Category: Сочинения по литературе

От знака, которым поэзия отмечает на лету, от имени, которое она дает, когда это нужно, – никто не может уклониться, так же, как от смерти. Это имя дается безошибочно. Александр Блок

В 1987 году Иосиф Александрович Бродский стал пятым русским литератором, получившим Нобелевскую премию, присуждаемую Шведской Королевской Академией.

В месте с другим нобелевским лауреатом А. И. Солженицыным Иосиф Бродский достойно представляет русскую современную литературу перед лицом всего мира. Творчество Бродского относится к высшим достижениям русской и мировой культуры.

Родился И. Бродский в Ленинграде в 1940 году. До 15 лет учился в школе, затем работал, сменив много профессий. Писать стихи, по его собственному свидетельству, начал в 1 б лет. К 1960 году уже был хорошо известен и ценим как поэт – главным образом среди молодежи и в неофициальных литературных кругах. Официальная литература его отвергла, давая возможность нищенски существовать лишь случайными заработками на переводах.

Невольно вспоминаются слова Александра Блока, произнесенные им на юбилее А. С. Пушкина в 1921 году: “Поэт – сын гармонии, и ему дана какая-то роль в мировой культуре. Три дела возложены на него: во-первых, освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых, – привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих, внести эту гармонию во внешний мир”. И далее Блок замечает: “…люди догадались выделить из государства один только орган – цензуру… Этим способом они поставили преграду лишь на лретьем пути поэта: на пути внесения гармонии в мир”.

И действительно, бюрократическая машина государства строит стену между настоящим поэтом и читателем. Именно о таких, как Бродский, писалось в журнале “Нева”: “Люди разного масштаба и противоречивых устремлений, они самим фактом своего существования угрожали тому, что мы называем сегодня “бюрократическим социализмом”. И это мужественное противостояние традиционным представлениям о нашем мироустройстве, наверное, главное в личной и трагической судьбе поэта Иосифа Бродского.

Поэт рано приобщился к литературной среде. Первые лирические этюды Бродского привлекли внимание не только его сверстников, но и тех, кто уже сказал свое слово в русской поэзии. Так, Анна Андреевна Ахматова всегда выделяла среди молодых талантов Иосифа Бродского. Его лирический голос, поэтическое видение мира напомнили ей исповедальный стих Осипа Мандельштама. Бродскому посвящены ее пророческие строки:

О своем я уже не заплачу,

Но не видеть бы мне на земле

Золотое клеймо неудачи

На еще безмятежном челе.

Разве мог представить себе начинающий поэт, что трагические ноты этого четверостишия станут лейтмотивом его будущей творческой судьбы?

Популярность Иосифа Бродского быстро росла. И чем убедительнее и ярче звучала его муза, тем подозрительнее относились к нему чиновники. В 1963 году состоялись печально известные встречи Хрущева с интеллигенцией, на которых было строго указано, как надлежит вести себя представителям наук, искусств и литературы. В результате ленинградские власти решили “очистить город” от нежелательных представителей свободных творческих профессий, обвинив их в тунеядстве. .

Бродский был первым, по которому пришелся удар этой бессмысленной кампании. Поэт был объявлен тунеядцем, несмотря на то что в свои двадцать с небольшим лет он успел уже поработать фрезеровщиком на заводе, санитаром, кочегаром в котельной, побывать в геологических экспедициях. Но тем не менее по решению суда он был на 5 лет выслан в глухую деревушку Архангельской области:

Это трудное время.

Мы должны пережить,

перегнать эти годы,

с каждым новым страданьем забывая

былые невзгоды

и встречая, как новость, эти раны

и боль поминутно,

беспокойно вступая в туманное новое утро.

Благодаря заступничеству А. А. Ахматовой, А. Т. Твардовского, Д. Д. Шостаковича и других замечательных людей, под давлением общественного негодования, нашедшем отклик и за границей, Бродский был досрочно освобожден. В тюследующие годы он достигает высочайшего уровня в поэзии, но ему не разрешили даже издать сборник стихов. Зато на Западе вышли два его сборника: “Стихи и поэмы ” и “Остановка в пустыне”. На родине же за все это время ему удалось опубликовать всего четыре стихотворения.

В 1972 году идеологи из партийного аппарата вынудили поэта покинуть Родину. И Бродский становится эмигрантом. Он поселился в США, нашел широкое признание: изданы сборники “В Англии”, “Римские элегии”, “Урания”, “Конец прекрасной эпохи”. Он преподает русскую литературу в американских университетах и колледжах, будучи профессором.

‘ Но в своих поэтических откровениях поэт говорит о тех сложных и болезненных процессах, которые происходят в его душе, о горькой обиде, о тоске по родине, которая гложет его сердце:

…Теперь мне сорок

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.

(“Я входил вместо дикого зверя в клетку…”)

Его мать и отец, так и не добившись разрешения увидеться с сыном, умерли в 1984-1985 годах. В поэтическом мире Бродского преобладают темы тупика, пустоты, одиночества, бессмысленности всякой деятельности.

Звук уступает свету не в скорости,

но в вещах,

внятных даже окаменев,

обветшав, обнищав.

Оба преломлены, искажены,

сокращены: сперва – до потемок,

до тишины…

В лирике Бродского со временем значительно усиливается философское звучание:

Когда снег заметает море и

скрип сосны оставляет

в воздухе след глубже,

чем санный полоз,

до какой синевы могут дойти глаза?

до какой тишины

может упасть безучастный голос?..

(“Шведская музыка”)

Специалисты отмечают виртуозное владение Бродским средствами языка. Поэтическую картину его мира правильнее было бы назвать “картиной языка”. В его стихах наблюдается использование арго, газетного и телевизионного словаря, архаической, технической лексики, уличного просторечия и молодежного сленга.

Другой мечтает жить в глуши,

бродить в полях и все такое.

Он утверждает: цель в покое и

в равновесии души. А я скажу, что это – вздор

. Пошел он с этой целью к черту!

Когда вблизи кровавят морду,

Куда девать спокойный взор?

Для Бродского характерны контрасты, парадоксальные сочетания. Критики отмечают многословность и “большой объем стихотворений”. Если Блок считал оптимальным объемом стихотворения 12-16 строк, то у Бродского стихи порой достигают 200 и более строк. Бродский признает в мире две силы: слово и смерть. Для того, чтобы слово жило, по его мнению, необходим безостановочный поток слов. Это и будет преградой смерти.

