Category: Сочинения по литературе

Мне хотелось бы рассказать в моем сочинении об одном из любимых моих писателей, о прекрасном человеке, о Михаиле Булгакове и его романе, который принес писателю славу. Роман читается широчайшей читательской аудиторией и, как правило, никого не оставляет равнодушным. Это “Мастер и Маргарита”. Сегодня трудно встретить человека, который не слышал бы о таком романе. Но далеко не каждый знает, какой долгий и сложный путь пришлось проделать булгаковскому творению, прежде чем предстать перед судом читателя и получить всемирную известность.

Написав “Мастера и Маргариту”, Булгаков отнес роман в редакцию, но строгая цензура того времени запретила выход романа в свет. Отчаявшись, Булгаков решает сжечь роман, а через несколько лет, благодаря настойчивости жены писателя, Елены Сергеевны, восстанавливает его по памяти. Михаил Булгаков в течение двенадцати лет работал над романом, но прочитать и оценить по достоинству его смогли только после смерти писателя.

С первой же страницы тебя захватывают события, описанные в книге, с первой же главы ты попадаешь в мир булгаковских героев, в мир добра и зла, в мир счастливой любви. Невольно представляешь себя в той или иной ситуации, задумываешься о том, как бы ты поступил в данном случае. Начав читать роман, уже невозможно остановиться, а когда перевернешь последнюю страницу, становится грустно: так жалко расставаться с уже полюбившимися тебе героями.

Особенностью булгаковских произведений является то, что они во многом автобиографичны. Не является исключением и роман “Мастер и Маргарита”.

В образе Мастера мы узнаем самого Булгакова, а o прототипом Маргариты явилась любимая женщина писателя – его жена Елена Сергеевна. Не случайно тема любви – одна из главных, основных тем романа. Булгаков пишет о самом высоком и прекрасном человеческом чувстве – о любви, о бессмысленности сопротивления ей.

Мастер и Маргарита безумно любят друг друга. Неудачи Мастера приносят мучительные страдания не только ему, но и Маргарите. Чтобы избавить свою любимую от страданий, Мастер решает уйти из дома, полагая, что этим он облегчит жизнь Маргарите. Но его уход не только не уменьшает страданий Маргариты, а, наоборот, в несколько раз увеличивает их. Уход Мастера был тяжелейшим ударом для нее. Она заключает сделку с сатаной, становится ведьмой, и Воланд возвращает ей возлюбленного. Булгаков говорит о том, что невозможно противостоять любви. Настоящей любви не могут помешать никакие преграды.

На страницах романа Булгаковым представлено множество проблем. Например, проблема человеческой трусости. Автор считает трусость самым большим грехом в жизни. Это показывается через образ Понтия Пилата.

Понтий Пилат был прокуратором в Ершалаиме. Он распоряжался судьбами многих людей. Одним из тех, кого он судил, является Иешуа Га-Ноцри. Прокуратор был тронут искренностью и добротой этого молодого человека. Понтий Пилат прекрасно понимал, что Иешуа не совершил ничего такого, за что его необходимо казнить. Однако Пилат не послушался своего “внутреннего” голоса, голоса совести, а пошел на поводу у толпы и казнил Иешуа Га-Ноцри. Понтий Пилат струсил и за это был наказан бессмертием. Ему не стало покоя ни днем ни ночью. Вот что говорит о Понтий Пилате Воланд:

“Он говорит, – раздался голос Воланда, – одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя, и что у него плохая должность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же – лунную дорогу и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому что, как он утверждает, он чего-то недоговорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти почему-то не удается и к нему никто не приходит. Тогда, что же поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем, нужно какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире он ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу”.

И Понтий Пилат мучается двенадцать тысяч лун за одну луну, за тот миг, когда он струсил. И только после долгих мучений и страданий Пилат наконец прощен.

Заслуживает внимания в романе и тема чрезмерной самоуверенности, самоупоенности, безверия. Именно за неверие в Бога был наказан председатель правления литературной ассоциации, Михаил Александрович Берлиоз. Берлиоз не верит в силу Всевышнего, не признает Иисуса Христа и пытается всех заставить думать так же, как он. Берлиоз хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус: плох или хорош, а в том, что Иисуса до этого как личности не существовало на свете, и все рассказы о нем – просто выдумка. ” ‘ .

“Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога, и христиане, не выдумав ничего нового, точно так же содрали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор”.

Берлиоза не может переубедить никто и ничто. Какими бы убедительными доводы о существовании Христа ни были, он стоит на своем. Не мог переубедить Берлиоза и Воланд. Сколько ни говорил Воланд о том, что Бог есть, Берлиоз не хотел менять своих взглядов и упрямо стоял на своем. За это упрямство, за самоуверенность Воланд решает наказать Берлиоза и предсказывает ему смерть под колесами трамвая.

На страницах романа Булгаков сатирически изобразил московских жителей: их быт и нравы, повседневную жизнь и заботы. Воланд прилетает для того, чтобы посмотреть, какими стали обитатели Москвы. Для этого он устраивает сеанс черной магии. И буквально забрасывает людей деньгами, одевает в дорогие одежды. Но не только алчность и жадность присущи им, населяющим столицу. В них живо и милосердие. Достаточно вспомнить эпизод, случившийся на том необычном сеансе, когда ведущему программы Бенгальскому Бегемот срывает голову с плеч. Увидев ведущего без головы, москвичи сразу же просят Воланда вернуть голову Бенгальскому. Вот как словами Воланда можно охарактеризовать жителей Москвы того времени.

“Ну что ж, – задумчиво отозвался тот, – они – люди как люди, любят деньги; но ведь это всегда было… человечество любит деньги, из чего бы они ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…”

Роман очень обширен по своей проблематике и охватить все конечно же невозможно. “Мастер и Маргарита” – роман о большой любви, о добре и зле, об одиночестве в толпе, о репрессиях, о роли интеллигенции в обществе, о Москве и москвичах.

О романе можно говорить бесконечно, и все равно словами всего не скажешь. Я очень люблю этот роман за то удивительное добро, которое он излучает, за то потрясение, которое испытываешь при его чтении. Мне кажется, “Мастер и Маргарита” – бессмертное произведение. Его будут читать и ценить во все века и времена. Это редкое сочетание ума, души и таланта.

Двадцать второго июля тысяча девятьсот сорок первого года на нашу землю пришла самая жестокая и кровопролитная война в истории человечества. В человеческой памяти этот день остался не просто как роковая дата, но и как рубеж, начало отсчета долгих тысячи четырехсот восемнадцати дней и ночей Великой Отечественной войны. Ее нельзя вычеркнуть из воспоминаний тех, кому довелось сражаться, кто пережил все тяготы и горести этого периода в нашей истории. Бессмертен подвиг всех, кто боролся и победил фашизм.

