Category: Сочинения по литературе

Пятьдесят семь лет назад нашу страну озарил свет победы, победы в Великой Отечественной войне. Нелегкой ценой досталась она. Долгие годы советский народ шел тропами войны, шел, чтобы спасти свою Родину и все человечество от фашистского гнета.

Каждому русскому человеку дорога эта победа, и, наверное, поэтому тема Великой Отечественной войны не только не утрачивает своей актуальности, но и с каждым годом находит все новые и новые воплощения в русской литературе.

В своих книгах писатели-фронтовики доверяют нам все лично пережитое на огневых рубежах, во фронтовых окопах, в партизанских отрядах, в фашистских застенках – все это отражено в их повестях и романах. “Прокляты и убиты”, “Обертон” В. Астафьева, “Знак беды” В. Быкова, “Блокада” М. Кураева и многие другие – возвращение в “крошево” войны, в кошмарные и бесчеловечные страницы нашей истории.

Но существует еще одна тема, заслуживающая особого внимания, – тема нелегкой доли женщины на войне. Этой теме посвящены такие повести, как “А зори здесь тихие…” Б. Васильева, “Полюби меня, солдатик” В. Быкова. Но особое и неизгладимое впечатление производит роман белорусской писательницы-публицистки С. Алексиевич “У войны – не женское лицо”.

В отличие от других писателей, С. Алексиевич героями своей книги сделала не выдуманных персонажей, а реальных женщин. Понятность, доступность романа и его необыкновенная внешняя ясность, кажущаяся незатейливость его формы относятся к достоинствам этой замечательной книги. Ее роман лишен сюжета, он построен в форме беседы, в форме воспоминаний. Долгие четыре года писательница шла “обожжеными километрами чужой боли и памяти”, записывала сотни рассказов медсестер, летчиц, партизанок, десантниц, которые со слезами на глазах вспоминали ужасные годы.

Одна из глав романа под названием “Не хочу вспоминать…” повествует о тех чувствах, которые живут в сердцах этих женщин по сей день, которые и хотелось бы забыть, но нет возможности. Страх наравне с истинным чувством патриотизма жил в сердцах девушек. Так описывает одна из женщин свой первый выстрел: “Мы залегли, и я наблюдаю. И вот я вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот, знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю.

Я заплакала. Когда по мишеням стреляла – ничего, а тут: как это я убила человека?..”.

Потрясают и воспоминания женщин о голоде, когда они были вынуждены убивать своих лошадей, чтобы не умереть. В главе “Это была не я” одна из героинь, медсестра, вспоминает о своей первой встрече с фашистами: “Я перевязала раненых, рядом лежал фашист, я думала, он мертвый… а он раненый, он хотел меня убить. Я как почувствовала, как кто-то меня подтолкнул, и к нему повернулась. Успела выбить ногой автомат. Я его не убила, но и не перевязала, ушла. У него было ранение в живот…”.

Война – это, прежде всего, смерть. Читая воспоминания женщин о смерти наших бойцов, чьих-то мужей, сыновей, отцов или братьев, делается страшно: “К смерти нельзя привыкнуть. К гибели… Трое суток мы были с ранеными. Они здоровые, крепкие мужчины. Они не хотели умирать. Они все время просили пить, а пить им нельзя, ранение в живот. Умирали они на наших глазах, один за другим, и мы ничем не могли им помочь…”.

Все, что мы знаем о женщине, умещается в понятии милосердие. Есть и другие слова – сестра, жена, подруга и самое высокое – мать. Но милосердие в их содержании присутствует как суть, как назначение, как конечный смысл. Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, понятия “женщина” и “жизнь” – синонимы. Роман С. Алексиевич – еще одна страница истории, подаренная читателям после долгих лет вынужденного молчания. Это еще одна страшная правда о войне. В заключение хочется привести фразу еще одной героини книги “У войны – не женское лицо”: “Женщина на войне… Это что-то такое, о чем еще нет человеческих слов…”.

Произведения Николая Семеновича Лескова отличаются оригинальностью и самобытностью. У него свой язык, стиль, свое понимание мира, человеческой души. Лесков много внимания уделяет психологии человека в своих произведениях, но если другие классики пытаются понять человека в связи с тем временем, в котором он живет, то Лесков рисует своих героев отдельно от времени. Л. А. Анненский так говорил об этой особенности писателя: “Лесков смотрит на жизнь с какого-то другого уровня, чем Толстой или Достоевский; ощущение такое, что он трезвее и горше их, что он смотрит снизу или изнутри, а вернее – из “нутра”. Они с необъятной высоты видят в русском мужике… непоколебимо прочные основы русского эпоса – Лесков же видит живую шаткость этих опор, он знает в душе народа что-то такое, чего не знают небожители духа, и это знание мешает ему выстроить законченный и совершенный национальный эпос”!

Герои произведения Лескова отличаются своими взглядами, судьбами, но их роднит что-то общее, что, по мнению Лескова, свойственно русскому народу в Целом.

Одним из таких чисто русских людей является Иван Северьяныч Флягин из повести “Очарованный странник”. Его судьба необычна и исключительна, так же как и его рождение. Флягин появился на свет благодаря молитвам своих родителей, а поэтому судьба его была предопределена: он “предназначен” для монастыря, его жизнь предсказал ему умирающий старец: “А вот… тебе знамение, что будешь ты много раз погибать и не погибнешь, пока придет твоя настоящая погибель, и ты тогда вспомнишь материно обещание за тебя и пойдешь в чернецы”. Иван Северьяныч мало задумывается над своею жизнью, еще меньше он строит планов на будущее. Кажется, что все в его жизни, такой богатой на приключения, происходит по воле судьбы и совершенно не зависит от самого героя. Лесков считает, что эта черта свойственна всему русскому народу. Флягин отличается душевной красотой и самобытностью. Этому человеку, похожему на Илью Муромца, не чужды поэтичность и тонкое понимание природы, он и сам является частичкой природы. Флягин любому делу отдается самозабвенно, даже молится он “так, что даже снег иногда под коленями протает и где слезы падали – утром травку увидишь”. Он бесхитростен, в нем совершенно нет лицемерия. Флягин способен любить, сострадать, понимать другого, не только человека, но и животное. Ради лошади он соглашается на бой с татарином, без раздумья отдает деньги за цыганку.