Исследователи отмечают в поэзии Бродского “байронические мотивы” . Примером этому может служить его стихотворение “Осенний крик ястреба”, насчитывающее 120 строк. Гордая одинокая птица парит над миром, с высоты ее полета все, что внизу, кажется ничтожным и суетным. Ястреб ликует: “Эк куда меня занесло!” Он еще не знает, что, достигнув апогея, он найдет свой конец. Он чувствует гордость, но все-таки “смешанную с тревогой”:

Он парит в голубом океане, сомкнувши клюв,

с прижатою к животу плюсною – когти в кулак,

точно пальцы рук – чуя каждым пером поддув

снизу сверкая в ответ глазною ягодою…

Тема одиночества, незащищенности человека перед миром несправедливости, желание помочь всем страждущим, спасти человечество от над вигаю – щейся катастрофы звучат в стихах позднего периода жизни лауреата Нобелевской премии:

Сколько света набилось

в осколок звезды,

на ночь глядя! Как беженцев в лодку.

Не ослепни, смотри! Ты и сам сирота,

отщепенец, стервец, вне закона…

(“Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве”)

Покидая Россию в 1972 году, Бродский написал письмо Брежневу, в котором были такие строки. “Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что я имею за душой, я обязан ей… Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге…” “Во плоти” Бродскому не удалось вернуться. Но стихи поэта действительно вернулись и продолжают возвращаться:

А если ты дом покидаешь –

включи звезду на прощанье в четыре свечи,

чтоб мир без вещей освещала она,

вослед тебе глядя, во все времена.

Хотелось бы, чтобы творчество крупнейшего современного поэта широко вошло в обиход русского читателя. Соприкосновение с поэтическим миром Иосифа Бродского дает богатую пищу уму и сердцу современного человека.

“Пир во время чумы” – трагедия, несущая в себе то, что древние греки называли катарсисом, разрешением трагического конфликта. Сюжетная конструкция здесь великолепна. В один клубок сплелись и щемящее чувство тоски и одиночества человека, запертого холерными карантинами в маленькой деревушке, и горечь потери близких друзей, вступивших на Сенатской площади в противоборство с “жестоким веком”, и воспоминание о женщине, которой уже нет в живых, но чувство к ней все еще продолжает жить в душе поэта, и предчувствие новых суровых испытаний, что несет ему грядущая жизнь.

Мир “Скупого рыцаря” очень широк: сценическими и – особенно – внесценическими образами воссоздана почти пластически осязаемая картина Европы эпохи позднего средневековья.

В “Моцарте и Сальери” два музыканта живут в мире искусства, вроде бы только о нем и говорят.

В “Каменном госте” перед нами предстает всего лишь “импровизатор любовной песни” – человек, внешне замкнутый в своем эгоцентричном мире.

У героев “Пира во время чумы” практически нет выхода в большой мир, пирующие – всего лишь крохотный островок в мире мертвых, поэтому ситуация трагедии уникальна, она являет собой некую экспериментальную площадку для исследования самых общих вопросов бытия. Но в самой уникальности ситуации заложены громадные возможности для обобщения, для соотнесения проблем отдельного человека и человечества в целом.

Внешняя динамика здесь вступила бы в явное противоречие с внутренней жизнью героев. Из трех стадий нравственного поступка – мотивов, непосредственного действия и следствий его – Пушкин на этот раз исследовал лишь первое, сознательно отсекая все остальное. Поэтому каждый из пирующих – в сущности, замкнутый мир, их речи – прежде всего самоизлияния, непрерывная цепь внутренних монологов, их судьбы, может быть, и пересекаются, но ни в коем случае не взаимовлияют друг на друга. Все это создает особый, напряженный сюжет последней из “маленьких трагедий”.

Герои обречены на гибель. Они это знают. Осознание неизбежного рождает в иных людях фаталистическое примирение с судьбой, с неотвратимостью рока. Этот фатализм может быть очень разным – тут и бездумная беспечность Молодого человека, предлагающего выпить в честь уже погибшего Джэксона “с веселым звоном рюмок, с восклицаньем”, и самоотверженное великодушие нежной Мери, и черствый эгоизм Луизы, пытающейся самоутвердиться в человеконенавистничестве, но:

…нежного слабей жестокий,

И страх живет в душе, страстьми томимой.

Сама атмосфера пира проникнута лишь иллюзией жизни, смерть все время напоминает пирующим о неотвратимости и закономерности конца.

В сущности, “Пир во время чумы” начинается с той тревожной ноты раздумий о жизни, подлинной и мнимой, которой заканчивалась каждая из “маленьких трагедий”. Но если в финалах предшествующих пьес в раздумье повергались читатели и зрители, то здесь эти раздумья вынесены, если так можно выразиться, на авансцену: в них все время погружен главный герой.

Вальсингам – председатель пира, возможно, даже его инициатор. И пир предпринят с целью забыться среди ужаса всеобщей смерти. Но происходит парадоксальное: именно председатель пира все время возвращается в своих мыслях к смерти и настойчиво напоминает о смерти всем пирующим.

Безусловно, “упоение” пиром во время чумы – чувство сложное и острое, это чувство человека, находящегося на грани жизни и смерти. Но все же не бегство и не смирение, а борьба! – вот пароль и лозунг Вальсингама. И если уж неизбежна смерть, то встретить ее с открытым забралом! Человек и Смерть столкнулись на равных. Именно поэтому так драматургически закономерен внешне, казалось бы, неожиданный и случайный финал трагедии: Вальсингам бросает вызов чуме и не гибнет! Драматургический конфликт перерастает тему борьбы с роком. Он разрешается как гимн человеческой дерзости и гордости перед лицом самой смерти. Однако пьеса не могла закончиться гимном председателя. Для разрешения конфликта Пушкину оказывается крайне важным последний спор “маленьких трагедий” – спор Вальсингама со священником, тоже действующим во время всеобщей катастрофы.

Священник, как и Вальсингам, стремится “ободрить угасший взор”, но… лишь для того только, чтобы подготовить обреченного к смерти. И голос священника, весь строй его речи – это голос самой смерти, как бы звучащий из-за гробовой доски. Священник беспрестанно напоминает об умерших, о муках ада и о райском блаженстве, он судит живущих от имени погибших. Знаменательно его обращение к имени погибшей Матильды в качестве последнего, решающего аргумента в споре с Вальсингамом!