Мы не видели войны, но знаем о ней, и поэтому должны помнить, “какой ценой завоевано счастье”. Из прочитанных мною произведений о войне больше всего запал в душу роман Бориса Васильева “В списках не значился”. Подвиг главного героя, которому было всего восемнадцать, близок мне, его ровеснику. Описывая в произведении молодость героя, его неопытность, автор показывает, из кого вырастают герои войны. Молодой, безусый лейтенант Плужников, полный желаний, заканчивая училище, мечтает о разведчасти. Тогда молодому командиру было еще не понять, что ему и его стране предстоит испытать, пережить, вынести, так как он был убежден и уверен в советско-германском договоре о ненападении. Известие о войне для него должно было стать шоком, но сила характера не позволила ему паниковать. Так он себя ведет на протяжении всего романа. Да, я согласен, что вначале ему было страшно, но затем он превозмог себя и понял, что на войне как на войне. Если ты испугался, струсил, усомнился в своей силе, то из-за твоего страха вместо тебя погибнет другой человек. И мне запомнились слова Николая: “Лучше умереть, чем предать своих товарищей, Родину!” Каждый день Плужников выполнял однообразную работу: таскал пулеметы от атаки до бомбежки, искал патроны, добывал воду для оставшихся в подвале. И даже когда Коля остался один, он не изменил своей цели оборонять крепость и уничтожать фашистов. Это он считал своим долгом.

Николай был последним защитником так и не покорившейся крепости.

Что такое подвиг, каждый понимает по-своему. Для меня, например, Плужников – это герой, совершивший подвиг, он будет бессмертен. Николай, как и многие другие, – герой, не “сломался” в начале войны, не предал своих идеалов, Родины. Сражался во имя людей, не думая о себе. Плужников совершал эти действия, не думая о чести, славе, наградах и признании. Бескорыстие, человеческое в человеке помогли ему преодолеть страх. Ответственность перед всем человечеством, своим народом – он ничему не изменил. Николай сам совершил подвиг, хотя, мне кажется, считал, что на его месте каждый так же поступил бы. Этот подвиг был нужен живым, чтобы они помнили тех, кто отдал за них свою жизнь.

Еще одним из замечательнейших произведений о войне является повесть Василя Быкова “Сотников”. Но здесь уже затрагивается проблема нравственного героя на войне. В повести сталкиваются не представители двух разных миров, а люди одной страны. Герои повести – Сотников и Рыбак – в обычных условиях, возможно, и не проявили бы свою истинную натуру. Но во время войны Сотников с честью проходит через тяжелые испытания и принимает смерть, не отрекаясь от своих убеждений, а Рыбак перед лицом смерти меняет свои убеждения, предает Родину, спасая свою жизнь, которая после предательства теряет всякую цену. Он фактически становится врагом. Он уходит в мир иной, чуждый нам, где личное благополучие становится выше всего, где страх за свою жизнь заставляет убивать и предавать. Перед лицом смерти человек остается таким, каков он есть на самом деле. И поэтому Рыбак стал на путь предательства, чтобы только сохранить свою жизнь.

Василь Быков очень хорошо сопоставил две человеческие линии во время войны. Он показал на примере этих героев тех людей, которые сражались до конца за нашу Родину (Сотников), и тех людей, которые предавали ее (Рыбак). Что касается меня, то я считаю, что на нашей земле должно быть побольше таких людей, как Сотников.

В 1945 году всю землю озарил, наверное, самый великий праздник мира – Победа в Великой Отечественной войне. Нелегкой ценой она досталась. Русский народ спас и свою Родину, и все человечество от фашизма.

Теме России я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь.

А. Блок

“Кругом тонула Россия Блока”, – именно так писал в поэме “Хорошо” Маяковский, говоря о явлении, которого ни до, ни после не было. Россия для Блока не просто тема, это целый мир, наделенный своими чертами, заполненный особыми образами и символами. Вновь и вновь поэт возвращается к размышлениям о трагическом прошлом России, о ее историческом предназначении, о ее особенностях, о ее многострадальном народе. Эта тема пришла к автору не сразу – он проникался ею постепенно, преодолевая узость и субъективную ограниченность своих ранних стихов, свершая прорыв в широкий мир, в жизнь эпохи, страны, народа.

Одно из первых стихотворений, где Блок обращается к образу своей Родины – стихотворение “Гамаюн”. Поэт размышляет о пути России, исполнением трагедий:

Вещает иго злых татар,

Вещает казней ряд кровавых,

И трус, и голод, и пожар,

Злодеев силу, гибель правых…

В то же время автор отдает дань и пейзажным описаниям: его влечет прекрасная сторона, где –

Разгулялась осень в мокрых долах,

Обнажила кладбища земли,

Но густых рябин в проезжих селах

Красный цвет зареет издали.

Два символа – широкое поле и дорога – в дальнейшем часто определяют блоковское восприятие России. Образы эти многозначны и емки: это и просторы страны, ее приволье и вольность, и ее долгий путь в истории.

Первые стихи Блока полны прекрасных, но отвлеченных описаний. Родина представляется герою лишь в грезах:

Дремлю – и за дремотой тайна,

И в тайне – ты почиешь, Русь.

Но уже тогда поэт не только изображает русскую природу, предания “старины глубокой”, но и замечает (“так я узнал в своей дремоте”) “страны родимой нищету”. Прошлое России полно трагедий, ее настоящее безрадостно, ее будущее – “в тоске безбрежной”. Такова страна, о которой пишет Блок. Но – “как и жить и плакать без тебя”? Поэт верит в будущее родины: “Не пропадешь, не сгинешь ты”. В цикле “На поле Куликовом” автор пишет о долгом пути России, пути борьбы, вечного боя:

О, Русь моя? Жена моя?

До боли Нам ясен долгий путь?

Наш путь – стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

Будущее России предопределено ее прошлым, которому суждено “сбываться” вновь и вновь. “И повторится все, как встарь”, – писал поэт в другом своем стихотворении. Цикличность, многократность происходящего подчеркиваются повтором слова “опять” (“и опять, опять они кричат”), а также приемом “воспоминания”, узнавания героем событий происходящего:

Но узнаю тебя, начало

Высоких и мятежных дней?

Поэт говорит о предчувствии коренной ломки в судьбе страны. Вообще, все его стихи о России после 1907 года полны едва уловимым, но все же явственным, хоть и непонятным и самому автору гулом, который впоследствии Блок назовет “музыкой революции”. А тем временем в стихах его звучат полувопросы, полупризывы:

Доколе матери тужить?

Доколе коршуну кружить?

В своем творчестве Блок видит Россию в будущем не крестьянским раем, как Есенин. В стихотворении “Новая Америка” (именно так определяет поэт страну свою) он описывает край, где “чернеют фабричные трубы”, где “заводские стонут гудки”. Россия “новым обернулась ликом”, и поэта волнует теперь “другая мечта”.

