Category: Сочинения по литературе

Б своем лирическом наследии Сергей Есенин оставил нам яркие, светлые образы русской природы. Самобытность его поэтического слова берет истоки в красоте, обычаях и фольклоре Рязанщины – родины поэта. “Рязанские поля, где мужики косили, где сеяли свой хлеб” стали колыбелью его поэзии.

Известно, что первыми произведениями Сергея Есенина стали частушки для деревенских девушек. Да и как же иначе? Ведь поэт сам сказал:

Родился я с песнями в травном одеяле.

Зори меня вешние в радугу свивали.

С самого детства Сергей Есенин воспринимал природу как живое существо. Поэтому в его поэзии ощущается древнее, языческое отношение к природе. Поэт одушевляет ее:

Схимник-ветер шагом осторожным

Мнет листву по выступам дорожным

И целует на рябиновом кусту

Язвы красные незримому Христу.

Немногие поэты так видят, так чувствуют красоту родной природы, как Сергей Есенин. Она мила и дорога сердцу поэта, который сумел передать в своих стихах ширь и бескрайность деревенской Руси:

Не видать конца и края –

Только синь сосет глаза.

Поэт ощущает себя частью этого огромного мира. На лоне природы его душа очищается:

Позабыв людское горе,

Сплю на вырубках сучья.

Я молюсь на алы зори,

Причащаюсь у ручья.

Жизнь природы неотделима от жизни человека: Кого жалеть? Ведь каждый в мире

Странник –

Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.

О всех ушедших грезит конопляник

С широким месяцем над голубым прудом.

Через образы родной природы поэт воспринимает события жизни человека.

Поэт блестяще передает свое душевное состояние, привлекая для этой цели простые до гениальности сравнения с жизнью природы:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблок дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

Сергей Есенин, пусть и с горечью, принимает вечные законы жизни и природы, понимая, что “все мы в этом мире тленны”, и благословляет естественный ход жизни:

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

В стихотворении “Не жалею, не зову, не плачу” чувства поэта и состояние природы сливаются. Человек и природа находятся у Есенина в полной гармонии.

Содержание стихотворения “Отговорила роща золотая” также передается нам при помощи образов природы. Осень – это пора подведения итогов, тишины и покоя (только “журавли печально пролетают”). Образы золотой рощи, уходящего странника, горящего,

Но не согревающего огня, передают нам грустные мысли поэта о закате жизни.

Сергей Есенин искренне признается: “Моя лирика, жива одной большой любовью к родине. Чувство родины – основное в моем творчестве”. В понятии родины для поэта слилось “все родное и близкое, от чего так легко зарыдать”.

Любовь к родной рязанской земле перерастает у поэта в большое, всеобъемлющее чувство к России:

О Русь – малиновое поле

И синь, упавшая в реку, –

Люблю до радости и боли

Твою озерную тоску.

Поэт не мыслит себя без русской природы. “Страна березового ситца” стала для поэта источником жизненных сил, вдохновения:

Но более всего

Любовь к родному краю

Меня томила,

Мучила и жгла.

Стихи Сергея Есенина, я думаю, близки каждому русскому человеку, потому что поэт сумел передать в своей лирике те светлые, прекрасные чувства, которые вызывают у нас картины родной природы. И если мы порой затрудняемся в поиске нужных слов, чтобы выразить глубину своих чувств к родному краю, то обязательно обращаемся к этому поэту. Ну разве можно сказать лучше?

Я навек за сиянье и росы

Полюбил у березки стан,

И ее золотистые косы,

И холщовый ее сарафан…

Лев Николаевич Толстой является непревзойденным мастером в искусстве психологического анализа души человека. Наиболее ярко этот феномен писателя проявляется в его великом произведении – романе-эпопее “Война и мир”. В героях романа мы видим реальных людей с близкими нам чувствами и переживаниями. Н. Г. Чернышевский отмечал основные принципы мастерства Толстого: “Внимание графа Толстого более всего обращено на то, как одни мысли и чувства развиваются из других; ему интересно наблюдать, как чувства, непосредственно возникающие из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходят в другие чувства, снова возвращаются к прежней исходной точке и опять странствуют, изменяясь, по всей цепи воспоминаний…” Л. Н. Толстому также важно было показать влияние внешних обстоятельств на внутренний мир героя, взаимосвязь субъективного и объективного начал.

В психологическом анализе личности Толстой пользовался разнообразными приемами. Наиболее испытанным средством выявления душевных тайн у него является внутренний монолог. Как правило, он восходит к исповеди, к внутренним раздумьям героя. Нередко “беседа” персонажа с самим собой или с воображаемым собеседником отличается сложным противоречивым содержанием.

Показателен в этом отношении монолог князя Андрея в поле под Аустерлицем: “… как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, не так, как мы бежали, кричали, дрались… совсем не так ползут облака по этому высокому, бесконечному небу. Как же я не видел этого высокого неба? Да! Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба”. Здесь в сознании князя Андрея возникают такие контрастные и противостоящие друг другу явления, как “бежали”, “кричали”, “дрались” и “высокое бесконечное небо”, “тихо”, “торжественно”. Сознание его как бы раздваивается.

То же происходит и с Пьером Безуховым. Думая о своих чувствах к Элен, еще не ставшей его женой, он понимает, что она глупа, что есть что-то “нехорошее”, противоестественное в их отношениях. В то же время Пьер мечтает “о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, … как все, что он об ней думал и слышал может быть неправдою”. Причем иногда автор продолжает монолог героя, чтобы лучше показать его противоречивое состояние.

Внутренние монологи в романе показывают и переживание героями своих собственных поступков, поступков других людей, самооценку героя. В этом проявляется их характер. Если для Андрея и Пьера вполне естественно анализировать окружающие события и свое поведения, то Николай Ростов очень болезненно переживает этот процесс, потому что все события он воспринимает больше на эмоциональном уровне. На протяжении всего романа у Николая только два мысленных монолога, в которых Толстой показывает нам, как эта “мучительная работа мысли” противоестественна для его героя. Николай умен сердцем, и в этом они родственные с сестрой Наташей. Но автор гораздо чаще приводит в тексте внутренние монологи Наташи. Вероятно, это вызвано тем, в них в большей мере, чем в поступках и разговорах, проявляются скрытые намерения, тайные движения души. На примерах монологов Наташи лучше всего воспринимается напряженный, часто импульсивный психический процесс. Однако само течение монологов носит открытый характер.