Упоминание о Матильде вызывает у него бурный эмоциональный взрыв. Да, Председатель признает, что он осквернил память матери и возлюбленной, участвуя в пире! Но тем не менее он останется, ибо здесь – жизнь, пусть на краю гибели, но жизнь, а там – лишь смирение и бездействие перед лицом смерти. И характерно, что священник, почувствовав силу этих слов, уходит, благословляя Вальсингама. “Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость”, – гласит заключительная ремарка “маленьких трагедий”. Жизнь и страсть, ум и сердце вновь выходят победителями…

Замечательная поэтесса Белла Ахмадулина вошла в русскую литературу на рубеже 1950-1960-х гг., когда возник беспримерный массовый интерес к поэзии, причем не столько к печатному, сколько к озвученному поэтическому слову. Во многом этот “поэтический бум” был связан с творчеством нового поколения поэтов – так называемых “шестидесятников”. Одним из наиболее ярких представителей этого поколения стала Белла Ахмадулина, сыгравшая наряду с А. Вознесенским, Е. Евтушенко, Р. Рождественским, Б. Окуджавой огромную роль в возрождении общественного самосознания в стране в период “оттепели”.

Начало литературного пути Беллы Ахмадулиной пришлось на время, когда были живы и активно работали Б. Пастернак, А. Ахматова и В. Набоков – корифеи русской литературы XX в. В эти же годы внимание общества было приковано к трагической судьбе и творческому наследию О. Мандельштама и М. Цветаевой. Именно Ахмадулиной выпала нелегкая миссия подхватить поэтическую эстафету из рук великих предшественников, восстановить, казалось бы, навечно распавшуюся связь времен, не дать прерваться цепочке славных традиций отечественной словесности. И если сейчас можно смело говорить о существовании самого понятия “изящная словесность”, то это во многом является заслугой Б. Ахмадулиной перед русской литературой.

Поэтесса с редким постоянством пишет об окружающей ее повседневности, но эта повседневность не будничная, а облагороженная прикосновением ее пера, приподнятая над суетой, проникнутая высокой духовностью и, благодаря постоянным историческим экскурсам и реминисценциям из классики, приобретающая особое измерение. Из неприметных моментов жизни, оттенков настроения, обрывков мыслей и наблюдений поэтесса строит свой мир – мир нежности, доброты и доверия к людям.

Тенденция к осмыслению судьбы общества, судьбы личности, отечественной культуры, соотносимых с гуманистическими идеалами христианства, нашла выражение в новых произведениях Б. Ахмадулиной. Она стремится “поднять планку” поэтической культуры, соединить в своем творчестве традиции допушкинской, классической литературы и модернизма, приблизить современника к его собственным языковым особенностям, побудить мыслить, дорожа тай ной каждогFо слова. Стих поэтессы нередко напоминает одну огромную метафору, смысл которой “затемнен”, ибо включает в себя множество других смыслов, оттенков, образов, сцепленных между собой прихотливо, подчиняясь чувству, которое движет автором, следуя мучительным попыткам постичь и выразить сущность явлений адекватно, не упрощая и не искажая.

Б. Ахмадулина отказывается от сюжета: тема и идея не столько “задаются”, сколько “отыскиваются” в результате развертывания поэтической эмоции.

Главное для поэтессы присвоение – присвоение всего, что дорого, перед чем она преклоняется, что волнует, мучит, возвышает. Присвоение – значит любовь, восхищение, сопереживание, сострадание, столь полные и безоглядные, что без них Б. Ахмадулина не мыслит самое себя. Присвоенное – значит пропущенное через душу, глубоко потрясшее, облитое слезами, навсегда ставшее неотъемлемой частью внутреннего мира.

Открывая для себя кого-либо, Б. Ахмадулина как бы проживает его судьбу, входит в его художественный мир так глубоко, что неизбежно преобразует собственное творчество.

Повествуя о современности, Б Ахмадулина выступает как радетель “сирых” и убогих, слабых и беззащитных, как хранитель нравственно-религиозных устоев русского народа. С горечью пишет она об исковерканной жизни многих поколений, о грустном, запущенном виде родной земли. Картина оскудения и развала, ироническая и печальная, воссоздана в стихотворении “Так дружно весна начиналась: все други”. Свои надежды на спасение России поэтесса связывает с утверждением религиозно-нравственного начала в душах людей с духовным возрождением общества.

Как бы мы ни относились к религиозно окрашенным произведениям Б. Ахмадулиной, нельзя не ощутить устремленности к высшему, вечному.

Роман Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание – одно из самых глубоких и сложных произведений русской литературы, в котором автор рассказал об истории гибели души главного героя после совершения им преступления, об отчуждении Родиона Раскольникова от всего мира, от самых близких ему людей – матери, сестры, друга. Достоевский утверждал, что вернуться в этот мир, снова стать полноправным членом общества можно, лишь воспротивившись человеконенавистническим идеям, очистившись страданием. Вдумчиво читая роман, невольно осознаешь, как глубоко автор проник в души и сердца своих героев, как замечательно постиг человеческий характер, с какой гениальностью поведал о нравственных потрясениях главного героя.

Центральной фигурой романа является, конечно, Родион Раскольников. Но в “Преступлении и наказании” много других действующих лиц. Это Разумихин, Авдотья Романовна и Пульхерия Александровна, Раскольниковы, Петр Петрович Лужин, Аркадий Иванович Свидригайлов, Мармеладовы.

Семья Мармеладовых играет особую роль в романе. Ведь именно Сонечке Мармеладовой, .ее вере и бескорыстной любви обязан Раскольников своим духовным возрождением. Ее великая любовь, исстрадавшаяся, но чистая душа, способная даже в убийце увидеть человека, сопереживать ему, мучиться вместе с ним, спасли Раскольникова.

Да, Соня – “блудница”, как пишет о ней Достоевский, но она была вынуждена продавать себя, чтобы спасти от голодной смерти детей мачехи. Даже в своем ужасном положении Соня сумела остаться человеком, пьянство и разврат не затронули ее душу. А ведь перед ней был яркий пример опустившегося, полностью раздавленного нищетой и собственным бессилием что-то изменить в жизни, отца. Терпение Сони и ее жизненная сила во многом происходят от ее веры. Она верит в Бога, в справедливость всем сердцем, не вдаваясь в сложные философские рассуждения, верит слепо, безрассудно. Да и во что еще может верить восемнадцатилетняя девушка, все образование которой – “несколько книг содержания романтического”, видящая вокруг себя только пьяные ссоры, дрязги, болезни, разврат и горе человеческое?

