Category: Сочинения по литературе

А. Т. ТВАРДОВСКИЙ

ВАСИЛИЙ ТЕРКИН

От автора

На войне, в пыли походной,

В летний зной и в холода,

Лучше нет простой, природной

Из колодца, из пруда…

Лучше нет воды холодной,

Лишь вода была б – вода.

…Лучше нет простой, здоровой,

Доброй пищи фронтовой.

Важно только, чтобы повар

Был бы повар – парень свой…

…Жить без пищи можно сутки,

Можно больше, но порой

На войне одной минутки

Не прожить без прибаутки,

Шутки самой немудрой.

…А всего иного пуще

Не прожить наверняка –

Без чего? Без правды сущей,

Правды, прямо в душу бьющей,

Да была б она погуще,

Как бы ни была горька.

На привале

С Василием Теркиным бойцы (и читатели) знакомятся у полевой кухни. Он ест в охотку, с шутками-прибаутками – и сразу понятно: “Свой!”

Балагуру смотрят в рот,

Слово ловят жадно.

Хорошо, когда кто врет

Весело и складно.

В стороне лесной, глухой,

При лихой погоде,

Хорошо, как есть такой

Парень на походе.

Спит Теркин на земле, под влажной шинелью, холодно, неудобно, – но солдат спит, приученный спать “про запас”. И, может быть, ему снится тяжелый сон:

Как прошел он, Вася Теркин,

Из запаса рядовой,

В просоленной гимнастерке

Сотни верст земли родной.

До чего земля большая,

Величайшая земля.

И была б она чужая,

Чья-нибудь, а то – своя.

……

Теркин – кто же он такой?

Скажем откровенно:

Просто парень сам собой

Он обыкновенный.

Впрочем, парень хоть куда.

Парень в этом роде

В каждой роте есть всегда,

Да и в каждом взводе.

Не красавец, не великан – но герой настоящий. Был ранен, трижды выходил из окружения.

И не раз в пути привычном,

У дорог, в пыли колонн,

Был рассеян я частично,

А частично истреблен…

Это из лживых немецких сводок: такой-то полк “частично истреблен”. Но и Теркин, и полк, и русский народ – неистребимы!

Перед боем

…То была печаль большая,

Как брели мы на восток.

Горько было выбираться с “той, немецкой” оккупированной стороны. Солдаты чувствуют себя виноватыми. Их всего десять солдат – он за командира, Теркин – вроде как “политрук”.

…Шли бойцы за нами следом,

Покидая пленный край.

Я одну политбеседу

Повторял:

– Не унывай.

Не зарвемся, так прорвемся,

Будем живы – не помрем.

Срок придет, назад вернемся,

Что отдали – все вернем.

По дороге, скрываясь от противника, заходят в избу командира. Жена подает им угощение на рушниках с вышитыми петухами – как дорогим гостям.

Муж смотрит на нее с любовью и печалью.

Вряд ли всей она ухваткой

Хоть когда-нибудь была,

Как при этой встрече краткой,

Так родна и так мила.

И болел он, парень честный,

Понимал, отец семьи,

На кого в плену безвестном

Покидал жену с детьми…

Теркин вздыхает: хочется ему как-нибудь на пути не отступления, а победы зайти в тот двор, “…затем, чтоб поклониться доброй женщине простой”.

Переправа

Переправа, переправа!

Берег левый, берег правый,

Снег шершавый, кромка льда…

Кому память, кому слава,

Кому темная вода, –

Ни приметы, ни следа.

Один за другим взводы погрузились на понтоны. Не в первый раз за много лет идет этим опасным путем “русский труженик-солдат”.

Неожиданно “луч прожектора протоку пересек наискосок”. Начался фашистский артобстрел.

Люди теплые, живые

Шли на дно, на дно, на дно…

Оставшиеся в живых думают о погибших. Вдруг видят приближающуюся фигуру. Выплыл! Кто же? Конечно, Теркин! Он – посланец первого взвода, успевшего перебраться на правый берег.

Приплыл в ледяной воде, голый – чтобы легче было плыть. Попросил обеспечить артиллерийскую поддержку для наступления.

Теркин выпил стопку, согрелся – и… Пустился в обратный путь в той же ледяной воде.

Переправа, переправа!

Пушки бьют в кромешной мгле.

Бой идет святой и правый.

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле.

О войне

– Разрешите доложить

Коротко и просто:

Я большой охотник жить

Лет до девяноста.

…На войне себя забудь,

Помни честь, однако,

Рвись до дела – грудь на грудь,

Драка – значит, драка…

Теркин ранен

Легли снега на землю, грянули морозы. Греются солдаты бегом, умываются снегом. Но…

…лихой, нещадной стужи

Не бранили, как ни зла:

Лишь бы немцу было хуже,

О себе ли речь там шла!

И желал наш добрый парень:

Пусть померзнет немец-барин,

Немец-барин не привык,

Русский стерпит – он мужик.

Теркин тянет провод связи сквозь огонь и все препятствия. Он оказывается во временно пустом блиндаже, оборудованном фашистами с чисто немецкой аккуратностью и основательностью. Теркин положил поближе гранаты и стал поджидать врага.

Раненный в руку, солдат сидит в окопе и слышит грохот нашей артиллерии. Только через сутки его подбирают наши танкисты.

О награде

– Нет, ребята, я не гордый.

Не загадывая вдаль,

Так скажу: зачем мне орден?

Я согласен на медаль.

На медаль. И то не к спеху.

Вот закончили б войну,

Вот бы в отпуск я приехал

На родную сторону.

… И девчонки на вечерке

Позабыли б всех ребят,

Только слушали б девчонки,

Как ремни на мне скрипят.

И шутил бы я со всеми,

И была б меж них одна…

И медаль на это время

Мне, друзья, вот так нужна!

…Где девчонки, где вечерки?

Где родимый сельсовет?

Знаешь сам, Василий Теркин,

Что туда дороги нет.

Нет дороги, нету права

Побывать в родном селе.

Страшный бой идет, кровавый,

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле.