В размышлениях передается и “мучительная работа мысли” таких героев, как Пьер, князь Андрей, отчасти Николай, Наташа. Но она чужда Борису Друбецкому, Бергу, Анатолю и Элен Курагиным, которые на протяжении всего романа не меняются и не эволюционируют. Воспроизводя тончайшие оттенки духовной жизни близких ему героев, Толстой отказывает в намеке на мысли и чувства постоянным, и поэтому чуждым ему героям, принадлежащим в основном к “высшему свету”.

Еще раз, на примере романа-эпопеи “Война и мир”, мы убеждаемся, что духовная красота героев у Толстого проявляется в непрерывном борении мыслей и чувств, в мечтах о деятельности, полезной для всего народ”

В литературе нередко используется прием противопоставления главному герою другого персонажа с тем, чтобы еще более четко выделить характеры. Этим приемом пользуется и Лермонтов в романе “Герой нашего времени”. Главный герой – Печорин – личность яркая, однако раскрыть многие его качества помогает появление на сцене Грушницкого.

Противостояние Печорина и Грушницкого показано в главе “Княжна Мери”. Повесть ведется от лица Печорина. Он склонен к анализу ситуаций, людей и самого себя, поэтому его рассказ в большей или меньшей степени можно считать объективным. Он умеет подмечать в людях характерные черты и в двух-трех словах передать их. Но при этом безжалостно высмеиваются все недостатки и изъяны.

Встречаются оба героя как старые приятели. В душе они не питают особенно теплых чувств друг к другу. Слишком много у каждого из них именно тех черт характера, которые неприемлемы для другого.

Печорин уверен в себе, рассудителен, эгоистичен, беспощадно язвителен (иногда сверх меры). При этом он видит Грушницкого насквозь и смеется над ним. А тот, в свою очередь, слишком экзальтирован, восторжен и многословен. Он больше говорит, чем делает, и слишком романтизирует людей (в первую очередь – себя самого). Тем не менее эта непохожесть и неприятие друг друга не мешают им общаться и проводить много времени вместе.

Они почти одновременно увидели княжну Мери в первый раз. С этого момента между ними пролегла тоненькая трещина, которая в конце концов превратилась в пропасть. Грушницкий – провинциальный романтик – не на шутку увлекается княжной. Вечный же враг Печорина – скука – заставляет его приводить княжну в бешенство различными мелкими выходками. Все это делается без тени неприязни, а исключительно из желания развлечь себя.

Поведение обоих героев в отношении княжны Мери не вызывает особой симпатии. Грушницкий – пустозвон, он любит красивые слова и жесты. Ему хочется, чтобы жизнь напоминала сентиментальный роман. Именно поэтому он приписывает другим те чувства, которые ему хотелось бы, чтобы они испытывали. Он видит жизнь в какой-то туманной дымке, в романтическом ореоле. Но в чувстве его к княжне нет фальши, хотя, может быть, он несколько преувеличивает его.

С другой стороны, Печорин – человек здравомыслящий, изучивший женщин, к тому же циник. Он забавляется с Мери. Ему доставляет удовольствие эта игра, как доставляет удовольствие и наблюдение за развитием отношений Грушницкого и княжны. Печорин, в отличие от Грушницкого, прекрасно предвидит дальнейшее развитие событий. Он молод, но успел разочароваться в людях и в жизни в целом. Флирт неинтересен ему, ибо ведет к заранее известному результату. Обольстить княжну Мери для него не составляло труда, стоило только казаться непонятным и таинственным и быть дерзким.

Печорин ведет двойную игру. Он возобновил свои отношения с Верой. Эта женщина, несомненно, сильнее и жестче, чем княжна Мери. Но любовь к Печорину сломала и ее. Она готова растоптать свою гордость, репутацию. Она знает, что их отношения несут только боль и разочарование. И все равно стремится к нему, потому что иначе не может. Вера способна на куда более сильные чувства, чем Мери. Ее любовь сильнее, а горе безнадежнее. Она саморазрушается ради любви и не жалеет об этом.

Грушницкий никогда не будет вызывать таких чувств. Он слишком мягкотел и не обладает яркими чертами характера. Он не смог заставить Мери полюбить себя. Ему не хватает напористости и самоиронии. Его напыщенные речи могут произвести только первоначальное впечатление. Но речи начинают повторяться и становятся в конце концов невыносимы.

Чем больше княжна увлекается Печориным (ведь с ним ей куда интереснее, чем с простодушным мальчиком), тем шире становится пропасть между ним и Грушницким. Обстановка накаляется, взаимная неприязнь растет. Пророчество Печорина, что они когда-нибудь “столкнутся на узкой дороге”, начинает сбываться.

Дуэль – это развязка отношений двух героев. Она приближалась неотвратимо, поскольку дорога стала слишком узкой для двоих.

В день дуэли Печорин испытывает холодную злобу. Его пытались обмануть, а он этого простить не может. Грушницкий же напротив, очень нервничает и пытается всеми силами отвратить неотвратимое. Он вел себя в последнее время недостойно, распуская про Печорина слухи и пытаясь всячески выставить его в черном свете. Можно за это ненавидеть человека, можно наказать его, презирать, но нельзя лишать его жизни. Ведь она только началась и наполнена мыслями о будущем. Но все это не волнует Печорина, для него подобные рассуждения – пустой звук. Он убивает Грушницкого и, не оглядываясь, уходит. Смерть бывшего приятеля не пробуждает в нем никаких эмоций.

В тот же день Печорин убивает княжну Мери. Не физически но все же убивает. Он знает о ее любви, однако это не мешает признаться, что он смеялся над ней, и уйти с вежливым поклоном.

Так заканчивается история отношений Печорина и Грушницкого. Нельзя судить, кто прав, а кто виноват. И неизвестно, кого больше жаль: погибшего Грушницкого или уехавшего Печорина. Первый никогда не сможет осуществить своих романтических мечтаний, а у второго их никогда и не было. Грушницкий не хотел быть убитым, а Печорину было все равно. Пожалуй, Печорину было лучше умереть, потому что он не видит смысла в своем существовании. В этом его трагедия.

Герой нашего времени представляет собой несколько рамок, вложенных в одну большую раму, которая состоит в названии романа и единстве героев.

