Category: Сочинения по литературе

Мне завещал отец:

Во-первых, угождать всем людям без изъятья –

Хозяину, где доведется жить,

Начальнику, с кем буду я служить,

Слуге его, который чистит платья,

Швейцару, дворнику, для избежанья зла,

Собаке дворника, чтоб ласкова была.

А. С. Грибоедов

“.. .Девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку”, – так говорил о замысле своего произведения сам А. С. Грибоедов, имея в виду тот факт, что Софья предпочитает Молчалина Чацкому. Но можно ли однозначно назвать Молчалина глупым?

Читая комедию, мы все больше убеждаемся, что это не совсем верно. Он, всегда все слышащий и видящий, тонко разбирается в психологии, особенно женской. Так, например, убедившись в том, что угодливость и лесть действуют благотворно и умиротворяюще на Хлестову, Молчалин сознательно сыплет комплиментами:

Ваш шпиц – прелестный шпиц; не более наперстка,

Я гладил все его; как шелковая шерстка.

В ответ на свою любезность он получает ее расположение. И в этом вся сущность героя, как точно охарактеризовал его Чацкий:

Молчалин! – Кто другой так мирно все уладит!

Там моську вовремя погладит,

Тут впору карточку вотрет…

В этом эпизоде также ярко раскрывается смысл характеристики Молчалина, которую он сам себе дает: “умеренность и аккуратность”. В ней – вся тактика поведения и жизни героя: обдуманность всех поступков и слов; подчинение людей, событий, обстоятельств медленному, но неуклонному движению вперед, к достижению своей цели. А цель его вполне конкретная и определенная – “почести и знатность”. Для того чтобы приобщиться к аристократической среде, безродному Молчалину необходимо было обладать большой хитростью, ловкостью и осторожностью. И он в совершенстве овладевает и искусно пользуется этими качествами, что и приводит его постепенно к желаемым результатам:

По мере я трудов и сил,

С тех пор, как числюсь по Архивам,

Три награжденья получил.

На первый взгляд кажется, что Софью привлекает в герое его скромность, кротость, застенчивость. Однако стоит обратить внимание на поведение девушки, когда он падает с лошади; на то, как она реагирует на замечания Лизы и самого Молчалина. Здесь мы видим настоящие чувства, которые она не желает скрывать и которые считает самым высоким и значительным в жизни. Чувства Софьи – это влюбленность, преклонение, даже подчинение, а не только лишь стремление покровительствовать любимому человеку “бедному, скромному, не смеющему на нее глаз поднять”. Она готова возражать на любые, даже самые страстные и благоразумные, доводы Лизы, но ни секунды не сопротивляется сдержанным словам Молчалина, проявляя готовность следовать его указаниям:

Хотите вы?.. Пойду любезничать сквозь слезы;

Боюсь, что выдержать притворства не сумею…

Но и в отношении этого героя к Софье чувствуется тот же точный и корыстный расчет. Он твердо уверен, что знает, как должен обращаться с женщиной и что необходимо ему для того, чтобы ее очаровать и подчинить себе. Отсюда же и его высокомерие по отношению к Лизе. Есть своеобразный циничный смысл в том, как он перечисляет те безделушки, за которые он готов купить расположение девушки.

Молчалин своим изворотливым умом смог оценить обстановку в доме Фамусова. Он быстро понял, что наскоки Чацкого на ценности мира Фамусовых и скалозубов приведут его к бесспорному поражению. Именно поэтому в вежливых, подчеркнуто простодушных репликах героя слышатся наглость и высокомерие, мстительная радость плебея, сумевшего возвыситься над аристократом. Именно сознание “обреченности” Чацкого в этом мире дает Мол-чалину право и возможность на минуту поддаться жалости к нему. Но лишь на минуту – затем он снова прячется в свою надежную скорлупу, становится робким и угодливым.

Таким образом, за внешней кротостью Молчалина кроются мощная энергия и целеустремленность, упорство и настойчивость в достижении своих целей, а за показной скромностью – цинизм и двуличие. В нем действительно есть сила и значительность, основанные на осторожном, гибком уме и наблюдательности, которые и позволили Софье предпочесть его Чацкому. Но эта сила и энергия направлены не на добро и общее благо, а лишь на расширение и подкрепление собственного эгоизма. Не случайно Ф. М. Достоевский писал в 1876 году в своем “Дневнике писателя”: “…я чуть ли не сорок лет знающий “Горе от ума”, только в этом году понял как следует один из самых ярких типов этой комедии, Молчалина…”

Со времени опубликования романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова прошло более полувека. Но произведения эти до сих пор не утратили своей силы и прелести.

“Двенадцать стульев” и “Золотой теленок” были построены на фактическом материале, который писатели собрали, работая в редакции газеты “Гудок”. Это рабкоровские письма и заметки, жалобы читателей, приходившие с редакционной почтой. За этими письмами стоят живые люди с настоящими именами и фамилиями, которым надо было выжить в новом социалистическом мире. Среди них были хорошие люди и прохвосты, чинодралы и бюрократы, перерожденцы и подпольные миллионеры.

Сюжет “Двенадцати стульев” таков: два жулика рыщут по стране, гоняясь за бриллиантами, зашитыми “старорежимной” дамой в обивку стула. Такой сюжет позволил авторам ввести в повествование множество лиц, пройтись сатирическим пером по участникам многообразных эпизодов. В книге изображена галерея жуликов всех мастей, спекулирующих кто “стибренным” у старушек жалким имуществом, кто служебным положением, а кто и совестью.

Таковы деятели “Меча и Орала” – бездельник Полесов, нэпман Кислярский, воришка Альхен, обкрадывающий беспомощных старушек в богодельне во имя прокормления обширного семейства сытых бездельников. Это и поэт-халтурщик Никифор Трубецкой-Ляпис с его неизменными стихами о Гавриле, который был хлебопеком, лесорубом, почтальоном, охотником – в зависимости от того, в какой отраслевой журнал предлагалась очередная “Гаврилиада”. В романе дается яркий образ “людоедки” Эллочки с ее лексиконом из 30 слов, с ее страстью следовать моде американских миллионерш, с людоедской хваткой выкачивания денег из окружающих.