Гармонь

Теркин отлежался после ранения. Зимой он догоняет свою часть. Его подвозит незнакомый шофер. Грузовик останавливают – стоит колонна грузовиков, танков, артиллерийских орудий. Мороз!

Вот беда: во всей колонне

Завалящей нет гармони,

А мороз – ни стать, ни сесть…

Снял перчатки, трет ладони,

Слышит вдруг:

– Гармонь-то есть.

Это гармонь погибшего командира.

…Только взял боец трехрядку,

Сразу видно – гармонист.

Для началу, для порядку

Кинул пальцы сверху вниз.

Позабытый деревенский

Вдруг завел, глаза закрыв,

Стороны родной смоленской

Грустный памятный мотив.

После грустных мелодий слышится плясовая. Греются ребята удалым отчаянным перестуком сапог.

Танкисты дарят Теркину гармонь своего погибшего капитана. Пусть теперь погреет музыкой свою родную пехоту!

Два солдата

Теркин остановился на постой в избе у старика и старухи. Пилу наточил (у деда не получалось), починил настенные часы, которые много лет стояли.

– Вот какие мы, солдаты! – гордо говорит дед, старый солдат. Теркин предложил еще помочь: к примеру, сало пожарить.

Как бабка не кривилась, а таки выдала сало и даже два яйца разбила.

– Эх, яичница! Закуски

Нет полезней и прочней.

Полагается по-русски

Выпить чарку перед ней.

– Ну, хозяин, понемножку,

По одной, как на войне.

Это доктор на дорожку

Для здоровья выдал мне.

Два солдата – старый и фронтовик – беседуют не спеша об обмундировании, о вооружении… И вот старик задает главный вопрос: “Побьем ли немца?”

“Побьем!” – уверенно отвечает Теркин.

…В глубине родной России,

Против ветра, грудь вперед,

По снегам идет Василий

Теркин. Немца бить идет.

Поединок

…Сытый, бритый, береженый,

Дармовым добром кормленный,

На войне, в чужой земле

Отоспавшийся в тепле, –

Такова характеристика “немца”.

Автор описывает рукопашный бой между Василием Теркиным и немецким солдатом. Уже полетели в снег штыки, идет настоящий кулачный бой.

…Теркин знал, что в этой схватке

Он слабей: не те харчи.

Есть войны закон не новый:

В отступленье – ешь ты вдоволь,

В обороне – так ли сяк,

В наступленье – натощак.

…Как на древнем поле боя,

…Грудь на грудь, что щит на щит, –

Вместо тысяч бьются двое,

Словно схватка все решит.

В этом бою, конечно, победил русский солдат. А немца он взял в плен. Не раз подчеркивает Твардовский: война – это работа. “Служба – труд, солдат – не гость”.

“Кто стрелял?”

В главе повествуется, как отчаянный солдат сбил из винтовки… самолет! Это был, конечно, Теркин.

Генерал

Теркина, только постиравшего в речушке свое обмундирование, срочно вызывают к генералу. Пришлось напялить мокрое.

…Генерал награду выдал –

Как бы снял с груди своей –

И к бойцовской гимнастерке

Прикрепил немедля сам,

И ладонью:

– Вот, брат Теркин, –

По лихим провел усам.

И главное:

– Вот что, Теркин, на неделю

Можешь с орденом – домой…

Теркин вначале испытывает острую радость. Но потом говорит генералу, что недели – мало. Потому что пробираться придется по оккупированной территории. И хоть он знает там любую кочку и каждый овражек, но недели на “туда и обратно” никак не хватит.

Генерал обещает бойцу, что как только Смоленская область будет взята, Теркин пойдет в свой отпуск.

Вот такая “…путь-дорога

На родную сторону,

Прямиком – через войну”.

О любви

Всех, кого взяла война,

Каждого солдата

Проводила хоть одна

Женщина когда-то…

Не подарок, так белье

Собрала, быть может,

И что дольше без нее,

То она дороже.

Причем, правду сказать, мать вспоминают реже, чем жену или любимую женщину.

Да, друзья, любовь жены, –

Кто не знал – проверьте, –

На войне сильней войны

И, быть может, смерти.

А вот Теркин – неженатый. Остался он пока “от любви в сторонке”.

Не случилось никого

Проводить в дорогу.

Полюбите вы его,

Девушки, ей-богу!

Любят летчиков у нас,

Конники в почете.

Обратитесь, просим вас,

К матушке-пехоте!

…Пусть танкист красив собой

И горяч в работе,

А ведешь машину в бой –

Поклонись пехоте.

Пусть форсист артиллерист

В боевом расчете,

Отстрелялся – не гордись,

Дела суть – в пехоте.

В наступлении

Глава начинается с описания долгой обороны. И вот, наконец, войска переходят в наступление!

…Низко смерть над шапкой свищет,

Хоть кого согнет в дугу.

Цепь идет, как будто ищет

Что-то в поле на снегу.

И, конечно, многим страшно – особенно тем, кто идет в атаку в первый раз.

Слышен приказ: “Взвод! За Родину! Вперед!”

“Лейтенант щеголеватый” встает первым, бежит впереди, стреляя. “Командир ранен!” – повторяют все.

…Подбежали. И тогда-то,

С тем и будет не забыт,

Он привстал:

– Вперед, ребята!

Я не ранен. Я – убит…

Тогда место лейтенанта занимает Теркин. Село взяли. Генерал пожелал узнать, кто первым вошел на территорию.

И тогда из всех фамилий,

Всех сегодняшних имен

Теркин – вырвалось – Василий!

Это был, конечно, он.

Смерть и воин

За далекие пригорки

Уходил сраженья жар.

На снегу Василий Теркин

Неподобранный лежал.

Снег под ним, набрякши кровью,

Взялся грудой ледяной.

Смерть склонилась к изголовью:

– Ну, солдат, пойдем со мной.

…Дрогнул Теркин, замерзая

На постели снеговой.

– Я не звал тебя, Косая,

Я солдат еще живой.

