Category: Сочинения по литературе

Роман “Обломов” был создан накануне крестьянской реформы, в 1859 году. Главная идея заключается в том, чтобы показать пагубное влияние крепостничества на жизнь крестьян и помещиков. Это самое влияние мы видим на примере одного помещика – Обломова. На протяжении всего романа мы прослеживаем тему рабства. Рабства не только крестьян, находящихся во владении своего барина, но и самого помещика, который является рабом своих рабов, ибо без них его существование обречено: сам он не может не только зарабатывать себе на жизнь, но и одеваться. Обломов говорит своему слуге Захару: “Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как живу, слава Богу!” Это восклицание говорит о том, что Обломов и подобные ему люди не только не понимают, что неумение самим одеваться позорно для взрослых людей, но даже гордятся этим. Крепостничество позволяло помещикам не заботиться о “хлебе насущном”, что, в результате, привело к бездействию и деградации. Но рабство бывает не только непосредственно физическое, но и духовное. Многовековое крепостное право привело к тому, что крестьяне, не знающие другой жизни, стали нравственными рабами своих помещиков. Они привыкли терпеть бесправие и унижение. Таков, например, Захар. Вся его жизнь прошла рядом с Обломовым, за которым он ухаживал с младенчества. Захар не представлял себе другой жизни, ведь он крепостной, и барин может сделать с ним все, что захочет: наказать, продать, даже убить, и это не будет считаться преступлением. Сон Обломова – глава романа, выделенная особо, ведь она рассказывает о детстве Обломова, быте его семьи, ее нравственных условиях. В этом сне мы прослеживаем становление, а вернее сказать, деградацию Обломова. Обломовка стояла обособленно от других поселений. До ближайшего города было верст тридцать, поэтому жизнь обломовцев протекала умеренно: “Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют в нравах людей в том краю. ” Эта обстановка прослеживается в быту как крестьян, так и их господ. К людям в Обломовке (так называли крепостных) относились, как к вещам. Тому пример – случай с галереей: у барского дома была ветхая галерея, по которой запрещалось ходить маленькому Обломову, так как она могла обвалиться в любой момент. Крепостные же ходили по ней довольно часто, ведь их жизнь ничего не стоит. Но рабство, может быть, еще более страшное, чем крепостное,- рабство, в котором началась жизнь Обломова. Он, любознательный и живой, как все дети, был вынужден вести несвойственный его возрасту образ жизни. Постоянная опека родителей, нянек и теток не дала ему возможности полноценно развиваться. Все попытки к самостоятельной деятельности опровергались доводами: “Зачем? Куда? А Васька, а Ванька, а Захарка на что?” Захочется ли ему чего-нибудь, и уже трое-четверо слуг спешат исполнить его пожелание. Все это привело к порабощению Обломова. Крепостное рабство является замкнутым кругом. С одной стороны, истинные рабы – крестьяне, выполняющие порой непосильную работу ради процветания и обогащения своих господ, с другой стороны – помещики, невольные нравственные рабы государственного строя, основанного на бесправном труде крестьян. Отсюда следует единственно правильный вывод: Обломов – раб свих рабов, больший раб, нежели они сами.

Композиция – это определенная последовательность изложения частей произведения, принятая автором. Мы не только видим, как и в какой последовательности развивались те или другие действия, но и понимаем отношение к ним самого автора.

В 1849 году Гончаров опубликовал первый отрывок из романа – “Сон Обломова”. Надо сказать, что сюжет “Обломова” задумывался как обобщенное жизнеописание изжившего себя помещичьего класса на примере одного из помещиков – Обломова. Но роман писался много лет, и автор переменил к нему свое отношение. Современники Гончарова вспоминают, что он негативно относился к первой части и советовал прочитать вторую и третью части, написанные гораздо позднее.

“Сон Обломова” показывает детство Ильи. Он раскрывает суть той среды, в которой воспитывался и рос маленький Обломов. Гончаров рисует картину райской размеренной жизни. Даже природа в имении какая-то особенная, созданная для блага человека: “Небо там… как родительская надежная кровля…”, “солнце там светит ярко и жарко около полугода и потом удаляется оттуда не вдруг, а словно нехотя…”, “все сулит там спокойную, долговременную жизнь до седых волос и незаметную, сну подобную смерть”. Жители тоже не такие, как все, они вроде бы что-то и делают, да как-то нехотя. Главной заботой Обломовки была еда и сон. Трудиться здесь не привыкли и привыкать не хотели. Так жили их отцы и деды. За них кто-то работал, этот чужой труд воспринимался как само собой разумеющееся. Естественно, что в этой среде человек мог вырасти только таким, каким и вырос Обломов, – инертным и бездеятельным. Сном Обломова заканчивается первая часть романа.