На фоне всех этих жуликов и просто обывателей, преследующих свои мелкие цели, подличающих и “подтибривающих” чужое добро, по-настоящему привлекательным кажется образ Бендера. По-моему, сами авторы немного любуются своим героем и его авантюрами. Замечательно поется в песне Ю. Кима к фильму “Двенадцать стульев”: “Разбор грехов моих оставьте до поры. Вы оцените красоту игры!” Тем более что жертвами Остапа становятся люди, ни малейшей симпатии не вызывающие.

Бендер предприимчив, умел и находчив, обладает великолепным чувством юмора. Он хороший психолог, досконально изучивший слабости человеческие. Но его влиянию и “злодейскому обаянию” поддаются только люди с червоточиной. Именно поэтому, как мне кажется, и не получается роман Бендера и Зои в “Золотом теленке”. На страницах этого романа великий комбинатор Остап Бендер рассчитывает стать счастливым за счет вымогательства денег у другого проходимца Александра Ивановича Ко-рейко, богачу, которому трудно было развернуться в условиях социализма.

Портрет Корейко нарисован подробно и обстоятельно. С одной стороны, он мелкий чиновник, простой и незаметный служащий, с другой – человек с хваткой крупного хищника, начавшего свою карьеру с прямого убийства. Корейко похищает несколько эшелонов с хлебом, направленных в голодающее Поволжье.

Авторы показали нам сущность стяжательства. Рядом с Корейко “трудятся” и приумножают его богатства начальник “Геркулеса” бюрократ Полыхаев, его подручные Скумбриевич, Берлага и множество других жуликов и подхалимов разных мастей и рангов. Картину дополняет “Воронья слободка” – коммунальная квартира, в которой живут причудливые персонажи, н’ачиная от экс-камергера Митрича, который гордо заявляет, что “в гимназиях не обучался” (что было чистой правдой, потому что обучался он в Пажеском корпусе), и кончая выгнанным из третьего класса Ва-сисуалием Лоханкиным. В этом персонаже осмеян мнимо интеллигентный сброд.

В романах Ильфа и Петрова есть все, чтобы увлечь любого читателя: напряженный сюжет, колоритные фигуры, комические недоразумения, великолепный юмор. А фразы и выражения, ставшие крылатыми: “Заграница нам поможет”, “Ключ от квартиры, где деньги лежат”, “Лед тронулся, господа присяжные заседатели”, – до сих пор у всех на устах.

Несмотря на то что многие типы, выведенные в романах Ильфа и Петрова, канули в прошлое, но есть и явления, которые не изжиты до сих пор. Изменилась вся жизнь страны, Бендеры поменяли маски. Но “Двенадцать стульев” и “Золотой теленок” до сих пор популярны и любимы.

Все философы, на протяжении двух с половиной тысяч лет всегда уделяли внимание проблеме судьбы, рока, действующего вне зависимости от наших желаний и устремлений.

Стоило людям задуматься о собственном предначертании, как встал вопрос о судьбе, о том, что существуют некие внешние силы, управляющие поступками людей, всей их жизнью.

Все мировые религии говорят о некоем божественном предназначении, предписании свыше, чему нужно следовать во что бы то ни стало.

Многие философские школы, как в прошлом, так и сейчас рассматривают проблему судьбы как нечто непостижимое, таинственное, мистическое.

Если мы обратимся к древнегреческой мифологии, которую принято считать предтечей философии, то увидим, что даже верховного бога Олимпа Зевса-громовержца, повелевавшего всеми и вся в мире, превосходили богини Мойры, которые плели нити судьбы независимо от желаний или поступков богов и Зевса в том числе.

Дать полное определение такому понятию, как судьба, крайне сложно. “Судьба” – это предопределение, неизбежность, неотвратимость, зависимость от какой-либо таинственной силы свыше. К ней применимы разные эпитеты: злая судьба, трагическая судьба, судьба как стечение обстоятельств, милостивая судьба – каждый вкладывает в понятие судьбы что-то свое.

Пушкин особенно внимателен к вопросам судьбы. Большинство персонажей или противопоставляют себя судьбе, вступая в спор, бросая вызов, или подчиняются своей неизбежной участи. С точки зрения поэта, счастье или несчастье, но в соответствии с судьбой, равно приносят состояние свободы. Можно играть с судьбой, искушая ее, в надежде убедиться, что она помнит о тебе, но нельзя подчинить себе судьбу.

Героев Пушкина можно условно разделить на две разные категории: играющие с судьбой, жаждущие предельной полноты жизни, а значит, свободные; и расчетливые, самоуверенные вступающие в поединок с судьбой, но обреченные на гибель, так как подчинили себя абстракциям, “неподвижным идеям”. К первой категории можно отнести Дон Гуана (“Каменный гость”), Вальсингама (“Пир во время чумы”), ко второй Германна (“Пиковая дама”) и Сальери (“Моцарт и Сальери”).

Герои Лермонтова также пытаются пойти наперекор судьбе, вступая с ней в спор. Среди персонажей лермонтовских произведений также можно выделить два типа: демонический и гармонический. У каждого из них свои мотивы поединка с судьбой. Героев демонического склада (Печорин, Демон) безысходность и бесцельность существования побуждали не дорожить жизнью и идти по краю пропасти. Они хотят обмануть судьбу, как Сальери и Германн. Гармонические герои (Мцыри, например) в поединке с судьбой завоевывают свободу. В этом Мцыри близок героям Пушкина, мечтающим о разрушении преград, ограничений человеческих возможностей (Гуан, Вальсингам). Рассмотрим на конкретных примерах различные категории героев Пушкина и Лермонтова, осмелившихся на спор с роком.