Смерть уговаривает солдата подать ей знак, что он готов умереть. Зачем мучиться? Зачем терпеть мороз, боль? А если вернешься домой калекой? А дома-то что? Разруха… “Я и печник, и плотник…” – отвечает Теркин. Он не может позволить себе умереть, не увидав салюта Победы. Солдата находят и несут к своим. Смерть отступает. Теркин попадает в госпиталь.

Теркин – Теркин

Встретились два Теркина – оба герои, оба награждены, оба шутники и гармонисты. Оба утверждают, что уже вышедшие главы поэмы написаны именно о нем. Только один Теркин – рыжий и зовут его Иваном. Ну что ж! “Для рифмы можно вставить хоть Фому! А рыжих больше девки любят!”

Посоревновавшись в остроумии, солдаты в конце концов примиряются… Автор осознает, что герой его поэмы стал близок многим. Спроси – каждый ответит:

“…Теркин, тот, который

На войне лихой солдат,

На гулянке гость не лишний,

На работе – хоть куда…”

Ходят слухи о гибели Теркина, причем у каждого свой вариант. Мол, перед смертью говорил, что жалко – не успел пообедать: обидно умирать натощак. А еще, мол, сказал: “Мне конец, войне – конец”.

“Извините! – Теркин жив!” – с горячностью восклицает автор.

Про солдата-сироту

Трагическая глава рассказывает о солдате, который сумел на войне остаться в живых. А вот родственники его все погублены жестоким врагом. Некому даже письма написать…

…Адресатом – белый свет.

Кроме радио, ребята,

Близких родственников нет.

На земле всего дороже,

Коль имеешь про запас

То окно, куда ты сможешь

Постучаться в некий час.

…А у нашего солдата, –

Хоть сейчас войне отбой,

Ни окошка нет, ни хаты,

Ни хозяйки, хоть женатый,

Ни сынка, а был, ребята, –

Рисовал дома с трубой…

Плачет солдат о погибшей родне. Горючая та слеза в груди запеклась.

Если б ту слезу руками

Из России довелось

На немецкий этот камень

Донести, – прожгла б насквозь.

…в светлый день победы

Вспомним, братцы, за беседой

Про солдата-сироту…

По дороге на Берлин

По дороге на Берлин

Вьется серый пух перин…

…Поздний день встает не русский

Над немилой стороной.

Черепичный щебень хрусткий

Мокнет в луже под стеной.

I

Чужая земля: “загородки, дверцы, клетки – все нарочно для тоски

Родина живет ожиданием Победы, ждет возвращения сыновей.

В месяц шапки не снимая,

Воин твой, защитник-сын,

Шел, спешил к тебе, родная,

По дороге на Берлин.

Русских солдат благодарят все, кто освобожден из плена, с принудительных работ на германцев, из фашистских концентрационных лагерей.

… Он стоит, освободитель,

Набок шапка со звездой.

Я, мол, что ж, помочь любитель,

Я насчет того простой.

Встречают солдаты пожилую женщину, бредущую в разоренный дом. Усаживают “сынки” русскую мать в попутный ей автомобиль – выдают ей корову, овцу, подушку, перину и даже… велосипед.

…Бьют Берлину у заставы

Судный час часы Москвы…

От автора

Теркин, Теркин, в самом деле,

Час настал, войне отбой.

И как будто устарели

Тотчас оба мы с тобой.

Правда ли все, что написано в поэме? “…Случалось, врал для смеху, никогда не лгал для лжи”.

…Я мечтал о сущем чуде:

Чтоб от выдумки моей

На войне живущим людям

Было, может быть, теплей,

Чтобы радостью нежданной

У бойца согрелась грудь,

Как от той гармошки драной,

Что случится где-нибудь.

…Пусть в какой-нибудь каптерке

У кухонного крыльца

Скажут в шутку: “Эй ты, Теркин!”

Про какого-то бойца.

…Пусть читатель вероятный

Скажет с книжкою в руке:

– Вот стихи, а все понятно,

Все на русском языке…

Комментарий. В 1942 году появились первые главы “Василия Теркина”. А. Твардовский категорически возражал против представления некоторых читателей, что герой поэмы – реальный человек.

“Нет, – писал он, – Василий Теркин, каким он является в книге, – лицо вымышленное от начала до конца, плод воображения, создание фантазии. И хотя черты, выраженные в нем, были наблюдаемы мною у многих живых людей, – нельзя ни одного из этих людей назвать прототипом Теркина”.

Главный принцип композиционного построения поэмы и, соответственно, стиля – это законченность “каждой отдельной части, главы… строфы, строчки”.

Как собирательный образ Теркин вобрал в себя лучшие качества народа, его мужество, выносливость, патриотизм, веселую удаль, свидетельствующую о жизнерадостности, душевную стойкость… Юмор помогает герою преодолеть тяготы войны.

Теркин как настоящий герой своего времени становится обобщенным образом народа, воплотившим его бессмертный дух. Он легендарен, как герой любой сказки или Илья Муромец.