Ему довелось побыть простым крепостным, каким мы его видим в начале повести,

Потом форейтором графа К., нянькой в барском доме, затем пленником в татарской степи, помощником князя, отбирающим ему лошадь для покупки, солдатом, актером в балагане и, наконец, послушником в монастыре. Причину многих своих поступков герой и сам не может объяснить. Кажется, что Иван Северьянович стремится познать в жизни как можно больше, испить ее до последней капли. Этим и объясняются его приключения и необычные поступки. Он настолько открыт жизни, что она несет его, а он с мудрой покорностью следует ее течению. Флягин откровенно рассказывает о своих приключениях, не приукрашивая их и не стараясь очернить себя. Он изведал в жизни много страданий и иногда видит в этом наказание Божье за то, что не пошел сразу в монастырь, как было обещано матерью. Но он стойко переносит все страдания и никЪгда никому не жалуется, более того, он не пытается облегчить свою участь. Ведь он, будучи в плену, мог принять мусульманскую веру, после чего его мучения прекратились бы. Вместо этого он бежит, терпит неудачу, снова бежит, хотя знает, что на родине его ожидает жизнь не лучшая. Его ответ прост: затосковал по родине, да и негоже русскому человеку жить среди “бусурман” в неволе. Когда уже в монастыре его на лето посадили в погреб, он с такой же стойкостью переносит все тяготы, даже пытается утешить себя: “здесь и церковный звон слышно, и товарищи навещали”.

С героем повести то и дело что-то происходит. По вине Флягина погибает монах, он убивает татарского князя и сталкивает в воду горячо любимую им Грушеньку, бросает своих детей от татарских жен. Но не один из его “греховных” поступков не порожден ненавистью, жаждой личной выгоды. Монаха он зарубил случайно, в азарте быстрой езды; Савари-кея Иван засек до смерти в честном поединке, а в истории с Грушенькой он поступил, следуя велению своей совести, полностью осознавая, что он совершает убийство… Флягин понимает неминуемость смерти цыганки и берет грех на себя, надеясь в будущим вымолить у Бога прощение. “Ты поживешь, ты Богу душу отмолишь, и за мою душу, и за свою, не погуби же меня, чтобы я на себя руку подняла”, – умоляла его несчастная Груша.

Часто поступки Флягина раскрывают его доброту, наивность и чистоту души, что тоже свойственно всему русскому народу. Он спасает графа с графиней, когда повозка падает в пропасть. А, когда граф предлагает ему вознаграждение, Иван Северьяныч просит подарить ему гармошку. Он добровольно идет в рекруты, пожалев несчастных стариков. Его жизнь очень похожа на ту, которую предсказал старец: на краю пропасти он останавливает лошадей, спасает от пуль горцев, одерживает верх в смертельном поединке с татарином. Во всем Флягин видит Божий промысел, судьбу. Несмотря на все жизненные невзгоды, он не теряет чувства собственного достоинства и никогда не поступает вопреки своей совести. “Я себя не продавал ни за большие деньги, ни за малые, и не продам”, – говорит он.

Очарованный странник – воплощение русского характера. Причины его вечной неуспокоенности “остаются до времени в руке сокрывающего судьбы свои от умных и разумных и только иногда открывающего их младенцам”.

На обложке книги две фигуры: солдат в телогрейке, галифе, кирзовых сапогах и шапке-ушанке и мальчонка лет пяти-шести, одетый тоже почти по-военному. Конечно, вы догадались: это “Судьба человека” Михаила Александровича Шолохова.

Хотя прошло более сорока лет с момента создания рассказа, не могут не волновать такие, например, строчки: “Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе… Видали ли вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника”.

Никто не в состоянии без волнения читать и следующий монолог Андрея Соколова в начале рассказа: “Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: “За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказила?” Нету мне ответа ни в1 темноте, ни при ясном солнышке… Нету, и не дождусь!”

Никогда не дождутся мучительного ответа на этот вопрос и миллионы сверстников Соколова, не вернувшиеся с полей сражений, умершие от ран и преждевременных болезней уже в мирное время, после Победы.

Только совсем недавно мы стали в открытую говорить об огромных, зачастую совершенно напрасных жертвах Второй мировой войны; о том, что ее вообще могло не быть, окажись политика Сталина по отношению к Германии более дальновидной; о нашем совершенно безнравственном отношении к своим соотечественникам, побывавшим в немецком плену… Но ведь судьбу человека уже не повернуть вспять, не переделать!

А поначалу жизнь Соколова складывалась как у многих его одногодков. “В гражданскую войну был в Красной Армии… В голодный двадцать второй подался на Кубань, ишачить на кулаков, потому и уцелел”. Судьба щедро вознаградила Соколова за его мытарства, подарив такую жену, как его Иринка: “Ласковая, тихая, не знает, где тебя усадить, бьется, чтобы и при малом достатке сладкий квасок тебе сготовить”. Может, была Иринка такой, потому что воспитывалась в детском доме и вся нерастраченная ласка пришлась на мужа и детей?

Но человек зачастую не ценит того, что имеет. Недооценивал, мне кажется, свою жену и Андрей Соколов перед уходом на фронт. “Другие женщины с мужьями, с сыновьями разговаривают, а моя прижалась ко мне, как лист к ветке, и только вся дрожит… Она и говорит, и за каждым словом всхлипывает: “Родненький мой… Андрюша… не увидимся… мы с тобой… больше… на этом… свете…” Андрей Соколов оценил те прощальные слова значительно позже, уже после известия о гибели жены вместе с дочерьми: “До самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу себе, что тогда ее оттолкнул!..”

Остальные же его поступки в военную годину и после Победы были достойными, мужскими. Настоящие мужчины, по словам Соколова, – на фронте. Он “терпеть не мог этаких слюнявых, какие каждый день, к делу и не к делу, женам и милахам писали, сопли по бумаге размазывали. Трудно, дескать, ему, тяжело, того и гляди, убьют. И вот он, сука в штанах, жалуется, сочувствия ищет, слюнявится, а того не хочет понять, что этим разнесчастным бабенкам и детишкам не слаще нашего в тылу приходилось”.

Не сладко пришлось на фронте и самому Соколову. Провое-вал он меньше года. После двух легких ранений – тяжелая контузия и плен, который в официальной советской пропаганде того времени считался позором. Впрочем, Шолохов успешно обходит подводные камни этой проблемы: он ее просто не касается, что неудивительно, если вспомнить время написания рассказа – 1956 год. Но зато испытаний в тылу врага Шолохов отмерил Соколову сполна. Первое испытание – убийство предателя Крыжнева. Не каждый из нас решится помочь совершенно не знакомому человеку. А Соколов помог. Может он сделал это потому, что незадолго до этого абсолютно незнакомый офицер-военврач помог Соколову? Он вправил ему вывихнутую руку. Налицо гуманизм и благородство одного и низость и трусость другого.