По мере написания следующих частей меняется позиция автора по отношению к своему герою. Гончаров поселяет Обломова в городе среди высшего общества и показывает отношение героя к этому обществу. В дальнейшем сюжетная линия усложняется.

Вернемся к первой части. Обломов просыпается и находит у себя в гостях друга Штольца. Это человек, с которым Илья был знаком еще в детстве. В романе он противопоставлен Обломову. Штольц находится в постоянном движении, что обусловлено средой, в которой он воспитывался. На примере Штольца автор показывает передового человека, в котором сочетается гибкий ум с постоянной жаждой действия. Ему суждено сыграть в романе немаловажную роль.

Обратимся к последующим частям романа. Сюжетной линией здесь является развитие взаимоотношений между Ольгой Ильинской и Ильей Ильичом Обломовым – так называемый прием испытания любовью. Именно Штольц познакомил Ольгу с Обломовым, рассказав ей о нем как об удивительном человеке с кристальной душой. Теперь события в романе развиваются своим ходом. Мы видим, как зарождается и развивается любовь Ольги и Обломова. Вначале девушка старается пробудить Обломова к жизни. Этого же хочет и Штольц. Но все ее попытки в конце концов терпят крах. В Илье Ильиче так сильно живет обломовщина, что отказаться от нее и изменить образ жизни он уже не в силах. К Ольге автор относится, несомненно, доброжелательно. Она наделена такими чертами, как проницательность, уравновешенность, гордость. Автору нравится чувство долга, которым руководствуется Ольга в жизни, возвышенность ее души. Вместе с тем Гончаров показывает, что миссия Ольги была изначально обречена на неудачу.

Разрыв отношений между Ольгой и Обломовым – это кульминация романа. Ольга понимает, что оставаться дальше с Ильей Ильичом она не может. Любовь Ольги и Обломова – это яркая полоса как в романе, так и в жизни Обломова. В ней раскрылись все лучшие качества главного героя. Ну при каких других обстоятельствах “чистое, верное сердце” Ильи Ильича смогло бы себя так проявить! После разрыва с Ольгой Обломов меняет место жительства. С улицы Гороховой, где жили аристократы, он переезжает на Выборгскую, мещанскую. Тем самым автор показывает нравственное падение героя. Обломов поселяется в домике Пшеницыной и продолжает жить по-старому: лежит на диване и ничего не делает. Здесь автор награждает своего героя еще одной любовью, тихой и незаметной, которая никак не изменяет жизнь героя и вялое течение сюжета романа. Обломов, ощущая неотступную заботу Агафьи Матвеевны, влюбляется в эту женщину. Он любит ее за то, что она олицетворяет собой его прошлую жизнь – Обломовку. Пшеницына же с ее неуемной жаждой деятельности находит главное для себя – объект заботы. Прожив с Пшеницыной однообразную, бесцветную жизнь, Обломов умирает. Роман заканчивается так же, как и начался, – сном Обломова.

Итак, в первой части романа один герой – Обломов; во второй и третьей частях производится сопоставление Обломова сначала со Штольцем, затем с Ольгой. В первой части повествуется о жизни героя среди таких же, как он, помещиков и прочих представителей высшего общества на Гороховой.

В четвертой части представлена другая среда – мещане. Автор показывает, как герой постепенно опускается вниз.

Роман можно разделить и на смысловые части. Здесь первая часть будет представлять собой жизнь Обломова до встречи с Ольгой. Вторая часть – это любовь Обломова и Ольги, их разрыв. А третья часть начинается с момента переезда на Выборгскую улицу и заканчивается смертью Обломова.

Примечательно в романе то, что историю Обломова рассказывает Штольц своему знакомому писателю. Наверное, в роли писателя и выступает сам Гончаров. Этим приемом история как бы повторяется по кругу, Это тоже несет в себе двойной смысл: с одной стороны – история Обломова, с другой – Обломовы и обломовщина, как вечные понятия.

А, и ты иногда страдаешь, что мысль не пошла в слова. Это благородное страдание, мой друг, и дается лишь избранным.

Ф. М. Достоевский. “Подросток”

Любовь Горького к слову хорошо известна. Горький призывал молодых литераторов “слышать и видеть язык”, глубоко продумывать свои произведения, с тем чтобы избегать “хлама торопливых и непродуманных слов”. Конечно, говоря о слове, Горький имел в виду не только сами слова, но также словосочетания, предложения и вообще язык.

Как можно понять Горького “слышать и видеть язык”? Попробуем ответить на этот вопрос, анализируя ранние рассказы писателя.

Я думаю, что прежде всего Горький хотел этим сказать, что литературное произведение должно опираться на речь народа. Сам Горький в своих произведениях очень широко пользуется оборотами и выражениями народного языка. Создавая образ того или иного героя, Горький большое внимание уделяет тому, как этот герой должен говорить, и потому в его произведениях речь старого цыгана Макара Чудры отличается от речи молодого татарина в рассказе “Хан и его сын” или от речи заключенных в рассказе “Зазубрина”.