Чехов-драматург рождается раньше Чехова-прозаика. Еще восемнадцатилетним юношей, в 1878 году, он принимается за пьесу “Безотцовщина”, над которой работал три-четыре года. За первой пьесой, не увидевшей света при жизни автора, следует “Иванов” (1887-1890). Большая чеховская драматургия начинается с “Чайки” (1896). Окончив эту пьесу, Чехов признавался в письме Суворину, что написал ее “вопреки всем правилам драматического искусства”. Сюжет здесь – не одноколейная тропа, но, скорее, лабиринт увлечений, роковых привязанностей, из него нет выхода. “Чайка” – трагичнейшая комедия в русской комедиографии. Учитель Медведенко любит Машу, Маша безнадежно влюблена в Треплева, которой столь же безнадежно влюблен в Нину, она – в Тригорина, который после короткого романа с ней возвращается к Аркадиной. Любовные увлечения в “Чайке” – печальные контрасты, у которых нет прямого выхода в сюжет, горестные тупики, движение идет мимо них. Конечно, Треплев имеет гораздо больше “прав” на Нину, но любит она Тригорина. Во всех этих “но”, нелогичностях, несообразностях снова и снова проявляется дисгармония строя пьесы, уникальной комедии, не переходящей в обычную драму. Чайка – символ, переливающийся разными значениями,- по-разному живет в душе молодых героев Треплева и Нины. Если говорить об отношении к этому образу – символу героев пьесы, то линия раздела пройдет так: Треплев и Нина оказываются по одну сторону, а Тригорин и Аркадина – по другую. Первым двум этот образ говорит много, хотя и в неодинаковом смысле. Для вторых это – “Не помню” или “Не знаю”. “Чайка” занимает совершенно особое место в драматургии Чехова. Ни в одной написанной ранее пьесе (“Безотцовщина”, “Иванов”, “Леший”) образный мотив – заглавие не играл такой активной (хотя и скрытой) определяющей роли. “Чайка” – пьеса, рассказывающая о поражении Треплева – драматурга и постановщика,- сама потерпела страшный провал на сцене Александрийского театра в Петербурге. Провал “Чайки” был для Чехова тяжелейшим ударом – была осмеяна и освистана пьеса, утверждавшая отказ от рутины, штампа, прокладывающая новые пути в искусстве. Своей триумфальной премьерой 17 декабря 1898 года Художественный театр реабилитировал чеховскую “Чайку”. Пьеса и поныне идет на сценах российских театров, утверждая чеховскую веру в возрождение нового искусства, его победу над косностью.

“Путешествие из Петербурга в Москву” А. Н. Радищева написано в популярном в XVIII в. стиле путевых заметок. В этом произведении автор анализирует суровую российскую действительность эпохи Екатерины II, поднимает самые актуальные и сложные проблемы, выдвигает смелые, революционные идеи, сочувствует и сопереживает русскому народу.

Произведение начинается с того, что некий путешественник дворянского происхождения выезжает из Петербурга в Москву и по пути сталкивается с различными явлениями русской действительности. В течение путешествия ему открывается истина, у него формируются новые взгляды на жизнь и на социальные отношения.

Прежде чем перейти к раскрытию основной темы, следует сказать о том, что Россия эпохи Екатерины II ужасна, простой народ терпит бедствия и нищету, во власти царят взятничество и произвол, помещики обращаются с крестьянами, как со скотом.

В главе “Спасская Полесь” герой случайно услышал ночной разговор между присяжным и его женой. Из него он узнал историю о том, как государев наместник, имея большую страсть к “устерсам”, посылал за ними в Петербург, списывая все расходы на казенный счет, а того человека, который доставил ему любимое лакомство, повысил в чине. Радищев откровенно говорит о том, каким образом в России добываются звания и богатство.

В этой же главе автор на примере сна рассказывает о том, что глаза правителей застилает пелена, они ничего вокруг себя не видят, а истина обходит их покои. Если бы глаза государей открылись, то они бы увидели ужасную картину, поняли бы, какими недостойными людьми себя окружают, узнали бы истинное отношение к себе народа, поняли бы, что многие их благодеяния наносят только вред.

В главе “Любани” путешественник видит крестьянина, который в воскресенье пашет землю. Он удивлен, спрашивает у него, не раскольник ли тот, и задает вопрос: “Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и в воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?” Ответ, который он услышал, поразил его: “В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечер возим оставшееся в лесу сено на господский двор, коли погода хороша…”

В главе “Зайцово” путешественник слышит историю от своего приятеля господина Крестьянкина, который оставил судейскую должность из-за того, что вершить правосудие в России невозможно, законы защищают только богатых, все судьи продажные и бездушные. Последней каплей послужил случай убийства крестьянами асессора, который грабил и избивал крестьян. Его сын хотел лишить невинности девушку, собиравшуюся замуж, она с женихом сбежала от него.

Крестьяне, вышедшие на шум, убили асессора и его сыновей.

Здесь г. Крестьянкин говорит слова, которые можно считать серьезным предупреждением: “Русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности; но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не преклонился на жестокость”.

В главе “Медное” автор рассказывает о зверском законе, позволяющем торговать живыми людьми, и о бездушии и жестокости помещиков.

Молодой барин продает старика 75 лет, который спас на войне его отца, спас его самого от утопления с риском для собственной жизни. Продает жену его, старуху 80 лет, которая была кормилицей матери барина. Не щадит и свою кормилицу, дочь этих стариков. Но самым ужасным из всего этого является выставление на торг молодой девушки (дочери кормилицы), которую он обесчестил, а с ней – своего собственного сына. Герой в ужасе от этого варварского обычая продавать живой товар.

В “Путешествии из Петербурга в Москву” Радищев обозначил основные проблемы Российского государства, которые тормозят его развитие, делают несчастными и бесправными большую часть населения: крепостное право и нахождение власти в руках недостойных людей. Помимо обозначения этих проблем, он указал единственно верные и в общем-то по сути своей довольно простые пути выхода из сложившейся ситуации.

Автор предупреждает правящее сословие, что долго этот хаос царить не будет и народные массы рано или поздно восстанут.

То Пушкин, наш поэт великий,

Задумчиво явился нам

И утешеньем, и уликой

Наставшим смутным временам.

В. Сологуб

Каждый человек живет в своем отрезке времени. У каждого из нас – свой Пушкин, Александр Сергеевич для меня – поэт вечного пространства. Когда-то он посвятил Жуковскому следующие строки:

Его стихов пленительная сладость

Пройдет веков завистливую даль…

Я отношу эти строки к самому автору, весь мир поэзии поэта бесконечно близок и дорог мне. У каждого из нас – свой Пушкин. Помню тихий, напевный голос мамы: Три девицы под окном Пряли поздно вечерком… Сказать, что это произведение мне просто понравилось, значит не сказать ничего. Я была в восторге и просила маму перечитывать мне сказку снова и снова, пока наизусть не заучила понравившиеся мне строки:

Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком.

“Кабы я была царица, –

Говорит одна девица, –

То на весь крещеный мир

Приготовила б я пир”.

