И. А. КРЫЛОВ (1769-1844)
ЛЕБЕДЬ, ЩУКА И РАК
Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мука.
Однажды Лебедь, Рак да Щука
Везти с поклажей воз взялись
И вместе трое все в него впряглись;
Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!
Поклажа бы для них казалась и легка:
Да Лебедь рвется в облака,
Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.
Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам;
Да только воз и ныне там.
Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский стремился показать пути нравственного обновления человеческого общества. Человек – это тот центр жизни, к которому прикован взгляд писателя.
“Преступление и наказание” – это роман Достоевского, который уже более столетия служит поводом для напряженных раздумий о цене человеческой жизни, о моральных границах своеволия, о том, сколько в человеке от дьявола, а сколько – от Бога.
Уже с первых страниц романа можно почувствовать всю тяжесть и безысходность жизни его главного героя. Бывший студент Раскольников обитает в каморке “под самой кровлей высокого пятиэтажного дома”. Главные качества изображенного в романе пространства – теснота и узость. Герой, попавший в такое пространство, чувствует духовную пустоту и одиночество: “… он был в раздражительном и напряженном состоянии… углубился в себя и уединился от всех…” На протяжении всего романа Раскольников будет томиться, эгоистично отгораживаясь от других людей, и лишь в конце выйдет на перекресток, то есть открытое пространство, чтобы просить прощения у всего мира. С этого момента начнется его духовное воскрешение.
Но пока Родион, словно в бреду, мечется по грязным улицам Петербурга, вонючим лестницам и чердакам, мрачным распивочным. Герой за думал совершить действие, которое полностью изменит его жизнь. Эта мысль зародилась у него тогда, когда он заложил у старухи-процентщицы кольцо – подарок сестры. Раскольников тогда испытал ненависть к вредной и ничтожной старушонке, наживающейся на чужой беде. Старуха и у читателя вызывает негативные ощущения: она недоверчиво рассматривает посетителя, не желая поначалу его пускать, глаза у нее сверкают в темноте, она кашляет и кряхтит, а шея ее напоминает “куриную ногу”. И вот у Рас-кольникова появилась мысль, которая привела его к преступлению.
Он случайно слышит разговор студента с офицером о “глупой, бессмысленной, ничтожной, злой, больной старушонке, никому не нужной и, напротив, всем вредной”. Студент говорит, что убийство старухи не будет преступлением:-“Одна смерть и сто жизней взамен – да ведь тут арифметика!” Эти слова врезаются в память Родиона.
< затем в трактире раскольников слушает исповедь пьяного мармела-
дова и узнает о его дочери Сонечке, которая продает себя ради спасения семейства. История Сони Мармеладовой перекликается с судьбой Дуни, сестры Раскольникова, отдающей свою руку нелюбимому человеку ради “бесценного Роди”. Символы вечной жертвы предстают перед воображением героя: “Сонечка. Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!”
Обстоятельства внешней жизни и идейные побуждения героя дают в результате цельную философию “права” новоявленного Наполеона. Если пушкинский Герман из “Пиковой дамы” – человек действия, у которого страсть к богатству переходит в навязчивую идею, то Раскольников не таков. У героя Достоевского, напротив, идея становится страстью. Он живет своей идеей, оттачивает ее,, ради нее совершает страшный “эксперимент”. Но ложная идея не может служить цельной личности, поэтому она вносит раскол во внутренний мир человека. Не случайно писатель выбрал для своего героя фамилию Раскольников.
Раскольников живет как бы двойной жизнью: реальной и логически абстрактной. Ему трудно отличить явь от бреда. Внутренние устои в нем разрушены. Он предстает опустошенным нравственно человеком еще до преступления, ведь он не раз мысленно совершает убийство старухи-процентщицы. Раскольников приходит к мысли, что именно ему предстоит “взять кровь на себя”. Он считает, что имеет право на это. Кумир Родиона – влас-телий, не знающий сомнения. Его идеал – свобода и “власть над муравейником”.
Стремление утвердиться в этой мысли приводит Родиона к преступлению в жизни. Момент убийства – начало краха теории Раскольникова. Весь месяц от убийства до признания герой романа испытывает нравственные мучения, борется с самим собой. Не сразу к нему приходит понимание ужаса содеянного. Вначале Родион мучается вопросом: смог ли он переступить черту, отделяющую человека от “твари дрожащей”. Ему трудно осмыслить все в одиночестве, и Раскольников идет к людям, рассказывает свою жизнь Соне. Соня заставляет Родиона по-новому посмотреть на свое деяние.