Дерзкий вызов бросает судьбе Дон Гуан – легендарный соблазнитель в трагедии Пушкина “Каменный гость”. Вернувшись тайно в Мадрид, Дон Гуан случайно оказывается в окрестностях Антониева монастыря – места, где он встречает Дону Анну, и, охваченный любовным азартом, во что бы то ни стало намеревается добиться у нее согласия на свидание. Вначале Дон Гуан пользуется застывшими любовными признаниями, что, по Пушкину, недостойно поединка с судьбой. Но, желая соблазнить Дону Анну, Дон Гуан готов умереть у ног возлюбленной, он испытывает такой восторг любви, что готов обнять весь мир. Такой Гуан уже способен не подчинять себя судьбе, а играть с ней, стремясь перейти границу дозволенного.

Охваченный любовным восторгом от предстоящей встречи, Дон Гуан бросает вызов року, велит явиться статуе убитого им командора и “стать у двери на часах”. Тем самым герой прикасается к тайне счастья и гроба, любви и смерти. При встрече с командором он не трусит, а мужественно принимает пожатье “каменной десницы”.

Ю. Лотман назвал гибель Дон Гуана самоубийством человека. Но эта гибель не страшит, а наоборот, утверждает идею о свободе личности.

Если, несмотря на дерзость, в Дон Гуане “страх живет” пред “тайной гроба”, то Вальсингам (“Пир во время чумы”) победил его. В небольшом местечке Шотландии разразилась страшная беда: эпидемия чумы стала косить людей. Но назло чуме устроен пир. Председатель пира Вальсингам поет наперекор всему “буйную вакхическую песню, рожденную за чашею кипящей”. Он вызывает чуму на бой, так как победил страх и получил в награду полную свободу, презирающую опасность. Вальсингам не столько спорит с роком, сколько смело принимает его. При внешней противоположности священник, осуждающий молодых людей, на самом деле стремится к тому же – победить страх смерти. И Вальсингам, и священник идут к одной цели – к победе над судьбой, над собственной ограниченностью. Оба в состоянии взять на себя ответственность за выбор и говорить с судьбой на равных: и Дон Гуан, и Вальсингам, и священник не стремятся подчинить себе судьбу, исправить в ней что-то. Их вызов оправдан внутренней свободойи готовностью к любому повороту событий, им не страшна случайность. С воцарением свободы все становится возможным.

Так же мужественно спорит с судьбой юноша Мцыри из одноименной поэмы Лермонтова. Как и пушкинские герои, он стремится к беспредельности и на три дня бежит из монастырской тюрьмы. Мцыри убеждается, что десять лет, проведенных в монастыре, в “кельях длинных и молитвах”, не изменили его характера; он не отвык в обители от священных слов “отец” и “мать”, не забыл, что у него есть родина, что она где-то там, где “в тучах прячутся скалы, где люди вольны, как орлы”. А после поединка с барсом убедился, что в краю отцов был бы “не из последних удальцов”. За три “блаженных” дня Мцыри расплатился жизнью, но все же оказался достоин поединка с судьбой.

Не таковы герои другой категории: у Пушкина – это Сальери и Германн, у Лермонтова – Демон, Арбенин, Печорин.

Уверенный в несправедливости мироустройства и определяющий право на жизнь лишь пользой, Сальери намерен все исправить. Он берет на себя право решать, жить или умереть Моцарту. В убийстве Моцарта он ищет изменения своей собственной судьбы, но его надежды рушатся от одной простой мысли – “гений и злодейство не совместимы”. В Сальери погибает не только музыкант, но и человек. Он раб абстрактных принципов и не имеет права на диалог с судьбой.

Битая карта в поединке с судьбой выпадает и Германну. Человек “сильных страстей и огненного воображения”, он скрытен, честолюбив, азартен в душе, расчетлив, настойчив и последователен в достижении цели. “Будучи в душе игроком, никогда не брал он карты в руки, ибо рассчитал, что его состояние не позволяло ему жертвовать необходимым, в надежде приобрести излишнее”.

Однако природа Германна двойственна – он русский немец, холодный расчет борется со страстным воображением. Желая исключить из жизни случай, он становится в то же время единственным, кто поверил в анекдот Томского. Но даже оказавшись в непривычной для него сфере случая, Германн продолжает пользоваться испытанными средствами, рассчитывая каждый шаг. В отличие от Дон Гуана и Вальсингама, Германн несвободен, его действия автоматичны. Даже соблазняя Лизу, он пользуется текстом романа. Германн не рожден для игры с судьбой. Не случайно, когда он идет испытывать свои карты, в другой комнате играют в вист – коммерческую игру, построенную на расчете, игру, которая в большей степени свойственна Германну. Попытка подчинить или изменить судьбу, вторгнуться в мир непредсказуемого не осуществилась еще потому, что Герман-на влекло не желание соприкоснуться с неизвестным, не стремление перейти границы дозволенного, а корыстный интерес: “Деньги – вот чего алкала душа его!”. Дорогую цену заплатил герой повести, вступив в спор с судьбой, бросая ей вызов. Несвободный герой становится несвободным в крайнем выражении – в сумасшествии его мир сужается до трех карт. Терпят поражения и “демонические” герои Лермонтова.

Печерин строго судит себя и на вопросы “зачем я жил?”, “для какой цели я родился?” отвечает, что “жил, скорее всего, из любопытства”. Возможно, было ему “назначение высокое, а в душе его силы необъятные, но он их растратил на приманки страстей, пустых и неблагодарных и стал “топором в руках судьбы”. Ощущение бессмысленности жизни и желание вернуть себе интерес к ней через поединок с судьбой, обостряющий чувства, показаны в повести “Фаталист”. Сначала Вулич, потом Печорин, испытывают судьбу. У каждого на мгновение возникает иллюзия, что он победитель. Однако это не так. Вулич гибнет, Печорину, хотя пуля и просвистела у него над ухом, и удалось взять убийцу живым, не стало отраднее жить, к нему не вернулась вера. Проигрывает и Демон, “печальный дух изгнанья”, решивший воскреснуть через любовь, но погубивший свою надежду и еще более ожесточившийся. Так же и Арбенин, увидевший в Нине спасение от бесцельной и пошлой светской жизни, не смог обмануть судьбу и повел себя с ней по законам своей прежней жизни. Таким образом, герои, пытающиеся обмануть судьбу, терпят фиаско.

