментирует писатель Лизину смерть. Но скупость словесного выражения не уменьшает силу воздействия на наши чувства: “Таким образом скончала жизнь свою прекрасная душою и телом. Когда мы там, в новой жизни увидимся, я узнаю тебя, нежная Лиза! Ее погребли близ пруда, под мрачным дубом, и поставили деревянный крест на ее могиле. Тут часто сижу в задумчивости, опершись на вместилище Лизина праха; в глазах моих струится пруд; надо мною шумят листья”.

    Вряд ли есть смысл напоминать биографию литератора, историка, политического и государственного деятеля Н. М. Карамзина. Сказать, что из его/Бедной Лизы” вышли многие писательские шедевры, что эта повесть послужила стартовой для многих писателей, впоследствии прославивших себя, – почти ничего не сказать. Важно другое. Прекрасный стилист и большой ученый не только познакомил Россию с сентиментальной литературой. Он показал, как нужно писать. Жаль, что нынешние беллетристы больше учатся на других, не столь достойных примерах.

  • Образ кузнеца Вакулы (по повести Н. В. Гоголя “Ночь перед Рождеством”) (1)

    Много героев и действующих лиц в веселой фантастической повести Н. В. Гоголя “Ночь перед Рождеством”. Но мне больше всех нравится молодой кузнец Вакула – веселый и ответственный, нежный и сильный, хозяйственный и легкий на подъем парубок. Он помогает матери вести хозяйство, пользуется заслуженным уважением в селе, однако полностью счастливым человеком его не назовешь, ведь любит Вакула гордую и своенравную красавицу Оксану. Ради нее кузнецу даже сам черт – не враг. Ухватив нечистого за хвост и погоняя святыми словами, крестами и молитвами, Вакула мчится в Петербург, к царице, за подарком для своей капризной ненаглядной. Своей скромностью и простотой он до того очаровывает царицу, что она по просьбе кузнеца дарит ему свои любимые черевички. Так, благодаря решительности, находчивости, силе своей любви Вакула выполняет задание, которое вначале кажется совершенно невыполнимым капризом легкомысленной девушки.

    Настойчивость и упорство Вакулы, его многочисленные достоинства, его любовь и верность все-таки не оставили равнодушной красавицу Оксану. Она жалеет, что была так неласкова и сурова в отношениях с ним, и понимает, что тоже влюблена.

    Я рада, что мечта кузнеца Вакулы осуществилась, потому что такие люди, как он, достойны настоящего счастья.

  • “Февраль. достать чернил и плакаты” (лирика)

    Когда я устаю от пустозвонства

    Во все века вертевшихся льстецов.

    Мне хочется, как сон, при свете солнца,

    Припомнить жизнь и ей взглянуть в лицо.

    Б. Пастернак

    .. Борис Леонидович Пастернак – поэт, прозаик, переводчик, теоретик литературы – необыкновенно одаренный и яркий человек.

    Поэт лирико-философского склада восторженно приветствует революцию: она видится ему сбывшейся мечтой всех страдальцев и гуманистов мира, начиная с Христа. Стихи пишутся вдохновлено и печатаются цикл за циклом, книга за книгой.

    Февраль. Достать чернил и плакать!

    Писать о феврале навзрыд,

    Пока грохочущая слякоть

    Весною черною горит.

    Это одно из первых стихотворений поэта является как бы визитной карточкой его поэзии. Здесь звучит буйство молодости, радости бытия в огромном мире. Эмоции через край:

    Слагаются стихи навзрыд.

    Пастернака неоднократно обвиняли в эстетстве, в излишнем увлечении формой в ущерб содержанию. Но это были необоснованные обвинения. Пастернак никогда не был формалистом, никогда не шел от формы в ущерб содержанию.

    Мне снилась осень в полусвете стекол,

    Друзья и ты в их шутовской гурьбе,

    И, как с небес добывший крови сокол,

    Спускалось сердце на руку к тебе.

    Но время шло, и старилось, и глохло,

    И поволокой рамы серебря,

    Заря из сада обдавала стекла

    Кровавыми следами сентября.

    В стихах Пастернака много пространства, света, контрастных цветов. Эпоха была яркая, бескомпромиссная, она рождала стихи под стать себе.

    Не поправить дня усильями светилен.

    Не поднять теням крещенских покрывал.

    На земле зима, и дым огней бессилен

    Распрямить дома, полегшие вповал.