Сонечка Мармеладова отказывает герою в нраве решать человеческую судьбу, быть судьей, дающим право на жизнь или несущим смерть. Раскольников начинает осознавать ошибочность своей идеи: “Тою же дорогою идя, я уже никогда более не повторил бы убийства”. Не старуху, а самого себя губит Родион.
Теория Раскольникова рушится стремительно Он рассказывает об убийстве Свидригайлову, но тот только изумляется, почему Раскольников испытывает мучения. “Мы одного поля ягоды”, – говорит Свидригайлов, приводя бедного юношу в ужас. Свидригайлов полагает, что Раскольников взялся не за свое дело, что он не убийца по складу своего характера. Как философия Лужина, который способен растоптать, нравственно уничтожить человека, так и цинизм Свидригайлова глубоко возмущают Раскольникова. Он негодует: “…Доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать”. Но теория Родиона тоже разрешает проливать кровь. И тогда Раскольников окончательно осознает, что совершил преступление.
Достоевский выявил губительное воздействие ложной, индивидуалистической идеи на сознание человека. Таким образом, не только “среда” способна влиять на поступки человека, но мысль, идея. Возмущение социальной несправедливостью получили извращенное, ложное решение. Протест Раскольникова против вселенского горя обернулся эгоистическим самоутверждением, анархическим бунтом. Достоевский показал, что буржуазная философия индивидуализма приводит к преступлению.
Идея зла во имя добра терпит крах. Признание Раскольникова открывает путь к спасению человеческой души. Душевные мучения Родиона, которые приводят к покаянию, помогают ему избежать участи Свидригайлова. Раскольников идет на каторгу. Он еще нравственно болен, ему многое надо пережить и осмыслить, чтобы излечить свою душу, прийти к пониманию истинной ценности человека, идеи всеобщего добра.
Таков путь Раскольникова от преступления к наказанию. Страшной теории сверхчеловека Достоевский противопоставляет идеалы гуманизма, любви и всепрощения. В нравственном совершенствовании видит писатель идеал человека и общества, в котором нет места насилию и злу.
Работая над “Историей Пугачевского бунта”, А. С. Пушкин внимательно изучал свидетельства очевидцев, большой интерес у него вызывал облик Пугачева, о котором сохранилось множество воспоминаний.
С первым описанием внешности Пугачева мы знакомимся во второй главе. Попавший в буран Гринев натыкается то ли на волка, то ли на человека. Это сравнение с хищным зверем символично: появившийся герой – вожак разбойничьей стаи. Всего несколько слов, произнесенных незнакомцем, успокаивают Гринева, и он засыпает, “убаюканный пением бури и качкою тихой езды”.
Сон, который видит герой, в иносказательной форме раскрывает дальнейшее развитие сюжета и свидетельствует о неизгладимом впечатлении, произведенном на Гринева вожатым. Героя поразило сочетание несочетаемого: “страшный мужик”, наполнивший комнату мертвыми телами, “ласково меня кликал, говоря: “Не бойсь, подойди под мое благословение…”
Проснувшись и войдя на постоялый двор, Гринев сразу стал спрашивать о вожатом, и здесь мы знакомимся уже с более подробным портретом героя: “Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч В черной бороде его показывалась проседь; жи–вые большие глаза так и бегали. Лицо имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нем был оборванный армяк и татарские шаровары”. Подобное описание свидетельствует, что герой не так прост, как может показаться. Бегающие глаза, плутовское выражение лица и воровской разговор заставляют Гринева напряженно вглядываться в лицо незнакомца, но он остается неразгаданным как для него, так и для читателя.
Следующая встреча героев происходит в главе “Приступ”. Сначала Пугачев предстает перед нами в роли военачальника. Он нарисован в гуще вооруженной толпы, его портрет дан как обобщенный образ предводителя: “Между ими на белом коне ехал человек в красном кафтане с обнаженной саблею в руке: это был сам Пугачев. Он остановился; его окружили, и, как видно, по его повелению, четыре человека отделились и во весь опор поскакали под самую крепость”.