А потом была война, на которую Блок откликнулся – не мог не откликнуться рядом стихотворений. Война – ужасная трагедия, тяжелое испытание для страны:

Мы – дети страшных лет России –

Забыть не в силах ничего.

Революция 1917 года вдохновила поэта на создание поэмы “Двенадцать”. В ней он показал крушение старой, буржуазно-помещичьей России и начало зарождения новой. Блок не дает ответа на вопрос: “Какой она будет?” Он не становится ни на сторону тех, кто вопиет: “Погибла Россия”, ни на сторону восставших, которые способны “пальнуть пулей в святую Русь”. Поэт избегает однозначных оценок, но – жертва, вождь или слуга – он намерен быть в гуще событий, в центре жизни своей страны, своего народа.

Сразу же после поэмы “Двенадцать” Блок пишет революционно-патриотическую оду “Скифы”, которая продолжает давнюю традицию русских классиков, неоднократно обращавшихся к теме путей и судеб России, ее роли в цивилизованном мире. Это традиция Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Брюсова. Так, в стихотворении Брюсова “Старый вопрос” герой размышляет о том, “кто мы в этой старой Европе?”. Во многом этому произведению созвучны и “Скифы”. Однако Блок поставил этот вопрос уже в новой исторической обстановке, по-новому.

В “Скифах” Блок видит Россию в прошлом щитом “меж двух враждебных рас”, страной, чьи богатства грабились в течение долгих веков (“копя и плавя наши перлы”). Это страна, которая способна любить и ненавидеть, способна отстоять себя в веках, способна стать оплотом всего лучшего, что было создано человечеством. Это страна – сфинкс, загадочный и непонятный для старого мира, противоречивый и многогранный:

Мы любим все – и жар холодных числ,

И дар божественных видений,

Нам внятно все – и острый галльский смысл,

И сумрачный германский гений…

Подобного рода противопоставление России Западу – традиционный мотив русской литературы. Высокое и жертвенное предназначение Руси – тема многих произведений, а слова Тютчева давно стали крылатыми: “У ней особенная стать”. И Блок полностью разделяет это мнение.

С целью эмоциональной выразительности поэт использует при описании русского характера, многогранной русской души антонимические словосочетания, оксюмороны: ненависть – любовь, ликуя – скорбя, жар холодных чисел, тяжелые нежные лапы.

По словам А. Ахматовой, Блок всю свою жизнь посвятил разгадке тайны двух сфинксов: своей души и России. Несомненно, в лирике поэта воплощен облик родины – такой, как ее видел Блок, и любовь к которой он пронес через всю свою жизнь. И нищая Россия с ее серыми избами, и “новая Америка” по-своему дороги автору:

Да, и такой, моя Россия,

Ты всех краев дороже мне.

Иначе и не может быть. Настоящий поэт любит свою страну всегда, даже если она убога, несправедлива, порочна. Любовь Блока к России – безоглядна, безусловна, бескорыстна. Ее высшее проявление – сама поэзия автора. Россия, во всех ее ипостасях всегда будет жить в стихах поэта, в его бессмертных строках:

Идут века, шумит война,

Встает мятеж, горят, деревни,

А ты все та ж, моя страна,

В красе заплаканной и древней.

Жизнь Лескова полна противоречий. Крайний социалист, сочувствующий всему антиправительственному, нигилист, вхожий в такие опасные места, как “коммуны”. Потом – антинигилист, угождающий правительству, подозреваемый чуть ли не в услугах Третьему отделению. И дальше – бытописатель, знаток “углов”, бесхитростный рассказчик анекдотов. И он же – мастер витой речи, виртуоз тайнописи, словесный маг, ничего не говорящий просто. Почти все это Лесков мог слышать при жизни. Кроме одного – того, кем суждено ему было в действительности стать для русской литературы. Он стал национальным мифологом. Для этого потребовался век.

Все прежние характеристики отошли, выцвели, опроверглись, либо застыли хрестоматийным глянцем, затвердели бронзой, под которой оставалась загадка.

Век, минувший после смерти Лескова, обозначил ему роль, измерение, которые и в голову не приходили ни его критикам, ни апологетам. Лесков – творец легенд, создатель нарицательных типов, не просто схватывающих некоторую характерность в людях его времени, но нащупывающих сквозные, кардинальные, подспудные, почвенные, фундаментальные черты русского национального сознания и русской судьбы. Именно в этом измерении он воспринимается теперь как национальный гений.

Первой легендой, выведшей Лескова из бытописателей и анекдотистов в мифотворцы, был косой Левша, подковавший стальную блоху. Следом шагнули в русский национальный синодик Катерина – ради любви душегубка; посрамивший немца Сафроныч; непредсказуемый богатырь Иван Флягин; артистка Люба – обреченная-нареченная тупейного крепостного художника…

Рассказы и повести, написанные в пору художественной зрелости Н. С. Лескова, дают достаточно полное представление обо всем его творчестве. Разные и о разном, они объединены думой о судьбе России. Россия является здесь многоликой, в сложном переплетении противоречий, убогой и обильной, могучей и бессильной одновременно. Во всех проявлениях национальной жизни, ее мелочах и анекдотах Лесков ищет сердцевину целого. И находит ее чаще всего в чудаках и бедоносцах, как бы перекликаясь с Достоевским, писавшим в “Братьях Карамазовых”, что чудак “не всегда частность и обособление, а, напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи – все каким-либо наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались”.

Рассказ “Очарованный странник” – чемпион успеха: это самое хрестоматийное, самое эмблематичное произведение Лескова. По количеству изданий оно далеко опережает другие лесковские шедевры и у нас, и за рубежом. Это – визитная карточка “русскости”: воплощение богатырства, широты, мощи, вольности и таящейся на дне души праведности, герой эпоса в лучшем и высоком смысле слова.

Надо сказать, что былинность заложена в самую основу замысла рассказа. Фольклорная краска с самого начала введена в палитру “Очарованного странника” – факт, не слишком характерный для Лескова; обычно он не выставляет национально-патриотическую эмблематику напоказ, а прячет ее под нейтральными названиями. Конечно, “Очарованный странник” – название не вполне нейтральное, и мистический налет в нем чутко уловили критики тех времен.

В 1897 году, на исходе века, критик Николай Михайловский возвращается к “Очарованному страннику”: “В смысле богатства фабулы это, может быть, самое замечательное из произведений Лескова, но в нем же особенно бросается в глаза отсутствие какого бы то ни было центра, так что и фабулы в нем, собственно говоря, нет, а есть целый ряд фабул, нанизанных, как бусы на нитку, и каждая бусинка сама по себе и может быть очень удобно вынута, заменена другою, а можно и еще сколько угодно бусин нанизать на ту же нитку”.