Так, например, Макар Чудра по цыганской традиции перебивает свой рассказ обращением к собеседнику, называя его соколом: ” – Эге! Было, сокол…”, ” – Вон он какой был, сокол!..”, ” – Вот она какова была Радда, сокол!..”, “Так-то, сокол!..”

В обращении “сокол” мы видим образ, близкий цыганскому духу, образ свободной и смелой птицы. Чудра свободно переделывает некоторые географические названия тех мест, по которым кочевали цыгане: “Галичина” – вместо Галиция, “Славония” – вместо Словакия. В его рассказе часто повторяется слово “степь”, так как степь была основным местом жизни цыган: “Плачет девушка, провожая добра молодца! Добрый молодец кличет девушку в степь…”, “Ночь светлая, месяц серебром всю степь залила…”, “На всю степь гаркнул Лойко…” и др.

В рассказе “Хан и его сын” молодой татарин, ханский сын Амалла, по восточной традиции, показывая уважение к отцу, обращается: “Повелитель отец…”

Мусульманская вера хана и его сына выражается в том, что они все время обращаются к Аллаху. “И мне такое же твердое сердце дай, о Аллах!” Но у высказываний Горького о необходимости “слышать и видеть язык” есть и другая сторона. Литератор должен так писать, чтобы, читая или слушая его, можно было как бы слышать звуки реального мира, видеть реальные образы окружающей действительности. Именно в этом и заключается для Горького мастерство писателя. Такая объемистость речи достигается ее образностью и точностью определений.

Рассказ “Макар Чудра” полон образных сравнений, точно передающих картины мира, чувства и настроения людей: “Улыбка – это целое солнце”, “Лойко стоит в огне костра, как в крови”, “Сказала, точно в нас кинула”, “Зашатался, как сломанное дерево…”

Точные определения Горького действительно позволяют увидеть живой образ. Описывая Нонку, Горький говорит, что на ее лице замерла “надменность царицы”, и мы сразу видим неприступную цыганскую красавицу. Когда мы читаем, что очи Лойко “темнее… смотрят”, мы сразу понимаем, что происходит в душе героя. Особый интерес представляет использование Горьким глаголов со значением действия по отношению к неодушевленным предметам. Горький как бы одушевляет их и тем самым изображает природу живой, находящейся в движении.

Особенно отчетливо это проявляется в его романтических рассказах. Рассказ “Макар Чудра” начинается с описания природы.

Мы видим и слышим, как “осенняя мгла ночи вздрагивает и, пугливо отодвигаясь, открывает безграничную степь”, “темнота степи мертво молчит”, “море шепчется с берегом, и ветер носит его шепот по степи”.

В “Старухе Изергиль” как живой описан темный и страшный лес, через который должны были идти люди: “там стояли великаны-деревья, плотно обняв друг друга могучими ветвями, опустив узловатые корни глубоко в ил болота…”, “когда ветер бил по вершинам деревьев, лес глухо гудел, точно грозил и пел похоронную песню, а когда грянула гроза, деревья глухо и грозно зашептали…”

В рассказе “Челкаш”: “Жаркое солнце смотрит в зеленое море”, “суда глубоко вздыхают”, “волны бьются и ропщут”.

Приведенные примеры показывают, как можно “слышать язык”. Рассказы Горького наполнены звуками. И если в рассказе “Макар Чудра” мы слышим “мертво молчавшую темноту степи”, то в рассказе “Челкаш”, напротив, с самого начала на нас обрушивается лавина самых разнообразных звуков. Все вступление к рассказу посвящено звукам, шуму. Звуки, издаваемые предметами, звуки человеческой речи как бы начинают властвовать над людьми. “Созданное ими, – пишет Горький, – поработило и обезличило их”.

Звуки природы, получившие своеобразное воплощение в языке писателя, напоминают об еще одной черте ранних произведений Горького – их музыкальности. Музыка как бы является фоном для развития повествования. Музыка сопровождает весь рассказ “Макар Чудра” о судьбе Лойко и Радды.

Перед тем как старуха Изергиль начинает рассказывать свои легенды, мы слышим мелодичные песни. “Кто-то играл на скрипке… девушка пела мягким контральто…” Как только старуха закончила свой рассказ о Ларре, вновь зазвучала музыка. Интересно, как Горький описывает эту музыку, он заставляет не только услышать, но и увидеть ее, достигая с помощью слов эффекта звучания.

“Каждый голос женщин звучал совершенно отдельно, все они казались разноцветными ручьями и, точно скатываясь откуда-то сверху по уступам, прыгая и звеня, вливаясь в густую волну мужских голосов, плавно лившуюся кверху, тонули в ней, вырывались из нее, заглушали ее и снова один за другим взвивались, чистые и сильные, высоко вверх”. Горький считает, что музыка обладает даже большей выразительностью, чем слово, и иногда, рисуя образ героя, как бы отдает предпочтение музыке.