– “Кабы я была царица, –

Говорит ее сестрица, –

То на весь бы мир одна

Наткала я полотна”.

– “Кабы я была царица,-

Третья молвила сестрица, –

Я б для батюшки-царя

Родила богатыря”.

В своих мечтах я представляла, что и у меня есть такой же прекрасный город с дворцами, теремами, садами.

С годами я взрослела и открывала для себя нового Пушкина.

В его стихах и поэмах мудрость, улыбчивость, нравственная высота, на которой нет места зависти, жадности, глупости, того, чем изобилует жизнь.

Я настолько прониклась поэзией Пушкина, что мое мироощущение стало до удивления совпадать с настроением поэта.

В светлые дни осени я возвращаюсь к Пушкину. Его мир лишен резких очертаний – во всем видна рука гения: небеса светлы и высоки, душа легка и полна, сквозь прозрачный воздух и свет тонко прорисован смысл бытия. Я живу в эти дни и наслаждаюсь их полной свободой. Я погружаюсь в строки, омывающие душу чистой и прозрачной печалью: Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса – Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса. Пушкин был настоящим живописцем природы, он воспринимал ее зорким взглядом художника и тонким слухом музыканта.

Александр Сергеевич влюблялся, но взаимности не находил.

Переживания претворились едва ли не в самые поэтические строки в мировой литературе:

Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

О, если бы в нашей жизни было такое благородство чувств!

Судьба коварна, и очень часто счастью не дано осуществиться и любимым лучше расстаться:

Но ты забудь меня, мой друг,

Забудь меня, как забывают

Томительный печальный сон,

Когда под утро отлетают

И тень и…

Пушкин был проницателен и как никакой другой поэт мог отразить красоту женщины:

Все в ней гармония, все диво,

Все выше мира и страстей;

Она покоится стыдливо

В красе торжественной своей;

Она кругом себя взирает:

Ей нет соперниц, нет подруг;

Красавиц наших бледный круг

В ее сиянье исчезает.

Куда бы ты ни поспешал,

Хоть на любовное свиданье,

Какое б в сердце ни питал

Ты сокровенное мечтанье, –

Но, встретясь с ней, смущенный, ты

Вдруг остановишься невольно,

Благоговея богомольно

Перед святыней красоты.

Пушкин зорко видел всю окружающую его жизнь и внимал ей. Его произведения именно поэтому так близки мне и многим читателям. Он смог “жить, чтоб мыслить и страдать” и, читая его строки, мы мыслим и страдаем вместе с Пушкиным.

По-моему, не воспринимать поэзию Пушкина – значит быть бездуховным человеком. Погибнет пушкинское слово – погибнет Духовность, защита от зла. Прозреть, вернуться к истине призывает нас великий гений земли Русской Александр Сергеевич Пушкин:

Творцу молитесь: он могучий;

Он правит ветром; в знойный день

На небо насылает тучи;

Дает земле древесну семь.

А. Н. Островский в пьесе “Гроза”, написанной им в 1859 году, показал быт и нравы русского провинциального общества того времени. Он раскрыл проблемы морали и недостатки этого общества, которые мы и попытаемся рассмотреть, показав главные черты самодурства некоторых персонажей пьесы. В данном случае имеет смысл взять двух наиболее ярких представителей общества времен Островского – Дикого и Кабаниху. Рассматривая этих персонажей по отдельности и сравнивая их, мы сможем выявить основные черты самодурства и также некоторые пороки и недостатки.

Очень часто характер героя может четко отразиться в реакции окружающих на его поведение и в репликах, относящихся к нему. Так произошло и в данном случае. Жители Калинова говорят о Диком и Кабанихе очень часто, и это дает возможность получить о них богатый материал. В разговоре с Кудряшом Шапкин называет Дикого “ругателем”, Кудряш же называет его (Дикого) “пронзительным мужиком”. Кабаниха называет Дикого “воином”. Все это говорит о сварливости и нервозности его характера, потому что Шапкин и Кудряш ругают его между собой не просто так, видя, как Дикой отчитывает Бориса. Отзывы о Кабанихе тоже не слишком лестные. Кулигин называет ее “ханжой” и говорит, что она “нищих оделяет, а домашних заела совсем”. Это характеризует купчиху с плохой стороны. Более полное, на мой взгляд, представление о человеке может дать его речь, то есть привычные и специфические выражения, присущие только данному герою. Мы можем увидеть, как Дикой как ни в чем не бывало просто так может обидеть человека. Он говорит Борису: “Провались ты! Я с тобой и говорить-то не хочу, с езуитом”. Из этой его фразы мы видим, что он безграмотен (говорит “с езуитом” вместо “с иезуитом”), так он еще и сопровождает свою речь плевком, что окончательно показывает его бескультурье. Вообще, на протяжении всей пьесы мы видим его пересыпающим свою речь бранью (“Ты еще что тут! Какого еще тут черта водяного!”), что показывает его человеком крайне грубым и невоспитанным. Взять хотя бы пример, когда он как-то вечером зашел к Кабанихе и накричал на нее… Кабаниха же в своей речи пытается прикинуться доброй и ласковой, хотя иногда именно речь обнаруживает отрицательные черты ее характера, например страсть к деньгам. Иногда купчиха становится в позу: “Ну, ты не очень горло-то распускай!” – обращается к Дикому.

Поступки же, характеризующие самодурство Дикого и Кабанихи, представляют особый интерес. Дикой груб и прямолинеен в своей агрессивности, он совершает поступки, порой вызывающие недоумение и удивление у окружающих. Он способен обидеть и побить мужика, не отдавая тому денег, а потом на глазах у всех стоять перед ним в грязи, прося прощения. Он буян, и в буйстве своем способен метать громы и молнии на своих домашних, в страхе скрывающихся от него.

Кабаниха же до абсурда слепо предана своим старым традициям, заставляя всех домашних плясать под свою дудку. Она заставляет Тихона по-старинному прощаться со своей женой, вызывая смех и чувство сожаления у окружающих.