В. Белинский

Каждый литературный герой (если речь идет о большой литературе) – всегда любимое творение своего автора. Любой писатель вкладывает в своего героя частичку своей души, свои взгляды, убеждения, идеалы. И каждый литературный герой неизменно несет в себе черты своей эпохи и своего окружения: живет согласно с себе подобными или “выламывается” из общепринятых схем социального поведения. Так, в романе Пушкина “Евгений Онегин” живет и действует молодой человек 20-х годов: умный, образованный, принадлежащий к высшей аристократии, но неудовлетворенный существующей действительностью, потративший лучшие годы своей жизни на бессмысленное и бесцельное существование. Появление такого героя вызвало в обществе и литературных кругах двадцатых годов целую бурю страстей. Не успели еще они утихнуть, как на свет явился новый герой, но уже герой тридцатых годов XIX века – Григорий Печорин из романа М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени”.

И опять та же судьба: трагическая, неординарная. Страстное стремление героев понять смысл жизни, поиски истины, с одной стороны, и бесцельное, паразитическое существование, с другой стороны, – это трагический разлад мечты и действительности. Вслед за ними в литературе появляется целая галерея героев своего времени: тургеневский Базаров, натура совершенно противоположная Онегину и Печорину, Андрей Болконский и Пьер Безухов – лучшие представители передового дворянства из романа Льва Толстого “Война и мир”.

Почему же до сих пор споры об Онегине и Печорине очень злободневны, хотя образ жизни в настоящее время совершенно другой. Все другое: идеалы, цели, мысли, мечты. На мой взгляд, ответ на этот вопрос очень прост: смысл человеческого существования волнует всех, независимо от того, в какое время мы живем, о чем думаем и мечтаем.

Особенно углубленным психологическим анализом характеризуется центральная часть романа – “Дневник Печорина”. Впервые в русской литературе появляется такое беспощадное обнажение героем своей личности. Переживания героя анализируются им же со “строгостью судьи и гражданина”. Печорин говорит: “Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого рода чувства кипят в груди моей”. Привычка к самоанализу дополняется навыками беспрестанного наблюдения за окружающими. В сущности все отношения Печорина с людьми являются своеобразными психологическими экспериментами, которые интересуют героя своей сложностью и на время развлекают удачей. Такова история с Бэлой, история победы над Мери. Похожей была психологическая “игра” с Грушницким, которого Печорин дурачит, заявляя, что Мери он небезразличен, чтобы потом доказать его плачевную ошибку. Печорин рассуждает о том, что “честолюбие есть не что иное, как жажда власти, а счастье – всего лишь напыщенная гордость”.

Если А. С. Пушкина принято считать создателем первого реалистического романа в стихах о современности, то Лермонтов является автором первого социально-психологического романа в прозе. Его роман отличается глубиной анализа психологического восприятия мира. Изображая свою эпоху, Лермонтов подвергает ее глубокому критическому анализу, не поддаваясь никаким иллюзиям и обольщениям. Лермонтов показывает все самые слабые стороны своего поколения: холодность сердец, эгоизм, бесплодность деятельности.

Реализм “Героя нашего времени” во многом отличен от реализма пушкинского романа. Отодвигая в сторону бытовые элементы, историю жизни героев, Лермонтов сосредоточивает внимание на их внутреннем мире, подробно раскрывая мотивы, побудившие того или иного героя на какие-либо поступки. Автор изображает всевозможные переливы чувств с такой глубиной, проникновенностью и детализированностью, которой еще не знала литература его времени.

Мятежная натура Печорина отказывается от радостей и душевного спокойствия. Этот герой вечно “просит бури”. Его натура слишком богата страстями и мыслями, слишком свободна, чтобы довольствоваться малым и не требовать от мира больших чувств, событий, ощущений. Самоанализ необходим современному человеку, чтобы верно соотнести свою судьбу и предназначение с настоящей жизнью, чтобы понять свое место в этом мире. Отсутствие убеждений – настоящая трагедия для героя и его поколения.

В “Дневнике Печорина” открывается живая, сложная, богатая, аналитическая работа разума. Это доказывает нам не только то, что главный герой – фигура типичная, но и то, что в России существует молодежь, которая трагически одинока. Печорин причисляет себя к жалким потомкам, которые скитаются по земле без убеждений. Он говорит: “Мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастья”. Эта же мысль повторяется у Лермонтова в стихотворении “Дума”:

Богаты мы, едва из колыбели,

Ошибками отцов и поздним их умом,

И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,

Как пир на празднике чужом.

Каждому истинно русскому человеку становится не по себе от мысли о том, что М. Ю. Лермонтов так рано ушел из жизни. Решая нравственную проблему цели жизни, главный герой его произведения Григорий Печорин не смог найти применения своим способностям. “Зачем я жил? Для какой цели я родился… А ведь, верно, было мне назначение высокое, так как я чувствую в душе силы необъятные”, – пишет он. В этой неудовлетворенности собой и лежат истоки отношения Печорина к окружающим людям. Он равнодушен к их переживаниям, поэтому, не задумываясь, коверкает чужие судьбы. Пушкин писал, о таких молодых людях: “Двуногих тварей миллионы, для них название одно”.

Пользуясь пушкинскими словами, о Печорине можно сказать, что в его взглядах на жизнь “отразился век, и современный человек изображен довольно верно, с его безнравственной душой, себялюбивой и сухой”. Таким увидел свое поколение Лермонтов.

И. А. БУНИН

ТЕМНЫЕ АЛЛЕИ

“В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими черными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казенная почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать, пообедать или спросить самовар, подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами”.

На козлах сидел крепкий темноликий мужик, похожий на старинного разбойника. Вез он старика-военного со строгим и усталым взглядом.

Приезжий вошел в дом. Его встретила темноволосая красивая женщина, похожая на пожилую цыганку. Это была хозяйка. Она приветливо встретила гостя: “Добро пожаловать, ваше превосходительство”. Когда она назвала военного по имени, Николай Алексеевич, он понял, что это его старая знакомая. Стали выяснять, что же случилось за то время, пока они не виделись. Господа дали этой женщине вольную, замужем она не была… А не была потому, что очень когда-то любила этого самого Николая Алексеевича. Военный смутился: “Ведь не могла же ты любить меня весь век!” “Значит, могла. Сколько ни проходило времени, все одним жила. Знала, что давно вас нет прежнего, что для вас словно ничего и не было, а вот… Поздно теперь укорять, а ведь, правда, очень бессердечно вы меня бросили, – сколько раз я хотела руки на себя наложить от обиды от одной, уж не говоря обо всем прочем. Ведь было время, Николай Алексеевич, когда я вас Николенькой звала, а вы меня – помните как? И все стихи мне изволили читать про всякие “темные аллеи”, – прибавила она с недоброй улыбкой”.