    Булки фонарей и пышки крыш., и черным

    По белу в снегу – косяк особняка:

    Это – барский дом, и я в нем гувернером.

    Я один – я спать услал ученика.

    Пастернака обвиняли в аполитичности, в излишнем увлечении формой. Малограмотные чиновники не понимали высокого искусства поэта, а значит, оно было “не нужным”. Главной темой жизни Бориса Леонидовича в этот период становится тема выживания. Но не только физически, но и духовно. Он упорно и много работает, его не печатают, но это не останавливает поэта. Для него жить – значит писать, а писать – жить.

    Глухая пора листопада.

    Последних гусей косяки.

    Расстраиваться не надо:

    У страха глаза велики.

    Пусть ветер, рябину занянчив,

    Пугает ее перед сном.

    Порядок творенья обманчив.

    Как сказка с хорошим концом.

    Борис Леонидович отстаивал “автономию” поэта лишь для того, чтобы всегда, при всех поворотах иметь возможность говорить правду.

    Вокзал, несгораемый ящик

    Разлук моих, встреч и разлук,

    Испытанный друг и указчик,

    Начать – не исчислить заслуг”.

    Бывало, лишь рядом усядусь –

    И крышка. Приник и отник.

    Прощай же, пора, моя радость!

    Я спрыгну сейчас, проводник…

    Будучи гениальным поэтом, Пастернак был провидцем, он смог увидеть наше “далеко”. Он не просто дал точный диагноз времени, но и рекомендации к лечению. Но нет пророка в своем Отечестве. Кто будет прислушиваться к опальному поэту? Только потомки оценили масштаб личности поэта, уже после его смерти. А поэт – художник, немного дитя, хочет при жизни быть читаемым, известным. Все было у Пастернака: любовь и обожание знатоков, и абсолютное забвение со стороны официальных властей, и почти полное одиночество.

    Я попал, как зверь в загоне.

    Где-то люди, воля, свет,

    А за мною шум погони,

    Мне наружу хода нет.

    Темный лес и берег пруда,

    Ели сваленной бревно.

    Путь отрезан отовсюду.

    Будь что будет, все равно.

    Накануне 1941 года поэт в предчувствии новой народной трагедии создает одно из лучших стихотворений, переполненное болью и любовью к народу.

    Торжественное затишье,

    Оправленное в резьбу

    Похожее на четверостишье

    О спящей царевне в гробу.

    И белому мертвому царству,

    Бросавшему мысленно в дрожь,

    Я тихо шепчу: “Благодарствуй,

    Ты больше, чем просят, даешь”.

    За веру в страну и ее народ, за любовь к родной культуре и истокам “заслужил” Борис Леонидович впоследствии клеймо космополита. Забвению предали все: поездки на фронт, цикл патриотических стихов, гениальные очерки и эссе. Одним из последних и наиболее известных является стихотворение “Зимняя ночь”.

    Мело, мело по всей земле

    Во все пределы.

    Свеча горела на столе,

    Свеча горела.

    Как летом роем мошкара

    Летит на пламя,

    Слетались хлопья со двора

    К оконной раме.

    К сожалению, слишком поздно пришло признание к поэту. Он не дожил до этого. Его стихи оценили потомки. С каждым годом поэзия Пастернака становится все популярнее. Его стихи не стареют, а, как писала М. Цветаева:

    Моим стихам, как драгоценным винам.

    Настанет свой черед.

    Это вполне применимо и к произведениям Бориса Леонидовича.

    Не спи, не спи, художник,

    Не предавайся сну.

    Ты – вечности заложник

    У времени в плену.

  • “Мои размышления о книге А. Солженицына “Архипелаг ГУЛАГ”

    Один из многообещающих молодых писателей, Петр Георгиевич Паламарчук, рассказывает: в начале 1980-х годов президент Рейган пригласил на завтрак наиболее видных советских диссидентов, проживающих в США.

    Из всех званых отказался один – Александр Исаевич Солженицын, заявивший, что он не диссидент, а русский писатель, которому не с руки беседовать с главой государства, чьи генералы по совету ученых всерьез разрабатывают идею избирательного уничтожения русского народа посредством направленных ядерных ударов. Выразив вежливый отказ, Солженицын, однако, ответно пригласил Рейгана, когда истечет срок его президентских полномочий, посетить его дом в Вермонте и там в спокойной обстановке побеседовать о насущных вопросах отношений двух наших стран, ненавязчиво подчеркнул, что президентская должность в США занимается одним лицом максимально на восемь лет, признание же российского писателя пожизненно.