Остается заметить, что и Дикой, и Кабаниха очень набожны и религиозны. Дикой, например, в грозе видит возмездие.

Итак, мы рассмотрели основные черты самодурства героев. Остается выяснить вопрос: кто же из них страшнее в своей жизненной концепции и принципах? С одной стороны, кажется, что Дикой грубе’е, сильнее и, следовательно, страшнее. Но, приглядевшись поближе, мы видим, что Дикой способен только кричать и буйствовать. Зато перед нами приоткрывается страшная и деспотичная сущность Кабанихи. Она сумела подчинить себе всех, держит все под контролем, она даже пытается управлять взаимоотношениями людей, что и приводит Катерину к гибели. Кабаниха хитра и умна, в отличие от Дикого, и это делает ее более страшной.

Итак, все вышеприведенное, на мой взгляд, не только показывает основные черты самодурства Кабанихи и Дикого, но в целом может отражать проблемы и недостатки русского общества того времени.

В повести “Восковая персона” Юрий Николаевич Тынянов обращается к Петровской эпохе, продолжая художественно исследовать природу и противоречия русского самодержавия. Но и тут “посредником” между Тыняновым и эпохой оказался, разумеется, Пушкин. Для великого поэта воплощением Петра, его дел и устремленности в будущее стал памятник Фальконе. Однако Пушкин строит свою поэму “Медный всадник” на антитезе, которой в памятнике нет. В “Медном всаднике” важнейшее значение имеет противопоставление Петра, “мощного властителя судьбы”, Евгению, предстающему тут “игралищем судьбы” и ее жертвой. Хвала Петру, одическое изображение того, что он сотворил, неотделимо в поэме от печального рассказа про “бедного” Евгения, вступившего в своеобразный конфликт с кумиром на бронзовом коне. Введя в поэму Евгения, Пушкин поставил острейшую проблему противоречивости исторического прогресса. Поэт дал свое решение и вместе с тем, как и в других случаях, “открыл” сложную тему для художников будущих поколений. Тынянов обращается к тому моменту жизни Петра, когда царь перестает быть “властелином судьбы” и сам становится ее жертвой. Этой иронии “избегли немногие исторические деятели” . В тыняновском повествовании сама смерть Петра является как бы результатом или, во всяком случае, символом смены эпох, исторических сдвигов. Писатель берет именно тот момент, когда разгул цинизма, низменных страстей, растления в среде господствующих классов уже никак и ничем оправдать невозможно. “Иронию” происходящих событий ощущает в “Восковой персоне” сам умирающий Петр. Он видит, как приостанавливается дело всей его жизни, и горько переживает свое бессилие что-либо изменить. Причина не столько в его болезни, сколько в том, что он оказался перед лицом обстоятельств и фактов, с которыми ему не совладать. Симпатии писателя к Петру, предстающему фигурой трагической, несомненны, но столь же несомненно стремление избежать какой бы то ни было идеализации образа царя и всей ситуации, складывающейся к моменту его смерти. Петр чувствует, что умирает среди трудов незаконченных, но могли ли они быть вообще продолжены так, как хотелось бы царю? Ему снится ноша – та, что он тащил на себе всю жизнь. Во сне он перетаскивает ее с места на место в абсолютной пустоте. Что означает “пустота” для болезненного сознания Петра? Многое. Меншиков – “любимец миньон” – вор. И не один лишь Данилыч вор. Рядом с комнатой, где умирает царь, в каморке сидит царский следователь, “генерал-фискал”, и “шьет” дело, одно за другим,- на Меншикова, на знатнейших людей в государстве и на “ее самодержавие” в их числе. Масштабы беззаконий, хищений, развращения нравов огромны. И в результате “дело идет”, дело “стоит”. “Дела”, которые шьет следователь, лишь выражение того, что застопорилось главное “дело”, ради которого жил царь. В этом, а не в болезни главная причина его смерти. На сообщения своего тайного следователя Петр реагирует непонятно: не то, мол, нужно дальше расследовать, не то, мол, брось, теперь все равно. Умирая, царь оказывается в тупике и сам это понимает. Писатель стремился создать картину эпохи, ее образ, раскрыть главные особенности, при этом хотел обойтись малым объемом. Отсюда необычайная емкость повествования, нелегкая для восприятия. Петр умирает, окруженный “наследниками” – Екатериной, Меншиковым, Ягужинским. Для Меншикова и других “птенцов гнезда Петрова” мир трудов превратился в мир интриг, склок, борьбы честолюбий и жажды власти. Бывшие соратники Петра вместе с творческой энергией утратили жизнелюбие, они внутренне омертвели. В противовес им автор воспевает гений Растрелли, в первую очередь как автора воскового подобия Петра. Петр и Растрелли любят работу и творчество. В художественное единство “Восковой персоны” входит и линия народных “низов”. Петр мог вершить свои великие, а его наследники – свои недостойные дела. Растрелли имел возможность творить благодаря тому, что с народа драли семь шкур. Автор “Восковой персоны” опровергает мысль, будто толща народная живет вне истории. Все это приближает изображаемую эпоху к современной автору. Невольно сравниваешь время, видишь аналогии – не к этому ли стремился Тынянов, живший в одну из суровейших эпох, заставляя читателей задуматься об уроках истории.

Г. Р. ДЕРЖАВИН

РУССКИЕ ДЕВУШКИ

Зрел ли ты, певец Тииский!

Как в лугу весной бычка

Пляшут девушки российски

Под свирелью пастушка?

Как, склонясь главами, ходят,

Башмаками в лад стучат,

Тихо руки, взор поводят

И плечами говорят?

Как их лентами златыми

Челы белые блестят,

Как жемчугами драгими

Груди нежные дышат?

Как сквозь жилки огневые

Льется розовая кровь,

На ланитах огневые

Ямки врезала любовь?

Как их брови соболины,

Полный искр соколий взгляд,

Их усмешка – души львины

И орлов сердца разят?

Коль бы видел дев сих красных.

Ты б гречанок позабыл

И на крыльях сладострастных

Твой Эрот прикован был.