Достоевский противопоставляет смирение Сони бунту Раскольникова. Впоследствии Родион Раскольников, не приняв умом религиозности Сони, сердцем решает жить ее убеждениями. Но если образ Сони представляется нам на протяжении всего романа, то ее отца, Семена Захарыча и мачеху Катерину Ивановну с ее тремя маленькими детьми, мы видим лишь в нескольких эпизодах. Но эти немногочисленные эпизоды необыкновенно значимы.

Первая встреча Семена Захарыча Мармеладова и Родиона Раскольникова происходит в самом начале романа, когда Раскольников решился на убийство, но до конца не уверовал в свою “наполеоновскую” теорию. Родион находится в каком-то лихорадочном состоянии: окружающий мир для него существует, но как бы в нереальности: он почти ничего не видит и не слышит. Его мозг сверлит только один вопрос: “Быть или не быть?” Для Раскольникова Мармеладов – просто пьяненький завсегдатай распивочной. Поначалу невнимательно слушая монолог Мармеладова, Раскольников вскоре проникается к рассказчику любопытством, а затем и сочувствием. Этот, грязный, утративший всякое человеческое достоинство отставной чиновник, обворовывающий собственную жену

И просящий у дочери-проститутки деньги на похмелье, чем-то трогает Раскольникова, запоминается ему. В Семене Захарыче сквозь его отталкивающую внешность все же проглядывает что-то человеческое. Чувствуется что его мучает совесть, что ему больно и противно его настоящее положение. Он не винит жену в том, что она, может быть, сама тоге не желая (“не в здравом рассудке сие сказано было, а при взволнованных чувствах, в болезни и при плаче детей не евших, да и сказано более ради оскорбления, чем в точной смысле…”), толкнула Соню на улицу. Дочь же свою Мармеладов вообще считает святой. Семен Захарыч раскаивается в своей “слабости”, ему тяжело видеть голодных детей и чахоточную Катерину Ивановну, в запальчивости он кричит: “Я прирожденный скот!?” Мармеладов – слабый, безвольный человек, но он способен остро чувствовать чужую боль и несправедливость. Душа его не очерствела, не стала, несмотря ни на что, глухой к страданиям людей. Мармеладов любит жену и ее маленьких детей. Особенно трогательны слова Катерины Ивановны на поминках Мармеладова о том, что после его смерти в кармане у ее мужа нашли мятного петушка.

Мармеладов, может быть, смешон и жалок со своей мольбой о прощении, но он искренен, да и не так много надо этому несчастному человеку: всего-то чтобы его выслушали без насмешки и хотя бы попытались понять. Соня смогла понять Раскольникова-убийцу, значит, и Мармеладов заслуживает если не оправдания, то, по крайней мере, сострадания.

Совсем другой человек – Катерина Ивановна. Она благородного происхождения, из разорившейся дворянской семьи, поэтому ей приходится во много раз тяжелее, чем падчерице и мужу. Дело даже не в житейских трудностях, а в том, что у Катерины Ивановны нет отдушины в жизни, как у Сони и Семена Захарыча. Соня находит утешение в молитвах, в Библии, а ее отец хоть ненадолго забывается в кабаке. Катерина Ивановна же – натура страстная, дерзкая, бунтарская и нетерпеливая. Ей кажется настоящим адом окружающая обстановка, а людская подлость, с которой она сталкивается на каждом шагу, больно ранит ее. Катерина Ивановна не умеет терпеть и молчать, как Соня. Сильно развитое в ней чувство справедливости побуждает ее к решительным действиям, что ведет к непониманию ее поведения окружающими.

О бедственном положении семьи Мармеладовых, смерти Катерины Ивановны и Семена Захарыча автор “Преступления и наказания” рассказывает для того, чтобы читатель почувствовал ту душную, тесную, невыносимую атмосферу Петербурга, в которой вынуждены были жить социальные низы общества. А ведь к ним принадлежал главный герой романа, и теория “сверхчеловека” родилась именно в такой обстановке.

Семья Мармеладовых – одна из тысяч подобных ей семей бедняков. История этой семьи является как бы предысторией преступления Раскольникова. Однако роль семьи Мармеладовых не ограничивается лишь созданием фона, на котором развивалась трагедия преступления Родиона Раскольникова.

Широко известен термин “Петербург Достоевского”. В “Преступлении и наказании” “Петербург Достоевского” – это увеселительные заведения, кабаки, пьяные женщины-самоубийцы, подлость, злоба и жестокость подавляющего большинства людей, мелочные ссоры, ужасающие внешние условия жизни.

Ф. М. Достоевский путем противопоставления характеров членов семьи Мармеладовых и Лужина, Раскольникова и Разумихина, Свидригайлова и Дунечки Раскольниковой подчеркивает контрасты современной ему действительности с ее социальным неравенством, угнетением одних и богатством других. И, пожалуй, самое главное то, что в изображении семьи Мармеладовых читатель ясно видит Достоевского-гуманиста с его любовью к “маленьким людям” и стремлением разобраться в душе даже самого страшного преступника.

“Хроники Амбера” – это большое произведение Роджера Желязны. Я думаю, что в этом произведении автор полностью реализовал свои писательские возможности. В “Хрониках” задействованы различные смысловые уровни, и перечитывая эту книгу, каждый раз находишь что-нибудь новое.

“Хроники Амбера” писались в течение нескольких лет. В итоге они включили в себя несколько книг и объединились в два тома. Первый из них рассказывает о жизненных перипетиях наследного принца королевства Амбер – Корвина, второй посвящен приключениям, выпавшим на долю его сына – Мерлина.

В основе книги лежит особое представление автора об устройстве нашего мира и Вселенной. Наш мир представляется писателю как бесконечное множество параллельных миров, которые отражают то, что происходит на двух полюсах реальности: в Амбере (Янтарном королевстве) и при Дворе Хаоса. Эти миры вторичны, поэтому они и называются отражениями, или тенями (в зависимости от воли переводчика).

Престол таинственного Янтарного королевства – приз победителю в жестокой игре отражений. Сталь и огонь, предательство и коварство, жизни и судьбы людей – все это ничто перед грандиозностью великой цели. Ведь из девяти претендентов – девяти принцев Амбера – лишь одному суждено занять место при троне.

Амбер представляет собой Силу Порядка; Двор Хаоса – Силу Хаоса. Эти две Силы олицетворяют священные животные: Единорог и Змей. Кроме того, воплощением вышеназванных Сил являются два геометрических узора: Лабиринт Амбера и Логрус Хаоса. Эти геометрические узоры и представляют собой полюса реальности или концы Вселенной. Лабиринт и Логрус имеют довольно большие размеры и как бы выложены на поверхности Земли.

