Category: Сочинения по литературе

Быт и нравы города Калинова

в пьесе А. Н. Островского “Гроза”.

“Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!

А. Н. Островский

Пьеса ” Гроза” А. Н. Островского создана в 1859 году. В своем произведении автор ярко показал множество обычаев и нравов, существующих в то время в России. На примере вымышленного города Калинова, мы видим угнетение слабых, корысть, зависть и множество других пороков, которые до Островского никто так подробно не описывал.

В самом начале пьесы мы видим трех жителей города Калинова: Кулигина, Шапкина и Кудряша. Из их разговора мы узнаем., что в городе живет самодур Дикой, богатый купец и значительное лицо в городе, который ни с кем не считается и делает все, что хочет, не только в отношении себя, но и других: “Ему везде место. Боится он, что ль, он кого.” “Уж такого – то ругателя, как у нас Савел Прокофьич, поискать еще. Ни за что человека оборвет”. Из этого же разговора мы узнаем о богатой купчихе Кабанихе, которая ни чем не лучше Дикого, но отличается лишь тем, что тиранит у себя дома, а на людях этого не показывает: “Хороша тоже и Кабаниха.” “Ну, да та хоть, по крайности, все под видом благочестия…”

Позднее мы узнаем историю Бориса, племянника Дикого. Дикой обокрал его, сказав, что выплатит часть наследства, если Борис будет к нему почтителен. А Борис понимает, что наследства ему не видать никогда: “Он прежде наломается над нами, надругается всячески, как его душе угодно, а кончит все таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да еще станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало”.

В третьем явление первого действия Кулигин описывает нравы города Калинова: “Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь вы ничего кроме грубости да бедности нагольной не увидите…” Кулигин понимает, что честным трудом заработать деньги невозможно.

В третьем явление третьего действия Кулигин рассказывает об обычаях Калинова: “Вот какой, сударь, у нас городишко!” Из этого диалога мы можем понять обстановку в городе и в семьях горожан: “Бульвары сделали, а не гуляют. Гуляют только по праздникам и то один вид делают, что гуляют, а если ходят туда наряды показывать.” Кулигин рассказывает о том, что бедным людям гулять некогда, потому что они работают день и ночь, чтобы хоть как то выжить; а богатые тиранят у себя дома: ” Ограбить родственников, племянников, заколотить домашних так, чтобы ни об чем, что он там творит пискнуть не смели.” “… до семьи моей тебе дела нет; на это, говорит, у меня есть замки, да затворы, да собаки злые. Семья, говорит, дело тайное, секретное…”

Еще один обычай Калинова описывается в первом явлении третьего действия. Богатые купцы считали обязанностью принимать странников у себя дома, расспрашивать у них, что в мире делается. Так познание мира купцов – это всего лишь рассказы пришлых людей.

“Гроза” стала одним из известнейших произведений Островского. Многие знаменитые писатели восхищались этой пьесой. Одним из них был Н. А. Добролюбов, который дал точное название обществу города Калинова – “темное царство” .

Мне понравилась пьеса ” Гроза”. Поражают многие пороки, олицетворявшие в то время жестокие нравы и глупые обычаи.

Конец средневековья. Сознание европейцев изменяется. Мир перестает ограничиваться стенами города и поражает своим разнообразием. На площадях все еще жгут еретиков и распевают мессы, но острая критичная мысль гуманистов уже готова изменить Европу.

Данте Алигьери – личность поистине знаковая. С его “Божественной комедией” связано не только рождение новой итальянской литературы и итальянского литературного языка, но и настоящая революция в сознании европейцев.

“Комедия” в названии поэмы означает вовсе не развлечение, а серьезный драматический спектакль, который разыгрывается на сцене Вселенной под управлением самого Бога. Поэма делится на три части, которые называются “Ад”, “Чистилище” и “Рай”. Исследователи единодушны в своем мнении: первая часть “Божественной комедии” – “Рай” – отличается особой выразительностью.