Всю красоту, всю молодость отдала женщина Николаю. Не смогла она простить обиду: “Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя. Ну да что вспоминать, мертвых с погоста не носят”.

А Николай Алексеевич был женат. Любил жену без памяти. А она бросила его еще оскорбительней, чем Николай хозяйку этого дома. Сын вырос наглецом: “Думаю, что и я потерял в тебе самое дорогое, что имел в жизни”.

Не выдержал мужчина этой встречи, этого разговора. Уехал раньше времени. “Да, пеняй на себя. Да, конечно, лучшие минуты. И не лучшие, а истинно волшебные! “Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи…” Но, боже мой, что же было бы дальше? Что, если бы я не бросил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей? И, закрывая глаза, качал головой”.

Главной проблемой в романе И. С. Тургенева “Отцы и дети” является конфликт двух поколений, старого, представленного либеральными и консервативными дворянами, и нового, представленного разночинцами-демократами. К представителям старого относится семья Кирсановых, а нового – Базаров. Самым ярым сторонником консервативных взглядов является Павел Петрович Кирсанов, человек, давно отставший от времени и настаивающий на верности своих взглядов и принципов, которые он усвоил еще в молодости. Противником его в романе выступает Евгений Базаров. По сути, Тургенев посвятил свое произведение раскрытию нигилистических взглядов представителя разночинной молодежи. Философия главного героя строилась на отрицании всего: музыки, религии, искусства, Бога. Несмотря на то, что Базаров был человеком науки, он и ее отрицал.

Евгений – простой, свободолюбивый и независимый человек. Он гордится своей близостью к народу и подчеркивает это в разговоре с Павлом Петровичем: “Мой дед землю пахал. Спросите любого из ваших мужиков, в ком из нас – в вас или во мне – он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете”. Но, несмотря на это, в герое проявляются черты, отличающие его от простого народа.

В Базарове мы видим ясный и трезвый ум, умение замечать в людях недостатки и безжалостно обличать их. Герою присуще трудолюбие, что отличает его от аристократов и помещиков, независимость суждений, сильная воля, умение отстаивать свои принципы, подводя под них теоретическую основу. Он волевой человек. В диалоге с Павлом Петровичем нас поражает его умение оставаться спокойным и хладнокровным, чем он буквально обезоруживает своего противника. Павел Петрович, раздраженный этим, говорит Базарову: “Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете… Да ведь надобно же строить”. На это герой возражает своему оппоненту: “Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить” . Этим автор хотел подчеркнуть то, что будущее не за его героем, он принадлежит только настоящему. Базаров часто употребляет слово “мы”, но, кто такие мы, для нас остается загадкой. Нельзя же к числу его единомышленников отнести Ситникова и Кукшину, ведь это только пародия, сатира на представителей разночинной интеллигенции. А Аркадий является лишь временным попутчиком своего друга и наставника.

Важной чертой в раскрытии характера Базарова является его отношение к любви. Несмотря на свои нигилистические взгляды, он оказался неспособным противостоять такому естественному и земному чувству, как любовь. Она оказалась выше всяких научных теорий и политических. воззрений героя. Он оказался способным на самоотверженную любовь, отвергаемую им ранее как ненужную “чепуху”, “романтику”. Законы жизни, природы сильнее, чем все остальное, и противостоять им бесполезно и бессмысленно. Герой не выдержал испытание любовью, он оказался простым, земным человеком, которому ничего человеческое не чуждо.

Тургенев не видел будущего за поколением “отцов”, оно отжило свой век, но также автор не видел будущего и за “детьми”, пришедшими в мир, чтобы “разрушить” его, “расчистить место”, не создав при этом ничего нового. Именно поэтому Тургенев “убивает” своего героя, не видя за ним будущего, той роли, которую он бы мог сыграть в движении России вперед. Но заслуга автора в том, что он создал образ современного человека, представителя разночинной молодежи 60-х годов.

Михаил Юрьевич Лермонтов (1814-1841)

“Молитва”

(“В минуту жизни трудную”)

История создания.

Стихотворение Лермонтова, написанное уже в конце творческого пути в 1839 году, названо “Молитва”. В его поэзии есть и другие стихотворения с тем же названием: в ранней лирике это стихотворение “Не обвиняй меня Всесильный…”, созданное в 1829 году, оно при жизни поэта не печаталось, и “Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…”, которое было написано в 1837 году, то есть немногим ранее рассматриваемого. Оба стихотворения, опубликованные соответственно в 1839 и 1840 гг., вошли затем в сборник “Стихотворения М. Лермонтова”, который вышел в 1840 г.

Жанр и композиция.

Обычно молитвой называют проникновенное обращение верующего человека к Богу верующего человека. Это веками освященная традиция христианства. Молитвы, которые читают верующие люди в церкви и дома, создавали в древности христианские подвижники, признанные потом святыми людьми, отцами церкви. Конечно, каждый верующий человек может обратиться с молитвой к Богу, найдя в своем сердце, в своей душе нужные слова такие слова не произносятся перед другими людьми, а тем более не появляются в печати. Но в литературе все же есть примеры того, как молитва становится определением особого жанра стихотворения, сохраняющего основные черты православной молитвы. Обычно такие стихотворения принадлежат перу глубоко верующих поэтов, таких, как И. С. Никитин, А. К. Толстой, К. Р. (Константин Романов).

Обращение Лермонтова к такому жанру на первый взгляд кажется странным. Ведь с именем Лермонтова тесно связан демонический мотив в поэзии, над поэмой “Демон” он работал почти всю свою жизнь: начата она была в 1829 году, а последний вариант закончен лишь в 1839 году – и это восьмая редакция! В лермонтовской лирике много стихов, посвященных демону и связанных с этим образом. Можно сказать, что поэт всю жизнь прожил под страшным взором этого мрачного духа зла. Русский романтик Лермонтов в этом отношении продолжает традиции западноевропейского романтизма, прежде всего Байрона, для которого богоборческий и демонический мотивы были очень характерны. Но и традиции русской духовной поэзии оказались близки Лермонтову. Недаром его первое стихотворение в жанре молитвы было написано в том же 1829 году, когда появилось первое стихотворение, рисующее образ демона – “Мой демон”. “И гордый демон не отстанет, пока живу я, от меня” – так думал юный поэт. Но прошло время, и в 1839 году Лермонтов с ним “разделался – стихами”. Показательно, что в позднем творчестве, к которому относится рассматриваемое произведение, в лирике Лермонтова появились мотивы примирения – с миром, людьми, Богом. Об этом свидетельствует и тот факт, что в это время он дважды обращается к жанру молитвы.