Проанализировав истории различных пушкинских и лермонтовских героев, решившихся на спор с судьбой, можно сделать вывод, что, с точки зрения поэтов, достойна поединка с роком только свободная личность, влекомая желаниями соприкоснуться с тайной жизни и смерти. Те же,

кто мечтает не о диалоге с судьбой, а об исправлении ее или о каких-то с ней счетах, достойны сожаления.

Великий русский критик В. Г. Белинский восхищался романом А. С. Пушкина “Евгений Онегин”. И он не раз подчеркивал, что роман имеет не только эстетическую, художественную ценность, но и историческую. “”Евгений Онегин” есть поэма историческая”, – утверждал Белинский.

И действительно, в романе А. С. Пушкина “Евгений Онегин” дано исторически конкретное изображение характеров русских людей и общественной жизни. Белинский связывает появление романа с ростом самосознания русского общества. Рост этот вызван историческими событиями 1812-1825 годов. Великий критик чувствовал декабристский характер романа, поэтому и назвал его “поэмой исторической”. Самого же Пушкина он считал “представителем впервые пробудившегося общественного самосознания”.

Общественным классом – носителем пробудившегося самосознания в эпоху двадцатых – Белинский считал передовое культурное дворянство, класс, “который по своему образу жизни и обычаям представляет более развития и умственного движения”. Он пишет: “Итак, в лице Онегина, Ленского и Татьяны Пушкин изобразил общество в одном из фазисов образования, его развития…”

В своем романе Пушкин описывает жизнь, интересы и нравы русского дворянства. Прежде всего наше внимание привлекают мыслящие дворянские интеллигенты. В романе они представлены образами Онегина, Ленского, Татьяны Лариной.

Что отличает их?

Онегин не хочет жить так, как живет окружающая его “посредственность”. Но и Ленский, и Татьяна не хотят жить как заурядные, довольные собой люди. Ленский и Онегин “не знают, чего им хочется, но знают, чего им не хочется”. Их не удовлетворяют обычные для всех прочих разговоры о “псарне и вине”.

Этим людям интересны философские размышления о жизни и смерти, о природе явлений. С Татьяной их роднит одиночество и чуждость дворянской среде. В письме к Онегину Татьяна признается: “Я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна”.

Почему эти герои одиноки?

Потому что они стоят на голову выше той среды, в которой живут. По своему образованию, интеллекту, глубине чувств они значительно превосходят других. Что читал Онегин? Руссо, экономиста А. Смита, историю “от Ромула до наших дней”, Байрона. Среди его знакомых Каверин, сам Пушкин. Ленский – воспитанник Геттингенского университета – “рассадника вольнодумства”.

Роднит их благородство душ. Ленский смотрит на взаимоотношения людей как на братство. Татьяна уверена, что на добро люди должны отвечать добром. Понятие чести – одно из основных в ее “моральном кодексе”. Юная Татьяна заканчивает свое послание к Онегину словами: “Но мне порукой ваша честь, и смело ей себя вверяю”.

Уже “взрослая” Татьяна так же просто и прямо признается Онегину: “Я вас люблю (к чему лукавить), но я другому отдана; я буду век ему верна”. Будет верна, потому что

Отдана. Будет, потому что дала пред алтарем слово Богу, людям, себе. Ее понятие чести не позволит ей нарушить данное слово.

Онегин выделяет из окружающей среды Ленского и Татьяну, верит в их чистоту, искренность. Роднит этих героев и их критическое отношение к миру, к обществу, роднят передовые взгляды. Роднит их и многое другое: они умеют видеть прекрасное в жизни, глубоко чувствуют природу, ее прелесть.

Их объединяет и трагичность судеб: Ленский убит на дуэли, Татьяна томится в свете, Онегин остается на распутье. Эти люди не могут быть счастливы. Образами Онегина и Ленского иллюстрируется главная тема романа – трагедия русского интеллигента, который оторван от народа, который не знает, куда ему идти. Поэтому Белинский отмечает, что “силы этой богатой натуры (Онегина) остались без приложения, жизнь без смысла, а роман без конца”.

Татьяна отличается от Онегина и Ленского своей близостью к национальному, русскому.

Пушкин дает нам ненавязчивую, но достаточно полную, яркую характеристику петербургской знати, московских дворян, деревенских помещиков. Это самодовольные пошляки, обыватели, люди невысокого морального уровня. Они ведут пустую, праздную жизнь (поэтому Онегин и бежит из Петербурга).

Но Онегину не легче и в деревне. Чтобы иметь представление о поместных дворянах, достаточно обратить внимание на их “говорящие” фамилии: Скотинин, Буянов, Петушков и т. д. Их подлинная консервативная сущность прекрасно проявляется в реакции на новшества Онегина в деревне: “Да он опаснейший чудак!”

Приведем еще одну примечательную цитату из Белинского: “Разгадать тайну народной психеи для поэта – значит уметь равно быть верным действительности при изображении и низших, и средних, и высших сословий”.

Вот этого-то и добивается Пушкин в своей “энциклопедии”. Утренний Петербург, по улицам которого едет в карете Онегин, возвращающийся с бала; бурлаки и нищая Россия с серыми избами, которые видит Онегин, плывя по Волге; девушки, собирающие ягоды, при этом поющие, чтобы не съесть барской ягоды; судьба няни Татьяны – вот они, картины жизни простого народа, которые открываются перед читателем.

“Истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа”, – заметил Гоголь. Богатство души простых людей (образ няни), своеобразие и поэтичность народных обычаев и преданий (сон Татьяны, картины святок) – все это является отражением “народного духа” в романе.

Пушкин дает в своем произведении великолепные картины русской природы. Он понимает, что во многом природа определяет характер народа.

Наконец, огромно значение образа автора в романе: это передовой человек своего времени, нашедший свое предназначение в творческом труде.