Самому Соколову в смелости не отказать. Испытание второе – попытка побега. Андрей воспользовался оплошностью охранников, бежал, ушел на сорок километров, но его поймали, собак на живого спустили… Выжил, не согнулся, не смолчал, “критикнул” режим в концлагере, хотя знал, что за это – верная смерть. Шолохов мастерски описывает сцену противостояния русского солдата Соколова и коменданта концлагеря Мюллера. И оно решается в пользу русского солдата. Даже большой знаток русской души, говоривший по-русски не хуже нас, Мюллер вынужден был признать: “Вот что, Соколов, ты – на-‘ стоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я – тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять тебя я не буду”.

Отплатил Мюллеру и всем врагам за подаренную жизнь Соколов сполна, осуществив успешный побег из плена и прихватив бесценного языка – своего майора-строителя. Казалось, судьба должна смилостивиться над Соколовым, но нет… Мороз по коже проходит, когда узнаешь еще о двух ударах, выпавших на долю героя: гибель жены и дочерей под бомбежкой в июне 1942-го и сына в день Победы.

Какой же должна была быть душа Соколова, чтобы не сломиться после всех трагедий да еще усыновить Ванюшку! “Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы… Что-то ждет их впереди?” – спрашивает в финале рассказа Шолохов.

Поколения Соколовых нынче уже почти не осталось в живых, 2002 год все-таки. Ванюшке – за 60. Так хочется, чтобы поколение Ивана выдержало все невзгоды нынешнего времени. Такова уж судьба русского человека!

Героизм и патриотизм советского народа, ярко проявившиеся в годы Великой Отечественной войны, взаимосвязаны. Эти два понятия – стороны одной медали. Страна не выдержала бы такого страшного и сурового испытания, если бы не жила единой мыслью: “Все для фронта, все для победы!” Солдаты самоотверженно воевали, не имея ни выходных, ни праздников, но так же жил и тыл: ведь солдатам нужны были патроны, снаряды, оружие, истребители и бомбардировщики, танки, пушки, зенитки, чтобы бить фашистов. Все это делали в тылу. Страна “ковала победу” общими усилиями всего народа. Вместо ушедших на фронт к станкам встали их отцы и матери, жены и дети. Дедушка рассказывал, что им, подросткам, не достающим до станка, делали специальные подставки и никаких поблажек – двенадцать часов у станка, а в пересменку – восемнадцать. Спали тут же, в цеху, чтобы не тратить время на дорогу домой и обратно. Да и холодно было дома, а на заводе, около литейного цеха, был небольшой “закуток”, там обычно отсыпалась смена. Дед со слезами вспоминал, что их вывезли на Урал, станки ставили на открытом месте под навесы и сразу начинали выпускать снаряды, пули. А стены возводили позже. В колхозах женщины, старики и дети растили хлеб, картофель, овощи, сохраняли скот, чтобы было чем кормить армию. Наше поколение мало задумывается о прошлом, о Великой войне, которую не просто пережили, а героически выстояли – ведь она шла почти четыре года! Откуда брались душевные и физические силы? Гордость охватывает меня, когда думаю, что страна не только воевала, она жила суровой и вдохновенной жизнью – снимались кинофильмы: “Иван Грозный”, “Русские люди”, работали театры, писатели и артисты выезжали на фронт, помогая бойцам в осажденном Ленинграде. Д. Д. Шостакович написал о блокадном Ленинграде свою Седьмую симфонию, Твардовский – поэму “Василий Теркин”, в Ташкенте строился драматический театр. Нет, такой народ невозможно поработить! Я горжусь своей принадлежностью к великой России!

Среди литературных деятелей начала XX века резко выделялся начинающий поэт Владимир Маяковский. Его первые произведения, относящиеся к началу второго десятилетия нового столетия, находились в ощутимой зависимости от взглядов его учителей, притом как литературных, так и политических. И если рассматривать влияние последнего аспекта на лирику Маяковского, вступившего в РСДРП(б) в возрасте 15 лет, то станет понятной причина определенной однобокости, предвзятости суждений практически всех его стихотворений. Можно ли судить за это самого писателя, или причины заключаются в его жизненном окружении, так или иначе влиявшем на творчество поэта? Попробуем ответить на этот вопрос хотя бы в общих чертах.

Вспомним время рождения Владимира Майковского – 1893 год. Значит во время первой русской революции (1905 год) ему исполнилось всего 12 лет. Тот самый возраст, когда все события окружающего мира воспринимаются с особой остротой, сознанием некой причастности ко всему происходящему, пониманием важности собственного присутствия в обществе. Становится вполне очевидным существенное влияние стихийных событий этой революции на зарождение и дальнейшее развитие мировоззрения будущего поэта. Что могло изменить его моральный настрой в дальнейшем? Только хорошее образование. Но если вспомнить факты жизни Маяковского, то станет ясно, что именно его-то он и не получил, причем во многом из-за самого себя. Все это в значительной степени отразилось на лирике Владимира Маяковского, чрезмерно наполненной политическими идеями и недостаточно романтической, каковой должна быть, на мой взгляд, любая, принадлежащая перу профессионального писателя.

Что же было тематической основой произведений молодого поэта? Как уже нетрудно было догадаться, ее составляли субъективные суждения и размышления о жизни нового, социалистического, общества. Могло ли это в какой-либо степени отразиться на качестве творчества Маяковского? На мой взгляд, являющийся сугубо частным и никем не навеянным, настоящий художник (в широком смысле этого слова) ни в коем случае не должен касаться в своих трудах политики, ибо это в значительной степени ухудшает не только удобочитаемость его произведений с точки зрения духовного восприятия, но и порождает немалое число его противников, обладающих диаметрально противоположными взглядами на политическое устройство жизни общества. Вот почему, с моей точки зрения, творчество Владимира Маяковского с трудом воспринимается новым поколением россиян. Естественно, я отношусь к ним сама, и этим обусловлена моя в определенной степени отрицательная оценка его произведений. В моем сознании лирика является способом воплощения романтического начала каждой личности, но если рассматривать деятельность Маяковского, то станет очевидным агитационное начало его поэзии, рассматриваемой как орудие борьбы за счастье. В купе с лозунговыми мотивами, присутствующими в ряде его стихотворений, часть из которых была написана первоначально на заказ, это вызывает у меня негативное отношение к творчеству столь неординарного поэта. С другой стороны, конкретность его лирики способствует легкости восприятия его творчества большинством граждан, в той или иной степени не обладающих литературными навыками и образованием, а потому является одной из позитивных особенностей художественного своеобразия лирики Маяковского. Аналогичную роль играет и метафорический характер его произведений, пусть и несколько своеобразный. Он, по моему мнению, способствует формированию выразительности и определенной индивидуальности его стихотворений, что в существенной степени влияет на успех всего творчества писателя.