Развитие поэтической мысли стихотворения “Молитва” (1839) организует его композицию как движение от состояния сомнения, печали, грусти (первая строфа) через осознание “силы благодатной” святых слов (вторая строфа) к примирению, очищению и внутреннему просветлению (третья строфа). Можно сказать, что в композиции стихотворения нашло отражение то внутреннее движение души самого поэта от скепсиса к вере и умиротворению, которое характеризует его жизнь в последние годы.

Основные темы и идеи.

За два года до стихотворения “Молитва” (“В минуту жизни трудную…”) было создано Одно из первых произведений поэта, в котором нашли отражение его новые темы и идеи, – “Когда волнуется желтеющая нива…”. В нем мотив примирения выражается в идее смирения перед лицом Всевышнего, звучащей в заключительных строках:

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе, –

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога.

“Молитва” 1839 года тоже выражает идею отказа от прежних сомнений, скепсиса, приводящих поэта в состояние грусти. Но если в стихотворении “Когда волнуется желтеющая нива…” такое состояние связано с созерцанием умиротворенной природы, то в “Молитве” акцент сделан на “силе благодатной” святого слова. Исходя из этого можно сказать, что в стихотворении “Молитва” тема веры, душевного просветления тесно переплетается с темой слова – для поэта это означает тему творчества: “из пламя и света рожденное слово” – так охарактеризовал его в другом стихотворении Лермонтов. Такая идейно-тематическая связь возникает не случайно. У Лермонтова уже в самых ранних стихах появляются две музы – одна демоническая, которая несет настроения сомнения, скепсиса и приводит к тоске и скуке; другая – муза, помнящая небесные “песни святые”, о которых говорится в раннем стихотворении “Ангел”. На протяжении многих лет идет напряженная внутренняя борьба этих муз, но ко времени создания “Молитвы” исход этой борьбы становится очевидным.

Теперь демон сомнения отринут: “С души как бремя катится, Сомненье далеко…” Это не означает, что все в жизни сразу прояснилось: начало стихотворения говорит об особом состоянии, которое было характерно для поэта и нашло отражение во многих его стихах. Это грусть, которая раньше была сродни отчаянию, потому что поэт не верил в возможность существования благодати в мире. И тогда звучали совсем другие звуки, например его “Молитве” 1829 года:

Не обвиняй меня, Всесильный,

И не карай меня, молю,

За то, что редко в душу входит

Живых речей твоих струя,

За то, что мир земной мне тесен,

К тебе ж проникнуть я боюсь,

И часто звуком грешных песен

Я, Боже, не тебе молюсь.

То действительно были “грешные песни”, но поэту было дано сказать и иное слово, обращенное в “Молитве” 1837 года к “теплой заступнице мира холодного”. Это слово пока еще не о себе, “не о спасении, не перед битвою, Не с благодарностью иль покаянием”. За свою “душу пустынную” поэт еще страшится произнести слова мольбы, обращенной к Богу, но он просит Богоматерь быть небесной покровительницей “девы невинной”. Как это уже похоже на веру русского народа, “за други своя” страдающего и молящегося. И как точно угадано Лермонтовым то, что всегда жило в душе русского народа: заступничество в “минуту жизни трудную” надо искать у той, которая понимает все человеческие страдания, – у Божией Матери.

В “Молитве” 1839 года звучит та новая интонация, которая становится теперь характерной чертой поэзии Лермонтова. Это пронзительнощемящее и вместе с тем умиротворяющее звучание сродни подлинной молитве русского человека. Слова этого удивительного стихотворения, подобно молитве в церкви, льются из самого сердца поэта и звучат, как песнопение:

В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

Историк Ключевский, написавший статью о творчестве Лермонтова под названием “Грусть”, доказывает в ней, что по своей ритмике, общему интонационному рисунку поздняя лирика Лермонтова действительно приближается к народной первооснове. Ее ведущий тон Ключевский называет “грусть-тоска” и видит в Лермонтове основоположника того нового мироощущения, отраженного в поэзии, которое совместило в себе романтические и народно-православные основы.

Эти подлинно национальные духовные основы проявляются и в том, что поэт в своих стихах, как и русский народ, чаще обращается к Богоматери – “теплой заступнице мира холодного”. В “Молитве” 1839 года не указано, к кому она обращена, но само ее звучание скорее подходит Богородичной молитве. Но здесь основной смысловой акцент – образ самого “созвучья слов живых”, которое выливается в “молитву чудную”:

Есть сила благодатная

В созвучьи слов живых,

И дышит непонятная,

Святая прелесть в них.

“Непонятная” прелесть и сила святого слова – вот то главное, что хочет выразить поэт. Именно поэтому не так важно, к кому обращена молитва и о чем она. Важнее другое – результат, который достигается молитвой, произнесенной из глубины страдающей души:

С души как бремя скатится,

Сомненье далеко –

И верится, и плачется,

И так легко, легко…

Такую удивительную легкость души, очищенной слезами покаяния, Лермонтов смог наконец постичь в конце своего жизненного пути.

Художественное своеобразие.

Даже среди шедевров лермонтовской лирики “Молитва” 1839 года поражает удивительной гармонией и проникновенностью звучания. Все художественные средства подчинены задаче выразить глубину молитвенного чувства человека. Именно потому поэт использует эмоционально-оценочные слова (грусть, сомненье) и эпитеты (“в минуту жизни трудную”, “одну молитву чудную”), а также эпитеты, связанные с религиозно-философской тематикой (“сила благодатная”, “святая прелесть”). Этой же цели служит сравнение (“с души как бремя скатится, сомненье…”) и метафора (“И дышит непонятная, святая прелесть в них”). Большую роль в создании замедленной, напевной интонации стихотворения играют повторы (“И так легко, легко…), синтаксический параллелизм (“И верится, и плачется…”), ассонансы на “у” (“В минуту жизни трудную…”; “одну молитву чудную…”).

Значение произведения.