Нельзя пройти мимо пушкинского языка, которым написан роман. Этот богатейший язык говорит о том высоком уровне культуры, которого достигло русское общество (в лице лучших его представителей, коим и является А. С. Пушкин) к концу первой четверти XIX века.

“Первая истинно национально-русская поэма в стихах была и есть “Евгений Онегин” Пушкина… В ней народности больше, нежели в каком угодно другом народном русском сочинении” – такую оценку роману дал Белинский. Под истинной народностью литературы критик понимал не только отражение “духа и склада” народа, но и выдвижение важных для всей нации вопросов и решение их в прогрессивном духе, в соответствии с требованиями времени.

Для ясности перечислим лишь некоторые из проблем, поднятых в романе: смысл жизни, взаимосвязь личности и общества, взаимоотношение передовой дворянской интеллигенции и народа, современный герой – “лишний человек”, мораль и нравственность, экономика и политика, культура и просвещение, отношение к литературе и искусству, проблемы творчества и т. д.

Трудно переоценить значение романа “Евгений Онегин”; поистине это “энциклопедия русской жизни”. И в этом Белинский глубоко прав.

Сказки этих двух писателей сейчас уже знают и в России. Вышел “Властелин колец” и несколько рассказов Толкина, выходят сказки Льюиса. Во всем мире их печатают непрестанно – значит, любят. Полюбят ли у нас, неизвестно, но было бы очень хорошо, если бы полюбили.

Прежде всего надо сказать немного об этих двух людях. Они были учеными, филологами и преподавали в Оксфордском университете, где постепенно образовался дружеский писательский кружок. Еще в 20-х годах эти скромные, тогда совершенно незаметные филологи твердо воспротивились вкусам и мнениям времени. Позже Льюис назвал это время постхристианским. Дело не в том или не только в том, что многие уже не верили в Бога – раньше, до первой мировой войны, до этого нравственного срыва, часто и справедливо говорили о том, что неверующие иногда нравственнее верующих. Они жили на христианский капитал; система их нравственных ценностей недалеко отошла от христианства. Чего-то они стыдились, что-то считали запрещенным, бить лежачего не разрешалось, защищать свое – тоже. А тут былые слабости стали нравственным императивом. Оказалось, что подавлять желания – вредно, стыдиться – глупо. Возникали культ силы, культ пользы, культ похоти. Против этого и встали неизвестные оксфордские писатели, и они никогда не изменяли себе.

Вот у Льюиса современный Юстэс – как он похож на людей 20-х, 30-х, 40-х, 50-х годов! Вроде бы “все это” нормально, говорить не о чем – но Льюис говорит. Сейчас такой набор взглядов стерся, но не исчез. Так плоско и прагматично судят уже не “интеллектуалы”, а самые обычные люди. Казалось бы, им полезно увидеть себя со стороны и ужаснуться – но в том-то и суть такого человеческого типа, что он себя увидеть не может. Тогда выходит, что Льюис пишет в пустоту :- и опять не так; слава Богу, есть таинственная точка, в которой человек еще не переменился, но как бы повернулся. Собственно, все притчи рассчитаны именно на это.

Когда-то в рассказе о патере Брауне Честертон написал: “Кто хуже убийцы? – Эгоист”. Эту фразу можно поставить эпиграфом к притчам Льюиса и Толкина. Важный, торжествующий, победивший не станет у них героем; смешной и негероический – станет. А главное – куда обращен взор, на себя или на других. Много веков назад Блаженный Августин разделил мир на два града, два царства: те, кто любит Бога так, что забыли себя, и те, кто любит себя так, что забыли Бога. У Льюиса есть Аслан, у Толкина иногда просто “Бога нет”, а на самом деле мир у них осмысленный, ничуть не похожий на безбожный, абсурдный мир современной им литературы. Град их героев состоит из тех, для кого в центре не их драгоценные прихоти, а другие люди или звери; чем ближе человек к этому, тем лучше он для Льюиса и Толкина.

Надо сказать, что этот град удивительно уютен. Иногда он средневековый, иногда – современный, но никогда не бывает неприютным. Некоторые критики считают, что у Льюиса он веселее, что у него – свет с пятнами тьмы, а у Толкина – пятна света, окруженные тьмой. Но, впрочем, об этом пусть судит читатель. Вообще же читателю можно позавидовать: если он впервые вошел в мир этих писателей, он отдохнет и порадуется там. Это хорошо само по себе, но еще лучше, если он увидит, отложив книгу, что живет в таком же мире. И Льюис, и Толкин для того и писали, чтоб человек увидел это и постарался следовать соответственным законам.

Александр Солженицын… навсегда останется в совестливой памяти человечества…

Генрих Белль

Общеизвестна истина: каждая эпоха творит своего героя, наиболее полно воплотившего ее проблемы, противоречия, чаяния. Немаловажная роль в этом принадлежит литературе. Великие мастера слова не только создавали своих литературных героев, носителей духа времени, но и сами становились властителями дум для многих поколений. Поэтому мы говорим об эпохе А. Пушкина, Ф. Достоевского, Л. Толстого, А. Блока.

XX век оказался чрезвычайно богатым на события, вождей, вершителей судеб. Где они, эти кумиры миллионов, сейчас? Стремительное движение времени вычеркнуло из памяти народной имена многих, остались лишь некоторые, и среди них – Александр Солженицын. Как много было предпринято усилий для того, чтобы заставить людей забыть это имя! Все напрасно: Александр Исаевич Солженицын навеки “прописан” в истории России и ее великой литературы.

Уже в первом своем опубликованном произведении “Один день Ивана Денисовича” писатель заявил о себе как о летописце народного страдания и нетленного народного духа. При этом особое внимание он обращал на нравственные проблемы.

“…И вышла колонна в степь, прямо против ветра…”. Как тут отыскать человеческое лицо среди одинаковых бушлатов с нашитыми номерами? Кажется, что навсегда исчез в этой колонне человек. Однако именно в толпе заключенных, лишенных самого элементарного, Солженицын находит носителя тех нравственных ценностей, того духовного богатства, которые делает человека Человеком.