Я не верю стихам, которые льются.

Рвутся – да!

М. Цветаева

Поэзия Марины Ивановны Цветаевой яркая, самобытная и неуемная, как и душа автора. Ее произведения напоминают корабли, штурмующие бурные воды океана. Цветаева ворвалась в литературу шквалом тем, образов и пристрастий. Вначале она пыталась понять истоки собственной гениальности, природу вдохновения, обращаясь к своей яркой и порывистой натуре:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

Спорили сотни Колоколов.

День был субботний:

Иоанн Богослов.

В окружающем мире ничто не должно остаться без внимания. Она слышит звуки и чувствует запахи, точно и поэтично передает их на страницах своих произведений. Цветаеву интересуют вечные вопросы, волнующие человечество на протяжении веков: что есть бытие и смерть, источники жизни и творчества:

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.

О своем грядущем уходе автор говорит совершенно спокойно. Цветаева не кокетничает, она не боится смерти, ведь до этого так далеко! Пока же – открывшийся мир прекрасен и светел, сложен и интересен. От этого безумно хочется жить, радоваться окружающему многоликому миру и выливать увиденное в стихи, такие же безграничные, как родные просторы России:

Я вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры,

Чужие и свои?! –

Я обращаюсь с требованием веры

И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто – слишком

Грустно

И только двадцать лет. –

Послушайте! – Еще меня любите

За то, что я умру.

Любовь в поэзии Цветаевой всегда огромная, пусть неразделенная, но глубокая и сильная, пугающая своей неуемностью и жаром:

Два солнца стынут – о Господи, пощади!-

Одно – на небе, другое – в моей груди.

Как эти солнца – прощу ли себе сама? –

Как эти солнца сводили меня с ума!

И оба стынут – не больно от их лучей!

И то остынет первым, что горячей.

Чувства запредельные, на грани возможного, оттого захватывает дух от стихов, открывающих сердце поэта:

Кабы нас с тобой – да судьба свела –

Ох, веселые пошли бы по земле дела!

Не один бы нам поклонился град,

Ох, мой ровный, мой природный,

Мой безродный брат!

Стихи Цветаевой напоминают музыку композиторов-романистов, выливших в звуках свои эмоции и фантазии. Живя с открытой душой, Марина Ивановна Цветаева так и погибла, не примирившись с несправедливостью и жестокостью окружающего мира, но, к счастью, остались ее стихи:

Не возьмешь моего румянца –

Сильного – как разливы рек!

Ты – охотник, но я не дамся,

Ты – погоня, но я есмь бег.

Не возьмешь мою душу живу!

Так, на полном скаку погонь –

Пригибающийся – и жилу

Перекусывающий конь Аравийский.

Марина Цветаева никогда не говорила о себе “поэтесса” – только “поэт”, хотя в своем творчестве она, безусловно, женщина, но женщина бесстрашная, смелая, затмившая своей значимостью многих современников.

На страницах повести А. С. Пушкина “Дубровский” мы встречаемся с двумя наиболее полно обрисованными женскими образами: Маши Троекуровой и няни Владимира Дубровского – Егоровны. Ни разница в годах, ни принадлежность к разным сословиям не мешают этим женщинам казаться нам одинаково привлекательными.

Что касается главной героини повести, Марьи Кириловны Троекуровой, то, на мой взгляд, образ ее перекликается с образом главной героини другого произведения А. С. Пушкина – Татьяной Лариной. В “Дубровском” это просто, если можно так выразиться, наброски, очертания того излюбленного образа, каким станет впоследствии для автора Татьяна. В моем представлении Маша Троекурова и Татьяна Ларина – это портрет одной и той же женщины, на в первом случае выполненный только черно-белыми красками, а во втором – яркий, красочный, со всевозможными оттенками.

Какой же была Маша Троекурова, если смогла так всецело и безраздельно завладеть сердцем молодого и благородного разбойника, бывшего воспитанника кадетского корпуса Владимира Дубровского? Сказать красавица – недостаточно, потому что вокруг так много красавиц, скрывающих под маской безупречной внешности черствую душу. В Марье Кириловне, наоборот, все было гармонично. Рано потерявшая мать, выросшая в одиночестве на лоне природы, с детства впитавшая в себя загадочные и таинственные сюжеты устного народного творчества, которыми изобиловали рассказы доброй няни-крестьянки, а затем вкусив сладость сентиментальных романов, которыми Маша, повзрослев, зачитывалась, сделали ее кроткой, чуткой и мечтательной.

Отца своего Марья Кириловна почитала, но друга и советчика в нем, как это часто бывает между родителями и детьми, не нашла. Кирила Петрович хоть и “любил ее до безумия, но обходился с нею со свойственным ему своенравием, то стараясь угождать малейшим ее прихотям, то пугая ее суровым, а иногда и жестоким обращением. Уверенный в ее привязанности, никогда не мог он добиться ее доверительности”.

Когда в поместье к Троекуровым явился молодой учитель для сводного брата Маши и время от времени стал давать уроки музыки и ей, то вскоре девушка нашла в нем героя своего романа. Машу покорили в молодом учителе его благородство, усердие и особенно – его храбрость: “Воображение ее было поражено: она видела мертвого медведя и Дефоржа, спокойно стоящего над ним и спокойно с нею разговаривающего. Она увидела, что храбрость и гордое самолюбие не принадлежат исключительно одному сословию…” С детства привыкшая видеть в своем доме мужчин, похожих поведением на своего отца: властных, разгульных, думающих только о деньгах и наживе, в учителе Маша нашла полную противоположность. Никогда не мечтавшая о богатстве, привыкшая довольствоваться малым, и, наоборот, высоко ценившая духовное богатство человека, Маша почувствовала в молодом человеке родственную натуру, и сердце ее безропотно поддалось его зовущему сердцу.

Узнав вскоре, что учитель Дефорж – это не кто иной, как Дубровский, известный разбойник, которого давно уже разыскивает полиция, Маша хоть и испугалась, но не отреклась от него. Узнав о мысли отца выдать ее замуж за нелюбимого, но богатого человека, Маша решилась на побег с Дубровским. Но судьбе было угодно отнять у нее последний шанс быть с любимым: побег не удался.