Существенная роль в литературной деятельности Маяковского отводится образу лирического героя, зачастую практически незаметного в тексте стихотворения. А способствует этому редко встречающийся (а возможно и вообще неповторимый) вид построения произведений, зачастую характеризующийся своеобразием строк и присутствием большого числа неологизмов. Как мне кажется, это придает некоторую “пикантность” лирике и увеличивает эмоциональное воздействие на читателя, даже если он и не сумел до конца вникнуть в смысл творчества поэта. Довольно интересным в этом плане представляется и смещение в лексико-грамматических разрядах прилагательных, используемых Маяковским, дополняемое присутствием собственных суффиксов экспрессивной и эмоциональной оценки, что, в совокупности с пародирующим характером разложения аббревиатур, способствовало не только усилению агитационного характера его произведений, но и вело к их удобочитаемости для рядового рабочего, “отягощенного” в большинстве своем тремя классами образования.

Можно ли это отнести к ряду достижений поэта или его упущений? Трудно ответить, поскольку не только смысловое содержание его произведений было трудно доступным для рядовых читателей. Обновленная семантика и обилие пауз никак не могли способствовать упрощению восприятия содержания стихотворений Маяковского. Тем более, что все они были написаны новым, относительно сложным для слуха, видом стиха – тоническим, характеризуемым как упорядоченность расположения ударных слогов среди безударных. Естественно, что все это, в совокупности с составной рифмой стихотворений, повторяемостью ритма и особой метрикой произведений не могло оказать существенного воздействия на образованные слои общества, но, в то же время, в значительной степени влияло на настроения бескультурных граждан, в годы октябрьской революции составлявших весомый слой нового общества. Как мне кажется, именно поэтому творчество Маяковского, сдобренное частым использованием архаизмов и славянизмов, так высоко ставилось в те годы. Но, по моему мнению, в этом и заключается его ценность – автор сумел предугадать настроение толпы и принять его сторону, дабы не быть раздавленным. И даже присутствие произведений о любви не может нейтрализовать резкую политическую направленность в творчестве Маяковского.

Что же я могу сказать о его произведениях, как представительница последнего поколения XX века? Сейчас наша жизнь существенно отличается от бытия наших предков в начале этого столетия, а значит, отличаются и наши взгляды на действительность. Вот почему трудно ответить на вопрос, является ли Владимир Маяковский моим поэтом. Много воды утекло с тех пор, изменилось общество, трансформировались взгляды каждого человека, и вследствие этого многие вещи в творчестве великого поэта остаются мне неясными. Ведь я родилась в другую эпоху, социальные революции обошли меня стороной, для моего времени характерно эволюционное преобразование общества. Именно поэтому я не могу однозначно воспринимать произведения Маяковского. С другой стороны, в его творчестве нашли отражение проблемы, интересующие человечество на всем протяжении его существования – любовь, дружба, смысл бытия. Конкретные вопросы в строках стихотворений поэта находят строго определенные ответы, способствующие простоте восприятия читателем. Именно это на протяжение многих десятилетий притягивает к Владимиру Маяковскому не одно поколение. И сама я не могу отрицать свое восхищение гениальностью столь простых произведений поэта, обладавшего заурядным образованием, что, впрочем, не мешало ему создавать такие ценные для русской культуры творения.

И я могу сказать только одно – это мой поэт, хотя бы потому, что он обладает свойственной моему поколению энергетикой мыслей и действий, не отрицающих в то же время силу разума.

Пьеса Горького “На дне” была написана в 1902 году для труппы Московского Художественного общедоступного театра. Горький долгое время не мог подобрать точного названия пьесе. Первоначально она называлась “Ночлежка”, затем “Без солнца” и, наконец, “На дне”. В самом названии уже заложен огромный смысл. Люди, которые попали на дно, уже никогда не поднимутся к свету, к новой жизни. Тема униженных и оскорбленных не нова в русской литературе. Вспомним героев Достоевского, которым тоже “уже некуда больше идти”. Много сходных черт можно найти у героев Достоевского и Горького: это тот же мир пьяниц, воров, проституток и сутенеров. Только он еще более страшно и реалистично показаны Горьким. В пьесе Горького зрители впервые увидели незнакомый им мир отверченных. Такой суровой, беспощадной правды о жизни социальных низов, об их беспросветной участи мировая драматургия еще не знала. Под сводами костылевской ночлежки оказались люди самою различного характера и социального положения. Каждый из них наделен своими индивидуальными чертами. Здесь и рабочий Клещ, мечтающий о честном труде, и Пепел, жаждущий правильной жизни, и Актер, весь поглощенный воспоминаниями о своей былой славе, и Настя, страстно рвущаяся к большой, настоящей любви. Все они достойны лучшей участи. Тем трагичнее их положение сейчас. Люди, живущие в этом подвале, похожем на пещеру, – трагические жертвы уродливых и жестоких порядков, при которых человек перестает быть человеком и обречен влачить жалкое существование. Горький не дает подробного изложения биографий героев пьесы, но и те немногие черты, которые он воспроизводит, прекрасно раскрывают замысел автора. В немногих словах рисуется трагизм жизненной судьбы Анны. “Не помню, когда я сыта была, – говорит она. – Над каждым куском хлеба тряслась… Всю жизнь мою дрожала… Мучилась… как бы больше другого не съесть… Всю жизнь в отрепьях ходила… всю мою несчастную жизнь…” Рабочий Клещ говорит о безысходной своей доле: “Работы нет… силы нет… Вот – правда! Пристанища, пристанища нету! Издыхать надо… Вот правда!”Обитатели “дна” выброшены из жизни в силу условий, царящих в обществе. Человек предоставлен самому себе. Если он споткнулся, выбился из колеи, ему грозит “дно”, неминуемая нравственная, а нередко и физическая гибель. Погибает Анна, кончает с собой Актер, да и остальные измотаны, изуродованы жизнью до последней степени. И даже здесь, в этом страшном мире отверженных, продолжают действовать волчьи законы “дна”. Вызывает отвращение фигура содержателя ночлежки Костылева, одного из “хозяев жизни”, который готов даже из своих несчастных и обездоленных постояльцев выжать последнюю копейку. Столь же отвратительна и его жена Василиса своей безнравственностью. Страшная участь обитателей ночлежки становится особенно очевидной, если сопоставить ее с тем, к чему призван человек. Под темными и угрюмыми сводами ночлежного дома, среди жалких и искалеченных, несчастных и бездомных бродяг звучат торжественным гимном слова о человеке, о его призвании, о его силе и его красоте: “Человек – вот правда! Все – в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное – дело его рук и его мозга! Человек! Это великолепно! Это звучит – гордо!”Гордые слова о том, каким должен быть и каким может быть человек, еще резче оттеняют ту картину действительного положения человека, которую рисует писатель. И этот контраст приобретает особый смысл… Пламенный монолог Сатина о человеке звучит несколько неестественно в атмосфере непроглядной тьмы, особенно после того, как ушел Лука, повесился Актер, посажен в тюрьму Васька Пепел. Это чувствовал сам писатель и объяснял это тем, что в пьесе должен быть резонер (выразитель мыслей автора), но героев, которых изобразил Горький, трудно назвать выразителями чьих-либо идей вообще. Поэтому и вкладывает свои мысли Горький в уста Сатина, самого свободолюбивого и справедливого персонажа.