Атрибутика, которой окружает себя герой, свидетельствует о его желании соответствовать представлению народа о командире. И защитники крепости, и нападающие видят, что Пугачев – центр толпы, он управляет разыгрывающимися событиями. Пушечный залп из Белогорской крепости помогает еще более убедительно показать Пугачева в роли военачальника. Испугавшись картечи, “мятежники отхлынули в обе стороны и попятились. Предводитель их остался один впереди… Он махал саблею и, казалось, с жаром их уговаривал…” Мы не слышим слов героя, но его напряженная фигура и пластика говорят о воздействии, которое в данный момент он оказывает на своих подчиненных: “Крик и визг, умолкнувшие на минуту, тотчас возобновились…”
В третий раз описание героя дано во время казни. Одежда и поведение Пугачева свидетельствуют о том, какое представление о царе-батюшке сложилось у народа, перед нами оживает практически лубочная картинка, на фоне которой противоестественно выглядит пролитая настоящая кровь: “Пугачев сидел в креслах на крыльце комендантского дома. На нем был красивый казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза”. Во время вынесения смертных приговоров Пушкин намеренно не показал выражение лица и глаз Пугачева, он обрисовал лишь отрывистые жесты и резкие фразы: “Пугачев мрачно нахмурился и махнул белым платком… “Вешать его!” – сказал Пугачев, не взглянув уже на меня”.
В главе “Незваный гость” один за другим идут сразу три портрета Пугачева. Сначала попадья Акулина Памфиловна говорит о “ястребиных”, хищнических глазах Пугачева, затем Гри неву предоставляется возможность самому разглядеть вожатого в его новом обличье. Попав на военный совет, Гринев внимательно смотрит на страшных знакомых: “…Пугачев и человек десять казацких старшин сидели в шапках и цветных рубашках, разгоряченные вином, с красными рожами и блистающими глазами…С любопытством стал я рассматривать сборище. Пугачев на первом месте сидел, облокотясь на стол и подпирая черную бороду своим широким кулаком. Черты лица его, правильные и довольно приятные, не изъявляли ничего свирепого” Двойственность лица, бросившаяся в глаза Гриневу на постоялом дворе, или же закрытость Пугачева, проявившаяся во время казни, исчезают, автор делает акцент на отсутствии свирепости в его облике.
Во время принятия важного решения Пугачев серьезен и спокоен, мы видим его в новой ипостаси. Автор любуется патриархальной простотой и искренностью отношений казаков, явно противопоставляя им в дальнейшем военный совет в Оренбурге.
В следующей картине герой слит со своими товарищами в едином душевном порыве, вызванном исполнением народной песни “Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, – все это потрясло меня каким-то пиитическим ужасом”, – делится своими ощущениями Гринев.
Пугачев в этом описании выступает опять в новой роли. Его облик соотнесен с фольклорным образом разбойника, судьба героя зеркально отражается в исполняемой им песне. Однако уже через несколько минут перед нами оказывается другой человек: “Пугачев смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такой непритворной веселостью, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему”.
Смех Пугачева моментально сближает его с Гриневым, он опять превращается в веселого вожатого, спасшего молодого офицера во время бурана в степи. Между героями возникает искренний разговор, Гринев отказывается признать в ловком бродяге своего государя и служить ему, а Пугачев, закрывая глаза на дерзкие слова пленника, разрешает ему уехать. Именно после этой встречи Гринев проникается к Пугачеву симпатией, переросшей затем в более глубокое и мучительное чувство: “Не могу изъяснить то, что я чувствовал, расставаясь с этим ужасным человеком, извергом, злодеем для всех, кроме одного меня. Зачем не сказать истины? В эту минуту сильное сочувствие влекло меня к нему. Я пламенно желал его вырвать из среды злодеев, которыми он предводительствовал, и спасти его голову, пока еще было время”.
Марина Цветаева в книге “Мой Пушкин” обратила внимание на “магическую внешность” Пугачева, “в которую сразу влюбился Пушкин. Чара – в его черных глазах и черной бороде, чара – в его усмешке, чара – в его опасной ласковости, чара – в его напускной важности…” Гринев очарован Пугачевым так же, как их общий создатель.
А. С. Пушкин в коротких повестях, составляющих цикл “Повести покойного Ивана Петровича Белкина”, анализирует жизненные ситуации, имеющие решающее влияние на судьбу людей. Случайный проезжий разрушил жизнь станционного смотрителя Самсона Вырина и принес неожиданное благополучие его дочери, случайная обида поставила на грань гибели молодого графа Б. из повести “Выстрел”. В повести “Метель” роковая случайность – метель, закружившая героев и “подменившая” женихов.
Марья Гавриловна Р., героиня “Метели”, описана Пушкиным как довольно заурядная барышня, воспитанная на французских романах. Она выросла в российской глуши, но мечтает о романтической страсти, о приключениях во вкусе новейшей (для того времени) литературы. Она влюбляется в бедного прапорщика Владимира. Ее роман развивается по зако нам жанра: прогулки наедине, тайная переписка с “почтовым ящиком” в дупле дерева и, наконец, побег из дома и тайное венчание. Все это захватывающе интересно для провинциальной барышни, жизнь которой однообразна и скучна. Но судьба готовит неожиданную развязку…
В назначенный день невеста долго ждет в церкви, ждут свидетели и священник. Наконец появляется жених, их венчают, объявляя мужем и женой, и тут Марья Гавриловна видит перед собой незнакомого офицера! Все в ужасе, а незнакомец выходит из церкви и, казалось бы, навсегда исчезает из жизни новобрачной.