В 1898 году А. Горелов писал: это “произведение с обнажено – символическим авторским заданием, с монументальным героем в центре, олицетворяющим новую историческую стадию движения национального характера”, это “широкое раздумье мастера над судьбой России, субстанциональной, природно – самобытной силой ее народа”, “никогда еще герой из толщи масс не был поднят на высоту такого обобщения”.

Иван Северьянович Флягин несомненно богатырь, у Лескова так и сказано: “простодушный, добрый русский богатырь”. Но тремя строками ниже добавлено, что раз богатырь, то ездить бы ему в лаптищах по лесу и лениво нюхать, как “смолой и земляникой пахнет темный бор…”.

От первых до последних строк в рассказе выдержана эта многослойно-коварная интонация. В финале старик хочет отправиться на войну. Игумен не может разобраться, что он такое: “так просто добряк или помешался”. Последним решающим аргументом повисает в повествовании фраза: “А как же-с? Непременно-с: мне за народ очень помереть хочется”.

Нужно быть очарованным, чтобы не заметить, каким ядом напоена эта патриотическая декларация. Безусловно, элементы богатырства, народного эпоса и “черноземной силы” введены Лесковым в рассказ, причем введены именно в знаковом качестве: мы и они. Недаром же все неотступнее является рядом с русским героем соглядатай – иностранец. Только что в “Запечатленном ангеле” стоял перед русским “разбойником” остолбеневший англичанин, скоро в “Железной воле” встанет остолбеневший немец, в “Очарованном страннике” такое взаимолюбование вплетено в экспозицию, когда наш витязь соревнуется с английским профессионалом в деле усмирения коня. Господину Рарею ничто не помогает: ни специальные знания, ни специальные доспехи – он сброшен и посрамлен. А наш герой бешеное животное усмиряет. Чем? Тем, что “рассвирепел”, “зубами заскрипел” и лупил коня до тех пор, пока тот не покорился, “только скоро издох”.

Другой англичанин другим русским умельцем будет в свой час посрамлен в части ремонта заводной танцующей блохи, и это будет главная лесковская легенда, в очаровании которой мало кто заметит ту странность, что блоха в результате ремонта танцевать разучится. Так что далеко метит “Очарованный странник”.

В чем же суть этого причудливого, разбросанного, ни к чему единому не сведенного странствия, этого скифски дикого смешения “мистики с водевилем”?

Суть – как раз в версии воссоединения, всеединства.

Можно извлекать из этого рассказа мистерию распада и бесцельности. А можно – легенду всеединства. “Разнообразие возможных вариантов судьбы” – так формулирует современная исследовательница “Очарованного странника” Б. Дыханова, полагающая, что это богатство и делает рассказ подлинным шедевром.

Лесков не был так ясен и последователен, как, скажем, Тургенев. Он не старался “измерить бездну”, подобно Достоевскому, не пытался ревизовать самые основы веры, подобно Толстому, он не ставил своей задачей ни мифотворчество, ни пророчество, ни вероучительство. Он просто писал “всякую всячину”…

А написал – вечного человека в уникальном русском преломлении, неповторимый автопортрет нации, памятник ее иллюзиям, преобразившим реальность и ставшим реальностью.

I Предпосылки создания поэмы (трагическая судьба Ахматовой).

II Традиции создания поэтического произведения.

1) народно-песенная, поэтическая, христианская.

2) эпитеты, метафоры.

III Ахматова – поэтесса, достойная преклонения.

Судьба Анны Андреевны Ахматовой в послереволюционные годы складывалась трагично. В 1921 году расстреляли ее мужа, поэта Николая Гумилева. В тридцатые годы по ложному обвинению был арестован сын, жутким ударом, “каменным словом” прозвучал смертный приговор, замененный потом лагерями, затем почти двадцать лет ожидания сына. Погиб в лагере ближайший друг Осип Мандельштам. В 1946 году выходит постановление Жданова, которое оболгало Ахматову и Зощенко, закрыло перед ними двери журналов, только с 1965 года начали печатать ее стихи.

В предисловии к “Реквиему”, который Анна Андреевна сочиняла с 1935 по 1040 годы, и который был опубликован в 80-е годы, она вспоминает: “В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде”. Стихи, включенные в “Реквием”, автобиографичны. “Реквием” оплакивает скорбящих: мать, потерявшую сына, жену, потерявшую мужа. Ахматова пережила обе драмы, однако, за ее личной судьбой трагедия всего народа.

Нет, и не под чужим небосводом,

И не под защитой чужих крыл,-

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Сопереживание читателя, гнев и тоска, которые охватывают при чтении поэмы, достигаются эффектом сочетания многих художественных средств. “Мы все время слышим разные голоса,- говорит о “Реквиеме” Бродский,- то просто бабий, то вдруг поэтессы, то перед нами Мария”. Вот “бабий” голос, пришедший из горестных русских песен:

Эта женщина больна,

Эта женщина одна,

Муж в могиле, сын в тюрьме,

Помолитесь обо мне.

Вот – “поэтесса”:

Показать бы тебе, насмешнице

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице,

Что случится с жизнью твоей

Вот дева Мария, ведь жертвенные тюремные очереди приравнивают каждую мученицу-мать к Марии:

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

В поэме Ахматова практически не использует гиперболы, видимо, это потому, что горе и страдания настолько велики, что преувеличивать их нет ни нужды, ни возможности. Все эпитеты подобраны так, чтобы вызвать ужас и отвращение перед насилием, показать запустение города и страны, подчеркнуть мучения. Тоска “смертельная”, шаги солдат “тяжелые”, Русь “безвинная”, “черные маруси” (арестантские машины). Часто используется эпитет “каменный”: “каменное слово”, “окаменелое страдание”. Многие эпитеты близки к народным: “горячая слеза”, “великая река”. Народные мотивы очень сильны в поэме, где связь лирической героини с народом особая:

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый голод, и в июльский зной

Под красною ослепшею стеною.

Читая последнюю строку, видишь перед собой стену, красную от крови и ослепшую от слез, пролитых жертвами и их близкими.

Много в поэме Ахматовой метафор, позволяющих удивительно кратко и выразительно донести до нас мысли и чувства: “И короткую песню разлуки паровозные пели гудки”, “Звезды смерти стояли над нами/ И безвинная корчилась Русь”, “И своей слезою горячей новогодний лед прожигать”.

В поэме много и других художественных средств: аллегорий, символов, олицетворений. Все вместе они создают глубокие чувства и переживания.

Анна Андреевна Ахматова с достоинством выдержала все удары судьбы, прожила долгую жизнь и подарила людям чудесные произведения.

Вначале черта горизонта резка, –

Прямая черта между жизнью и смертью,

А нынче так низко плывут облака,

И в этом, быть может, судьбы милосердье.