В 1856 году Островский совершил путешествие до Волге от истоков реки до Нижнего Новгорода. Полученные впечатления многие годы питали его творчество. Отразились они и в “Грозе”, действие которой происходит в вымышленном глухом волжском городке Калинове (он будет потом еще дважды упоминаться в других пьесах – “Лесе” и “Горячем сердце”).

Люди “Грозы” живут в особом состоянии мира – кризисном, катастрофическом. Первое действие вводит нас в предгрозовую атмосферу жизни. Временное торжество старого лишь усиливает напряженность. Она сгущается к концу первого действия: даже природа, как в народной десне, откликается на это надвигающейся на Калинов грозой.

Кабаниха – человек кризисной эпохи, как и другие герои трагедии. Это ревнитель худших законов старой морали. Хотя на деле она легко отступает не только от духа, но и от буквы домостроевских предписаний. “.. .Если обидят – не мсти, если хулят – молись, не воздавай злом за зло, согрешающих не осуждай, вспомни и о своих грехах, позаботься, прежде всего, о них, отвергни советы злых людей, равняйся на живущих по правде, их деяния запиши в сердце своем и сам поступай так же”, – гласит старый нравственный закон. “Врагам-то прощать надо, сударь! – увещевает Тихона Кулигин. А что он слышит в ответ? “Поди-ка поговори с маменькой, что она тебе на это скажет”. Деталь многозначительная! Кабаниха страшна не верностью старине, а самодурством “под видом благочестия”.

Своеволие Дикого в отличие от самодурства Кабанихи уже ни на чем не укреплено, никакими правилами не оправдано. Нравственные устои в его душе основательно расшатаны. Этот “воин” сам себе не рад, он жертва собственного своеволия. Он самый богатый и знатный человек в городе. Капитал развязывает ему руки, дает возможность беспрепятственно куражиться над бедными и материально зависимыми от него людьми. Чем более Дикой богатеет, тем бесцеремоннее он становится. “Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? – заявляет он Кулигину. – Так ты знай, что ты червяк. Захочу – помилую, захочу – раздавлю”. Бабушка Бориса, оставляя завещание, в согласии с обычаем поставила главным условием получения наследства почтительность племянника к дядюшке. Пока нравственные законы стояли незыблемо, все было в пользу Бориса. Но вот устои их пошатнулись, появилась возможность вертеть законом так и сяк, по известной пословице: “Закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло”. “Что ж делать-то, сударь – говорит Кулигин Борису. Надо стараться угождать как-нибудь”.

Но сильный материально, Савел Прокофьевич Дикой слаб духовно. Он может иногда и спасовать перед тем, кто в законе сильнее его, потому что тусклый свет нравственной истины все же мерцает в его душе: “О посту как-то, о великом, я говел, а тут нелегкая и подсунь мужичонка; за деньгами пришел, дрова возил. И принесло ж его на грех-то в такое время! Согрешил-таки: изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно, какое сердце-то у меня! После прощенья просил, в ноги ему кланялся, право, так. Истинно тебе говорю, мужику в ноги кланялся… при всех ему кланялся”.

Конечно, это “прозрение” Дикого – всего лишь каприз, сродни его самодурским причудам. Это не покаяние Катерины, рожденное чувством вины, мучительными нравственными терзаниями. И все же в поведении Дикого этот поступок кое-что проясняет.

Дикой своевольничает с тайным сознанием беззаконности своих действий. И потому он пасует перед властью человека, опирающегося на нравственный закон, или перед сильной личностью, дерзко сокрушающей его авторитет.

Против отцов города восстают молодые силы жизни. Это Тихон и Варвара, Кудряш и Катерина. Бедою Тихона является рожденное “темным царством” безволие и страх перед маменькой. По существу, он не разделяет ее деспотических притязаний и ни в чем ей не верит. В глубине души Тихона свернулся комочком добрый и великодушный человек, любящий Катерину, способный простить ей любую обиду. Он старается поддержать жену в момент покаяния и даже хочет обнять ее. Тихон гораздо тоньше и нравственно проницательнее Бориса, который в этот момент, руководствуясь слабодушием “шито-крыто”, выходит из толпы и раскланивается с Кабановыми, усугубляя тем самым страдания Катерины. Но человечность Тихона слишком робка и бездейственна. Только в финале трагедии просыпается в нем что-то похожее на протест: “Маменька, вы ее погубили! вы, вы, вы…” От гнетущего самодурства Тихон увертывается временами, но и в этих увертках нет свободы. Разгул да пьянство сродни самозабвению. Как верно замечает Катерина, “и на воле-то он словно связанный”.

Варвара – прямая противоположность Тихону. В ней есть и воля, и смелость. Но Варвара – дитя Диких и Кабаних, не желающее отвечать за свои поступки, ей попросту непонятны нравственные терзания Катерины: “А по-моему: делай, что хочешь, только бы шито да крыто было” – вот нехитрый жизненный кодекс Варвары, оправдывающий любой обман.