“О ней, этой Радде, словами и не скажешь ничего. Может быть, ее красоту можно бы на скрипке сыграть, да и то тому, кто эту скрипку как свою душу знает”.

Красота Радды – это прекрасная музыка, но совсем другую песню мы слышим в рассказе “Двадцать шесть и одна”, это протяжное пение, “жалобно-ласковый мотив которого всегда облегчает тяжесть на душе поющего”, “и в любой момент может погаснуть и заглохнуть под тяжелым потолком подвала”, “но когда ее подхватывает несколько голосов, она способна раздвинуть серые стены тюрьмы”, “она бьется о камни, стонет, плачет и оживляет сердце, тихо щекочущей болью, бередит в нем старые раны и будит тоску”.

Необычным является построение некоторых рассказов. Это относится в первую очередь к началу рассказа “Макар Чудра”. Начало рассказа построено в форме диалога, но в этом диалоге слышится голос одного человека, и только из реплик этого одного говорящего мы догадываемся о реакции и возможно ответных репликах его собеседника.

” – Учиться и учить, говоришь ты?” – спрашивает Макар Чудра автора в ответ на какую-то его реплику, о которой мы можем только догадываться. Такую форму диалога я не встречала у других писателей. И эти своеобразные формы фраз привлекают внимание.

Но не все обороты речи, выбранные Горьким, кажутся мне такими же интересными и удачными. В том же рассказе “Макар Чудра” меня поразило обилие метафор и сравнений, но далеко не все они являются находкой автора. Некоторые из них банальны и затерты, например: “сабля сверкает, как молния”, “скакал так, что земля дрожала”, “пыль взвилась тучей”, “мудр, как старик”, “качается, как ковыль под ветром”.

Такие сравнения встречаются часто, и не только в художественных произведениях, но и в обычной разговорной речи.

Не совсем удачно словосочетание “аквамариновая” вода моря, в рассказе “На соли”, так как аквамарин и есть цвет морской воды (аква – вода, марина – морская).

Кажется навязчивым выражение “вырвать из груди сердце”, которое мы встречаем и в “Макаре Чудре”, и в “Старухе Изергиль”, и в “Матери”.

Удивляют некоторые повторы как формы, так и содержания, то есть почти одинаковые фрагменты в текстах разных произведений.

Так, начало рассказа “На соли”, очень напоминает начало рассказа “Емельян Пиляй”:

“Рыбак… сплюнул в сторону, посмотрел в голубую даль моря и меланхолически замурлыкал в бороду себе какую-то песню” (“На соли”).

“Емельян Пиляй… вздохнул, сплюнул и, повернувшись на спину, посвистывая, стал смотреть на безоблачное, дышавшее зноем небо” (“Емильян Пиляй”).

Правда, можно предположить, что это – особый художественный прием, которым Горький связывает в единое целое два рассказа, близких по содержанию (оба рассказа написаны в одном году).

В целом, безусловно, язык горьковских произведений, особенно ранних романтических, необычайно ярок и выразителен.

К. Д. Ч БАЛЬМОНТ

У ЧУДИЩ

Я был в избушке на курьих ножках.

Там все как прежде. Сидит Яга.

Пищали мыши и рылись в крошках.

Старуха злая была строга.

Но я был в шапке, был в невидимке.

Стянул у старой две нитки бус.

Разгневал ведьму – и скрылся в дымке.

И вот со смехом кручу свой ус.

Пойду, пожалуй, теперь к Кощею,

Найду для песен там жемчугов.

До самой пасти приближусь к Змею,

Узнаю тайны – и был таков.

Начало двадцатых годов нашего века…Из истории известно, что это являлось переломным временем в жизни нашей страны. Первая революция, свержение царя, приход к власти большевиков. Все это наносило определенные изменения на жизнь населения России. В обществе выделилось два основных социальных слоя: богатые и бедные. Налицо был полный контраст между ними. Помпезные дворцы и нищие лачуги, роскошные рестораны и ветхие ночлежки и приюты. Как такая несправедливость могла оставить поэтов равнодушными? Не остался к ней равнодушным и Владимир Владимирович Маяковский. Во многих своих произведениях он проводит резкую грань между “обрюзгшей жиром” буржуазией и вечно бедствующим рабочим людом.

Если читателю удалось прочитать хотя бы несколько из работ Владимира Владимировича то ему нетрудно было заметить, что автор прежде всего критикует буржуазию. Он старается всеми способами нанести ей моральный удар. Маяковский открыто говорит перед богатой публикой довольно неприятные слова

А если сегодня, мне, грубому

гунну,

кривляться перед вами не захочется-

и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я – бесценных слов транжир и мот

В своих стихах поэт показывает, как живут богатые, каково их времяпрепровождение

Намозолив от пятилетнего

сидения зады,

крепки как умывальники,

живут и поныне –

тише воды.