Мария Петровых “Черта горизонта”

Тонкий звук лопнувшей струны, замирающий и печальный, подвода в степи и бездонное небо над ней, белый шпиц на ялтинской набережной рядом со своей хозяйкой… Вначале приходят неясные картины, образы, звуки и лишь затем – сюжетные линии, имена героев, названия чеховских рассказов и пьес. Воспоминания о Чехове сопровождает ощущение личности и глубины, трудноопределимое, но вполне отчетливое. Его мир кажется прозрачным и предельно открытым навстречу читателю.

Устоявшиеся методы и средства анализа трудно применимы к его прозе и драматургии.

Традиционные предметы литературоведческого исследования – событие, характер, идея, особенности стиля и языка – утрачивают у Чехова свою значимость и весомость. У него нет характеров масштаба героев Толстого или Достоевского, его язык нейтрален, очищен от выбивающихся слов и нестандартных фраз. Таким образом, предмет исследования в мире Чехова становится размытым, почти исчезает. Остается – бездонное небо, море, степь, далекая линия горизонта.

Человек и мир в художественной системе Чехова не просто связаны между собой – они взаимопроникают, предельно сближаются друг с другом, делая полностью невозможным какой-либо взгляд со стороны, а следовательно, и определенную оценку мира человека.

Жанр – граница” отделяющие авторское “Я” от жизни, текущей на страницах его произведений.

Одни его рассказы кажутся забавными юморесками, другие проникнуты драматическим, почти трагическим пафосом, третьи по стилю приближаются к бытовому очерку, четвертые несут в себе ярко выраженную лирическую струю. При этом рассказы сохраняют какую-то внутреннюю “вязь, воспринимаются не как разные жанры, а как единое по своей природе ощущение жизни человеком.

Мир Чехова существует в особом пограничном состоянии. На грани между миром и человеком, жизнью и смертью черта горизонта исчезает.

С большой силой враждебность существующего порядка человеку показана в рассказе “Человек в футляре”.

Боязнь свободы и жизни, мертвенность беликовщины находит свое внешнее выражение в пристрастии героя ко всякого рода футлярам, которые оградили бы его от этой страшной ему действительности, не подчиняющейся предписаниям.

Самым важным и характерным признаком существующего строя Чехов считает отсутствие свободы, такой порядок, когда жизнь хотя и не запрещена циркулярно, но и не разрешена вполне. Эта полулегальная жизнь, лишенная свободы, накладывает на людей свой мертвенный отпечаток, и чем полнее подчиняется человек строю господствующих отношений, тем беднее его духовный мир, тем отчетливее видна на нем эта зловещая печать.

Образ Беликова говорит о тяжелом заболевании современного общества с его государственностью, собственностью и прочими основами. Он напоминает механические фигуры Щедрина. Его образ разработан гротескно, “футлярность” Беликова с возрастающей последовательностью распространена на весь его облик и все без исключения жизненные функции. Неизменные калоши я зонтик в любую погоду, все предметы в чехлах, темные очки, вата в ушах, гроб как идеальный футляр и так далее – все это признаки чрезмерности и подчеркнутос-ти, вполне естественной для гротескного построения и противопоказанной образам бытового характера. Гротеск выводит образ из обычного и будничного ряда и придает ему обобщенный, почти символический смысл.

Футляр – это оболочка, защищающая человека от внешних влияний, отъединяющая его, позволяющая прятаться от действительной жизни. Древние языки – футляр, защищающий от современности; любовь к порядку, к ясным и точным запрещениям – футляр для мысли. Все это вместе взятое – олицетворение консервативной, охранительной силы. “Вы должны с уважением относиться к властям!” – говорит футлярный человек и сам осуществляет власть. Он держит в подчинении город, его все боятся и с какой-то странной, необъяснимой покорностью повинуются ему, оставаясь в душе людьми порядочными, мыслящими, поклонниками Тургенева и Щедрина. Возникает ощущение гипноза, внушения или самовнушения. В жизни людей гипноз вообще играет большую роль; Чехов подчеркивает это, говоря о любовных делах и особенно о женитьбе.

Беликов болезненно слаб, робок, одинок и страдает от этого одиночества, он находится в постоянной тревоге, патологически подвержен страху, он боится не только посторонних, но даже слугу Афанасия, который настолько сродни своему барину, что беспрерывно и без всякого повода бормочет одно и то же: “Много уж их нынче развелось!” Вот, значит, в чем природа власти по Чехову: она – в подчинении не силе, а слабости. Власти уже, в сущности, нет, есть ее призрак, ее подобие, достаточно очнуться от самовнушения, и Беликова не станет. Человек, свободный от наваждения, столкнул Беликова с лестницы, и тот умер. Рассказчик понимает, что Беликов был по-своему несчастен, он страдал, как люди, но не был живым человеком, своего идеала он достиг в смерти. Поэтому рассказчик не жалеет его и с жестокой откровенностью говорит: “Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, – это большое удовольствие”, – горько сожалея, что их еще осталось много.

Смерть Беликова – это еще не свобода, а только намек на нее, только “слабая надежда на ее возможность”. Чехов не обещает легкой и быстрой победы над беликов-щиной, но дает своим героям трезвое понимание эфемерности силы, их угнетающей, и возможности не подчиняться ей. Однако инерция рабского подчинения жива в душах людей. Даже учитель Буркин, раскрывший в своем рассказе сущность беликовщины, не идет далеко в своих выводах. “Вернулись мы с кладбища в добром расположении. Но прошло не более недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше”, – размышляет Буркин.

“То-то вот оно и есть, – высказывается Иван Иваныч. – А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт – разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор – разве это не футляр?..”

Футлярность в понимании героев неожиданно обретает гораздо более общий смысл, чем это представлялось вначале. Футлярность как явление оказывается присуща не столько отдельному человеку, Беликову, сколько жизни как таковой. Граница, которой Беликов обособил себя от мира, вдруг раздвигается до таких пределов, что вбирает внутрь себя тот мир, от которого она отделила человека. И уже нет горизонта, нет границы между жизнью и смертью.

Нет, больше жить так нельзя, – эти слова можно поставить эпиграфом к зрелому творчеству Чехова. Обоснованию, доказательству этого вывода посвящает он все свои произведения второй половины 90-х годов. Каждое из них, воспроизводя перед нами ту или иную сторону социальной действительности, рисуя самые различные человеческие характеры и судьбы, вновь и вновь приводит нас к мысли о глубочайшей враждебности человеку всего строя господствующих отношений, при котором может быть лишь свобода порабощения слабого, свобода стяжательства, свобода подавления истинно человеческих чувств и стремлений. И такая “свобода” устраивает многих. Истинная драма в том и состоит, что люди приспосабливаются к этим условиям и живут припеваючи, чувствуя себя довольными и счастливыми.