Только члены королевских семей Амбера и Хаоса могут проходить Лабиринт и Логрус. Это прохождение дает посвященным “власть над отражениями”, то есть умение перемещаться по параллельным мирам. Поэтому все те, в ком течет благородная кровь наследников престола, всеми силами пытаются попасть в святая святых, чтобы обрести мощь и величие.

Во втором томе автор более подробно разъясняет читателям “структуру Вселенной”. Лабиринт и Логрус постоянно сражаются между собой за контроль над “серединной областью отражений”. Это надо понимать так, что между ними идет борьба за мировое господство. Но позиции их примерно равны, и это хорошо, потому что так создается равновесие, при котором ни одна из Сил не в праве захватить полную власть во Вселенной.

Но Корвин, принц Амбера, опасаясь, что Лабиринт и Амбер разрушены Хаосом, неимоверными усилиями воли создает новый Лабиринт, свой собственный, отличающийся от старого. Однако первозданный Лабиринт, созданный великим магом Дворкиным, устоял перед Силами Хаоса и в итоге во Вселенной образуются не два, а три полюса реальности.

Равновесие нарушено, но не в пользу Амбера и не в пользу Хаоса. Новый Лабиринт не помог ни Логрусу, ни старому Лабиринту. И схватка между ними разгорается с новой силой. Мерлин оказывается между двух огней как сын Корвина и принц Амбера, с одной стороны, и как сын Дары и принц Хаоса, с другой. То обстоятельство, что он соединил в себе королевскую кровь двух противоборствующих миров, сильно осложняет ему жизнь и ставит перед выбором: кому служить?

Выясняется, что и Лабиринт, и Логрус обладают разумом. И Ам-бер, и Двор Хаоса, также все члены королевских семей, не говоря уже о жителях отражений – просто пешки в бесконечной, непрекращающейся войне Порядка и Хаоса. Но создание нового Лабиринта настолько запутало ситуацию, что старый Лабиринт и Логрус начали открыто пытаться манипулировать людьми.

Однако Мерлин не желает быть пешкой в игре и встает на сторону нового Лабиринта. И такой выбор делает не только Мерлин. Тогда Лабиринт и Логрус усиливают свое давление на Мерлина, его друзей и других персонажей.

Знак Порядка в своем последнем обращении к Мерлину “раскрывает все карты” в надежде на разумное решение молодого принца: “Выбор между мной и Логрусом – не просто вопрос политики: кому достанется эта особа или как выполнить отдельную работу. Я и мой противник представляем два фундаментальных принципа, посредством которых существует Вселенная. Ты можешь лепить на нас ярлыки существительных и прилагательных большинства языков и дюжин наук, но по сути мы представляем Порядок и Хаос… или разум и чувства, если больше нравится так; безумие и рассудок; свет и тьму; сигнал и шум.”

Мерлин прислушивается к этим словам. Он понимает, что от него, действительно, зависит судьба мира. Да и каждый на его месте задумался бы основательно, услышав следующие слова представителя Порядка: “Сейчас я добился существенного перевеса над моим исконным противником – впервые за века. В нынешнем положении я могу воплотить в жизнь мечту историков всех Теней – эпоху высокой цивилизации и культуры, что никогда не будет забыта. Склонись чаша весов в другую сторону, нас ожидал бы поворот к временам, подобным, как минимум ледниковым… останься со мной, и я обещаю Золотой век, о котором говорил, и твою видную в нем роль… Уйдешь, и тобой завладеет другая сторона. Наступят Тьма и Хаос. Что предпочитаете?..”

Мерлин соглашается стать королем Хаоса, чтобы избежать великих бедствий и попытаться восстановить равновесие.

Когда читаешь “Хроники Амбера”, поневоле начинаешь задумываться: “А не так ли все происходит на самом деле? И не живем ли мы на одном из отражений, и не являемся ли пешками в большой Вселенской игре?”

Роджер Желязны в своей книге дал замечательную идею противостояния Порядка и Хаоса, с помощью которой можно объяснить все процессы, происходящие в мире. Ясным становится, что каждому человеку предстоит сделать свой выбор, взвесив все за и против. А для этого современному человеку необходимо обладать большим объемом информации о происходящем с нами и вокруг нас.

Бессмертен тот, чья муза до конца

Добру и красоте не изменяла,

Кто волновать умел людей сердца

И в них будить стремленье к идеалу.

А. Н. Плещеев

С творчеством Александра Сергеевича Пушкина я познакомилась довольно-таки давно. Еще в детстве мама читала мне его сказки на ночь, а старшая сестра с упоением рассказывала наизусть “Письмо Татьяны к Онегину”. Шли годы, и я уже сама могла изучать его произведения, восхищаясь его истинным талантом. Сколько себя помню, мне всегда было легко и приятно читать его стихотворения, слог Пушкина как-то особенно казался мне ритмичным и мелодичным.

Каждый раз, открывая любой сборник Александра Сергеевича Пушкина, я словно окуналась в его собственный, неповторимый, чудесный мир. Поэзия Пушкина завораживала меня, а вереница образов, возникающих перед моим взором, уводила меня в таинственную страну красоты, любви и счастья. Вся жизнь человеческая, ее мечты и обольщения, ее надежды и страдания, буйство, напор молодых чувств и умудренная зрелость проносились передо мной. И нельзя не влюбиться в нее, в ее краски и звуки, потому что эти волшебные звуки идут от сердца и души самого поэта. Всякий раз, читая стихотворения, посвященные лицейским друзьям, я начинала боготворить дружбу, мысленно повторяя за поэтом:

Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,

При мирных ли брегах родимого ручья,

Святому братству верен я…

Какая высокая должна быть душа у человека, чтобы так вознести дружбу, долг, верность тем, кто давал радость взаимопонимания, искренности! Рисуя портеры друзей, Пушкин исходил из идеала, не ища “родимых пятен”, досадных недостатков в характерах (а они есть у всякого). Вряд ли мной современник может сказать о друге: “Мой первый друг, мой друг бесценный” или “мой брат родной по музе, по судьбам”. Мы стали холодны, черствы, и нам легко надоедают даже те, с кем связь казалось прочной. Не может не тронуть сердце и отношение поэта к учителям жизни: и к Чаадаеву, и к Жуковскому, и к Куницыну…

Куницыну дар сердца и вина:

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада возжена!