Гораздо выше и нравственно проницательнее Варвары Ваня Кудряш. В нем сильнее, чем в каком-либо из героев “Грозы”, исключая, разумеется, Катерину, торжествует народное начало. Это песенная натура, одаренная и талантливая, разудалая и бесшабашная внешне, но добрая и чуткая в глубине. Но и Кудряш сживается с калиновскими нравами, “его натура вольна, но подчас своевольна”. Миру “отцов” Кудряш противостоит своей удалью, озорством, но не нравственной силой.

В купеческом Калинове Островский видит мир, порывающий с нравственными традициями народной жизни.

Лишь Катерине дано в “Грозе” удержать всю полноту жизнеспособных начал в культуре народной и сохранить чувство нравственной ответственности перед лицом испытаний, каким эта культура подвергается в Калинове.

В русской трагедии Островского сталкиваются, порождая мощный грозовой разряд, две противостоящие друг другу культуры – сельская и городская, а противостояние между ними уходит в многовековую толщу российской истории. “Гроза” в такой же мере устремлена в будущее, в какой обращена и в глубь веков. Для ее понимания нужно освободиться от существующей путаницы, берущей свое начало с добролюбовских времен. Обычно “Домострой” с его жесткими религиозно-нравственными предписаниями смешивают с нравами народной, крестьянской Руси. Домостроевские порядки приписывают семье, сельской общине. Это глубочайшее заблуждение. “Домострой” и народно-крестьянская нравственная культура – начала во многом противоположные. За их противостоянием скрывается глубокий исторический конфликт земского (народного) и государственного начал, конфликт сельской общины с централизующей, формальной силой государства, с великокняжеским двором и городом.

Нетрудно заметить в “Грозе” трагическое противостояние религиозной культуры Катерины домостроевской культуре Кабанихи. Контраст между ними проведен чутким Островским с удивительной последовательностью и глубиной.

Случайно ли живая сельская жизнь приносит в Калинов запахи с цветущих заволжских лугов? Случайно ли к этой встречной волне освежающего простора протягивает Катерина свои изможденные руки? Обратим внимание на жизненные истоки цельности натуры Катерины, на культурную почву, которая ее питает. Без них характер Катерины увядает, как подкошенная трава.

Почему же вызвала такое всеобщее внимание простая на первый взгляд история о том, как купеческая жена, воспитанная в строгих правилах и понятиях старинной нравственности, полюбила приехавшего из Москвы молодого человека, “порядочно образованного”, изменила мужу, не захотела скрыть свою вину и, публично в нее покаявшись, бросилась в Волгу с высокой кручи?

Дело в том, что Островский показал не только внешние обстоятельства трагедии: суровость свекрови, безволие мужа и его приверженность к вину; равнодушное, формальное отношение калиновцев к вере, ранящее душу Катерины, религиозное чувство которой пылко и возвышенно, властную грубость богатых купцов, хозяев города, нищету и суеверие жителей, замкнутость калиновского мира.

Главное в пьесе – внутренняя жизнь героини, возникновение в ней чего-то нового, еще неясного ей самой. “Что-то во мне такое необыкновенное, точно я снова жить начинаю, или… уж и не знаю”, – признается она сестре мужа Варваре. Катерина – исподволь – начинает ощущать себя личностью. В соответствии с жизненным опытом молодой женщины из купеческой среды это чувство принимает форму неожиданной и “незаконной” любви. Любовь и воля неразрывно сливаются в сознании героини, но стремление к тому и другому, возникшее в душе, она воспринимает как нечто страшное и гибельное, противоречащее ее собственным нравственным представлениям. Непереносимые страдания Катерины вызваны не только разлукой с любимым, но прежде всего – сознанием греха, муками совести и – одновременно – отвращением к жизни в домашней неволе.

Дух старинного уклада с его подлинно высокой моралью, как показывает Островский, уже исчез из жизни – осталась только мертвая, давящая оболочка. Все молодые герои пьесы лишь внешне исполняют патриархальные заповеди. Муж Катерины Тихон делает вид, что любит и почитает маменьку. Варвара, внешне живущая “как надо”, тайно встречается с любовником. Катерине же, по-прежнему воспринимающей мир с позиции нравственных идеалов уходящей в прошлое эпохи, невозможно примирить любовь и совесть. Судьба Катерины обретает в пьесе символический смысл.

Раскатами весеннего грома пронеслась она над Калиновом, потоками очищающего ливня хлынула в души его обитателей, ударом молнии разбудила их равнодушные сердца.

Время, когда человечество вступает в новый век, особенно остро ставит вопрос о судьбе России. На рубеже XIX-XX вв. этот вопрос остро обсуждался во всех слоях общества. Это не могло не отразиться в литературе того времени, а потому многие литераторы обратили внимание на эту тему. Повесть Куприна “Поединок” ставит перед читателем подобные животрепещущие вопросы.

Армия всегда ассоциируется с понятием Родины, поэтому Куприн в повести изобразил жизнь обыкновенного полка глазами главного героя – подпоручика Ромашова. “Поединок” вышел в мае 1905 г., когда война с Японией приблизилась к своему позорному концу.

Солдаты гибли тысячами из-за бездарности и глупости генералов, когда под Цусимой был полностью разгромлен Тихоокеанский флот. И произведение, в котором Куприн обнажил всю сущность армейской жизни, все ее пороки, вызвало массовую волну гнева.

Повесть производит на читателя тягостное впечатление. Почти все офицеры в “Поединке” – ничтожества, тупицы, пьяницы, трусливые карьеристы и невежды. Автор показывает отвратительные попойки офицеров, всю их жизнь, погрязшую в пошлости. “Некоторые только и жили, что винтом, штоссом и ландскнехтом: кое-кто играл нечисто, – об этом знали, но смотрели сквозь пальцы. При этом все сильно пьянствовали как в собрании, так и в гостях друг у друга, иные же, вроде Сливы, – в одиночку.

Таким образом, офицерам даже некогда было серьезно относиться к своим обязанностям”. Особенно ярко изображена армейская школа унижения, где в конечном итоге все свои неудачи и злобу офицеры срывали на солдатах.

Весь метод обучения в полку был основан на наказаниях. Этот метод наиболее ярко проявился на смотре полка. ” Во время учений со всех сторон, изо всех рот и взводов слышались беспрерывно звуки пощечин. …В этом было много жуткого и омерзительного. Унтер-офицеры жестоко били своих подчиненных за ничтожную ошибку в словесности, за потерянную ногу при маршировке, – били в кровь, выбивали зубы, разбивали ударами по уху барабанные перепонки, валили кулаками на землю…наступил какой-то общий чудовищный, зловещий кошмар;…” Описывая эту сцену, Куприн ставит под сомнение боеспособность русской армии. В противовес этому Куприн приводит пятую роту капитана Стельковского, показывая, как можно разорвать этот порочный круг.