Главный герой “Божественной комедии” – сам Данте. Поэт путешествует по “трем мирам” христианской, а точнее, католической мифологии. Его проводником по Аду становится знаменитый поэт античности Вергилий. Заметим, что долгое время Вергилий считался первым язычником, возвестившим о пришествии в мир Спасителя – Иисуса Христа.

Данте создал поистине несравненное произведение, которое интересно не только своей фабулой, но и актуальностью. Поэт написал злободневное произведение, которое бичевало пороки его современников, точнее, политических противников. Могучим словом он казнил врагов, помещая их в разные круги преисподней.

Поэт увидел Ад с совершенно новой точки зрения. Он стремился оставаться в рамках католической экзегезы, согласно которой грешники в Аду распределяются по категориям и каждой назначается особое наказание, но взгляд Данте уже гораздо шире, пристальнее.

Данте смог увидеть в каждом грешнике личность. Поэт вступает в беседу с давно умершими людьми, спорит с ними, узнает много нового и неожиданного для себя. Многие тайны открываются Данте. Если пользоваться современными аналогиями, беседы рассказчика напоминают интервью, которые живой берет у мертвых.

Основное чувство, которое испытывает рассказчик, – страх и все его разновидности. Смертным запрещено находиться среди мертвых, и лишь Данте получает возможность посетить “мир теней”. Только развитое самообладание помогает рассказчику сдержаться и не проявить весь свой ужас при виде страданий, выпавших на долю тех, кто, так или иначе, нарушил божественные установления.

Части поэмы “Чистилище” и “Рай”, продолжают рассказ о восхождении человеческой души к Богу. Завершает поэму строка, которая звучит так: “Любовь, что движет солнце и светила”. Божественная Любовь побеждает хаос, и освобожденная от оков греха душа воссоединяется со своим источником.

Данте утверждает, что активная жизненная позиция помогает человеку в выборе собственного пути. В жизни самого поэта случилось так, что он покинул Флоренцию по политическим мотивам и стал изгнанником. Эта обида осталась в сердце Данте на всю жизнь, сделалась спутницей его гения. В отличие от авторов “классического” средневековья, автор “Божественной комедии” верит в силу человеческого разума, в честь и справедливость, которые побеждают ложь и коварство.

“Величественным сооружением” назвал “Божественную комедию” один из исследователей. Сцены, которые изображает Данте, поражают читателя своей монументальностью и в то же время живостью действия. Лучшие художники иллюстрировали “Ад”, “Рай” и “Чистилище”, создавая шедевры графики. Лучшие поэты вдохновлялись строками “Божественной комедии”. И сегодня это произведение представляет большой интерес не только для специалиста-филолога, но и для рядового читателя.

“Божественная комедия” не стареет. “Запас прочности”, вложенный в нее автором, таков, что, наверное, и через двести лет эти строки будут напоминать читателю о величии разума и веры:

Земную жизнь пройдя до середины,

Я очутился в сумрачном лесу…

“Серебряный век” в русской литературе – это период творчества основных представителей модернизма, период появления множества талантливых авторов. Условно началом “серебряного века” считают 1892 год, фактический же его конец пришел с Октябрьской революцией.

Поэты-модернисты отрицали социальные ценности и старались создать поэзию, призванную содействовать духовному развитию человека. Одним из наиболее известных направлений в модернистской литературе был акмеизм. Акмеисты провозгласили освобождение поэзии от символистских порывов к “идеальному” и призвали вернуться от многозначности образов к материальному миру, предмету, “естеству”. Но и их поэзии были присущи склонность к эстетизму, к поэтизации чувств. Это хорошо видно на примере творчества видного представителя акмеизма, одного из лучших русских поэтов начала XX века Николая Гумилева, чьи стихотворения поражают нас красотой слова, возвышенностью созданных образов.

Сам Гумилев называл свою поэзию музой дальних странствий, поэт был верен ей до конца своих дней. Знаменитая баллада “Капитаны” из принесшего Гумилеву широкую известность сборника стихов “Жемчуга” – это гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям. Поэт предстает перед нами как певец романтики дальних странствий, отваги, риска, смелости:

Быстрокрылых ведут капитаны –

Открыватели новых земель,

Для кого не страшны ураганы,

Кто изведал мальстремы и мель.