В центре повести (сам А. Солженицын назвал произведение рассказом) – судьба простого русского мужика Ивана Денисовича Шухова, сумевшего в самых тяжелых испытаниях сохранить в себе те высокие нравственные ценности, которые веками оберегались и почитались в народе.

Критики 60-х годов не сразу сумели оценить этот образ. Многие видели в нем лишь воспевание простейших, “материальных” элементов жизни. Иван Денисович знает, что выжить в лагере можно только тогда, когда имеешь свою пайку хлеба, свою миску баланды, зимой – валенки, а летом – сапоги. Поэтому так обстоятельно рассказывает писатель о том, как едят заключенные, ведь, “не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином”. Здесь уже начинает четко проступать основной принцип раскрытия характера героя через деталь, через предмет, через быт. Хлеб, каша, махорка – средства (и показатель, по мнению автора) сохранения независимости человека.

Однако в бытовых подробностях лишь внешне проявляется характер Шухова. Гораздо важнее, что Солженицын сумел передать и внутренние законы поведения человека. Имея уже определенный опыт лагерной жизни, Иван Денисович сумел сделать свой нравственный выбор, четко уяснил, как надо жить, чтобы не потерять себя: “В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”. Казалось бы, что это за принцип: “не вылизывать чужие миски”? Но за этим нехитрым жизненным законом стоит весь нравственный мир Шухова, ушедшего на фронт 23 июня 1941 года, раненного в бою, но вернувшегося в строй, попавшего в плен, но сумевшего убежать.

Отношение Шухова к людям тоже определяется этими нравственными принципами. С презрением смотрит он на Фетюкова-шакала, “стреляющего” окурки, а вот бригадир Тюрин вызывает у него уважение: “в шапке есть не научился”. “Паханы”, “шестерки”, “придурки” для Шухова не являются людьми.. А безымянный старик, чья спина “отмечена была прямизной”, восхищает Ивана Денисовича.

Здесь следует вспомнить первоначальное название произведения: “Щ-854”. Редактору “Нового мира” А. Твардовскому оно не понравилось, и он предложил то, под которым повесть была опубликована. Я думаю, что мудрый Твардовский не просто испугался упоминания номеров заключенных, а подметил главное в рассказе. Номер – это полное обезличивание человека, а весь “Один день…” повествует об ином: о нравственной силе героя, почтительно, названного по имени и отчеству.

Одной из вершин повести является сцена кладки стены. Голодный и замерзающий Шухов работает с огоньком, забыв о морозе, о стоящих за спиной конвоирах. Это и есть нравственный взлет человека, момент его свободы. Как здесь не вспомнить слова другого узника сталинских лагерей, поэта Анатолия Шипулина:

О, эти люди, с номерами,

Вы были люди, не рабы…

Я думаю, что в самом А. И. Солженицыне много общего с Иваном Денисовичем. Математик и художник, А. Солженицын несет в себе такое же нравственное богатство, ту же духовную целостность, что и его герой.

Двадцать лет прожил писатель вне родины. Но и там. в далеком Вермонте, его не покидало ощущение связи с Россией, русским народом. В 1994 году Солженицын вернулся домой. Он мечтал быть полезным своей стране. Как жаль, что мы не сумели услышать и понять его!

Сказку как жанр использовали в своем творчестве многие писатели и поэты. С ее помощью автор выявлял тот или иной порок человечества или общества. Сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина резко индивидуальны и не похожи на сказки других авторов. Сатира в форме сказки была оружием Салтыкова-Щедрина как писателя и гражданина. В ту пору из-за строгой цензуры автор не мог до конца обнажить пороки общества, показать всю несостоятельность российского управленческого аппарата. И все же с помощью сказок “для детей изрядного возраста” Салтыков-Щедрин смог донести до людей свою резкую критику существующего порядка. Цензура пропустила сказки великого сатирика, не сумев понять их назначения, обличающую силу, вызов существующему порядку.

При написании сказок автор использовал гротеск, гиперболу, антитезу. Важное значение имел и эзопов язык. Стараясь скрыть от цензуры истинный смысл написанного, приходилось пользоваться и этим приемом. Писатель любил придумывать неологизмы, характеризующие его героев (например, такие слова, как “помпадуры и помпадурши”, “пенкосниматель” и другие).

Рассмотрим особенности жанра сказки писателя на примере нескольких его произведений. В “Диком помещике” автор показывает, до чего может опуститься богатый барин, оказавшийся без слуг. В этой сказке применена гипербола. Сначала культурный человек, помещик превращается в дикое животное, питающееся мухоморами. Здесь мы видим, каким беспомощным становится богатый без простого мужика, как он неприспособлен и никчемен. Этой сказкой автор хотел показать, что простой русский человек – нешуточная сила.

Подобная же идея выдвигается и в сказке “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокйрмил”. Но здесь подчеркнута безропотность мужика, его покорность, беспрекословное подчинение двум генералам. Ori даже сам привязывает себя веревкой, что лишний раз указывает на его забитость и закабаленность. В этой сказке использованы и гипербола, и гротеск. Салтыков-Щедрин наталкивает читателя на мысль о том, что пора мужику проснуться, обдумать свое положение, перестать безропотно подчиняться барину.

В “Премудром пескаре” герой – обыватель, боиться всего на свете. “Премудрый пескарь” постоянно сидит взаперти, боясь лишний раз выйти на улицу, с кем-нибудь заговорить, познакомиться. Он ведет жизнь замкнутую, скучную. Своими жизненными принципами он напоминает другого героя, из рассказа А. П. Чехова “Человек в футляре” Беликова. Только перед смертью задумывается пескарь о прожитой жизни: “Кому он помог? Кого пожалел, что он вообще сделал в жизни хорошего? Жил – дрожал и умирал – дрожал”. И лишь в конце бесполезно прожитой жизни осознает обыватель, что никому-то он не нужен, никто его не знает и о нем не вспомнит.

Страшную обывательскую отчужденность, замкнутость в себе показывает писатель в “Премудром пескаре”. Салтыкову-Щедрину горько и больно за русского человека.