В творчестве Лермонтова “Молитва” стала стихотворением, обозначившим новый поворот во внутреннем, душевном и духовном, состоянии поэта. Она стала ответом тем, кто обвинял его в безверии и демонизме. В то же время вместе с такими стихотворениями, как “Родина”, “Молитва” показала обращенность позднего творчества Лермонтова к народным истокам. Уже в XX веке, пожалуй, лишь два поэта – А. А. Блок и С. А. Есенин – достигли в своей поэзии столь же точной и необыкновенно выразительной силы грустно-лирической народной интонации, которая характерна для этого лермонтовского стихотворения. С точки зрения жанра оно также получило продолжение в творчестве таких глубоко верующих православных поэтов, как И. С. Никитин, А. К. Толстой, К. Р. (Константин Романов).

Ко времени создания “Недоросля” было написано уже немало пьес, в той или иной мере касавшихся крестьянской тематики. Но во многих из них авторы, стремясь приукрасить крепостную жизнь, изображали крепостников-помещиков добрыми и благородными, уважающими своих крестьян и сочувственно относящимися к ним. Комедия Д. И. Фонвизина выделяется среди подобных произведений своей оригинальностью и необыкновенной обличительной силой. Главная же заслуга Фонвизина заключается в том, что он, как справедливо заметил К. В. Пигарев, “…первым из русских драматургов верно угадал и воплотил в отрицательных образах своей комедии сущность социальной силы крепостничества, показал типические черты русских крепостников вообще, независимо от занимаемого ими общественного положения”.

В образе Простаковой перед нами предстает жестокая и властная крепостница, истинный образ которой раскрывается в ее отношении к подвластным. Она не считает своих крепостных крестьян людьми и грубо обращается с ними. Слуги, превращенные Простаковой в рабов, утратили даже человеческие имена. “Собачья дочь”, “старая хрычовка”, “бестия” – так называет “госпожа” свою верную и преданную служанку Еремеевну. Грубые слова слетают с уст Простаковой в припадке ярости и негодования, она, не стесняясь, может пустить в ход и кулаки. Страшно, что Простакова искренне убеждена в своей правоте, в том, что к крестьянам иначе относиться нельзя. “Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!” – доверительно сообщает она чиновнику Правдину. По-видимому, такие представления привили ей ее родители. Нетрудно представить, в каких условиях живут крепостные крестьяне этой помещицы. “С тех пор как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже с°драть не можем. Такая беда!” – жалуется она брату, благосостояние которого также держится на грубости и беззастенчивом ограблении своих крепостных.

Автор неоднократно подчеркивает ограниченность Простакови неразвитость ее ума. Например, указ о вольности дворянской, Котором шла речь об освобождении дворян от обязательной службы, она воспринимает как юридическое освящение своей неограниченной власти над крестьянами и с удовольствием пользуется этой властью. Но особенно ярко примитивная натура Простаковой раскрывается в резких переходах от наглости к трусости, от самодовольства к подобострастию. Простакова способна униженно валяться в ногах у Правдива, вымаливая прощение, но, получив его, спешит расправиться с нерасторопными слугами. Особенности характера Простаковой ярко раскрываются в ее речи, одновременно грубой и льстивой, хитрой и наивной.

Для того чтобы подчеркнуть широкое распространение дворян, подобных Простаковой, придать ей характер типичности, автор ввел в действие пьесы брата Простаковой – Тараса Скотинина. Это деспот-самодур, который в кулачной расправе и ограблении своих крестьян пошел еще дальше своей сестры. Она даже просит его поделиться секретами “мастерского обдирания” крестьян. Печально, что Скотинин так же тупо убежден в своей правоте и безнаказанности. “Не будь я Тарас Скотинин, – заявляет он, – если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою… а всякий убыток… сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду”.

С большим мастерством создан в комедии образ Митрофанушки, в котором соединены и выражены многие уродливые черты Простаковой и Скотинина, дано сатирическое обличение подрастающего поколения. В наследство от родителей Митрофан получил дурное воспитание и полное пренебрежение к учению. Он вырос полным невеждой, грубым и нахальным с теми, над кем чувствует свое превосходство, и заискивающим перед теми, в ком чувствует силу. Характер и поведение Митрофана – естественный результат примеров, которыми он окружен в доме родителей, – “злонравия достойные плоды”, и еще один убедительный пример того, что среда, условия жизни в значительной мере определяют поведение человека в обществе и его взгляды на жизнь. Образ недоросля-Митрофанушки стал большой творческой удачей драматурга. Современники писателя отмечали, что он наделен правдивыми, типическими чертами. “В сей комедии, – писал П. А. Вяземский, – так много действительности… Мне самому случалось встретиться в провинциях с двумя или тремя живыми экземплярами Митрофанушки, т. е. будто служившими образцом Фонвизину”.

Картина типического дворянского воспитания дополняется образами учителей Митрофанушки. Это отставной сержант Цыфиркин, жизнь которого прошла на службе отечеству. Он заслуживает уважения тем, что это честный, прямой, имеющий чувство собственного достоинства человек. Он отказывается от положенной ему платы, поняв, что его ученик не приобрел никаких знаний. Добродушный дьячок Кутейкин малообразованный, но добросовестный. А вот немец Вральман, бывший кучер, – настоящий проходимец, сумевший ловко провести Простакову и пользующийся ее лаской. Но всех “учителей” объединяет то, что это ограниченные, невежественные люди, неспособные быть воспитателями настоящего дворянина.

Лагерю крепостников противостоят Стародум, Правдин, Милон и Софья. Стародум – человек высокой культуры, умный и образованный. Некоторое время он служил при дворе, но отошел от него “…без деревень, без ленты, без чинов”, так как понял, что там нет места людям правды. Чувствуя, что изменить ничего не может, Стародум, однако (а вместе с ним и автор), гордится, что сохранил “неповрежденно” свою душу, честь и свои правила. Отношение его к крепостничеству выражено словами: “Угнетать рабством себе подобных беззаконно”.

Правдин – единомышленник Стародума. Его роль в пьесе очень важна, так как любовная интрига, на основе которой построен сюжет “Недоросля”, не может полностью раскрыть важную для автора тему помещичьего произвола. Поэтому Фонвизин дополняет ее социальной коллизией, и именно Правдин является тем чиновником, которому даны права ограничивать власть помещиков-крепостников.