Чья не пылью затерянных хартий –

Солью моря пропитана грудь,

Кто иглой на разорванной карте

Отмечает свой дерзостный путь.

Даже в военной лирике Николая Гумилева можно найти романтические мотивы. Вот отрывок из стихотворения, вошедшего в сборник “Колчан”:

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,

Надо мною рвутся шрапнели,

Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

Романтизация боя, подвига была особенностью Гумилева – поэта и человека с ярко выраженным редкостным рыцарским началом и в поэзии, и в жизни. Современники называли Гумилева поэтом-воином. Один из них писал: “Войну он принял с простотою… с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности”. Как известно, в годы первой мировой войны Николай Гумилев добровольцем пошел на фронт. По его прозе и стихам мы можем судить, что поэт не только романтизировал военный подвиг, но и видел и сознавал весь ужас войны.

В сборнике “Колчан” начинает рождаться новая для Гумилева тема – тема России. Здесь звучат совершенно новые мотивы – творения и гений Андрея Рублева и кровавая гроздь рябины, ледоход на Неве и древняя Русь. Он постепенно расширяет свои темы, а в некоторых стихотворениях достигает глубочайшей прозорливости, как бы предсказывая собственную судьбу:

Он стоит пред раскаленным горном,

Невысокий старый человек.

Взгляд спокойный кажется покорным

От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,

Только он один еще не спит:

Все он занят отливанием пули,

Что меня с землею разлучит.

Последние прижизненные сборники стихов Н. Гумилева изданы в 1921 году – это “Шатер” (африканские стихи) и “Огненный столп”. В них мы видим нового Гумилева, поэтическое искусство которого обогатилось простотой высокой мудрости, чистыми красками, мастерским использованием прозаически-бытовых и фантастических деталей. В творчестве Николая Гумилева мы находим отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии – экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта:

Я знаю веселые сказки таинственных

Стран

Про черную деву, про страсть молодого

Вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый

Туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь,

Кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах

Немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности. Прекрасный художник, Николай Гумилев оставил интересное наследие, оказал значительное влияние на развитие российской поэзии.

Андреев Леонид Николаевич 1871-1919

Кусака

По жанру: рассказ.

Главные герои: собака по кличке Кусака, дачники, Леля, их дочь.

Завязка: на дачу, под которой зимовала брошенная собака, приезжают из города дачники.

Кульминация: Кусака разучилась добывать себе пищу, привыкла к ласкам и уже сама их искала.

Развязка: Кусака опять оказывается брошенной.

План произведения

1. Жизнь бездомной собаки.

2. Дачники дают собаке имя и постепенно приручают ее.

3. Кусака счастлива от того, что нужна людям и любима ими.

4. Дачники уезжают, а Кусака остается.

5. Горе брошенной собаки.

Битва при селе Бородино стала переломным моментом в ходе Отечественной войны 1812 года. Бесконечные мужество и отвага,

проявленные русскими солдатами в этой битве, были отражены не только в исторических хрониках, но и в произведениях многих поэтов и писателей, вдохновленных великим подвигом своего народа.

Стихотворение М. Ю. Лермонтова “Бородино” – это, в основном, бесхитростный рассказ старого бывалого воина, принимавшего участие в легендарном бою. В словах этого человека звучит неприкрытая гордость и восхищение своими товарищами по оружию, из которых, к сожалению, “немногие вернулись с поля”. Вынужденное отступление многими воспринималось с досадой и горечью, но когда схватка с французами стала неизбежной, русские солдаты с радостью высказали готовность “постоять головою” за свою родину. И они с честью сдержали клятву верности, данную перед началом Бородинского боя. Выдержка, неустрашимость, боевая удаль, выносливость и напористость простых русских солдат помогли не только одержать долгожданную победу, но и изменить весь ход войны. Ярко и живо описывает бывалый воин эту битву: “смешались в кучу кони, люди”, “рука бойцов колоть устала”, “залпы тысячи орудий слились в протяжный вой”. И все же, несмотря на усталость и многочисленные потери, солдаты “были все готовы заутра бой затеять новый и до конца стоять”.