Пушкин как-то все очень глубоко понимает: и то, что учитель щедро отдает свои знания ученику, а ученик, в свою очередь, став взрослым, не должен раздражаться на молодость за то, что она буйна, дерзка, легкомысленна. Мудро и светло звучат строки поэта:

Придет, придет и наше время

И наши внуки в добрый час

Из мира вытеснят и нас.

Когда я впервые прочитала эти строки, я была потрясена широтой, щедростью такого отношения к “молодому племени”, поняла на всю жизнь, что такое истинное благоволение к человеку, будь он дворовый мальчик, что в салазки Жучку посадил, будь то старушка, окропляющая свою воспитанницу святой водой, видя, что ей плохо, будь то отнюдь не даровитый поэт, пишущий романтическими штампами: “златые дни”, “что день грядущий мне готовит”, “желанный друг”, будь то плачущая на могиле отца молодая женщина, когда-то предавшая его (“Станционный смотритель”). Купаясь в лучах пушкинской доброты, я училась у поэта живому чувству сострадания, “лелеющей душу гуманности”.

Покинувший “неволю душных городов” и приставший к цыганам Алеко совершил убийство возлюбленной и ее избранника; Пленник кавказских гор и своих внутренних страстей стал причиной самоубийства черкешенки; Германн, возомнивший себя Наполеоном и решивший во что бы то ни стало узнать тайну трех карт с целью обогащения, – преступники с точки зрения христианской нравственности. Но никогда мне не хотелось клеймить их позором, наоборот, хотелось жалеть и плакать над ними, ибо сам Пушкин исповедовал “милость к падшим” и призывал к искоренению губительных страстей прежде всего в себе.

Мы все глядим в Наполеоны,

Двуногих тварей миллионы,

Мы почитаем всех нулями,

А единицами себя…

Насколько близки и понятны каждому эти строки. Талант Пушкина в том и заключается, что язык его – прост и доступен всем (“народ любит гениев простых в своей величественности и величественных в своей простоте”).

Все стихи Александра Сергеевича замечательные, и поделить их на любимые и нелюбимые просто невозможно. Но, пожалуй, самые запоминающиеся, самые яркие были посвящены самому прекрасному и святому чувству – любви. Именно она открывает в человеке все его лучшие стороны. Она не судит. Любовь дает крылья и зовет за собой, возвращая к жизни остывшие сердца.

И сердце вновь горит и любит –

Оттого, что не любить оно не может.

У Пушкина было свое, особенное понимание любви. Не “материальной”, не чувственной предстает перед нами его любимая в “Я помню чудное мгновенье”, а гением чудной, одухотворенной красоты, с “нежным голосом” и “небесными чертами”. Формула любви у поэта именно пушкинская: любовь это “и божество, и вдохновение, и слезы…”. Но любовь – это и ответственность (“Любви и чести верен будь”, – говорит старый финн в “Руслане и Людмиле”), и светлая печать расставания, в которой нет и намека на чувства обманутого собственника:

Я вас любил, любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем,

Но путь она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

А заканчивается стихотворение молитвой о женщине: “…дай вам бог любимой быть другой”.

Все свои думы Александр Сергеевич Пушкин направлял на поиски добра, свободы и счастья.

Читая стихи Пушкина, как писал великий критик В. Г. Белинский, можно “превосходным образом воспитать в себе человека”. И действительно, произведения Александра Сергеевича помогли мне научиться видеть человека в человеке, ценить хорошее к себе отношении, уважать чувства других и, конечно же, любить искренне и бескорыстно своих друзей, учителей, природу…

О, я как брат Обняться с бурей был бы рад! М. Ю. Лермонтов Большой мастер слова, А. М. Горький создает прекрасные романтические произведения, с самого начала заявившие о появлении яркого таланта, неординарной личности. Горького-писателя интересовали необычные героические характеры, резко контрастирующие с серой массой, господствующей вокруг. Герои рассказов “Макар Чудра” и “Старуха Изергиль” – мятежные и сильные личности, ищущие смысл в окружающей их действительности. Под стать характерам и обстановка вокруг них: моря дул “влажный холодный ветер”, “раздувая пламя костра”. Рассказчик – старый цыган Макар Чудра – достаточно нео-5ьгчная и колоритная фигура. Он говорит почти афоризмами, веско безапелляционно выражает свой взгляд на жизнь: “Так ты хо-$ишь? Это хорошо! Ты славную долю выбрал, сокол. Так и надо: соди и смотри, насмотрелся, ляг и умирай – вот и все!” В рассказанной им легенде о Лойко Зобаре и Радде раскрывается основная жизненная позиция Чудры: выше всего на свете он ценит свободу. Даже жизнь человека не имеет смысла, если потеряна золя. Поэтично и красиво говорит Чудра о свободе, которую мало сто может оценить по достоинству. Это удел лишь избранных, а эолынинству недосуг думать об этом. “Ведома ему воля? Ширь степная понятна? Говор морской волны веселит ему сердце? Он раб – как только родился, всю жизнь раб, и все тут! Что он с гобой может сделать? Только удавиться, коли поумнеет немного”. Макар советует своему молодому собеседнику не задумываться о жизни, дабы не разлюбить ее. Красота окружающего мира выступает контрастом между величественностью, созданной природой, и людьми, не умеющими или не желающими оценить этот дар, довольствоваться им. Мятущийся дух героев рассказа подчеркнут великолепной ширью, окружающей их. Автор рисует могучие стихии: море и степь. Здесь все полнозвучно, нет полутонов. Горький ищет достойного героя, воплощающего идею автора о сильной личности. Эти поиски продолжились в рассказе “Старуха Изергиль”. От антигероя Ларры, через судьбу Изергиль автор пытается подвести читателя к пониманию идеального героя – Данко. Суровый пейзаж неприступного леса, зловонных болот не пугают героя. Данко полон любви к людям, ради них он способен пожертвовать своей жизнью. Но народ не может оценить этого подвига. Слабые и пугливые, люди страшатся самого героя. Оттого и наступают на пылающее сердце Данко, чтобы не разгорелся от него пожар. Что он может принести? Да что угодно. Страх владеет массой. И автор не скрывает этого от своих читателей. Природа же вечна и величественна. Она равнодушно взирает на мелочность людских забот и интересов, подчеркивая преходящее в человеческой жизни и помыслах людей. Автор восхищен великолепием окружающего мира. Он видит его космические масштабы. Отсюда людская суета кажется почти смехотворной и жалкой, и лишь избранные, подобные Данко, способны подняться над толпой и погибнуть ради жизни, не-йонятые и неоцененные: “Кинул взор вперед себя на ширь степи гордый смельчак Данко,- кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и – умер. Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с бездыханным Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой… И вот оно рассыпавшись в искры, угасло… – Вот откуда они, голубые искры степи, что являются перед грозой!” Картины природы в ранних романтических рассказах М. Горького не только обрамляют содержание и являются фоном, они составная и существенная часть содержания. Описания природы позволяют автору переходить, как по мостку, от темы к теме, украшают повествование, дают простор фантазии художника слова, подчеркивают красоту авторской речи. “В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно… Море шумело глухо и печально”.