Свили уютные кабинеты и спаленки

Маяковский иронически описывает узость их интересов.

От орлов,

от власти,

одеял

и кружевца

голова

присяжного поверенного

кружится

Праздность, пышность, веселье, вседозволенность на фоне нищеты, голода и холода.

Свела

промозглость корчею -.

неважный

мокр

уют,

сидят

впотьмах рабочие,

подмокший

хлеб

жуют.

Когда какая-нибудь богачка ломает голову, что подарить на день рождения своей под-руге, для простого человека лучший подарок – что-нибудь из еды.

Я много дарил

конфет да букетов,

но больше

всех

дорогих даров

я помню

морковь драгоценную эту

и пол –

полена

березовых дров.

Столы богачей ломятся от деликатесов, у бедняка же порою нет даже щепотки соли и не на что купить необходимое.

Иди,

жена,

продай

пиджак,

купи

пшена.

Маяковский в своих произведениях осуждает все то, к чему причастны люди с достатком. Больше всего недовольств у него вызывала империалистическая война. Ведь на ней гибли миллионы безвинных людей. Они гибли ни за что, так как были просто “пешками” в руках “королей” – глав держав.

Знаете ли вы, бездарные,

многие,

думающие нажраться лучше

как, –

может быть сейчас бомбой

нош

выдрало у Петрова поручика?

Наверное, автор больше всего возмущало то, что на этих безвинных смертях многие наживались. Как известно в любую войну вкладывают деньги, причем очень большие. Наживаются же на поставках оружия, продовольствия, медикаментов, обмундирования, хотя часто все это поставлялось недоброкачественным.

Вам, проживающим за оргией

оргию,

имеющим ванную и теплый

клозет!

Как вам не стыдно о представленных

к Георгию

Вычитывать из столбцов газет?!

В своих работах поэт подчеркивает то, что не, кто у власти, всегда играли на доверчивости народа. Людям обещали землю. Они ее получили? – Нет. Им обещали выполнение законов. Законы выполнялись? – Далеко не все. Наконец, народу обещали “свободу”. Он “свободу” получил? – Фактически получил, но практически – нет.

Где земля и где закон

чтобы землю выдать к лету? –

Нету! Что же дают

за февраль, за работу,

за то, что с фронтов не бежишь?

Шиш. В своих произведениях В. В. Маяковский показал противоречивость социальных слоев. Он метко указал все “больные места” в обществе того времени, преподнеся их читателю через свои чувства и переживания.

Как бы ни была трагична личная судьба Маяковского, в истории всемирной литературы трудно указать такое соответствие между потребностями эпохи, ее характером и – личностью поэта, сущностью его таланта, как бы созданного историей для того времени, когда он жил и творил.

Александр Блок – известная личность, гениальный поэт. Каким он был? Любил ли он свой народ? Природу? Кого любил? О чем мечтал? На все эти вопросы можно найти ответы в строках его произведений. Я хотела бы рассказать о юношеской лирике Блока, его раннем творчестве. Может быть, потому, что мне наиболее близок именно этот период жизни поэта, ведь к нему относятся самые прекрасные, светлые и нежные его произведения. И я хочу сравнить свои представления о мире с представлениями молодого поэта.

В юношеской лирике Блока (“Стихи о Прекрасной Даме”) все овеяно атмосферой мистической тайны и совершающегося чуда. Все в этой лирике “робко и темно”, зыбко и туманно, подчас неуловимо: только “намек” весенней песни, только клочок светлого неба, какие-то отблески, какие-то “клики”… И все это – знаки “нездешних надежд” на вселенское “непостижимое чудо”, на явление Вечной Девы, Прекрасной Дамы, “величавой Вечной Жены”, “Девы – Зари – Купины”, в образе которой для Блока воплощалось некое всеединое божественное начало, долженствующее “спасти мир” и возродить человечество к новой, совершенной жизни.

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –

Все в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо.

И молча меду, – тоскуя и любя…

Кажется, что поэт смотрит на мир через пелену, которая делает реальную действительность прекрасной сказкой. Да, она зыбка и туманна, но она красива, она отрывает от настоящего и уносит куда-то на другую планету, планету Любви и Света.

Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной Дамы

В мерцаньи красных лампад…

Эта тема ожидания и предчувствия каких-то чудесных перемен – господствующая в юношеской лирике Блока. Поэт уже и тогда чувствует неясную тревогу, ловит ее “знаки”, уже и тогда замечает, что вокруг него ширится и растет “буря жизни” (знаменательно в этом смысле стихотворение “Гамаюн, птица вещая”), но еще страшится этой бури и пытается укрыться от нее в идеальном мире своей мечты и фантазии, где нет ни человеческих слез, ни мук, ни крови, а только музыка, розы, лазурь, “улыбки, сказки и сны”.

