Category: Сочинения по литературе

“Вся Русь явится в нем!” – говорил Гоголь о сюжете “Мертвых душ”. Монументальное эпическое полотно своей поэмы автор составил из бытовых зарисовок, портретов, пейзажей, лирических отступлений.

Вот, например, эпизод из 5 главы первого тома. Чичиков, спасаясь бегством от Ноздрева, велит кучеру ехать быстрее. Селифан, видимо, погруженный в свои неприятные размышления, не замечает встречный экипаж. Происходит столкновение. О том, как герои выходят из этого досадного недоразумения, автор рассказывает довольно подробно. Почему? Ведь здесь мы не встречаем ни значительных для сюжета лиц, ни фактов.

Однако этот эпизод содержит множество интересных деталей, раскрывающих характеры русских людей, особенности быта. Случай с экипажем только на первый взгляд кажется не важным для сюжета поэмы. Рассмотрим этот эпизод. Что он таит в себе?

Сцена начинается диалогом Селифана с чужим кучером. Гоголь с иронией описывает происходящее: “Селифан почувствовал свою оплошность, но так как русский человек не любит сознаться перед другим, что виноват, то тут же вымолвил он, приосанясь: “А ты что так расскакался? глаза-то свои в кабаке заложил, что ли?” “Брань” и “угрозы” в адрес героя совершенно справедливы, но он не даем себя в обиду, защищает собственное достоинство, отвечая на оскорбления.

Далее Селифан показывает, что спор не только на слова, но и на дело. Он сейчас же начинает исправлять свою ошибку. “Не тут-то было, – комментирует автор, – все перепуталось”. Пока кучер занят работой, праздный взор Чичикова замечает сидящих в коляске дам, своих подруг по несчастью. Здесь повествование становится более лирическим, хотя Гоголь по-прежнему не обходится без иронии. Вот как он описывает одну из дам: “молоденькая, шестнадцатилетняя, с золотистыми волосами, весьма ловко и мило приглаженными на небольшой головке. Хорошенький овал лица ее круглился, как свеженькое яичко, и, подобно ему, белел какою-то прозрачною белизною, когда свежее, только что снесенное, оно держится против света в смуглых руках испытующей его ключницы и пропускает сквозь себя лучи сияющего солнца; ее тоненькие ушки также сквозили, рдея проникавшим их теплым светом. При этом испуг в открытых, остановившихся устах, на глазах слезы – все это в ней было так мило, что герой наш глядел на нее несколько минут…” Приспособленцу и плуту, расчетливому мошеннику, Чичикову отнюдь не чужда поэзия. Конечно, она особого рода. Об этом свидетельствует “гастрономическое” сравнение лица героини с яичком. Вот проявление хищнической сути Чичикова. Ведь смотрим мы на девушку его глазами, не гоголевскими. Правда, испуг и слезы героини трогают душу черствого дельца.

Автор обращает наше внимание не только на людей. Мы наблюдаем за интересным поведением лошадей, которое Гоголь уподобляет человеческому. Зарисовка получается забавная: “…чубарому коню понравилось новое знакомство… и, положивши свою морду на шею своего нового приятеля, он…что-то нашептывал ему в самое ухо, вероятно, чепуху страшную, потому что приезжий беспрестанно встряхивал ушами”. Сцена достоверна, она позволяет ярко представить картину и… от души посмеяться над людьми и животными. И тех и других Гоголь изображает личностями, у каждой из которых свои интересы.

События разворачиваются стремительно. Столкновение, подобно представлению, собирает “бездну” народа из деревни. Видимо, мужикам больше нечего было делать, раз всю свою энергию они направляли на советы и прочее участие в инциденте. “Дядя Митяй” и “дядя Миняй” бросились помогать с таким рвением, что чуть не замучили лошадей. Изображая мужиков, автор вновь иронизирует. “Дядя Митяй” у него напоминает как “деревенскую колокольню”, так и “крючок, которым достают воду в колодце”, а “дядя Митяй” – совсем другой, похож на “тот исполинский самовар, в котором варится сбитень для всего прозябнувшего рынка”. Самое смешное, что ни один ничего “не достал”, ни другой ничего “не сварил”. Мужики не смогли помочь кучерам. Дело кончилось тем, что лошадей освободили от несносных седоков, и животные, отдохнув минуту, пошли сами собой.

Кульминационная сцена с мужиками очень хорошо демонстрирует, как мне кажется, основные качества народа – активность, энергию, которые тратятся порой бестолково, желание все решить силой, как следует не разобравшись в деле, и “мудрую” надежду “на авось” – ведь все закончилось само собой довольно неожиданно. Что тут скажешь? И смех и грех. А ведь так и живем до сих пор, только брички на автомобили поменяли.

Таким образом, эпизод со столкновением экипажей, как и другие, прямо не относящиеся к сюжету сцены, помогают всестороннему освещению жизни России XIX века. “Мертвые души” – это вся Русь с ее добром и злом.