С тех пор прошло уже очень много времени, но и сегодня мы гордимся и восхищаемся доблестью русского народа.

Поэма “Кому на Руси жить хорошо” по праву считается вершиной творчества Н. А. Некрасова. В своем произведении поэт нарисовал яркую картину жизни России пореформенного периода, отобразил все перемены, которые происходили в стране в это время.

Автор ведет свое повествование от лица мужиков, поспоривших о том, кому “вольготно, весело живется на Руси”. Перед нами предстают унылые места, из которых вышли странники:

Семь временно-обязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень –

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова

Неурожайка тож.

С первых страниц мы видим обстановку горестного существования народа. Задумывая свою поэму, Некрасов предполагал, что мужики будут искать счастья среди представителей господствующих классов – помещиков, чиновников, священников, купцов, Министров и наконец дойдут до царя. Однако за четырнадцать лет, в течение которых длилась работа над произведением, многое изменилось в стране, возросло самосознание народа, углубилось понимание движущих сил развития русского общества. Потому поставленный в начале поэмы вопрос перерастает в вопрос о всенародном счастье. В главе “Последыш” меняется уже само направление поисков странников:

Мы ищем, дядя Влас,

Непоротой губернии,

Непотрошеной волости,

Избыткова села!..

В своей поэме Некрасов стремился найти ответ не только на вопрос, поставленный в заглавии: “Кому на Руси жить хорошо?”, но и на более важные вопросы: куда идет Россия, каковы дальнейшие пути развития народа, каково его будущее?

В ходе развития действия поэмы автор демонстрирует читателям, как под влиянием самой действительности постепенно исчезают традиционные представления крестьян о счастье и счастливых людях; как новые встречи, наблюдения расширяют их кругозор, заставляют более вдумчиво и глубоко воспринимать жизнь. Мы видим, что вначале странники соглашаются с тем, как определяет счастье поп: “Покой, богатство, честь”. Однако в дальнейшем автор показывает несостоятельность каждой из частей этой формулировки. Покой? Но это означает отсутствие труда, который для странников является жизненной необходимостью. Богатство? Но Яким Нагой при пожаре спасает почему-то вовсе не деньги, а картинки. Честь? Но высшая честь для таких, как Савелий заключается в том, что он “клейменный, да не раб!..” Простому народу не нужно слишком много для счастья. Дьячок видит свое счастье “в благодушестве”; старуха радуется тому, что у нее большой урожай репы; счастье солдата в том, что “в двадцати сражениях я был, да не убит!”; каменотес счастлив своей силою; а для слабого худого болезненного мужика нет большего счастья, чем умереть на родине. Да, горькое счастье подневольного человека, счастие мужицкое:

Дырявое с заплатами,

Горбатое с мозолями…

Таким образом странники, а вместе с ними и читатели поэмы, приходят к новому пониманию вопроса о счастье. Они начинают сознавать, что счастье народа возможно лишь без Оболт-Оболдуевых и Утятиных, и только тогда, когда сам народ станет полноправным хозяином своей жизни. Именно в подтверждение этой мысли о народной силе автор и выводит на сцену такие образы, как защитник чести трудового народа Яким Нагой, деревенский праведник Ермила Гирин или крестьянка Матрена Корчагина, сумевшая отстоять свое человеческое достоинство в условиях жестокого произвола и рабства. А помочь народу в его нелегкой борьбе за счастье должна, по мнению поэта, революционно настроенная интеллигенция, представленная в поэме в образе Гриши Добросклонова. Путь тех, кто решается встать на борьбу за счастье народа, труден и опасен. Но именно таких самоотверженных борцов, которые видят в служении народу единственную цель своей жизни, Некрасов считает по-настоящему счастливыми:

Слышал он в груди своей силы необъятные,

Услаждали слух его звуки благодатные,

Звуки лучезарные гимна благородного –

Пел он воплощение счастия народного!..