Существует русская поговорка: “Иван, не помнящий родства”. К сожалению, в смысле знаний нашей истории очень многие люди стали такими “Иванами”, а ведь без истории не может быть образованного человека. Настоящее можно понять только через прошлое, а сейчас очень важно понять наше настоящее. Литература, учительница жизни, должна прививать интерес и любовь к прошлому нашей и других стран. В этом отношении Валентин Саввич Пикуль для широкой публики часто выступает первооткрывателем. Ведь некоторые его романы освещают те страницы, которые были знакомы в основном лишь узким специалистам. Известный историк академик Б. А. Рыбаков отметил, что В. С. Пикуль “делает очень полезное патриотическое дело”, а его романы сыграли немалую роль в нынешнем усилении тяги к истории.

Я давно знаком с творчеством Пикуля. Это и отличный учебник жизни, и увлекательный, захватывающий сюжет. Произведения писателя помогли мне полюбить историю России. Мне нравится масштабность его взгляда, стремление вобрать в повествование как можно больше событий, мест, героев. Читая романы Пикуля, не только погружаешься в прошлое, но и задумываешься над настоящим.

В истории нашей страны много славных и бесславных войн, немало и дипломатических интриг. Одним из напряженных периодов была Семилетняя война в XVIII веке. Писатель обращается к этому эпизоду в романе “Пером и шпагой”. Сюжет построен вокруг истории одного французского дипломата. Его любопытная фигура дает писателю возможность показать тугой узел интересов и противоречий ведущих европейских стран. Мы видим корыстолюбие и глупость, а порой и трусость ряда русских сановников и наряду с этим подлинных патриотов. Один из них – генерал Салтыков, автор описывает его как тихого старичка, который вперед никогда не лез и около престола не крутился, но именно он оказался истинным победителем прусского короля Фридриха II, героем всей европейской войны. Он был прекрасным полководцем, понимавшим солдата. Завистники не простили ему самостоятельности. К сожалению, война не принесла пользы России, хотя славы и Диапазон исторических эпох, описываемых романистом, велик. В 1987 году он завершил цикл романов о русско-японской войне 1904 – 1906 годов. Хотя эти события уже нашли отражение в советской литературе, Пикуль рассказывает о войне по-своему. Писатель считает, что история не терпит шаблонов, с которыми у нас подходили к тем или иным событиям и личностям. Он напоминает о том, что, хотя мы привыкли считать Цусимское сражение поражением царского флота, мы забываем о высоком патриотизме моряков, о том, что матросы и офицеры заведомо знали, что погибнут, но честь России была для них дороже жизни!

В последнем романе своей эпопеи “Каторга” Пикуль рассказывает о каторжанах на Сахалине. Раскрывается неизвестная страница истории. Когда на остров пришли японцы, ссыльные стали защищать свою страшную, жестокую тюрьму! С большим мастерством исследует писатель истоки патриотизма у этих преступников. Несмотря на все пороки их характера и воспитания, они остаются русскими и сражаются, погибают за свою Родину.

Большое впечатление на меня производит роман “У последней черты” об авантюристе Гришке Распутине и последних годах царского дома Романовых. Романист прекрасно показал нравственное и духовное убожество власть имущих перед революцией. Люди, у которых в руках была судьба страны, сами оказались чуть ли не игрушкой темного мужика, мистика и колдуна Распутина.

Романы Пикуля построены на контрастах, на противопоставлении патриотов и предателей, честных, преданных людей и карьеристов, хапуг, смелых и трусов. Перед нами встает такая галерея интересных и значительных, роковых и ничтожных фигур, без которых наша духовная культура была бы намного беднее. Но в то же время не всегда можно оправдать копание писателя в интимных подробностях, выпячивание и смакование их. Возможно, это одна из причин того, что некоторые люди считают романы Валентина Пикуля бульварными. Но надо ценить то, что Валентин Пикуль открыл для нас эпизоды истории, сделал их живыми, заполнил интересными лицами, помог многим полюбить историю.

Спасибо писателю!

Гоголь задумывал “мертвые души” как произведение, обличающие социальные пороки общества, поэтому он искал центрального сюжета не простой какой-нибудь жизненный факт, а такой, который бы дал возможность обнаружить скрытные явления действительности. В этом смысле Гоголю как нельзя лучше подошел сюжет, предложенный А. С. Пушкиным.

Замысел “изъездить вмести с героем всю Русь” давал автору возможность показать жизнь всей России. А поскольку Гоголь описывал ее так, “чтобы вся мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем”, в поэме встает вся картина русской действительности со всеми ее экономическими и социальными изъяснениями. Однако в “Мертвых душах” описывается не только страшная, жестокая реальность жизни страны того времени. Ей противопоставленные светлые, чистые, гуманные идеалы автора, его представление о том, какой должна стать Россия, высказанные в лирических отступлениях и отдельных замечаниях, разбросанных по тексту.

Таким образом, картина жизни и быта губернии, в которой, как и во всей стране, основой социального строя является эксплуатация труда, разворачивается перед читателями по мере того, как Чичиков знакомится с помещиками и чиновниками города НН. И поскольку Гоголь видел основной источник бедствия России в несправедливых и бесчеловечных общественных отношениях, то внимание он уделил в первую очередь помещикам, главным угнетателям крестьян.

Автор описывает имение помещиков, их времяпрепровождения, показывая таким образом картину полного упадка крестьянских хозяйств. Особенно это заметно в имениях Манилова, Ноздрева, Плюшкина. Но и кажущиеся крепким хозяйством Коробочки и Собакевича в действительности нежизнеспособны.

Гоголь подчеркивает не только экономическое, но и моральное опустошения помещичьего класса. Углубляя тему духовного разложения дворянства, писатель располагает главы с описанием помещиков в определенном порядке. Он ведет читателя от праздного мечтателя Манилова к “дубинноголовой” скопидомке Коробочке, от бесшабашного мота Ноздрева к оскотинившемуся кулаку Собакевичу и завершает галерею образов помещиков Плюшкиных, “прорехой на человечестве”.