Бедный прапорщик, опоздавший в церковь из-за метели, в отчаянии. Он ничего не знает о происшедшем, уверен, что девушка не простит оскорбления. Неизвестно, как бы сложилась их судьба, но он уходит на войну и погибает. Марья Гавриловна остается в ужасном положении: она не может выйти замуж, так как по закону у нее есть муж, хотя она не знает даже его имени. А офицер, так странно пошутивший, прошел войну, вернулся генералом, но знает, что семейное счастье для него невозможно: он женат… неизвестно на ком.
А. С. Пушкин верил в решающую роль случая в жизни людей. Он не раз задумывался о том, не является ли человек игрушкой в руках неведомых сил. Метель в повести и есть воплощение таких тайных сил, руководящих нашей жизнью. Они могут жестоко подшутить над человеком, но если довериться им, могут принести счастье и удачу.
Герои повести достойно приняли случившееся с ними. И судьба снова пошутила, но по-доброму. Она свела случайных супругов, дала им возможность узнать и полюбить друг друга. Став мужем и женой по невероятному стечению обстоятельств, Марья Гавриловна и Бурмин обрели счастье и любовь.
Николай Алексеевич Некрасов – это поэт-гражданин. Он всегда чувствовал свою ответственность перед обществом, что и отразилось в творчестве.
Поэзия Некрасова непосредственно участвовала в деле освобождения народа от крепостной зависимости. Крестьяне стали главными героями первых стихотворений поэта. Здесь уже отчетливо звучат две основные интонации Некрасова: разоблачительная, сатирическая и скорбная, лирическая. Поэт горячо осуждает помещиков и чиновников. Вот что он пишет о сути государственных служащих, переосмысливая “Колыбельную” М. Ю. Лермонтова:
Будешь ты чиновник с виду
И подлец душой,
Провожать тебя я выду –
И махну рукой!
В день привыкнешь ты картинно
Спину гнуть свою…
Спи, пострел, пока невинный!
Баюшки-баю.
Некрасов подчеркивает, что люди, имеющие власть и богатство, думают только о себе. Они предатели своего народа. Благодаря подобным властителям, вся Россия напоминает следующую картину:
Еду ли ночью по улице темной,
Бури заслушаюсь в пасмурный день –
Друг беззащитный, больной и бездомный,
Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!
Таков мир поэта: социальные противоречия, жестокая борьба тружеников, неимущих и угнетенных, с нищетой, болезнями и смертью. В этом лирическом пространстве царят промозглая сырость, резкий, пронзительный ветер. Человек тут страшно одинок в своем несчастье. Никто ему не помогает, а судьба-злодейка все посылает испытания – одно тяжелее другого. Сюжеты стихотворений Некрасова – трагические: проводы рекрута, смерть ребенка, неравный брак. Вот, например, ямщик жалуется на жену: воспитанная в господском доме, обученная “всем дворянским манерам и штукам” она теперь не может жить как крестьянка, погибает от непосильного физического труда и, главное, от непонимания близких:
Слышь, как щепка, худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна –
Чай, свалим через месяц в могилу…
За трагедией Груши открывается нам общее горе народа.
Жизнь крестьян тяжела, сурова, и просто удивительно, как в этих условиях сумели они сохранить в себе множество прекрасных человеческих качеств: доброту, отзывчивость, ум и смекалку, талант, трудолюбие. Нельзя не верить в лучшее будущее такого народа – словно утверждает Некрасов в стихотворении “Железная дорога”:
Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную –
Вынесет все, что Господь ни пошлет!
Некрасов страстно доносит до нас свои надежды. Он вообще был очень эмоциональным человеком. Это проявилось во всей его поэзии, в том числе – интимной. Стихи Некрасова о любви отличаются своим беспокойным напряжением, “мятежной страстью”. Противоречивые чувства героев – это тоже их борьба с неблагополучным миром за счастье и радость жизни. Как правило, влюбленные вместе противостоят различным невзгодам. Но ссоры у них случаются, и они тоже нужны: после них страсть вспыхивает с новой силой и отступает прозаичность отношений:
Если проза в любви неизбежна,
Так возьмем и с нее долю счастья:
После ссоры так полно, так нежно
Возвращенье любви и участья…
Острота чувств Некрасова отразилась и в теме творчества. Муза поэта поразила читателей непривычностью своего настроения. “Плачущей, скорбящей и болящей” предстает она перед нами. Это “Муза мести и печали”, “неласковая”, “угрюмая”. Напев ее не может быть “сладкозвучен”, потому что должен отвечать действительности:
Еще стыдней в годину горя
Красу долин, небес и моря
И ласку милой воспевать…
Некрасов считает неуместными безмятежные лирические чувства – умиление, восторг, светлую грусть. Их вытесняют “озлобленность”, “мрачность”, “угрюмство”.