Поэт твердо уверен, что только в результате упорной борьбы самих людей и придет счастье народное. Именно таков его окончательный ответ на поставленный в начале поэмы вопрос.

В сборник стихов о России, наряду с новыми, впервые появившимися стихами, были помещены стихи, напечатанные несколько лет назад. И каждое стихотворение несет в себе определенную идейную нагрузку, оно – своеобразное звено в цепи. Открывается книга циклом стихов о Куликовом поле. Этот цикл задает тон всему сборнику – просветленную грусть и мудрую любовь поэта к России, – даже такой:

… И под лампадой у иконы

Пить чай, отщелкивая счет,

Потом переслюнить купоны,

Пузатый отворив комод,

И на перины пуховые

В тяжелом завалиться сне…

Сколько душевных сил и истинной любви надо иметь, чтобы после этого сказать:

Да, и такой, моя Россия,

Ты всех краев дороже мне.

В книге более двадцати стихотворений, и почти каждое – новый этап лирического познания России. От первых горьких откровений до заключительных строк:

И опять мы к тебе, Россия,

Добрели из чужой земли.

Цикл “На поле Куликовом” открывается стихотворением “Река раскинулась”. Здесь родина для Блока – буйная, хаотическая, хмельная; ее путь “в тоске безбрежной”. В стихотворении “На поле Куликовом” небесная Возлюбленная охраняет спящих воинов:

И когда наутро, тучей черной

Двинулась орда,

Был в щите твой лик нерукотворный

Светел навсегда. В строках:

Идут, идут испуганные тучи,

Закат в крови! –

не только человеческий бунт, но и природная стихия – бунт неба. Поэт хотел разбудить родную Россию, но вместо этого всюду льется кровь.

Но у Блока есть другая, совершенно противоположная Русь –

С болотами и журавлями

И мутным взором колдуна.

Это старая Русь. Ее толкование сходно с пушкинским; “Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…”

И сам не понял, не измерил,

Кому я песни посвятил,

В какого Бога страстно верил,

Какую девушку любил, –

говорил поэт.

Но Блок не жалеет Россию:

Тебя жалеть я не умею

И крест свой бережно несу…

Он твердо верит в ее будущее:

Не пропадешь, не сгинешь ты,

И лишь забота затуманит

Твои прекрасные черты…

В “Последнем напутствии” возникают любимые образы:

… Еще леса, поляны,

И проселки, и шоссе,

Наша русская дорога,

Наши русские туманы,

Наши шелесты вовсе.

Поэта волнует не политическая судьба родной страны, а спасение ее живой души. К судьбе России он подходит не как мыслитель с отвлеченной идеей, а как поэт – с интимной любовью. Россия для него – Возлюбленная, и как меняются ее черты – от Прекрасной Дамы до музы последних стихов, так и чувство к родине выражается в меняющихся символах романтической любви. Сначала как невеста, жена или мать она напоминает своими светлыми чертами Возлюбленную:

… Вот она – с хрустальным звоном

Переполнила надежды,

Светлым кругом обвела… …

Это – легкий образ рая,

Это – милая твоя…

Только Блок, со свойственным ему личным чувственным, интимным восприятием, может полюбить такую Россию и признаться ей:

Опять, как в годы золотые,

Три стертых треплются шлеи,

И вязнут спицы расписные

В расхлябанные колеи…

Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,

Твои мне песни ветровые, –

Как слезы первые любви!

Но интимно-личное у поэта неотделимо от вселенского: образ невесты, жены связан с вечной красотой Прекрасной Дамы, Мировой Души…

В более позднем творчестве тема родины, а впоследствии и революции, у Блока стала связываться не только с идеалом Вечной Женственности, но и с духовно-нравственным мотивом и образом Христа. Часто эти два образа сливаются:

О том, что было, не жалея,

Твою я понял высоту:

Да. Ты – родная Галилея

Мне – невоскресшему Христу.

И пусть другой тебя ласкает,

Пусть множит дикую молву:

Сын Человеческий не знает,

Где преклонить ему главу.