    Мы не знаем, состоялась ли встреча Александра Солженицына и Рональда Рейгана после ухода последнего с поста президента. Но зато состоялась встреча самого знаменитого русского писателя второй половины ХХ века и с бывшим президентом России Борисом Ельциным, и с нынешним Владимиром Путиным. И если в эпоху правления Ельцина мысли Солженицына не были услышаны, то сейчас появляются некоторые надежды, что наконец-то наша Родина выберется из пропасти.

    Так что же испугало в 1974 году тогдашнее советское руководство? Мне кажется, прежде всего смысл семи строчек в начале: “В этой книге нет ни вымышленных лиц, ни вымышленных событий. Люди и места названы их собственными именами. Если не названы вовсе, то лишь потому, что память людская не сохранила имен, а все было именно так”. Надо ли было фантазировать, придумывать человеку, одиннадцать лет проведшему на островах этого страшного архипелага?

    Первые страницы “Архипелага” из главы “Арест” я читал из простого любопытства: было интересно знать, как “брали” тогда, пятьдесят с лишним лет назад, наших предков: “Ирма Мендель, венгерка, достала как-то в Коминтерне (1926) два билета в Большой театр, в первые ряды. Следователь Клигель ухаживал за ней, и она его пригласила. Очень нежно они провели весь спектакль, а после этого он повез ее… прямо на Лубянку”. Здесь еще находится место для иронии.

    Самая длинная и гнетущая часть в книге – об истребительных лагерях. Особенно страницы о женщинах, политических, малолетках, повторниках, прилагерном мире и местах особо строгого заключения. Поэтому так дороги мысли тех, кто чудом вырвался из этих мест. Поражает, что даже там, в заключении, люди о чем-то думали, как-то рассуждали.

    В эпопее Солженицына чувствуется и проблеск надежды. После войны, когда миллионы советских людей прошли по Европе, посмотрели на свободу и демократию, этот луч света в темном царстве ГУЛАГа уже пробивается на каждом полустанке.

    Безымянная русская старуха повстречалась писателю на станции Торбеево, когда вагон-тюрьма случайно замер у станционного перрона. “Крестьянка старая остановилась против нашего окна со спущенной рамой и через решетку окна… долго, неподвижно смотрела на нас, тесно сжатых на верхней полке. Она смотрела на нас тем извечным взглядом, каким на “несчастненьких” всегда смотрел наш народ. По щекам ее стекали редкие слезы. Так стояла корявая и так смотрела, будто сын ее лежал промеж нас. “Нельзя смотреть, мамаша”, – негрубо сказал ей конвоир. Она даже головой не повела. А рядом с ней стояла девочка лет десяти с белыми ленточками в косичках. Та смотрела очень строго, даже скорбно не по летам, широко-широко открыв и не мигая глазенками. Так смотрела, что, думаю, засняла нас навек. Поезд мягко тронулся – старуха подняла черные персты и истово, неторопливо перекрестила нас”.

    Закончено чтение романа. И верится, несмотря на его гнетущую напряженность, что, пока есть старухи, верящие в Бога, и девчонки, помнящие все, новый ГУЛАГ не пройдет… А роман Александра Солженицына останется и напоминанием о минувшем, которое нельзя допустить вновь, и прекрасным литературным памятником жертвам ГУЛАГа.

  • ОБЪЕДИНЯЮЩЕЕ НАЧАЛО ОНЕГИНА И ЛЕНСКОГО (по роману А. С. Пушкина “Евгений Онегин)

    Всесторонне познакомив читателя с Евгением Онегиным, Пушкин вводит в действие романа второго главного героя – Владимира Ленского и тут же дает обоим точную характеристику:

    Они сошлись. Волна и камень,

    Стихи и проза, лед и пламень

    Не столь различны меж собой.

    И при этой непохожести Онегин и Ленский тем не менее имеют нечто общее, роднящее и сближающее их, Именно это общее и привлекает Пушкина, помогая создать вокруг героев нужный ему мир. Именно они станут для поэта теми персонажами, опираясь на которые он построит свою концепцию мыслящего человека эпохи.

    Из первой главы читатель узнает о воспитании Онегина, образовании, интересах, распорядке дня, о впечатлении, произведенном на общество молодым героем, Что же можно выделить главное в этом повествовании об Онегине?