Любовь и ненависть едины в творчестве поэта, так как нельзя, любя мир и человека, не ненавидеть то, что калечит их. Поэтому Некрасов до конца остается верен формуле:
То сердце не научится любить,
Которое устало ненавидеть.
Некрасов завершил свой творческий путь неожиданным признанием:
Мне борьба мешала быть поэтом,
Песни мне мешали быть бойцом…
В этих словах и заключается своеобразие его лирики. Неповторимость Некрасова возникла из главной потребности времени: соединить поэзию со служением обществу, народу.
А. А. БЛОК
ДВЕНАДЦАТЬ
Это не публицистические рассуждения о революции, не выверенные разумом ее картины, тут не найдете ее авангарда, вождей и рабочей, матросской, крестьянской массы. Это короткая поэма из двенадцати отрывков, пронумерованных и словно специально по количеству подогнанных к заглавию – “Двенадцать”. В ней передается общее настроение, царившее в революционном Петрограде, снежные вихри по улицам и площадям. Но это не обывательский взгляд из окошка на то, что творится снаружи. Автор незримо присутствует, хотя в событиях не участвует.
Стих поэмы рваный, вся она писана отдельными контрастными мазками (“Черный вечер. Белый снег”). Передается сумятица настроений, понятий, лозунгов, плакатов. “Вся власть Учредительному Собранию!” и “Ох, Матушка-Заступница!”, “Мировой пожар раздуем” и “Господи, благослови!”.
Двенадцать солдат – это красногвардейцы. Своим шагом они сметают все на своем пути, заставляют трепетать тех, кто являет собой отжившую Россию. Это – “Товарищ поп”, “Барыня в каракуле”, “Бродяга”, “Буржуй, как пес голодный”. Точного определения революционной сущности двенадцати красногвардейцев в поэме нет:
В зубах – цигарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
……
Свобода, свобода,
Эх-эх, без креста!
Тра-та-та!
“Бубновый туз” нашивали на спину каторжникам. Революция – вихрь, все в мутном кружении метели, полумраке. Блок воспринимает революцию честно, не злобствуя и не шаржируя, в принципе, он ее приветствует. Но видит он в основном стихийную сторону революции. А между тем красногвардейский патруль – уже страж порядка законной власти советов, олицетворение народной силы. Действия красногвардейцев иногда дают повод думать, что главная их цель – разгул страстей, месть, элементарное насыщение от голода:
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба,
Гуляет нынче голытьба!
Уж я семечки Полущу, полущу…
Уж я ножичком Полосну, полосну!
И все же брезгливо относится Блок только к старому миру, который теперь, “как пес безродный”, поджал свой “хвост”. Долго идут по вьюге
Двенадцать, мерно печатая свой шаг, идут без “креста”. Это сказано во второй главе поэмы, и в одиннадцатой идут они “без имени святого”, только бьется в очи им красный флаг: как бы из самой вьюги начинает вырастать соотнесенность с народом, который стоит фоном позади шагающих Двенадцати:
Вперед, вперед, вперед,
Рабочий народ!
В конце поэмы двенадцать красногвардейцев идут уже “державным шагом”, то есть они-то и есть законная власть. С плакатной броскостью Блок передал могучую поступь революции. Этой поступи двенадцати апостолов (цифра выбрана не случайно) он радуется: она – лейтмотив всей поэмы, с нею связан ветер истории, который опрокинул старую Русь. Заканчивает Блок поэму как символист:
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз
Впереди – Исус Христос.
Н. В. ГОГОЛЬ
ПОРТРЕТ
Художник Чартков живет в Петербурге. Он обладает значительным талантом. Его учитель живописи предостерегает Чарткова от увлечения модными течениями, от соблазна променять талант на деньги.
Чартков беден и много работает. Однажды в каком-то странном порыве купил он в картинной лавке старинный портрет человека в азиатском наряде с пронзительными глазами. Недорого купил – за двугривенный. Только двугривенный-то был последний. Есть нечего, с квартиры гонят за неуплату…
Видятся Чарткову страшные сны, где главный персонаж – старик с портрета. Будто бы он оживает, ходит, прячет за раму тысячу золотых червонцев.