Образ Христа в творчестве Блока, с одной стороны, носит лирический характер, а с другой – эпический, народный. О таком Христе Блок говорит в стихотворении “Родина”:

Когда-то там, на высоте,

Рубили деды сруб горячий

И пели о своем Христе.

В образе Христа, весть о котором идет из темной России, нет смирения, он несет возмездие:

И капли ржавые, лесные,

Родясь в глуши и темноте,

Несут испуганной России

Весть о сжигающем Христе.

Эпический и лирический образы Христа из стихов о России, соединившись, станут в поэме “Двенадцать” трагическим символом “русского строя души”.

Итак, мы проследили эволюцию темы родины в творчестве Блока от идеала Вечной Женственности – России – Возлюбленной, жены, матери, до сложного, неоднозначного образа Христа, несущего в себе идейные духовно-нравственные искания поэта, а также слияние двух этих образов.

“Рукописи не горят” – с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю. “Рукописи не горят”, – эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда – романа “Мастер и Маргарита”.

И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью. Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита” подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается.

Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде “моды на Булгакова”.

И все-таки, почему “рукописи не горят”, почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов. Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, – сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма – яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: “В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, – никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея”.

Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам. Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений.

Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат – Главре-пертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл “прокуратора”, на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: “Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем”.

Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее ъ роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: бесе дои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.

Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа.

Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.

Но главное – в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, “лично присутствовал при всем этом”. Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа.

И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: “Рукописи не горят”.

А. П. Чехов по праву считается мастером малого жанра – короткого рассказа, новеллы-миниатюры. Как никто другой, он умеет вложить в минимум текста максимум информации и нравственный урок для своих читателей. Так как в небольшом по объему рассказе невозможны пространные описания, портретные характеристики и внутренние монологи, то на первый план в его произведениях выступает план художественная деталь. Именно детали несут у Чехова огромную смысловую нагрузку: буквально одна черта во внешности или поведении героя может сказать нам все о человеке. По отдельной детали писатель воссоздает целое. Рассмотрим роль художественной детали в рассказе “Смерть чиновника”. Его главный герой – мелкий чиновник Червяков. В театре, случайно чихнув, он обрызгал лысину генерала Бризжалова. Это так поразило Червякова, благоговевшего и одновременно трясшегося от страха перед высоким чином, что он несколько раз подходил извиняться перед Бризжаловым. Тот сначала благосклонно принимал извинения Червякова, но в итоге, доведенный до исступления его назойливостью, выгнал чиновника вон. Червяков думает, что его карьере конец, приходит домой и умирает. Его убивает страх перед вышестоящим чином. Одна деталь в последней фразе рассказа дает нам полную характеристику героя: “Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и… помер”. Автор замечает, что герой умирает, не сняв вицмундира: эта чиновничья униформа как будто приросла к нему. Одним штрихом к портрету своего героя гениальному писателю удается обличить рабскую психологию, страсть к пресмыкательству перед вышестоящим чином. В рассказе “Дама с собачкой” деталь образно демонстрирует нам изменения в состоянии главной героини, Анны Сергеевны. Она приехала в Ялту, будучи не в состоянии более переносить обстановку своего дома и общества мужа – человека, которого она не любила и не уважала. Там она познакомилась с Гуровым, которого она воспринимала как человека из другой, лучшей жизни. Символом того мира, откуда пытается бежать героиня, является лорнетка. Не случайно перед тем, как полюбить Гурова, Анна Сергеевна теряет ее: она готова изменить свою жизнь, это начало попытки ее “бегства” от мужа – “лакея”, от беспросветной тоскливой жизни в провинциальном городе. Но позже в театре города С. Дмитрий Гуров увидел ее вновь с “вульгарной лорнеткой” в руках: ее попытка “бегства” не удалась. Характер Беликова, “человека в футляре”, полностью определяется теми предметами, которыми он себя окружил: все вещи у него были упакованы в чехлах и футлярчиках. Он и сам стремился окружить себя “оболочкой”, “футляром”, чтобы защититься от всего неизвестного, нового и неопределенного, что скрывала в себе жизнь. Беликов всю жизнь чего-то опасался, его пугала сама жизнь, и счастливым он стал только после смерти: он попал в футляр, из которого ему больше никогда не надо будет выходить. Вицмундир Червякова, лорнетка Анны Сергеевны, зонт и калоши Беликова говорят нам о характерах и психологическом состоянии героев рассказов Чехова точнее и образнее, чем этого можно было достичь с помощью пространных описаний их поведения, внешности и образа мысли. В драматургии Чехова, так же как и в рассказах, нет ни одной “лишней” детали, хотя его пьесы и кажутся на первый взгляд странными, перегруженными мелочами. Любая реплика, авторская ремарка, помимо прямого значения, служит для создания общего подтекста. Например, героиня пьесы “Три сестры” Наташа впервые появляется на сцене в красном платье с зеленым пояском. Эта деталь свидетельствует о полном отсутствии вкуса и одновременно о душевных качествах героини. Огромную смысловую нагрузку детали несут и в пьесе “Вишневый сад”. Звук лопнувшей струны как раз перед продажей вишневого сада, стук топоров в конце пьесы важны как для раскрытия характеров персонажей, так и для развития действия пьесы. Чехов, великий художник слова, гениальный писатель и драматург, считал, что если в пьесе в первом действии на сцене висит ружье, то в последнем действии оно обязательно должно выстрелить.