Чехов создал беспокойное искусство, взывавшее к совести и требовавшее от каждого пересмотра собственной жизни, возрождения, воскресения в самом широком смысле этого слова. Чехов приучал людей видеть неблагополучие жизни даже там, где его нельзя увидеть простым глазом, даже за чертой жизненного горизонта.

Чехов дорог нам потому, что он не утратил своего назначения, и круг непосредственно поставленных им нравственных и социальных проблем не стал уже. Чехов, как и прежде, учит нас понимать зловещую роль в жизни человека и человеческого общества не только предпринимательства и хищничества, и сегодня являющихся основой так называемого “свободного мира”, но и мещанства, мелкого собственничества, власти над человеком маленьких нештукатуреных домов, горшочков со сметаной, страсти к накопительству, обывательской сытости и пошлости. Нарисованная им с потрясающей силой трагедия человеческого существования в условиях обывательского довольства и безыдейности, убеждение, что человеку нужен не замкнутый домашний и дачный уют мещанского счастья, а “весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа”, – помогают воспитывать человека, раздвигают горизонт его сознания.

Чехов жив, он борется вместе с нами, и его светлая мечта о прекрасном, гармоничном человеке все еще остается путеводной звездой для многих и многих миллионов людей на всем земном шаре.

Роман Николая Гавриловича Чернышевского “Что делать?” был написан им в Петропавловской крепости. Он создавался в эпоху подъема революционного движения. Рахметов – один из главных героев этого романа, который предстает перед нами в главе “Особенный человек”.

По происхождению Рахметов – дворянин, является представителем знатной фамилии, в чьем роду были бояре, генерал-аншефы, окольничие. Но привольная и обеспеченная жизнь не удержала Рахметова в имении отца. Уже в шестнадцать лет он уехал из провинции и поступил на естественный факультет университета в Петербурге.

Отступившись от аристократического образа жизни, он становится демократом по взглядам и образу поведения. Рахметов – истинный революционер. Таких людей, как он, не очень много. “Я встретил, – замечает Чернышевский, – до сих пор только восемь образцов этой породы (в том числе двух женщин)…”.

Таким “особенным человеком” Рахметов стал не сразу. И лишь знакомство его с Лопуховым и Кирсановым, который познакомил его с учением социалистов-утопистов и философией Фейербаха, явилось серьезным толчком к его превращению в “особенного человека”: “Жадно слушал он Кирсанова в первый вечер, плакал, прерывал его слова восклицаниями проклятий тому, что должно погибнуть, благословений тому, что должно жить”.

После перехода к революционной деятельности Рахметов с поразительной быстротой начал расширять круг своих занятий. И уже в двадцать два года Рахметов стал “человеком очень замечательно основательной учености”. Понимая то, что сила вождя революции зависит от близости к народу, Рахметов создал себе наилучшие условия для личного изучения жизни трудящихся. Для этого он пешком исходил всю Россию, был пильщиком, дровосеком, камнетесом, вместе с бурлаками тянул баржи по Волге, а также спал на гвоздях и отказывался от хорошей пищи, хотя и мог себе это позволить.

Он ест только говядину для поддержания физической силы. Единственной его слабостью являются сигары. Рахметов успевает за день сделать чрезвычайно много, так как умеет рационально распоряжаться временем, не тратя его ни на чтение второстепенных книг, ни на проведение второстепенных дел.

Также он отказывается от любви молодой и очень богатой вдовы, практически от всех жизненных удовольствий. “Я должен подавить в себе любовь, – говорит он любимой женщине, – любовь к вам связывала бы мне руки, они и так не скоро развяжутся у меня, – уже связаны. Но развяжу. Я не должен любить… такие люди, как я, не имеют права связывать чью-либо судьбу с своею”.

Всем этим он постепенно подготавливал себя к революционным действиям, осознавая, что ему придется переносить муки, лишения и даже пытки. И он заранее закаляет свою волю, приучает себя выдерживать физические страдания. Рахметов – человек идеи в самом высоком смысле этого слова Мечта о революции для этого человека “особой породы” была руководством к действию и ориентиром всей его личной жизни.

Но образ жизни Рахметова Чернышевский не считает нормой человеческого существования. По его мнению, такие люди нужны только на перевалах истории как личности, вбирающие в себя общенародные потребности и глубоко чувствующие общенародную боль. И в романе к Рахметову возвращается счастье любви после свершения революции. Это происходит в главе “Смена декораций”, где “дама в трауре” сменяет свой наряд на подвенечное платье, а рядом с ней оказывается человек лет тридцати,

В образе Рахметова Чернышевский запечатлел наиболее характерные черты зарождающегося в России 60-х гг. XIX в. типа революционера с непреклонной волей к борьбе, с нравственными идеалами, благородством и бесконечной преданностью простому народу и своей родине. В данном романе была впервые нарисована картина будущего социалистического общества, та великая цель, для достижения которой мужественные рахметовы готовят революцию. Образ Рахметова производил неизгладимое впечатление на читателей и служил образцом для подражания. Мечтой каждого революционера было вести такой же образ жизни, какой вел Рахметов.

И на вопрос “Что делать?” Николай Гаврилович отвечает образом Рахметова Он говорит: “Вот подлинный человек, который особенно нужен теперь России, берите с него пример и, кто может и в силах, следуйте по его пути, ибо это и есть единственный для вас путь, который может привести к желанной цели”.

Рахметов является рыцарем без страха и упрека, человеком, который выкован из стали. Нелегок путь, по которому он идет, но он богат всевозможными радостями. И рахметовы до сих пор имеют значение, являются примером поведения и подражания, источником вдохновения. “Мало их, но ими расцветает жизнь всех; без них она заглохла бы, прокисла бы, мало их, но они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись бы. Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало; но они в ней… букет в благородном вине; от них ее сила и аромат; это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли”.

И в тайне ты почиешь, Русь.

А. Блок

Как Пушкин, Лермонтов, Некрасов, которые в своих произведениях воспели великую Россию, Блок также не прошел мимо этой актуальной для всех поэтов темы. Развивая ее, А. Блок опирался на опыт предшественников, не останавливаясь на достигнутом. Он уловил наступление нового времени в истории России – времени социальных потрясений. Поэт верил, что “рано или поздно все будет по-новому, потому что жизнь прекрасна”. Источником этой веры для него явилась Россия – “роковая” страна, затаившая в недрах своих великое мятежное начало.

Родина в творчестве А. Блока является неотделимой частью, продолжением и дополнением всей России. Образ России начинает складываться в творчестве поэта в годы реакции. В таких стихах, как “Русь”, “Россия”, “Осенний день”, “Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?”, исполненных сыновней любви к родному краю, возникает образ страны со своей тайной и своей судьбой:

Ты и во сне необычайно,

Твоей одежды не коснусь.