Читать сказки Салтыкова-Щедрина довольно непросто. Поэтому, может быть, многие так и не поняли их смысла. Но большинство “детей изрядного возраста” оценили творчество великого сатирика по заслугам.

Рассказ М. Шолохова “Судьба человека” – это рассказ о простом человеке на войне. Русский человек вынес все ужасы войны и ценой личных утрат завоевал победу, независимость своей родины. Лучшие черты русского характера, благодаря силе которого была одержана победа в Великой Отечественной войне, М. Шолохов воплотил в главном герое рассказа – Андрее Соколове. Это такие черты, как стойкость, терпение, скромность, чувство человеческого достоинства.

В начале рассказа автор спокойно повествует о приметах первой послевоенной весны,

Он как бы подготавливает нас к встрече с главным героем, Андреем Соколовым, глаза которого “словно присыпанные пеплом, наполненные неизбывной смертной тоской”. Шолоховский герой вспоминает о прошлом сдержанно, устало, перед исповедью он “сгорбился”, положил на колени большие, темные руки. Все это дает нам почувствовать, насколько трагична судьба этого человека.

Перед нами проходит жизнь обыкновенного человека, русского солдата Андрея Соколова. Он с детства узнал, почем “фунт лиха”, сражался в гражданскую войну. Скромный труженик, отец семейства, он был по-своему счастлив. Война поломала жизнь этого человека, оторвала его от дома, от семьи. Андрей Соколов уходит на фронт. С начала войны, в первые же ее месяцы он был дважды ранен, контужен. Но самое страшное ждало героя впереди – он попадает в фашистский плен.

Герою пришлось испытать нечеловеческие муки, тяготы, терзания. Два года Андрей Соколов стойко переносил ужасы фашистского плена. Он пытается бежать, но неудачно, расправляется с трусом, предателем, который готов, спасая свою шкуру, выдать командира. С большой наглядностью чувство собственного достоинства, огромная сила духа и выдержка раскрылись в нравственном поединке Соколова с комендантом концлагеря. Измученный, истощенный, обессиленный узник готов встретить смерть с таким мужеством и выдержкой, что это поражает даже потерявшего человеческий облик фашиста.

Андрею все же удается бежать, и он снова становится солдатом. Не раз смерть смотрела ему в глаза, но он до конца оставался человеком. И все же самые серьезные испытания выпали на долю героя, когда он вернулся домой. Вышедший из войны победителем, Андрей Соколов потерял все, что у него было в жизни. На месте, где стоял дом, построенный его руками, темнела воронка от немецкой авиабомбы… Погибли все члены его семьи. Он говорит своему случайному собеседнику: “Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: “За что же ты, жизнь, меня так покалечила?” Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке”.

После всего, что пережил этот человек, он, казалось бы, должен был озлобиться, ожесточиться. Однако жизнь не смогла сломить Андрея Соколова, она изранила, но не убила в нем живую душу. Всю теплоту своей души герой отдает усыновленному им сироте Ванюше, мальчишке со “светлыми, как небушко, глазами”. И то, что он усыновляет Ваню, подтверждает нравственную силу Андрея Соколова, сумевшего после стольких потерь начать жизнь сначала. Этот человек побеждает горе, продолжает жить. “И хотелось бы думать, – пишет Шолохов, – что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все выдержать, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина”.

Рассказ Михаила Шолохова “Судьба человека” проникнут глубокой, светлой верой в человека. Его заглавие символично: это не просто судьба солдата Андрея Соколова, а рассказ о судьбе русского человека, простого солдата, вынесшего на себе все тяготы войны. Писатель показывает, какой огромной ценой была завоевана победа в Великой Отечественной войне и кто был настоящим героем этой войны. Образ Андрея Соколова вселяет в нас глубокую веру в нравственную силу русского человека.

И мы должны понять, что есть значок,

Который посылает нам природа…

Н. Заболоцкий

Поэт мысли, философских раздумий, тонкий лирик – таким вошел в русскую поэзию XX века Николай Заболоцкий. В его жизни было многое: учеба на историко-филологическом факультете Московского университета, переписка с К. Циолковским, арест и ссылка, но главное, в его жизни всегда была поэзия. Поэзия, в которой Заболоцкий отстаивал красоту человека и природы.

Стихотворение “Гроза идет”, написанное в 1957 году, относится к последнему периоду творчества поэта, который исследователи называли “классическим”. В стихах, созданных в это время, весьма ощутима традиция А. Пушкина, Е. Баратынского и особенно Ф. Тютчева.

Однако Заболоцкий не повторяет готовые поэтические системы великих предшественников, а раскрывает в них новые возможности:

Движется нахмуренная туча,

Обложив полнеба вдалеке,

Движется, огромна и тягуча,

С фонарем в приподнятой руке.

Конечно же, для Тютчева был невозможен образ тучи с фонарем в руке. Чтобы создать его, надо было пройти через метафорические поиски поэзии XX века.

В стихотворении сохранен тютчевский параллелизм проходящих через все стихотворение описаний природы и душевной жизни, мыслей лирического героя. Говоря о молчании, поэт признается:

Сколько раз она меня ловила,

Сколько раз, сверкая серебром,

Сломанными молниями била,

Каменный выкатывала гром.

Лирический герой не только эмоционально воспринимает природное явление, в данном случае грозу, не только соотносит его со своими душевными переживаниями, он по-тютчевски разрушает грань между человеком и природой. И это приводит к таким смелым и неожиданным ассоциациям:

Сколько раз, ее увидев в поле,

Замедлял я робкие шаги

И стоял, сливаясь поневоле

С белым блеском вольтовой дуги.

И сразу же поэт переносит наше внимание на дерево, расщепленное молнией. Для классической поэзии этот образ достаточно традиционен, но Заболоцкий и здесь находит свое осмысление. Сожженное дерево становится опорой небосклону:

Вот он – кедр у нашего балкона,

Надвое громами расщеплен,

Он стоит, и мертвая корона

Подпирает темный небосклон.

Эта стойкость “мертвого” дерева сродни судьбе лирического героя, страдавшего, познавшего горе и радость, любовь и ненависть, но не сломившегося.