Особняком в повести стоит образ Назанского – спившегося офицера, обладающего незаурядным интеллектом и душевными качествами. Назанский раскрывает нам глаза на все происходящее. Армия уничтожает все хорошее в человеке, делая его полным ничтожеством. Назанский говорит про это: “Все, что есть талантливого, способного, – спивается”. И еще в разговоре с Ромашовым: “..Мое существование однообразно, как забор, и серо, как солдатское сукно. Я не смею задуматься, – не говорю о том, чтобы рассуждать вслух, – о любви, о красоте, о моих отношениях к человечеству, о природе, о равенстве и счастье людей, о поэзии, о боге. …Смешно, и дико, и непозволительно думать офицеру армейской пехоты о возвышенных материях”.

В “Поединке” Куприн высказал свое мнение о том, почему Россия проиграла войну, но автор выражает надежду на возможность искоренения этих пороков. Об этом свидетельствует сцена повального пьянства, в которой происходит момент всеобщего прозрения – в офицерах просыпаются нормальные человеческие чувства, хотя, к сожалению, ненадолго.

“Поединок” явился крупнейшим литературным событием. Появившись в годы революционного подъема. Он не мог не оказывать на читателей, в том числе офицеров, сильного идейного воздействия. Показательно, что одним из читателей повести был лейтенант Шмидт, возглавивший легендарное восстание на крейсере “Очаков”.

Интересно то, что повесть остается актуальной и в наши дни. Без особого труда можно найти того же Сливу или Бек-Агамалова. Создается впечатление, что Куприн – наш современник. Выходит, что за сто лет ничего не изменилось. Однако вслед за писателем нам также хочется верить в то, что человек, а значит, и все общество в скором времени изменятся к лучшему.

Русская литература 2-й половины XIX века

“Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л. Н. Толстой). (По пьесе А. Н. Островского “Гроза”)

Рассуждая о душевной подлости, возникающей в отсутствии светлой мечты, нравственных исканий, душевного затишья, я вспоминаю пьесу Александра Николаевича Островского “Гроза”. Катерина – главная героиня; на мой взгляд, она как раз тот человек, который рвется, ошибается, путается, бьется, как птица, но ищет ответы на свои вопросы. Героиня пытается жить честно, но вокруг нее оказывается пустота, созданная бездушием и меркантильностью общества. Именно в этом случае можно сказать, что спокойствие жизни в городе Калинове, где происходит действие пьесы, – это душевная подлость, замешанная на трусости. Многие представляют Катерину как единственный “луч света в темном царстве” кабановых и диких. Она, действительно, не такая, как все обитатели города Калинова. Калинов – собирательный образ города, в котором живут люди, заботящиеся лишь о себе, о своей личной выгоде. Калиновцы согласны обделить нищих мужиков ради собственного обогащения, наживы; они готовы совершать неблаговидные поступки, лишь бы об этом никто не узнал. Этот низкий мирок меркантильных и двуличных отношений на протяжении всей пьесы “Гроза” противопоставляется прекрасному миру природы. По моему мнению, только два персонажа наделены автором способностью осознавать мелочность и никчемность людского быта и величие русской природы – это Кулигин и Катерина. Даже Феклуша, которая с восторгом говорит о великолепии окружающего мира, с раболепием хвалит состоятельных людей, рассчитывая на их покровительство. Борису не дано понять противопоставление мира “светлого” и “темного”, потому что он принадлежит к миру торгашеских отношений, “темное царство” оставило свой отпечаток на его душе и характере. Борис, как и Катерина, не похож на обитателей Калинова, но мыслят эти герои по-разному. Катерина живет мечтой о воле, в ее душе есть полет фантазии. А Борис свободу понимает как возможность сделать что-то противоречащее нормам этого общества, но остаться при этом безнаказанным. Этот герой-любовник боится не угодить Дикому, потерять свою долю наследства. Хотя Борис, как и Катерина, стремится к воле. Отличительная черта Катерины состоит в том, что она видит окружающий мир не так, как все остальные. Этим она притягательна для читателя. Мир для Катерины настолько волшебен, что она несколько раз (в течение пьесы) удивляется неспособности людей к полету, к нравственной и духовной свободе. Возлюбленная Бориса, как птица, запертая в клетке, жаждет свободы, “пищи” для души и разума. Она верит в чудо в том мире, для которого чудес не существует, а есть только сиюминутная выгода. Героиня Островского мыслит не так приземленно, как Дикой и Кабаниха, а позже замечает, что и ее успели “переделать”. Катерина обращается не к будущему, а к прошлому, к тому, как хорошо, вольно ей было до замужества, когда она могла пойти погулять в сад, свободно помолиться, провести вечер с подругами. Жена Тихона хочет освободиться из-под гнета своей свекрови Кабанихи, для которой покорность и несамостоятельность сына являются доказательствами собственного величия и власти над ближними. Я испытываю симпатию к Катерине за ту душевную красоту и чистоту, которую она лелеяла в себе совершенно естественно. Кажется, что она способна чувствовать присутствие небесных сил вокруг. К сожалению, окружающие не понимают попавшую в чужую среду девушку, даже Варвара, которая притворяется сострадательным человеком. Дочь Кабанихи, несмотря на ее противостояние матери, тоже относится к “темному царству” сумасбродства, безнравственности и духовной нищеты. Варвара проявляет свою волю, но для нее все сводится к тому, чтобы гулять все ночи напролет, лишь бы “все было шито-крыто”. Все это неприемлемо для жены Тихона. Катерине не хочется предавать мужа, но она мечтает о настоящей любви. И в этот момент ей встречается Борис, выделяющийся среди обитателей Калинова своей внешней независимостью, образованностью, показной свободой во взглядах. Девушка считает проявление чувства непростительным и всячески прячет его, старается преодолеть. Но именно распущенность Варвары, которая не считает такую любовь аморальной, толкает Катерину в объятия Бориса. Это влечет за собой трагические последствия. Катерина готова полностью отдаться великому чувству любви и пойти за любимым человеком хоть на край света. Ее чувство сильно и безумно, поэтому приезд мужа застает Катерину врасплох. Она становится чуткой ко всему, что происходит вокруг нее, но окружающие привыкли не замечать того, что творится рядом, – так удобнее. Для Катерины важны собственные
переживания, ощущения, но она не может согласовать их с миром бесчувственных и бездушных людей. Набожность Катерины заставляет ее видеть в любом событии кару Божью и искать спасение от грядущего Высшего Суда. Героиня не может найти себе места, ощущает свою вину и понимает, что наказание неотвратимо. Катерина впервые в жизни сталкивается с такой неразрешимой проблемой. С ее точки зрения, любовь – грех, ее чувства не могут быть оправданы. Катерина не видит смысла жить дальше, но ее поступок – это вызов всему обществу города Калинова. Нежелание мириться с такой жизнью побуждает молодую женщину к самоубийству. Для меня Катерина – образец нравственности, так как она сумела ответить за свои поступки и чувства. Главной героине не хватает жизненного опыта, но она полна решимости. Со своей чистотой и простотой она подобна ребенку, ее мысли затуманены чувством вины и обиды на этот несправедливый мир. Некоторые литературные критики представляют Катерину решительной, убежденной в своей правоте, готовой идти против “темного царства”. Другие считают ее забитой, провинциальной и необразованной, способной только совершить самоубийство, но не противостоять человеческим слабостям и порокам. По-моему, нельзя согласиться ни с одной из этих точек зрения. Девушка не стремилась исправить нравы города Калинова, но и не смогла примириться с ними. Она оказалась чужой в этом “темном” и непонятном для нее мире, единственным “светлым лучом”, который отыскал автор в мире торгашеских отношений, самодурства и внутренней распущенности. Трудно понять Катерину – этот сложный и отнюдь не однозначный образ молодой женщины, входящей в другую семью, но несущей в себе основы иного воспитания. Она пытается жить честно, но путается, ошибается, ищет себя, пытается примирить общественную мораль с собственными чувствами. Героиня стремится подняться ввысь над этим страшным и бездушным миром. Но люди не птицы, они не могут свободно улететь от своих чувств, поступков и в конечном счете от самих себя. Как мне кажется, многое в понимании образа главной героини пьесы А. Н. Островского “Гроза” объясняет высказывание Л. Н. Толстого: “Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость”.