Дремчю и за дремотой тайна,

И в тайне – ты почиешь, Русь.

Русь опоясана реками

И дебрями окружена,

С болотами и журавлями

И с мутным взором колдуна…

С какой любовью А. Блок описывает в этом стихотворении русскую природу! Необъятные русские дали, бесконечные дороги, полноводные реки, бурные вьюги, переплетаются с горящи ми селами, серыми избами, тюрьмами, братскими могилами… Такова блоковская Россия. А. Блок создал свой, самобытный образ России: не матери, как у других поэтов, а красавицы, подруги, “светлой жены”:

О Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

Наш путь – стрелой татарской

древней воли

Пронзил нам грудь.

В 1905 году было написано стихотворение “Осенняя воля”, в котором уже звучала патриотическая тема. Блок верил, что для России наступает новый период, что в борьбу вступили новые люди, вышедшие из “тьмы погребов”. И этому поколению принадлежит будущее:

Мы не стали искать и гадать:

Пусть заменят нас новые люди!

В тех лее муках рожала их мать.

Так псе нежно кормила у груди.

Величие России – в ее исторических свершениях, которые еще не осознаны поэтом до конца. Прошлое взывает к будущему. Романтика этого призыва звучит в цикле стихов “На поле Куликовом”. В нем положение России, разделенной на два враждебных стана, уподобляется Руси Дмитрия Донского, вышедшей на Куликово поле, чтобы в схватке с золотоордынским ханом Мамаем отстоять свою национальную независимость. Этот цикл – одно из высших лирических достижений А. Блока, лучшее, что дала России поэзия на рубеже двух веков. Уже в первом стихотворении цикла – “Река раскинулась…” – автор передает тревожное ощущение ожидания исторических свершений. Эта тревожность чувствуется и в пейзаже, и в ритме стиха. Устремленность в будущее выражается как бы убыстренным ритмом:

И вечный бой! Покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль…

Летит, летит стенная кобылица

И мнет ковыль…

Образ-символ коня проходит через весь цикл стихотворений. В философски сложном цикле произведений А. Блока создан прекрасный образ Родины. Поэт обращается к историческому событию, но создает произведение о современности. Блока с юности увлекала мысль о подвиге. Вот почему ему так близок образ русского воина-патриота, отделенного пятью веками, но близкого своими тревогами и надеждами. В “непробудимой тишине” Блок ясно слышит гул грядущих событий, “высокие и мятежные дни”. Из глухих лет реакции он увидел зарево пожара:

Я вижу над Русью далече

Широкий и тихий пожар.

“Россия – буря” – так говорит поэт. В годы революционного подъема Россия повернулась к А. Блоку “новым ликом”:

На пустынном просторе, на диком

Ты все та, что бьаа, и не та,

Новым ты обернулась мне ликом,

И другая волнует мечта.

Блок, видя, какой ценой обходятся России взлеты и падения, обратился с яростным призывом к своим современникам:

На непроглядный ужас жизни

Открой, скорей открой глаза.

Пока великая гроза Все не смела в твоей

Отчизне,- Дай гневу правому созреть,

Приготовляй к работе руки…

В поэме “Возмездие” А. Блок пытается предугадать будущее России и спрашивает:

Какие ж сны тебе,

Россия. Какие бури суждены?

Осознание трагизма судьбы России заставляет поэта только сильнее любить ее. А. Блок жил в трагическое время. Война сменяла войну, за революцией надвигалась революция:

Мы – дети страшных лет России –

Забыть не в силах ничего. Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы –

Кровавый отсвет в лицах есть.

Готовый разделить судьбу Родины, А. Блок принимает Октябрь как неизбежность. Типичное для русского интеллигента чувство вины перед народом за его многовековые страдания, за его темноту и дикость заставляет поэта оправдывать насилие и кровь в поэме “Двенадцать”. Его последние произведения о России противоречивы и трагичны. Чего стоит одно стихотворе ние “Скифы”! В этих стихах очень ясно виден тот кровавый отсвет, о котором писал поэт в стихотворении “Рожденные в года глухие…”. Но в них главное – любовь к России.

Именно она движет всем творчеством поэта. Именно она сближает творчество А. Блока с великой поэзией XIX века. В его лирике те же интонации любви к России, что и в стихах Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Это же чувство связывает его и с современниками: изысканной и утонченной А. Ахматовой, по-русски нежным и страстным С. Есениным. Эти поэты учат любви беззаветной и безоглядной, подвижнической, возвышающей душу. Так любил Родину и Александр Блок. В ней он черпал силы для добра:

Дивись, мое дивное диво!

Быть светлым меня научи.

Творчество Стендаля сыграло важную роль в развитии французской литературы. Оно явилось началом нового периода – классического реализма. Именно Стендаль первым обосновал главные принципы и программу нового течения, а затем с великим художественным мастерством воплотил их в своих произведениях. Самой значительной работой писателя стал его роман “Красное и черное”, который сам автор довольно точно назвал хроникой XIX века.

Сюжет романа основывается на реальных событиях. Стендаль заинтересовался делом некоего молодого человека, сына крестьянина, который, желая сделать карьеру, стал гувернером в доме местного богача, однако потерял работу, так как был уличен в любовной связи с матерью своих воспитанников. Последующая жизнь этого молодого человека была полна неудач и потерь, что в конечном итоге привело его к самоубийству. Взяв за основу своего будущего произведения этот сюжет, Стендаль значительно видоизменил, углубил и расширил его, охватив все сферы современной ему общественной жизни, и создал вместо мелкого честолюбца героическую и трагическую личность – Жюльена Сореля.

Писателя в первую очередь интересовали душевный мир героя, пути становления и изменения его характера и мировоззрения, сложное и драматическое взаимодействие его с окружающей средой. Для него важна была не сама интрига, а внутреннее действие, перенесенное в душу и разум Жюльена Сореля. Герой Стендаля, прежде чем решиться на действие или поступок, подвергает себя и ситуацию строгому анализу, вступает в диалог с самим собой. В мире корысти и наживы Жюльен выделяется абсолютным равнодушием к деньгам, честностью и твердостью духа, упорством в достижении цели, безудержной отвагой и энергией. Однако он – выходец из низшего, ущемленного в правах сословия. И таким остается всегда и везде: в особняке господина де Реналя, в доме Вально, в парижском дворце или зале верьерского суда. Отсюда и революционная направленность его образа мыслей и взглядов. Сын маркиза де Ла Моля так и говорит о нем: “Остерегайтесь этого энергичного молодого человека! Если будет опять революция, он всех нас отправит на гильотину”. И так думает все аристократическое окружение Сореля, включая Матильду де Ла Моль. “Уж не новый ли это Дантон?” – думает она, стараясь понять, какую роль может сыграть ее возлюбленный в революции.