Милон – офицер, представитель молодого поколения передового дворянства. Несмотря на свою молодость, он уже участвовал в важных действиях и проявил при этом подлинное бесстрашие, хотя другие в борьбе за власть и чины применяют любые средства: “… один другого сваливает, и тот, кто на ногах, не поднимает уже никогда того, кто на земле”. Образ этого молодого человека, как и образ Софьи, изображен несколько бледно, неполно, но они не были выдуманы автором. “В русской жизни того времени, – указывает П. Н. Берков, – могли быть и были честные офицеры вроде Милона… в полках, подчиненных Суворову… Были в годы потемкинского разгула и принципиальные, безупречные, честные чиновники вроде Правдина, и вдумчивые, пытливые, одаренные пылким воображением, неиспорченным сердцем и лукавым юмором девушки, как Софья”.

Таким образом, в “Недоросле” представлена четко продуманная система образов. Мы видим три группы персонажей, включающих в себя три мужских и один женский образ, при этом добро и зло, свет и тени резко разграничены. Положительные герои – Стародум, Правдин, Милон и Софья – только положительны, а отрицательные – Простаковы, Скотинин и Митрофан – только отрицательны. Представители же третьего лагеря – воспитатели Митрофана и преданная служанка Еремеевна наделены как положительными, так и отрицательными качествами. Такая система образов говорит о том, что Фонвизин постарался представить в пьесе всю палитру человеческих характеров, взяв их “прямо из житейского омута”. Драматургу удалось обрисовать в своем произведении все существенные стороны феодально-помещичьего общества второй половины XVIII века, создав при этом выразительные портреты представителей крепостников, противопоставив их, с одной стороны, прогрессивному дворянству, а с другой – представителям народа.

С Москвой были связаны у Пушкина самые первые, самые живые и яркие “впечатленья бытия”. Здесь он родился, здесь провел годы детства. Москва того времени удивляла современников “странным смешением древнего и новейшего зодчества”, “редкими противоположностями в строениях и нравах жителей. Здесь роскошь и нищета, изобилие и крайняя бедность, набожность и неверие, постоянство дедовских времен и ветреность неимоверная…” – отмечал старший современник Пушкина поэт К. Н. Батюшков. Детские годы Пушкина проходили на бывшей Немецкой улице (теперь улица Баумана) и в тихих переулочках у Харитонья в Огородниках (Б. Харитоньевский переулок). И хотя ныне все здесь неузнаваемо изменилось, память о поэте жива. На месте дома, где родился Пушкин,- школа, носящая его имя (ул. Баумана, 40); в сквере перед школой – памятник: бронзовый бюст Пушкина-ребенка работы – скульптора Е. Ф. Белашовой. Поблизости, на Бауманской площади, расположена библиотека имени А. С. Пушкина, одна из старейших в Москве: ее попечительницей была старшая дочь поэта, Мария Александровна Гартунг.

В Большом Харитоньевском переулке сохранился дом (№ 21), принадлежавший знатному екатерининскому вельможе князю Н. Б. Юсупову. Во флигеле этого дома жили Пушкины в 1802-1803 годах. Это одно из примечательнейших старинных зданий – палаты XVII века, выстроенные в стиле “московского барокко”, богато украшенные декоративными деталями. Неподалеку, на улице Чернышевского, находится еще одно весьма своеобразное здание (дом № 22), принадлежавшее некогда Трубецким; москвичи называли его “дом-комод” за необычную форму, нарядность и пышность архитектурного “убранства”. Это единственный в современной Москве жилой дом середины XVIII века. Трубецкие были дальними родственниками семьи Пушкиных, и маленького Сашу вместе со старшей сестрой его Ольгой возили к Трубецким “на уроки танцевания”. М. П. Погодин, близко знакомый с семьей князя Трубецкого, вспоминал: “Княжны, ровесницы Пушкиным, рассказывали мне, что Пушкин всегда смешил их своими эпиграммами, сбирая их около себя в каком-нибудь уголку”.

В 1811 году двенадцатилетний Пушкин уехал из Москвы для поступления в Царскосельский лицей. Лишь через 15 долгих лет удалось ему вернуться в родные места. В лирических строках “Евгения Онегина” он выразил то удивительное чувство светлой радости, окрыленности, восторга, какое охватило его при въезде в родной город:

Москва, я думал о тебе!

Москва… как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!

Москва, как и в годы пушкинского детства, была шумным, многолюдным, своеобразным и “пестрым” городом. Вместе с тем она заметно изменилась, как будто помолодела. Многие улицы были заново отстроены после пожара 1812 года. Преобразилась Красная площадь. Рядом с Кремлевской стеной был разбит Александровский сад и построено красивое здание манежа. Река Неглинка протекала теперь под землей, и Театральная площадь, прежде заболоченная и топкая, приобрела совсем иной облик. Здесь было завершено строительство классически монументального здания Большого театра. Позднее Пушкин заметил полушутя, что “…московские улицы, благодаря 1812 году, моложе московских красавиц”.

Москвичи восторженно встречали приехавшего из ссылки Пушкина. “Прием от Москвы Пушкину – одна из замечательнейших страниц его биографии”,- писал современник. Когда Пушкин в первый раз появился в Большом театре, “публика глядела не на сцену, а на своего любимца-поэта”.

Пушкин рад был снова встретиться с родными, друзьями и знакомыми. В первые же дни пребывания в Москве Пушкин несколько раз читал друзьям свою новую трагедию “Борис Годунов”. Сохранился в перестроенном виде дом поэта П. А. Вяземского (ул. Станкевича, 9), где происходило одно из первых чтений трагедии.

У Пушкина появилось в Москве много новых знакомых. Среди них молодой поэт и философ Д. В. Веневитинов, в доме которого (Кривоколенный пер., 4) Пушкин дважды читал “Бориса Годунова”. На втором чтении 12 октября 1826 года присутствовали многие московские писатели, журналисты, любители литературы. “Какое действие произвело на всех нас это чтение, передать невозможно,- вспоминал М. П. Погодин.- …Мы смотрели друг на друга долго и потом бросились к Пушкину. Начались объятия, поднялся шум, раздался смех, полились слезы, поздравления… О, какое удивительное то было утро, оставившее следы на всю жизнь”.