    Вероятно, то, чем герой резко выделялся из своей среды. В эпоху, когда властителями дум были поэты и философы, Онегин явно тяготеет к точным наукам, к политэкономии Адама Смита, которую, кстати, вскоре попытается применить в своей деревенской жизни: “Ярем он барщины старинной оброком легким заменил; и раб судьбу благословил”. Однако самым главным в этом рассказе о герое оказывается признания автора:

    Мне нравились его черты,

    Мечтам невольная преданность,

    Неподражательная странность

    И резкий, охлажденный ум.

    Пушкин не разъясняет, в чем состоит эта “неподражательная странность”, но, упомянутая автором вскользь в первой главе, она отзовется позже в восьмой главе романа.

    О Ленском рассказано значительно меньше. Можно с уверенностью предположить, что его раннее детство было весьма похоже на детство Онегина, с той лишь единственной

    Разницей, что его отправили учиться в Европу, откуда он и приезжает в деревню.

    …Красавец, в полном цвете лет,

    Поклонник Канта и поэт,

    Он из Германии туманной

    Привез учености плоды:

    Вольнолюбивые мечты,

    Дух пылкий и довольно странный,

    Всегда восторженную речь

    И кудри черные до плеч.

    Воспитанный “под небом Шиллера и Гете”, Ленский далек от разврата света, столь знакомого Онегину, а потому верит в чистую любовь, высокие идеалы. Онегин снисходительно воспринимает откровенные признания приятеля: “Простим горячке юных лет и юный жар и юный бред”.

    Разность темпераментов и умственных интересов сделала их страстными спорщиками, интересными собеседниками, но одновременно они стали чужими всем деревенским соседям с их разговорами “о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне”. Скептик Онегин и романтик Ленский непонятны соседям. Они не вписывались в тоску и монотонность привычной деревенской жизни.

    Естественно возникает вопрос: чего же больше между героями романа – притяжения или отталкивания? Пожалуй, существенно и то и другое. Конечно, Онегин и Ленский антиподы, но они не антагонисты, как многие другие традиционные пары русской литературы: Чацкий и Молчалин, Печорин и Грушницкий, Гринев и Швабрин, Базаров и Кирсанов.

    Едва ли не главным художественным открытием Пушкина стало соединение в сюжетном конфликте романа не героя и злодея, а молодых героев, просто по-разному воплотивших в себе мысли и чувства определенной исторической эпохи. Автор не сталкивает их в остром конфликте, а развивает две линии романа, идущие параллельно, отличающиеся одна от другой не меньше, чем характеры главных героев.

    Современники Пушкина считали недостаточно мотивированной дуэль Онегина и Ленского. В связи с этим Юрий Тынянов обращает внимание на черты характера прототипа Ленского – такого же заоблачного мечтателя Кюхельбекера – и утверждает, что для Пушкина эти мотивировки оказались достаточными, хотя и остались за пределами произведения.

    Дуэль Онегина и Ленского – переломный пункт, кульминация романа. Для Ленского дуэль кончается гибелью, для Онегина становится началом отсчета новой жизни. Пустившись в странствия, оставив деревню, Петербург и свет, Онегин ищет не просто новых впечатлений, а нового смысла жизни, ищет самого себя.

    Об этой странице его биографии читатель ничего не узнает. Пушкин сознательно вынес “Путешествие Онегина” за пределы романа. Герой возвращается в свет знакомым незнакомцем, разгадать которого окружающие не могут, а поэтому торопятся осудить его за несхожесть со светской толпой.

    Теперь Онегин не по плечу пустому свету, а поэтому странен, так же как был странен грибоедовский Чацкий, горестно восклицавший: “Я странен, а не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож?” Эти странные герои не находят себе места в жизни.

    Поэту Пушкину, естественно, жаль поэта Владимира Ленского, который, “быть может… для блага мира иль хоть для славы был рожден”. Но жаль ему и Евгения Онегина, которому “грустно думать, что напрасно была нам молодость дана”. Очень разные, почти противоположные Онегин и Ленский объединены состраданием автора к их несостоявшимся жизням, к их погибшим надеждам.

    Эти два героя Пушкина будили мысль, живое чувство своим отрицанием общепринятых норм, ясным пониманием, что им не хочется того, чем так довольна самолюбивая посредственность.