Однако Жюльен Сорель больше всего увлечен стремлением к собственной славе. Основа его мировоззрения наиболее ярко прослеживаются в эпизоде, когда Сорель наблюдает за полетом ястреба. Больше всего на свете он хотел бы уподобиться этой гордой птице, свободно парящей в небесах. Он хотел бы также возвыситься над окружающим миром. И эти желания вытесняют все остальные мысли и стремления героя. “Вот такая была судьба у Наполеона, – думает он. – Может быть, и меня ожидает такая же…” Вдохновленный примером Наполеона и твердо уверенный в собственном всесилии, во всемогуществе своей воли, энергии, таланта, Жюльен строит дерзкие планы по достижению своей цели. Однако герой живет в эпоху, когда честным путем невозможно сделать достойную карьеру и добиться славы. Отсюда и основной трагизм, противоречие этого образа. Независимый и благородный дух Жюльена сталкивается с его честолюбивыми устремлениями, толкающими героя на путь лицемерия, мести и преступления. Он, по словам Роже Вайяна, вынужден насиловать свою благородную натуру, чтобы играть гнусную роль, которую сам себе навязал.

Автор показывает, каким сложным и противоречивым становится путь его героя к славе. Мы видим, как на этом пути Жюльен постепенно утрачивает свои лучшие человеческие качества, как пороки все больше заполняют его светлую душу. И он, в конечном итоге, все же добивается своего – становится виконтом де Верней и зятем могущественного маркиза. Но Жюльен не чувствует себя счастливым, его не удовлетворяет его жизнь. Ведь, несмотря ни на что, в нем еще сохранилась живая душа. Достаточно испорченный светом и собственным честолюбием, Сорель еще до конца не осознает причин своей неудовлетворенности. И лишь роковой выстрел в Луизу де Реналь открыл для него правду. Потрясение, которое испытал герой после совершенного преступления, перевернуло всю его жизнь, заставило переосмыслить все прежние ценности и взгляды. Произошедшая трагедия нравственно очищает и просветляет героя, освобождая его душу от пороков, привитых обществом. Теперь ему в полной мере открылась иллюзорность его честолюбивых стремлений к карьере, несостоятельность и ошибочность его представлений о счастье, как неизменном следствии славы. Меняется также и его отношение к Матильде, брак с которой должен был утвердить его положение в высшем обществе. Она становится для него теперь явным воплощением его честолюбивых стремлений, ради которых он готов был пойти на сделку с совестью. Осознав свои ошибки, почувствовав всю ничтожность своих прежних стремлений и идеалов, Жюльен отказывается от помощи сильных мира сего, способных вызволить его из тюрьмы. Так природное начало, чистая душа героя берут верх; он погибает, но выходит победителем в борьбе с обществом.

Роман “Мать” – произведение, созданное на рубеже двух веков, в нелегкое и бурное время, стремительно уносящее все старое и дающее жизнь новым идеям, новым общественным течениям, которые овладевали умами и сердцами. Процесс коренной ломки общественного мировоззрения, развернувшийся в русском обществе в данный период, небезызвестная борьба между новыми материалистическими и идеалистическими философскими течениями, возникшими на рубеже XIX-XX веков, – все это не могло не найти отражения в литературных произведениях той эпохи. Творчество М. Горького не является здесь исключением. Оно явилось откликом на события времени, когда менялось само понятие героического, когда протест против существующего строя стал делом каждого здравомыслящего человека. Совершенно другой вопрос – в каких формах этот протест выражался. Нельзя забывать, что разночинский период освободительного движения в России сменился в это время пролетарским, развивавшимся преимущественно под воздействием теории марксизма.

Роман “Мать” обнаруживает совершенно четкую позицию автора по отношению к общественным преобразованиям; произведение проникнуто пафосом борьбы за переустройство жизни, что длительное время давало повод для весьма односторонней оценки его в рамках советской идеологии. За “героической борьбой нового поколения революционеров” не замечали (или не хотели замечать) живых людей с их внутренними противоречиями, страданиями, нравственными исканиями. А ведь именно внутренний духовный мир человека интересовал величайших русских писателей, произведения которых стали классикой мировой литературы. Односторонний подход к данному произведению, навязанный коммунистической идеологией, несомненно, не может удовлетворить человека, считающего себя истинным знатоком и ценителем литературы.

Вероятно, более целесообразно будет рассматривать это произведение, исследуя духовный мир героев. Так, лучшие чувства, возникающие в сердцах, зовут людей на службу высокой и светлой идее. Но когда эта идея заслоняет собой все остальное, порабощая человека, она глушит в душе его те самые чувства, которые побудили его к служению ей. Этот парадокс трагичен. И отчетливей всего проявляется он в образе Павла Власова, который рассматривался до недавнего времени как безоговорочно положительный. Но именно в нем проявляется сильнее всего “одержимость идеей”, именно в нем это явление приобретает наиболее разрушительные формы. Стремление к высокой цели, перерастая в фанатизм, подавляет в душе героя такие вечные человеческие чувства, как сыновняя любовь, любовь к дому, к женщине.

Жестоко, не по-сыновьи, говорит он матери, что обречен умереть за свою идею, не хочет слушать ее перед демонстрацией. Образ Павла – это образ человека, делающего, хотя и не по злому умыслу, несчастными всех, кому он дорог. Особенно это видно из истории его любви. В жизни перед ним постоянно возникает необходимость выбора между идеей и живой душой. И он выбирает идею… Поэтому образ Павла Власова трагичен. В его душе произошел разлад между самыми глубокими, корневыми, жизненными основами и идеей, целью, поставленной им самим.

Героем, несущим в себе духовное начало, в ком сильны лучшие человеческие чувства, является, несомненно, Ниловна. Могучая сила ее материнской любви удерживает Павла от полного погружения в фанатическое безумие. Именно в образе матери наиболее органично соединились вера в высокую цель с богатейшим духовным миром. Необходимо отметить глубокую и прочную связь Ниловны с народом, что всегда в русской литературе оценивалось как богатство души человека, близость к истокам, корням национальной культуры. Идея окрыляет Ниловну, дает ей подняться, обрести веру в себя, но не перерастает в ее сознании в цель, требующую фанатичного служения. Этого не происходит, вероятно, потому, что связь Ниловны с народными корнями очень крепка.

Очевидно, именно эта связь определяет внутреннюю стойкость человека. Заметим, что Андрей Находка, соратник Павла, гораздо глубже его в духовном плане. Этот образ также близок к народу, об этом говорит его отношение к Ниловне: нежность, забота, ласка. У Павла этого нет. Автор показывает, сколь опасно для человека отдаляться от народных корней, когда утрачиваются все истинные духовные ценности. Название романа выбрано писателем не случайно. Ведь именно мать (вечный образ) является истинным и вечным символом человечности, любви, искренности.