В нашей семье давно хранятся подшивки так называемых толстых журналов. Мне стало интересно, что же в восьмидесятые годы печаталось в них. Я прочла несколько номеров “Юности” за 1987-1988 годы, и среди них обратила внимание на рассказ В. Ерофеева “Галоши”, на который и хочу сейчас написать рецензию.

Выбрала я этот рассказ не потому, что он произвел неизгладимое впечатление или же был очень прост. Наоборот, так до конца, наверное, я и не поняла автора, да и законченное мнение вряд ли сложилось. Вероятно, чем-то задело за живое это литературное произведение. Чем же? Что в нем необычного?

Необычное начинается с первых же слов. Повествование идет отрывочно, как в кинофильме, фрагментарно: взгляд автора направлен то на один аспект, то на другой, и между этими “кадрами” нет видимой связи, пока не просмотришь все (как в мексиканских телесериалах). Первое и второе предложения вроде бы и не связаны по смыслу. “Праздники кончились. Мальчик судорожно вцепился в пожарную лестницу”. В ребенка кидают камнями, и он летит спиной вниз. Так заканчивается первый абзац. Сердце сжимается. Ждешь трагедии. А дальше… речь идет о директоре школы, его “заигрывании” (как будто бы) с молодой учительницей начальных классов Зоей Николаевной. Но тут директор (кстати, именем его автор не наделяет) говорит Зое Николаевне (не как директор, а как мужчина!) про то, чтобы она не носила панталоны. Здесь же писатель дает понять, что, скорее всего, молодая учительница влюблена в директора. Повествование прерывается описанием появления рабочего, снимающего украшения с балкона квартиры. Но эта квартира не учительницы. И снова, как в кино, следующий кадр – учительница, беседующая с Изей Моисеевичем, учителем литературы. Снова ее размышления о директоре, который, по-видимому, ненавидит ее, подсматривает, подслушивает за дверью. Это Зоя Николаевна рассуждает дома, всхлипывает, а братик младший, дразня, говорит, что она “втюрилась”. Вот так повествование постоянно прерывается то появлением рабочего в квартире, где жил мальчик, главный герой (заметим, что и ему автор не дает имени), то рассказом о том, как этого ученика бабушка провожает в школу. А далее уже все идет гладко, по сюжету.