Перед нами три стадии сопоставления чувств лирического героя с расколотым деревом.

Вначале дерево, поддерживая человека, сообщает ему жизнь:

Иглы почерневшие с вершины

Осыпают звездами меня.

Затем оказывается, что судьба лирического героя тяжелее “раны от огня”, нанесенной кедру:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

А в финале стихотворения уже утверждается величие человека, его неукротимая жажда жить, любить, творить:

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый голод,

И любовь, и песни до конца!

Таким образом, стихотворение “Гроза идет” – не просто пейзажная зарисовка. Мне кажется, что перед нами яркий образец лирики философской. Заболоцкий обращается к темам жизни и смерти, смысла бытия человека.

В стихотворении даны реальные детали пейзажа: обложенное тучами небо, расщепленное молнией дерево. Но философичность этого произведения неизбежно приводит к усилению его метафоричности: “сверкая серебром”, “нахмуренная туча”. Здесь природа не противостоит человеку, как это было в ранней лирике Заболоцкого. Она выступает заодно с ним, оттеняет его душевное состояние, его веру в победу жизни над смертью.

Многочисленные олицетворения, встречающиеся в этом стихотворении, свидетельствуют не только об уподоблении природы человеку. В них заложен более глубокий символический смысл: вслед за Тютчевым Заболоцкий увидел в природе настоящую жизнь. Поэтому туча способна “ловить”, “бить”, а “живое сердце” дерева “осыпать звездами”. Барьеры между миром человека и миром природы разрушены: природа страдает и живет подобно человеку, а человек, подобно явлению природы, испытывает такие же чувства.

Однако в стихотворении “Гроза идет” существует и иной мотив: человек может вынести гораздо больше испытаний, но не согнуться и не умереть.

Пейзажная лирика Заболоцкого никогда не была просто описательной. Его лирический герой не только эмоционально воспринимает природу, но и стремится осмыслить ее жизнь, тесно связанную с жизнью человека.

Пройдя сложный жизненный и поэтический путь, Николай Заболоцкий пришел к классической ясности философской лирики. Это и является свидетельством неувядаемой силы его поэзии.

Людмила Петрушевская среди современных писателей стоит особняком. Своими пьесами и рассказами она создала совершенно автономный, по своим законам существующий мир, часто страшный от бедственного и безнадежного положения внутри этого мира его жильцов.

Как правило, Петрушевская пишет о женщинах. Вернее, так: пишет она и о мужчинах, и о детях, но всегда – с женской точки зрения. Ее героиня часто даже выступает в роли рассказчицы, как это происходит и в рассказе “Свой круг”. Что прежде всего бросается в глаза в характере и облике ее героини? Пожалуй, то, что она ни на кого не полагается и не рассчитывает ни на чью помощь, поддержку, сочувствие. Она заранее уверена, что в любой ее просьбе ей откажут, что ее не любят, что если она чего-то и сможет добиться от окружающих ее людей, так только хитростью, только обходным маневром, основанным на ее знании слабостей этих людей.

Можно сказать, что она самостоятельна и независима. Можно сказать, что она одинока. Из-за своей убежденности в том, что ее никто не любит, она не упускает случая сказать в глаза какую-нибудь противную и неприятную правду, из-за которой ее, конечно, тут же невзлюбят еще сильнее. Она считает, что очень умна и язвительна и что именно поэтому ее и не любят: “Я человек жесткий, – начинает она рассказ, – жестокий, всегда с улыбкой на полных, румяных губах, всегда ко всем с насмешкой”.

Для нее характерно пронизывающее, “жесткое” зрение, заранее лишающее человека возможности высоких чувств, искренности и истинности. Сознательно или бессознательно, но она как бы провоцирует унижающие человека импульсы: унижающие и того, в ком, как предполагает героиня, они возникают, и того, на кого направлены, и того, кто их замечает.

Чувство, граничащее с отвращением, которое она внушает всем членам “своего круга”, она пытается внушить читателям своим отношением к каждому из героев рассказа. Ее уверенность в несуществовании или неискренности высоких чувств тем страннее, что именно на этих чувствах решает она в конце концов “сыграть”, дабы обеспечить счастливое существование своего сына Алеши после своей смерти.

Героиня поставлена автором в ситуацию экстремальную, когда все человеческие качества должны проявиться в своем истинном виде. Она обнаруживает у себя симптомы болезни, от которой недавно скончалась ее мать, причем симптомы эти быстро прогрессируют. Муж, как это часто случается, ушел к другой женщине, ее подруге, а значит, и маленький сын должен после ее смерти остаться одиноким и беспомощным. И вот здесь проявляется такое самоотвержение, какому могут позавидовать герои древних трагедий.

Они, умирая, надеялись на добрую память потомков. Наша героиня жертвует доброй памятью о себе, даже в глазах собственного сына (хотя и надеется, что когда-нибудь он поймет ее), чтобы обеспечить для Алеши жизнь в семье, его будущее. Она не надеется на жалость своего бывшего мужа и своей подруги к ребенку. Но может быть, она все же вызовет жалость к своему сыну за счет ненависти против себя? Вот почему собирает она в опустошенной смертью и семейным неблагополучием квартире в пасхальную ночь “свой круг” – общих, еще со студенческой молодости, друзей своих и своего мужа. “Свой круг”, уже в общем-то распавшийся, чтобы вновь соединить его в ненависти против себя.

Избив до крови на глазах у всех Алешу, она покупает этой ценой ему вечное сочувствие и поддержку. Заявлением о том, что отдает Алешу в детский дом, она отводит от него опасность попасть туда немедленно после ее смерти. Она знает, что эти люди никогда не повторят поступка, совершенного ею, злодейкой, знает, что теперь ее муж не ударит Алешу, которого раньше награждал пощечинами.

Она создает “свой круг” для Алеши ценой отторжения от себя единственного оставшегося родного человека. Как бы ни относиться к этой героине Петрушевской, вряд ли можно сказать, что женские характеры в современной литературе мелки и незанимательны.