Утром явился хозяин с квартальным (полицейским) гнать бедного художника с квартиры, квартальный ненароком потряс раму портрета со страшными глазами – и выпал сверток с тысячью червонцев!
Чартков расплатился с хозяином и стал мечтать о том, как он будет жить на эти деньги – скромно и трудолюбиво, взращивая свой талант. Однако ему было всего двадцать два года!
И художник тут же начал транжирить этот буквально свалившийся ему на голову капитал: новая одежда, новая роскошная квартира, шампанское…
Чартков нанимает бойкого журналиста, который дает в газете статью о его таланте как портретиста – и первой в мастерскую является дама, заказывающая портрет бледненькой дочери, исплясавшейся на балах. Во время работы над портретом художнику становится ясно, что заказчики хотят не сходства, не правды – а красивости. А еще – быстроты и бойкости кисти. Чартков усвоил это – и сделался модным живописцем.
Он увлекся светской жизнью, стал модно одеваться, бывать в обществе. Завел он себе лакеев и учеников. Ученики, бывало, и заканчивали за него портреты. Мысль о создании настоящего художественного произведения оставила его, яркий талант угас. Художник зарабатывал деньги одним только ремеслом.
Однажды Чарткова пригласили как признанного мастера оценить картину одного его соученика – это было создание “небесной кисти”. Страшная зависть одолела Чарткова. Он пытался написать хоть нечто подобное, но осознал, что сам загубил свой талант. Словно одержимый дьяволом – дьяволом зависти! – он принялся скупать самые лучшие произведения живописи и уничтожать их: рвал, резал в куски, топтал ногами. Безумие все более овладевало им. Он сгорел от чахотки и расстройства нервов. Самый труп его был ужасен.
Некоторое время спустя на аукционе картин был выставлен тот самый портрет, который положил начало стремительному обогащению Чарткова и его гибели. Некий молодой человек рассказывает, что на портрете изображен ростовщик, который в самом деле ходил в экзотических азиатских нарядах и обладал “необыкновенного огня” глазами. Он мог снабдить деньгами под проценты кого угодно – и эти деньги всегда
Приносили несчастья: распадались браки, происходили убийства. Взять деньги у этого воплощения дьявола означало погубить свою душу. Художнику, отцу молодого человека, ростовщик заказал свой портрет, утверждая, что будет жить в этом портрете и после смерти.
И в самом деле: куда ни попадал этот портрет, всюду воцарялась атмосфера зависти, злобы, кошмаров. Переходило страшное изображение из рук в руки. Создатель картины тоже не избежал разрушительного влияния, но сумел исправиться и обратиться к добру. Он завещал своему сыну “истребить” этот портрет.
Сын, наконец, нашел портрет на аукционе и предостерегает всех от его приобретения. Молодой человек должен приобрести его и уничтожить!
Но пока он рассказывал, портрет был похищен неизвестным. Верно, до сих пор гуляет по свету.
Марина Ивановна Цветаева вошла в русскую литературу XX века как мастер лирического монолога. До появления на поэтическом небосклоне имени Цветаевой женская лирика была салонной, жеманной и, в сущности, малоинтересной. Цветаева ворвалась в мир русского стиха, как комета, наполнив его неслыханными до сих пор созвучиями и ритмами, в которых слышны летняя гроза, горечь любви, ярость покинутой женщины и множество других лирических аккордов, на которые до сих пор не осмеливались русские поэтессы. Как заметил современник, Цветаева и не была поэтессой. Она была – поэт.
“Мне нравится, что вы больны не мной…” Это знакомое стихотворение кажется простым лишь на первый взгляд. “И не краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами” – поэтический образ, удачно характеризующий творческую манеру Марины Цветаевой. Здесь вопреки грамматике работает лирическая семантика, и слова сцепляются в единственно возможное и эмоционально неопровержимое сочетание. Этот пример из ранней лирики Цветаевой как бы показывает весь путь будущего развития поэта.
Цветаева – суровый монологист, который все же жаждет услышать ответ Вселенной на свое пламенное обращение. В этом один из парадоксов цветаевской лирики – желание остаться наедине с собственной речью и в то же время – страстный порыв к дружескому (братскому, сестринскому) общению. “Сестра моя”, “Брат мой” по-цветаевски звучит совсем не так, как “моя сестра, мой брат” в обыденной речи. Скорее, это обращение напоминает формулу речевого этикета у верующих многих конфессий, где братство и сестричество осуществляются в духе, но никак не во плоти.