Даже свои земные, вполне реальные переживания и впечатления юный Блок пытался истолковать в духе мистической веры, как нечто “сверхреальное”. Впрочем, живое чувство истинного поэта подчас сопротивлялось этому и упрямо прорастало сквозь зыбкую оболочку условного, мифологизированного мира, в котором он пребывал.

Поэзия сплошь и рядом побеждала в ранних стихах Блока метафизику. И тогда пейзажи и любовные сюжеты обретали художественную плоть, как, например, в рассказе о безмолвных встречах с любимой девушкой (“Мы встречались с тобой на закате…”), где вечерний туман, рябь воды, камыш и весло, которым вооружена героиня, создают эстетическое, эмоциональное впечатление вне каких-либо мистических истолкований, и даже “вечерние свечи”, загорающиеся на песчаной косе, теряют свой ^иносказательный смысл, оказываясь на поверку тонкоствольными соснами, освещенными заходящим солнцем.

Были странны безмолвные встречи.

Впереди – на песчаной косе –

Загорались вечерние свечи.

Кто-то думал о бледной красе.

Александр Блок мечтал о том, что будущий читатель увидит в его поэзии торжество добра, света и свободы, что он сумеет прочесть в его стихах о будущем, сумеет почерпнуть в них силы для жизни:

…есть ответ в моих стихах тревожных:

Их тайный жар тебе поможет жить.

Так и случилось. Как все истинно великое и прекрасное в искусстве, поэзия Блока с ее правдой, искренностью, тайным жаром и магической музыкой помогает и всегда будет помогать людям жить, любить, творить и бороться.

Великая Отечественная война долгое время была для многих поколений советских людей “неизвестной войной”. И не только потому, что после ее окончания прошли десятилетия. В тоталитарном коммунистическом государстве подлинная правда о войне замалчивалась, скрывалась, искажалась. Роман В. Гроссмана “Жизнь и судьба” разделил участь других честных произведений искусства о событиях 1941- 1945 годов. Да и могло ли быть иначе с книгой, в которой сказана правда о причинах наших неудач в начальный период войны, о подлинной роли партии в тылу и на передовой, о полной бездарности многих советских военачальников?

Активно проводит на передовой “партийную линию” бывший секретарь обкома Дементий Гетманов. Это убежденный сталинист, выдвинувшийся на руководящие посты благодаря близкому сотрудничеству с органами госбезопасности. Комиссар Гетманов – человек безнравственный, он готов с легкостью оперировать жизнями простых солдат ради собственного быстрого продвижения по службе. Гетманов торопится выполнить приказ Сталина о наступлении. Военная страница биографии Дементия Трифоновича заканчивается самым естественным для бывшего сотрудника госбезопасности образом – доносом на командира танкового корпуса Новикова.

Под стать Дементию Гетманову и начальник штаба генерал Неудобнов. На передовой Илларион Иннокентьевич чувствует себя неуютно, теряется в самой простой ситуации. Никакая показная храбрость не может заменить полководческого таланта. Тяжелое бремя практического руководства танковым корпусом целиком лежит на Новикове. Понимает это и генерал Еременко. Вспоминая Гетманова и Неудобнова, он без обиняков говорит Новикову: “Вот что. Тот с Хрущевым работал, тот с Тицианом Петровичем, а ты, сукин сын, солдатская кость, помни – ты корпус в прорыв поведешь”.

Командир танкового корпуса Новиков – подлинный герой Великой Отечественной войны. На первый взгляд, в этом человеке нет ничего героического, военного. И мечтает он не о боевых подвигах, а о мирной и счастливой жизни. Важную роль играют в романе сцены, рисующие взаимоотношения Новикова и Евгении Николаевны. Бесконечную жалость испытывает командир корпуса к мальчикам-новобранцам. Новиков по-настоящему близок к солдатам и офицерам. Гроссман пишет о своем герое и рядовых бойцах: “А он смотрит на них, такой же, как они, и то, что в них, то и в нем…”. Именно это чувство близости заставляет Новикова сделать все, чтобы сократить людские потери во время наступления, нарушить приказ Сталина. Для такого поступка необходимо было настоящее гражданское мужество. Можно сказать, что во многом благодаря таким командирам, как Новиков, удалось в конце концов переломить ход Сталинградской битвы и одержать решительную победу. Судьба же самого Новикова неопределенна. После доноса Гетманова от отозван в Москву. “…И не совсем было ясно, вернется ли он в корпус”.

Истинным героем войны может быть назван и командир полка майор Березкин. Подобно Новикову, он заботится о солдатах, вникает во все мелочи фронтовой жизни. Ему присуща “рассудительная человеческая сила”, поэтому не таким уж и случайным является назначение Березкина командиром дивизии.