Мальчик приходит в школу, его ребята бьют в раздевалке; торопясь, он быстро собирает все вывалившееся в портфель. Боясь опоздать на урок и не придумав ничего другого, он сует галоши в карманы брюк. Бежит мимо директора, влетает в класс, Зоя Николаевна замечает что-то торчащее из брюк, вынимает. Это оказываются галоши. Сначала начинает хохотать весь класс, а потом и сама учительница. Мальчик же в это время просит Господа помиловать всех. Зоя Николаевна понимает, что он святой. В это время появляется директор, вызывает педагога в коридор и предлагает ей… выйти за него замуж. “Зоя Николаевна слабо вскрикнула и полетела с пожарной лестницы спиной вниз”. Я не случайно так подробно пересказала сюжет, так как думаю, что данное произведение малоизвестное, а не зная, сложно беседовать. Итак, начало и конец рассказа почти дословно совпадают. Наверное, автор хотел подчеркнуть беззащитность героев в этой ситуации, их открытость и ранимость. Одна из проблем произведения – проблема взаимоотношений людей. Автор указывает на различные ее аспекты: директор и ученики, учителя и директор, мужчина и женщина, ученик и одноклассники. Рассмотрим некоторые из них. Директор и ученики. Он ненавидел их, метил выше, но в силу обстоятельств (дело, вероятно, происходит в начале пятидесятых годов) оказался в школе. И особенно не любил таких “благополучных мальчиков, пахнущих детским мылом”, каким был главный герой. Ученики страшно боялись его.

Но директор, наверное, ненавидел и учителей. Дважды в коротком рассказе он произносит фразу “Вы у меня вот здесь, в кулаке”. Сталинский режим, в котором был воспитан этот военный служака, не задумывающийся при расстреле немцев, наложил отпечаток на него. Директор жесток, бесчувствен, пользуется теми методами (подслушивание, террор, крик), что ему более понятны. Во взаимоотношениях его с учителями прослеживается и другая проблема, так называемый еврейский вопрос. Директор не разрешает Изе Моисеевичу говорить об Эренбурге. Правда, автор, вероятно, эту проблему намечает лишь более яркой характеристикой времени и самого персонажа.

В рассказе писатель говорит о жестокости и доброте. Становится жутко, когда весь класс до упаду хохочет над первоклассником. Причем автор в двух словах называет судьбу многих детей, желая подчеркнуть, скорее всего, их разность, многообразие характеров, но общую бездуховность. Ни про одного он не скажет как о сердечном, отзывчивом человеке. И врач, и литератор, и убийца, и долгожительница – все смеются. Только над мальчиком Зоя Николаевна видит нимб. “Святой” будет любить всех и просить Бога о помиловании. Вероятно, эта идея добра, милосердия и покорила меня в этом рассказе больше всего. По-моему, в художественном отношении произведение несовершенно. Нет стройной системы образов. О директоре уже почти все сказано. Автор явно иронично относится к нему. Даже саркастически. Характеризуя директора, В. Ерофеев употребляет такие фразы: “директора мутило от детей”, он говорит о любви, “гоня… резкую вонь от мужского рта”. Но в то же время автор пишет о директоре, что он был “худенький… чернявенький, с еще молодым лицом”. Его любит героиня, которая явно симпатична писателю. И у директора нет имени, как и у мальчика. Это их сближает, а может, и противопоставляет, как Бога и сатану.

Зоя Николаевна обрисована автором иронично (“ее лицо ужасно поглупело”, “непедагогический смех”, история с панталонами). Но в общем она нравится писателю. Так, он говорит, что она “молоденькая”, всего стеснялась; сравнивает ее крик с “жалким криком раненой птицы” (правда, сравнение далеко не оригинальное). С явной лаской, сочувствием, добротой создает В. Ерофеев образ мальчика. Он при его описании использует уменьшительно-ласкательные суффиксы (головка, кружок, нимб, как корочка льда, кулачок и так далее). Мальчик не умеет грубить, хамить, драться. Он жалеет и любит всех, живет по законам Божьим. И этот первоклассник вызвал у меня много добрых чувств, задел за живое, заставил задуматься над взаимоотношениями моих сверстников. Рассказ Ерофеева, заостряющий внимание на нравственных проблемах, на мой взгляд, очень актуален в наше жестокое суровое время. Может быть, поэтому мне и захотелось написать о нем.