Недаром в цветаевских текстах нередко упоминается барабан, этот самый ритмичный из музыкальных инструментов. Поэзии Цветаевой присущ ритм, который не только составляет схему, костяк стиха, но нередко довлеет над метром или даже подавляет его. Это ритмика разговорной речи, но необычной речи – взволнованной, задыхающейся, сбивчивой. По сути, ритм – это душа цветаевской лирики, “чувство покоя в движении”, переполняющее цветаевский космос:
В смертных изверясь,
Зачароваться не тщусь:
В старческий вереск,
В среброскользящую сушь.
Настоящий трагизм зазвучал в поэзии Цветаевой в пору эмиграции, когда Марина Ивановна, лишенная родины и дружеской поддержки, осталась один на один с жестоким и страшным миром. В тихой Праге она имела единственного собеседника и друга – каменного рыцаря, стоящего над Влтавой:
Бледнолицый страж над плеском века,
Рыцарь, рыцарь, стерегущий реку.
“Пражская” лирика Цветаевой минорна и по-особому исповеальна.
Поэт словно чувствует приближение самой большой трагедии XX века – Второй мировой войны. Цикл “Стихи к Чехии” принадлежит к лучшим образцам гражданской лирики XX века:
Процветай, народ,
Бог тебя хранит.
Сердцем дал гранат,
Грудью дал гранит.
Мощное органное звучание этим стихам придает гнев, который испытывала Цветаева, ставшая свидетелем гитлеровских беззаконий в Европе.
Всякий монолог не бесконечен: даже вечное “Быть или не быть?” имеет конец. И особенно трагично то, что цветаевский монолог трагически оборвался после возвращения Марины Ивановны на родину…
XX век закончился, и многое сегодня мы подвергаем переоценке. Но стихи Цветаевой не теряют своей свежести, яркости, не перестают удивлять нас. Творчество каждого поэта – это исповедь. Это доказала Марина Ивановна Цветаева.
Здравствуй, Анютка!
Как приятно было получить от тебя новое письмо – я читала его несколько раз подряд. Неужели тебе на самом деле подарили Щенка колли? Вот здорово! Как вы его назвали? Как ты за ним Ухаживаешь?
К сожалению, мои родители категорически не согласны держать в доме кошку или собаку, поскольку боятся шерсти, испорченной мебели и обоев. А я считаю, что животное должно быть обязательно – ведь сколько радости, тепла и любви дарит оно всем домашним!
Хочу тебе сказать, что я начала посещать кружок макраме при нашем клубе. Оказывается, плетение восходит к древнему моряцкому ремеслу – вязанию морских узлов. Веревку можно окрашивать в различные цвета и плести из нее игрушки, украшения, кашпо, сумки и даже одежду. Я уже придумала, какие подарки сделаю всем к Новому году.
О последних новостях: в нашем классе появилась новая девочка со старинным русским именем Арина – гимнастка из цирка. У нее потрясающая коса до колен. Она удивительно общительная, с ней сразу все подружились, как будто учились вместе восемь лет, а не всего лишь неделю. По ее приглашению мы всем классом ходили в цирк. Арина выступала потрясающе, создавалось впечатление, что она может собраться в любую фигуру, настолько она гибкая. Жаль, что она через несколько месяцев уедет в другой город на гастроли, ведь цирк не стоит на месте.
А еще в моей школе скоро состоится традиционный конкурс бальных танцев, и теперь почти весь мой класс пропадает на репетициях. Многие наши девочки с первого класса ходят на танцы, поэтому и вальс, и самбу мы ставили сами. Сначала боялись не найти подходящих партнеров, ведь самба – это весьма зажигательный и темпераментный танец, но наши мальчики нас не подвели. Так что есть все шансы на победу!
Аня, представь себе, я только недавно узнала, что в нашем доме живет очень интересная женщина – Анна Ивановна Ковтун, ветеран войны и известная на всю область мастерица: она вышивает картины. Как потрясающе это у нее получается! Когда смотришь издали, кажется, что перед тобой кусочек живой природы. Анна Ивановна неоднократно занимала первые места на различных выставках, а один раз о ней даже напечатали статью в газете.
Моя мама пообещала, что летом снова достанет мне путевку в “Аистенок”, и я отправлюсь в лагерь. Наконец-то мы снова встретимся! Я уже так соскучилась! Мы обязательно будем купаться в озере, танцевать до упаду и петь песни под гитару. А по вечерам придумывать таинственные истории. Я даже думаю, что их стоит записывать – вдруг когда-нибудь выпустим книгу? А что, все может быть (знаю-знаю, ты сейчас посмеиваешься!).