Пушкин часто посещал литературно-музыкальный салон княгини Зинаиды Волконской на Тверской (ул. Горького, 14), бывший, по словам Вяземского, “изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества”. В салоне Волконской звучали гениальные импровизации великого польского поэта Адама Мицкевича. Друг Мицкевича рассказывал, как во время одной из таких импровизаций Пушкин, в честь которого давался тот вечер, поднялся с места и, ероша волосы, воскликнул: “Какой гений! Какой священный огонь! Что я рядом с ним?” – и, бросившись на шею Адама, сжал его и стал целовать, как брата… Тот вечер был началом взаимной дружбы между ними” 26 декабря 1826 года Пушкин был на прощальном вечере, устроенном здесь в честь княгини М. Н. Волконской, уезжавшей в Сибирь к мужу-декабристу. “Во время добровольного изгнания нас, жен сосланных в Сибирь, он был полон самого искреннего восхищения; он хотел передать мне свое “Послание к узникам” для вручения им, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александрине Муравьевой”,- вспоминала впоследствии М. Н. Волконская.

Пушкин разыскал А. Г. Муравьеву, ненадолго остановившуюся в Москве у родных (ул. Ермоловой, 24), и передал ей свое послание “В Сибирь”. Прощаясь с нею, он так сочувственно, так горячо и сильно сжал ее руку, что она не могла продолжать письма, которое начала, когда он вошел.

В свой первый приезд в Москву после ссылки Пушкин прожил здесь несколько месяцев – до 19 мая 1827 года. Впоследствии он бывал в родном городе наездами, один-два раза в год. Зимой 1828/29 года на одном из московских балов Пушкин встретил 16-летнюю Наталью Гончарову. “Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение”,- вспоминал Пушкин в одном из писем. Венчание Пушкина и Н. Н. Гончаровой состоялось спустя два года – 18 февраля 1831 года-в церкви Большого Вознесения у Никитских ворот (ул. Герцена, 36). Через несколько дней после свадьбы Пушкин писал приятелю: “Я женат – и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что кажется я переродился”. Молодые поселились на Арбате (ныне дом № 53) в квартире из пяти комнат.

С годами круг московских знакомых Пушкина становился все шире: были среди них литераторы и ученые, актеры, художники и музыканты. Пушкин живо интересовался событиями литературной жизни Москвы, бывал в московских театрах, посещал университет, изучал исторические материалы в московском архиве. Ему были хорошо знакомы разнообразные стороны московского быта:

часто бывал он и на народных гуляньях, и в великолепном Колонном зале дворянского Благородного собрания (Пушкинская ул., 1; ныне – Дом союзов), и в Английском клубе на Тверской (ул. Горького, 21; ныне – Музей Революции).

В последний раз Пушкин приехал в Москву в мае 1836 года. Он остановился у своего ближайшего друга П. В. Нащокина (Воротниковский пер., 12). Жена Нащокина, Вера Александровна, писала впоследствии: “Для нас с мужем приезд поэта был величайшим праздником и торжеством. В нашей семье он положительно был родной. Я как сейчас помню те счастливые часы, которые мы проводили втроем в бесконечных беседах, сидя вечером у меня в комнате на турецком диване, поджавши под себя ноги. Я помещалась обыкновенно посредине, по обеим сторонам – муж и Пушкин в своем красном архалуке с зелеными клеточками. Я помню частые возгласы поэта: “Как я рад, что я у вас! Я здесь в своей родной семье”.

Уезжая из Москвы весной 1836 года, Пушкин предполагал вновь

сюда вернуться: здесь жили его ближайшие друзья, здесь ему легче дышалось, чем в чиновном, чопорном Петербурге-Сегодня пушкинские места Москвы – это не только старинные усадьбы и дома, где бывал поэт. Это и Государственный музей А. С. Пушкина на Кропоткинской улице, это Пушкинская площадь с вдохновенным созданием А. М. Опекушина – памятником поэту, это улица и набережная, носящие имя Александра Сергеевича Пушкина.

Более чем полвека назад отгремели последние залпы второй мировой войны. Возвратились дамой миллионы мужчин, изведавших все тяготы, которые когда-либо доставались на долю человека. И много миллионов военных и штатских не вернулись. Они остались на бесчисленных полях сражений, в пепле концлагерных кремационных печей, на суше и на дне нескольких морей. Везде. Сегодня говорят, что не осталось больше тайн, и мы знаем все о мировой войне. Если мы знаем все о войне, то откуда щемящая тоска, которую чувствуешь, когда звучит гимн Великой Отечественной – “Вставай, страна огромная”? Откуда боль, от которой никуда не деться, когда из-под вороха аляповато-пестрых современных фотографий выглянет пожелтевший уголок военной фотокарточки, где обнявшись стоят погибшие тогда и умершие совсем недавно? И где граница, которая разделяет наш многообразный и динамичный мир и мир, оставшийся за кадром кинохроники тех правдивых и жестоких лет? Нет, последние слово о той войне еще не сказано. Достоин восхищения подвиг советского народа в Великой Отечественной войне. Непосильное бремя тягот и страданий вынесли на своих плечах солдаты и офицеры, рабочие и колхозники, деятели науки и культуры, дети и взрослые. Много написано о воинском подвиге и гораздо меньше – о подвиге тех, кто трудился в тылу. А ведь это – действительно большая тема. “Все для фронта, все для победы”, – этот лозунг вдохновлял тружеников тыла, давал им новые силы. И из заводских цехов выходили новые танки, самолеты, артиллерийские орудия, снаряды, патроны, военное снаряжение для сражающейся Советской Армии. Трудно поверить, что вся это сложная техника создавалась руками женщин и детей, ведь мужчины были на фронте. “Народ бессмертен” – так называется одно из произведений знаменитого писателя Василия Гроссмана. В этом названии звуки народных маршей, стоны раненых, рокот наступающих танковых полков, слезы и радость Дня Победы. Да, народ бессмертен, как бессмертен его подвиг. У той войны была и непарадная, непоказная сторона. Нельзя забывать, что сороковые годы, как и тридцатые, были временами сталинских репрессий. И нередко тот, кто был настоящим героем на фронте, оказывался “врагом народа”, придя домой. Но и это сумели преодолеть советские люди. Люди военного поколения – особые люди. С фронтов Великой Отечественной они принесли в непростую жизнь страны веру в будущее, готовность жертвовать собой ради других. Быт советских людей еще долгое время был наполнен отголосками военного лихолетья. Высота человеческого подвига определяется силой любви к жизни. Чем сильнее эта любовь, тем непостижимее измерение подвига, совершаемого человеком ради любви к жизни. И подвиг народа – это прямое отражение подвига каждого человека, умноженное на миллион, на десятки миллионов. Мне кажется, что нагл народ и сейчас способен на повторение подвига единения, братства и долга, который стал основным смыслом Великой Отечественной войны, закончившейся более полвека назад.