Писатель вновь и вновь обращает наше внимание на то, что люди шли на смерть не во имя Сталина, а ради свободы. Свободы родной страны от поработителей и своей личной свободы от власти тоталитарного государства.

Причина победы русских под Сталинградом в 1943-м заключается, по мнению Гроссмана, не в каких-то особых полководческих доблестях советских военачальников. Истинный хозяин войны – ее рядовой труженик, обычный человек, сохранивший в себе “зерна человечности” и страсть к свободе.

И таких “незаметных” героев много: летчик Викторов, радистка Катя Венгрова, юный Сережа Шапошников, подполковник Даренский… Именно они, а не гетмановы и неудобновы вынесли на своих плечах не только свободу и независимость Родины, но и самое лучшее в самих себе: порядочность, доброту, человечность. Ту самую человечность, которая иногда заставляет пожалеть и врага. Ту самую человечность, во имя которой и стоит жить…

И. С. ТУРГЕНЕВ

СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ

Стихотворения в прозе И. С. Тургенева ввели новый прозаический жанр малой формы в русскую литературу. Современник Тургенева А. Незеленов так оценивал эти произведения: “…небольшие заметки, из которых, как из зерна, могли потом развиваться целые произведения…”

Исследователь Л. П. Гроссман так определил тематику стихотворений: “Россия, Христос, Конец света, Рок, Природа, Любовь, Смерть, Безверие”.

ГОЛУБИ

Я стоял на вершине пологого холма; передо мною – то золотым, то посеребренным морем – раскинулась и пестрела спелая рожь.

Но не бегали зыби по этому морю; не струился душный воздух: назревала гроза великая.

Около меня солнце еще светило – горячо и тускло; но там, за рожью, не слишком далеко, темно-синяя туча лежала грузной громадой на целой половине небосклона.

Все притаилось… все изнывало под зловещим блеском последних солнечных лучей. Не слыхать, не видать ни одной птицы; попрятались даже воробьи. Только где-то вблизи упорно шептал и хлопал крупный лист лопуха.

Как сильно пахнет полынь на межах! Я глядел на синюю громаду… и смутно было на душе. Ну скорей же, скорей! – думалось мне, – сверкни, покатись, пролейся, злая туча, прекрати тоскливое томленье!

Но туча не двигалась. Она по-прежнему давила безмолвную землю… и только словно пухла да темнела.

И вот по одноцветной ее синеве замелькало что-то ровно и плавно; ни дать ни взять белый платочек или снежный комок. То летел со стороны деревни белый голубь.

Летел, летел – все прямо, прямо… и потонул за лесом.

Прошло несколько мгновений – та же стояла жестокая тишь… Но глядь! Уже два платка мелькают, два комочка несутся назад: то летят домой равным полетом два белых голубя.

И вот, наконец, сорвалась буря – и пошла потеха!

Я едва домой добежал. Визжит ветер, мечется как бешеный, мчатся рыжие, низкие, словно в клочья разорванные облака, все закрутилось, смешалось, захлестал, закачался отвесными столбами пьяный ливень, молнии слепят огнистой зеленью, стреляет как из пушки отрывистый гром, запахло серой…

Но под навесом крыши, на самом краешке слухового окна, рядышком сидят два белых голубя – и тот, кто слетал за товарищем, и тот, кого он привел и, может быть, спас.

Нахохлились оба – и чувствует каждый своим крылом крыло соседа…

Хорошо им! И мне хорошо, глядя на них… Хоть я и один… один, как всегда.

В нашей школе очень интересно. Школа большая, многолюдная. Сколько в ней кабинетов: русского языка, математики, иностранных языков, истории, географии. Перейдя из начальных классов в средние, мы с удивлением и интересом открывали новые классные аудитории и новые предметы, с любопытством рассматривая все неизвестное.

Но один кабинет особенно привлекал к себе наше внимание и совершенно не был похож на те, что мы видели в школе раньше. Увидев в расписании “трудовое обучение”, мы отправились к дверям, на которых висела табличка “Школьная мастерская”. Из-за двери этого кабинета всегда раздавались странные звуки: то какое-то мерное жужжание, то постукивание.

Это была очень большая комната с огромными окнами. Сначала мы подумали, что ошиблись дверью. Казалось, что мы вошли не в школьный кабинет, а в заводской цех. Все помещение заставлено станками, а вдоль стен – деревянные столы с незнакомыми инструментами. Хотя нет, молоток и плоскогубцы, конечно, нам известны, тиски, гвозди и шурупы – тоже. А вот некоторые инструменты мы увидели впервые. И интересно, что можно делать на этих станках? Доска тоже есть, но не очень большая. А в углу мастерской – листы дерева, железа, фанеры, металлические уголки. Теперь становится понятным, что же будут представлять наши уроки трудового обучения.