Интересно, узнаем ли мы друг друга через год? Сильно ли изменимся?
Я с нетерпением жду твоего письма. Пиши, что нового произошло в твоей жизни, какие планы на будущее. Если будет возможность, вышли мне фотографию – ты и щенок. Ведь наверняка уже сделано много интересных кадров.
На этом заканчиваю. До встречи.
Твоя подруга.
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Какой неожиданный вопрос! Почему вдруг – звезды, зачем поэт говорит о них? Что такое для него звезда, и почему так важен вопрос о ее нужности? Что кроется под этим странным вопросом? Почему автор так настоятельно требует ответа, словно это вопрос жизни и смерти?
Звездное небо/звезды всегда были символами романтики, красоты. Причем красоты не земной, а небесной, надмирной… Звезды традиционно. были связаны с божественной гармонией, вспомним Ломоносова: “…открылась бездна, звезд полна; Звездам числа нет, бездне – дна” (“Вечернее размышление о Божием величии”). Или из Псалтыри: “Когда взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил/ то радуется сердце мое и восхваляет Господа моего…” Звезды говорят не только между собою, они говорят и с людьми, напоминая им о гармонии между природой, Богом и человеком.
До Маяковского жили и творили миллионы людей, и все они радовались звездам и не задавали вопроса о их необходимости. Маяковский задал этот вопрос. Значит, он не захотел признать красоту мира просто потому, что она есть? Значит, он поставил себя выше своих предшественников, не захотел быть таким, как они, решил отвергнуть их взгляды и утвердить свои. Если мы вчитаемся в стихотворение, то увидим, с каким недоумением и даже презрением смотрит поэт на “кого-то”, кто, унижаясь и плача, просит у Бога хоть одну звезду, как непривлекательно, жалко написан его образ. “Нет, мне такого не нужно, я не хочу просить, я не понимаю, кому могут быть нужны эти “плевочки”, – говорит поэт.
Гораздо дороже звезд -” плевочков ” и той красоты, которую они воплощают, поэт ценит свое “я”, себя считает для мира важнее, полезнее звезд и не хочет унижаться ради красоты даже перед Богом. В стихотворении он и Бога ставит ниже себя, свысока выписывая его “жилистые руки”. Маяковский заявляет, что он, великий поэт, может обойтись без звезд, ему не нужна красота. В своей гордости он отвергает то, что скрепляет мир, делает его гармоничным. Правда, в стихотворении еще нет такого утверждения, нет уверенности в себе. В нем схвачен только начальный момент творческого пути поэта, когда тот еще задается вопросом: будет ли он вместе с высшей Красотой или будет отвергать ее? Отсюда такая раздвоенность, расколотость, какое-то смятение, выраженное и в отсутствии стихотворного размера, и в обилии вопросительных предложений, и в редких, неточных рифмах. В конце стихотворения опять звучит вопрос, но автор не дает здесь своего ответа. Ответом послужит все дальнейшее творчество В. Маяковского. В продолжение всей жизни он будет отвергать Красоту божественную/не признавая ее самоценности, а признает лишь красоту земную, которая без преображения небесным неизбежно становится животной, чувственной. И в его стихотворениях появляются чеканные ритмы победного шествия гордости, ведь признание божественной Красоты не дает человеку гордиться собой, она выше его. Маяковский же ее упразднил. Когда нет сотворенной Богом Красоты, то человек сам становится богом – творцом красоты чувственной. Поэтому Маяковский в стихах вырастает до гигантских размеров, заполняя собою весь мир, словно божество.
Но ведь это только в стихах. А душа знает, что человек – не Бог, душа все-таки тоскует по неземной Красоте. “Всякая душа по природе – христианка” (Тертуллиан), и самодельным богам, отвергнувшим истинного Творца, несладко живется на свете. Поэтому так мучительно звучит в стихотворении вопрос, на который автор уже знает ответ поэтому такое напряжение, такая мука приходят лейтмотивом через все его творчество. И поэтому неизбежной становится трагедия Отвергнувший гармонию обрекает себя к дисгармонию, на разложение, сначала духовное, затем душевное и, наконец, телесное. Поэт сам разрушил свою душу, соразрушил и свое тело. В конце его творческого пути прозвучал выстрел. Он явился роковым ответом на некогда прозвучавший в небольшом стихотворении вопрос о звездах.
Может быть, я высказываю мысли категоричные и “крамольные”, осуждающие. Я старался писать не кривя душой. Суждения же, мои есть отражение двухтысячелетней христианской духовной традиции ибо только божественная Красота спасет мир, впрочем, как и жизнь поэта