Начнем с конца. С напевного, как и весь рассказ, абзаца, завершающего рассказ Горького. “…Мне не хотелось спать. Я смотрел во тьму степи, и в воздухе перед моими глазами плавала царственно красивая и гордая фигура Радды. Она прижала руку с прядью черных волос к ране на груди, и сквозь ее смуглые, тонкие пальцы сочилась капля по капле кровь, падая на землю огненно-красными звездочками. А за нею по пя там плыл удалой молодец Лойко Зобар; его лицо завесили пряди густых черных кудрей, и из-под них капали частые, холодные и крупные слезы… Усиливался дождь, и море распевало мрачный и торжественный гимн гордой паре красавцев цыган – Лойко Зобару и Радде, дочери старого солдата Данилы. А они оба кружились во тьме ночи плавно и безмолвно, и никак не мог красавец Лойко поравняться с гордой Раддой”.

Центральным образом романтических произведений Горького раннего периода является образ героического человека, готового к самоотверженному подвигу во имя блага народа. Герои всех романтических рассказов Горького – люди “с солнцем в крови”, сильные, гордые, красивые. Эти герои – мечта писателя. Такой герой должен был усилить волю человека к жизни, возбудить в нем мятеж против действительности, против всякого гнета.

Первый рассказ будущего певца революции, сокола и буревестника мятежных лет борьбы с царским режимом сильно отдавал романтизмом и плохо переваренным ницшеанством. Степь, ветер, старый цыган с трубкой, неторопливый рассказ о молодых, красивых и свободных людях. Не жалел красок будущий основоположник социалистического реализма и писал не просто о любви, а о страсти, о соперничестве двух гордых сердец, которые хоть и тянутся друг к другу, но свободу и волю ставят превыше всего. Понятно, что без пролития крови тут никак не обойтись, добром такое кончиться не может. А потому пронзил Лойко Зобар ножом грудь прекрасной Радды. А потом тем же ножом зарезали его самого. Такую поистине шекспировскую историю поведал старый цыган Макар Чудра, начав свое повествование предостережением: “… Берегись девок! Лгут всегда! Люблю, говорит, больше всего на свете, а ну-ка, уколи ее булавкой, она разорвет тебе сердце. Знаю я! Эге, сколько я знаю! Ну, сокол, хочешь, скажу одну быль? А ты ее запомни и, как запомнишь, – век свой будешь свободной птицей”.

Потом начинается рассказ –

притча, цыганский эпос.

“…И запел Лойко:

Гей-гей! В груди горит огонь,

А степь так широка!

Как ветер, быстр мой борзый конь,

Тверда моя рука!

…Повернула голову Радда и, привстав, усмехнулась в очи певуну. Вспыхнул, как заря, он”.

Кончается история противоборства двух гордых цыганских сердец печально.

“Мы и догадаться еще не успели, что хочет делать Зобар, а уж Радда лежала на земле, и в груди у нее по рукоять торчал кривой нож Зобара. Оцепенели мы. А Радда вырвала нож, бросила его в сторону и, зажав рану прядью своих черных волос, улыбаясь, сказала громко и внятно:

– Прощай, Лойко! я знала, что ты так сделаешь!.. – да и умерла…

Понял ли девку, сокол?! Вот какая, будь я проклят на веки вечные, дьявольская девка была!

– Эх! да и поклонюсь же я тебе в ноги, королева гордая! – на всю степь гаркнул Лойко да, бросившись наземь, прильнул устами к ногам мертвой Радды и замер. Мы сняли шапки и стояли молча”.

Потом, позже, вера Горького в человеческое величие будет вложена в уста Сатина в пьесе “На дне”: “Человек – вот это правда! Все – в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное – дело его рук и мозга! Чело-век! Это великолепно! Это звучит… гордо!”

Нельзя не сравнить этот рассказ с “Песней о Буревестнике”, в которой с необычайной силой выражено предчувствие нарастающей революции. Горький воспевал близкую, несомненную революционную бурю: “Буря! Скоро грянет буря! Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем, то кричит пророк победы: “Пусть сильнее грянет буря!” /

Современник Горького А. Богданович писал: “От большинства очерков г. Горького веет этим свободным дыханием степи и моря, чувствуется бодрое настроение, что-то независимое и гордое, чем они резко отличаются от очерков других авторов, касающихся того же мира нищеты и отверженности”.