И вот прошла первая четверть. Все уже стало привычным: Урок начинается с объяснения приемов работы с новыми материалами, затем – повторение техники безопасности, и только потом практическая часть. Мы выпиливаем лобзиком из дерева, выжигаем рисунки специальным аппаратом, ремонтируем школьные парты и стулья и даже сами сколачиваем табуретки, а на токарном станке учимся вытачивать разные по форме металлические Детали.

Вокруг нас в мастерской опилки и стружки, приятно пахнет дерево, от раскаленного металла поднимается легкий дымок – кипит работа. Непросто вырезать ажурный деревянный узор, плотно прикрутить гайку, выточить деталь нужной формы, подготовить рамку для стенда. Зато как приятно, когда дело спорится.

Нас еще ждет школьная автомастерская. В нашей школе старшеклассники сами собрали карт, и мы будем изучать его внутреннее устройство, как его чинить, если нужно, и – самое главное – как его водить! Наш преподаватель все это знает и умеет. Оказывается, в мастерской есть своя библиотека: “1000 советов мастеру”, “Деревообрабатывающие и столярные работы”, “Учись строить сам”, “Как стать хозяином в доме”, подборка журналов “Сделай сам” и еще много полезных книг и справочников.

Я думаю, что уроки в нашей школьной мастерской нам необходимы. Ведь каждый мужчина должен уметь починить кран, вбить гвоздь (как говорит моя бабушка). Конечно, сейчас много различной технической аппаратуры, и в каждой области есть свои специалисты, но умение обращаться с самыми простыми инструментами и выполнять необходимые работы по дому никому не помешает.

Я живу в большом городе, но с ранних лет меня привлекала природа. Поэтому летом я стараюсь ездить к бабушке в деревню. Там очень красиво, свежий воздух и даже солнце светит иначе. По утрам слышится веселое пересвистывание птиц, а по вечерам в тишине разносится пение сверчков. Недалеко от дома протекает небольшая, но очень чистая речушка, а сразу за ней начинается лес.

Я помню, когда я была совсем маленькой, родители часто ходили в лес и приносили полные корзинки грибов и ягод. Запах жареных грибов и теперь постоянно напоминает мне о деревне. А такие вкусные ягоды: землянику, ежевику, чернику, я больше нигде не пробовала. Поход в лес приносил все большую радость.

И вот теперь, став постарше, я снова приехала в деревню. С ребятами из соседних дворов я дружила и раньше, а теперь мы целыми днями играли возле реки. Однажды наша компания решила отправиться в лес. То-то взрослые обрадуются, когда мы принесем им лесных ягод!

Оказавшись в лесу, мы поразились красоте и покою, царившим здесь. Вокруг раздавались мелодичные трели. Это перекликались между собой лесные птицы. Казалось, что этими звуками наполнен весь лес, как будто они порхают в самом воздухе. Здесь были и протяжные переливы, и прерывистое теньканье, и легкое

посвистывание. Время от времени слышалось, как стучит дятел или трещит сорока. Лес был залит сказочным светом: солнечные лучи проникали сквозь ветви деревьев и рассыпали вокруг радужные блики. А нежные и хрупкие лесные цветочки только-только распустили навстречу солнышку свои лепестки. Их было много – белых, желтых, синих, розоватых… Я присела, чтобы полюбоваться этими крошечными созданиями природы. Тут я увидела, что под листьями, между цветами, спрятались красные ягодки земляники. Сорвала одну – как вкусно! Я шла дальше и дальше, собирая ягоды и любуясь окружающей красотой. Вот надо мной порхнула с ветки на ветку какая-то яркая птичка. Я пошла за ней, чтобы рассмотреть ее поближе. И вдруг…

Оглянувшись вокруг, я не увидела своих друзей. Я стала звать их, но мне никто не отвечал. Я была совсем одна. Так прошло какое-то время, пока где-то вдалеке я услышала знакомые голоса. Я побежала туда, и вскоре мы встретились. Оказалось, что все, также увлеченные собиранием ягод, разбрелись в разные стороны и потеряли друг друга. Но теперь, собравшись вместе, мы все еще не знали, в какой стороне дорога домой. Как быть? Куда теперь идти? Мы бродили по лесу, пытаясь найти какие-то знакомые места. Но безуспешно, нас совсем уже охватил страх, когда вдруг я заметила, что лес стал немного светлее. Мы пошли дальше, и вскоре лес расступился и показалась ленточка знакомой реки. Довольные, мы поспешили домой.

Вернувшись, показали родителям полные корзинки ягод и рассказали, что были в лесу. Они нас побранили, но не сильно… А про то, что заблудились, мы не стали рассказывать. Это осталось нашей тайной. Все равно мы поняли, что нельзя быть такими неосторожными, ведь лес полон и загадок, и коварных сюрпризов.