Мертвенно-бледна Маша-невеста, на лице – ни кровинки. Стоя у алтаря, “Марья Кириловна ничего не видала, ничего не слыхала, думала об одном, с самого утра она ждала Дубровского, надежда ни на минуту ее не покидала…”. Но чуда не случилось – Дубровский не приехал. Обряд был совершен

И когда, уже после церкви, за каретой послышались крики погони, и Дубровский со своими людьми попытался освободить Марью Кириловну, молодая княгиня, собрав все свои силы, с твердостью воспротивилась, сказав при этом, что она уже обвенчана, она жена другого.

Точно так же, как и Татьяна Ларина из “Евгения Онегина”, Маша не боится признаться, что любит Дубровского, и точно так же, как Татьяна, не может предать того, кого назвала перед Богом своим мужем. А все дело в морали, в чувстве долга и ответственности, на которых Маша выросла и которые прочно впитала в себя. Честь и долг для нее дороже любви. В этом и достоинство главной героини “Дубровского”, и жизненная драма.

История – сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение

Для настоящего, предостережение для будущего.

Мигель де Сервантес Сааведра

Валентин Саввич Пикуль (родился в 1928 году) для широкой публики часто выступает первооткрывателем. Ведь некоторые его романы освещают те страницы истории, которые были известны в основном лишь узким специалистам. Историк академик Б. А. Рыбаков отмечал, что романы сыграли немалую роль в нынешнем усилении тяги к истории. Сам же писатель говорил: “Главное для меня – патриотическая идея”.

В истории нашей страны много было славных и бесславных войн, немало и дипломатических интриг. Одним из напряженных периодов была Семилетняя война в 18 веке. Писатель обращается к этому времени в романе “Пером и шпагой”. Сюжет основан на истории одного французского дипломата. Этот образ позволяет писателю показать сплетение интересов ведущих европейских стран. Мы видим корыстолюбие и глупость, а порой и трусость ряда русских сановников и наряду с этим подлинных патриотов. Один из них – генерал Салтыков.

Автор описывает его как тихого старичка, который “вперед никогда не лез и около престола не отирался”. Но именно он оказался истинным победителем прусского короля Фридриха II, героем большой европейской войны. Он был талантливым полководцем, понимавшим солдата. Завистники не простили ему самостоятельности. К сожалению, война не принесла пользы России, хотя славы и уважения ей добавила.

На смену “дщери Петровой” Елизавете пришла немка Екатерина П. Ее царствование описано в романе “Фаворит”. Это был “золотой век” русского дворянства. Главный художественный принцип Пикуля – показывать эпоху через конкретных исторических лиц. Их много в романе, Но центральные образы – Екатерина и Потемкин. Царица предстает перед нами волевой и умной женщиной, знакомой с видными европейскими философами. Она умеет расположить к себе людей, знает интересы страны и служит ей. Но в то же время это хитрая, порой коварная и жестокая правительница, слишком любвеобильная, чтобы быть бесстрастной.

Противоречива и фигура “светлейшего” князя Потемкина. Он ловкий, хитрый человек и царедворец, часто беспринципный, иногда очень грубый. Но писатель выделяет одну очень важную черту, которая, наверно, и сделала князя заметной личностью в нашей истории. Она роднит его с Волынским в “Слове и деле”, Салтыковым, с Горчаковым в “Битве железных канцлеров”, нашими полководцами и флотоводцами в “Фаворите”. Это патриотизм.

Диапазон исторических эпох, описываемых романистом, велик. В 1987 году он завершил цикл романов о русско-японской войне 1904-1905 годов. Эти события уже нашли отражение в советской литературе: в “Порт-Артуре” А. Степанова и “Цусиме” А. Новикова-Прибоя. Но Пикуль рассказывает о войне по-своему. Писатель считает, что история не терпит шаблонов, с которыми у нас подходят к тем или иным событиям и личностям. Он напоминает о том, что хотя мы привыкли считать Цусимское сражение поражением царского флота, но забываем о высоком патриотизме моряков, когда матросы и офицеры знали, что погибнут, – но честь России для них была дороже жизни!

В последнем романе своей эпопеи “Каторга” Пикуль рассказывает о Сахалине. Раскрывается неизвестная страница истории. Когда на остров пришли японцы, ссыльные стали защищать свою страшную, жестокую тюрьму. Психологически точно определил писатель истоки патриотизма этих преступников. Несмотря на все пороки их характера и воспитания, они остаются русскими и сражаются, погибают за свою Родину.

Большое впечатление произвел роман “У последней черты” об авантюристе Гришке Распутине и последних годах царского дома Романовых. Писатель показал нравственное и духовное убожество власть имущих. Люди, у которых в руках была судьба страны, сами оказались игрушкой в руках темного мужика и мистика Распутина.

Романы Пикуля построены на контрастах, на противопоставлении патриотов и предателей; честных, преданных людей и карьеристов, хапуг; смелых и трусов. Перед нами целая галерея интересных и значительных, роковых и ничтожных фигур. Но в то же время не всегда оправданно копание писателя в интимных подробностях, выпячивание и смакование их. Возможно, это одна из причин того, что некоторые считают романы Пикуля бульварными.

Но надо ценить то, что Валентин Пикуль открыл для нас многие эпизоды истории,

Сделал их живыми, заполнил интересными образами, помог многим полюбить историю.

И конечно, надо помнить, что в русской и советской литературе очень сильны традиции исторической прозы и поэзии. А. С, Пушкин и Ю. М. Лермонтов, М. Загоскин и A. К. Толстой, Л. Н. Толстой и Д. Мережковский, С. Есенин и А. Н. Толстой, С. Сергеев-

Ценский и А. Борщаговский, Ю. Тынянов и B. Ян, – эти и многие другие писатели создали блестящие произведения о прошлом нашей страны. Пусть же будет продолжен их труд.