Наиболее полно характеризует помещиков их отношение к предложению Чичикова о продаже душ, “в некотором роде окончивших свое существование”. Каждый помещик по-своему реагирует на эту просьбу. Манилов со свойственной ему “широтой души” отдает мертвые души даром. Коробочка, привыкшая к тому, что все можно продать и купить, заботится лишь о том, не прогадать, не продешевить. Собакевич в очередной раз проявляет качества “человека кулака”, заламывая цену “сто рублей за штуку”. Но какими бы ни были оттенки реакции разных помещиков, все они приходят к одному: если “негоция” не принесет вреда государству и не будет в убыток, они согласны.

Рисуя широкую картину дворянской – помещичьей России, Гоголь не ограничивается изображением поместных дворян. На примере города Н. Н. он показывает и мир чиновничества, в котором “плодились из безделья” злоупотребление властью, интриги, сплетни.

Все чиновники города, начиная с губернатора, положительным единственным качеством которого являлось вышивание “разных домашних узоров”, и кончая самым мелким чиновникам, берут взятки, грабят казну, ходят на балы и играют в карты. Такой образ жизни становится нормой для них. Они даже не опасаются карты за свои грехи. Ведь устоявшийся “порядок” охраняется полицмейстером, главным взяточником и казнокрадом. Кроме того, все чиновники повязаны круговой порукой. Каждый из них не чист на руку, и поэтому никому ни приходит в голову доносить на другого.

Итак, Гоголь показал, что жизнь города управляют необразованные, пустые, бесчестные люди. Более того, введя в поэму о капитане Копейкине, автор подчеркнул, что такая картина характера не только для этой губернии, но и для всей страны, которой правили помещики и чиновники, в то время как простой народ терпел одни лишь лишения.

К миру “мертвых душ” в поэме, безусловно, относится и Чичиков. В его лице выразились уже не застойные явления русской жизни, а процесс проникновения в нее новых буржуазных тенденций: духа приобретательства и аферы. Раскрывая свое намерение “припрячь” подлеца, Гоголь детально исследует истоки его личности. Находчивый и ловкий авантюрист, Чичиков – порождение окружающего мира с его кричащими противоречиями бедности и богатства. Родившись в бедной семье, Чичиков не становится “маленьким человеком”. Чтобы подняться по общественной лестнице, он воспитывает в себе приспособленчество и изворотливость. Гоголь тонко показывает, что бережливость, накопительство Чичикова, которыми он отличался с детства, имеют иную природу, чем, например, скупость Коробочки или Плюшкина. Жажда обогащение у Чичикова – черта нового буржуазного общества, деньги для него – средство достижения карьеры, комфорта. При этом он прекрасно видит, каким путем создаются огромные состояние в окружающем его мире. Гоголь очень точно определил одну из характерных черт поднимающейся буржуазии – жизненную энергию, целеустремленность действий и в то же время ее определенную эгоистичность.

Итак, привыкшие жить легкой жизнью за счет чужого труда, помещики и чиновники – “мертвые души”, с одной стороны, и крестьяне, уделом которых являются нищета, голод, непосильный труд, болезни, с другой, – такой открывается действительность перед Гоголем. Но он не теряет оптимистического настроя, верит в то, что помещики и чиновники изживут себя. Рядом с помещиками, “мертвыми душами”, встают светлые образы простых людей, которые являются для автора воплощением идеалов духовности, мужества, свободолюбия.

В лирических отступлениях Гоголь создает образ истинно живой народной души. Автор восторгается удалью, щедростью, талантливостью и умом русского народа.

Он восхищается бойким, ярким словом простых людей. Гоголь с любовью говорит, что, “птица – тройка”, летящая по необъятным просторам русской земли, ” могла родиться только у бойкого народа”. Образ “русской тройки”, приобретающий символическое значение, неразрывно связан у автора с образами “расторопного ярославского мужика”, одним топором и долотом смастерившего прочный экипаж, и ямщика, примостившегося “черт знает на чем” и лихо управляющего тройкой.

Ведь только благодаря таким людям Русь несется вперед, поражая созерцателя этого чуда.

Именно Россия, подобная “не обгоняемой тройке”, заставляющая “другие народы и государства” давать ей дорогу, а не Россия Маниловых, Собакевичей и Плюшкиных является идеалом Гоголя.

Показывая на примере простых истинно ценные качества души, Гоголь обращается к читателям с призывом сохранять с юношеских лет “всечеловеческие движения”.

В лирических отступлениях Гоголь затрагивает много тем. И в этих размышлениях выражены идеалы автора. Так, говоря о двух типах писателей Гоголь отмечает, что истинный писатель не тот, который “чудно польстил людям, скрыв печальное в жизни”, а тот, кто дерзнул “вызвать наружу” всю страшную, потрясающую тину мелочей, окутавших нашу жизнь”.

Итак, в поэме “мертвые души” действительность и авторские идеалы. Гоголь без прикрас показывает жизнь современной ему России и, вместе с тем, учит доброте, честности, любви к народу и труду.

Культурный, любящий родину, думающий человек с живой душой – вот идеал Гоголя, который созвучен и нашему времени.

Передо мной автопортрет Александра Сергеевича Пушкина, сделанный поэтом в тысяча восемьсот двадцать девятом году.

Четкие резкие линии, почти шаржевая манера. Часто на полях рукописей поэт рисует своих героев, себя или близких. Этот автопортрет появляется в то время, когда поэт просит руки Натальи Гончаровой. Ему не отказывают, но и не дают согласия. Пушкин отправляется в путешествие, не одобренное правительством. Его путь лежит на Кавказ, где шла война. В пути Пушкин пишет заметки, послужившие основой произведению “Путешествие в Арзрум”, тогда же написаны стихотворения “На холмах Грузии лежит ночная мгла…”, “Кавказ”, “Обвал”. Впечатления, полученные на Кавказе, явно отражены в автопортрете 1829 года.

Поэт предстает перед нами воином, едущим на коне в Арзрум, ведь он вместе с русскими войсками вошел туда. Есть и еще одна версия – поэт на коне убегает от правительства. От отчаяния он не знает, куда ему деваться. И еще, я думаю, автопортрет связан с ответом Гончаровой. Поэт напоминает мне Дон Кихота с его благородством и верностью прекрасной даме. Донкихотство сквозит в каждой строке стихотворения “Я вас любил”, относящегося к этому периоду.

Поэт позже получил согласие на брак. Конечно, разве такая великая любовь могла остаться без ответа, взаимности.