Роман “Мастер и Маргарита” – самое мистическое произведение М. А. Булгакова. Но он, как ни странно, не воспринимается читателем как оторванная от реальности фантастика. Роман жизнеутверждающ, ведь в нем поднимаются вопросы, вечно волнующие человека: добро и зло, трусость и смелость, вера и неверие, проблема творчества и свободы,

истина и ложь, любовь и равнодушие, проблема власти, темы судьбы и личной ответственности.

У Булгакова нет абсолютно положительных и полностью отрицательных героев. Даже Воланд не является воплощением лишь зла: он помогает Маргарите вновь найти Мастера. Об этом говорит и эпиграф к роману: “Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо”, и висящий на груди дьявола знак золотого жука, символизирующий зло, порождающее добро.

Таким образом Булгаков подводит читателя к выводу, что борьба между добром и злом, светом и тьмой окончится победой добра. Автор глубоко убежден, что при любых обстоятельствах, даже самых тяжелых, человек должен оставаться человеком и стремиться к познанию истины через добро. Косвенно эту мысль подтверждает оценка Воланда: “Они люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны… Ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца…

Обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних…”.

Неслучайны в романе Ершалаимские главы: не пересказывает Евангелия а, переосмысливая библейский сюжет, вносит с ним и вечные истины.

Через века сначала нашей эры и в тридцатые годы XX века, проносятся отдельные детали и фразы. Вечные символы природы: солнце, дождь, гроза, тучи, тьма, луна – присутствуют в описании Ершалаима в день казни Иешуа в последний день пребывания Воланда. Этим подчеркивается связь времен и вечная актуальность библейских истин, забвение их отражается на нравственном состоянии общества.

Мысль о сосуществовании в человеке добра и зла, духовного и бездуховного подтверждается автором не только противопоставлением отдельных героев, но и коллективным портретом толпы в день казни Иешуа в Ершалаиме и на представлении в варьете в Москве. Равнодушное любопытство сменяется ужасом, сочувствием.

В романе Булгакова каждый человек оказывается в ожидании страшного суда. В такой ситуации наиболее ярко проявляется истинная сущность героя: одни познают истинные ценности (Мастер, Маргарита, Иван Бездомный), другие, не имея веры и чести, катятся в пропасть (Берлиоз, Алладий Могарыч).

Неслучайно главным героем романа Мастера и Ершалаимских глав является Понтий Пилат. С этим образом в произведение вносится тема свободы и личной ответственности.

“Двенадцать тысяч лун за одну луну” и века расплаты за духовную трусость, слабость.

Власть не приносит человеку свободы. Могущественный Понтий Пилат повелевает жизнями людей, но свобода ему не ведома. Он раб своей карьеры. Иешуа, напротив, полностью свободен. У него нет, ничего из материальных благ, но есть свои представления о мире, своя совесть, и он сам хозяин своей судьбы.

Тема творчества у Булгакова неразрывно связана с темой свободы, движения к истине. Несмотря на то, что Мастер изгнан из МАССОЛИТа и лишен поддержки, он остается верен себе. В своем романе он несет людям правду, свет.

Именно поэтому произведение Мастера заслужило бессмертие: “Рукописи не горят”. Герою противопоставляется целая галерея писателей из МАССОЛИТа, которые ради собственного благополучия пишут в угоду власти. Этим людям неведомы честь, совесть, свобода. Их фамилии говорят сами за себя: Богохульский, Абабков, Павианов. Герой не желает отождествлять себя с этими людьми: “Не писатель, а мастер”.

Неслучайно Мастер завершает свой роман словами: “Свободы! Свободы”, “отпуская” своего героя. Эта фраза не соответствует первоначально задуманной, но ею подчеркивается главный смысл произведения, и без нее оно было бы незавершенным.

В Ершалаимских главах заложены понятия о непроходящих ценностях. Главная опора человека, его богатство и защита – вера в истину. У разных героев разные понятия о ней: у одних вера во всемогущество денег; вера в любовь – смысл жизни Маргариты; вера в доброту, вера в человека – главное, определяющее качество Иешуа. Человек подвергается наказанию, как Берлиоз, за неимение веры.

Потеря веры сказывается на духовном облике человека. Мастер потерял веру в свое творение, а вместе с ней потерял и желание жить.

Тема любовь у Булгакова гораздо шире, чем взаимоотношения мужчины и женщины, Мастера и Маргариты.

Автор считает, что любовь – это обязательно уважение друг к другу, милосердие, поддержка, забота. Любовь к людям и веру в них проповедует Иешуа: “Все люди добрые”.

Любовь несет человеку свет, добро. По мнению Булгакова, каждый, в ком есть хоть частица человечности, достоин любви. Это подтверждает прощение Фриды и Понтия Пилата. Для Булгакова счастье заключалось в свободе, творчестве, любви, вере в истину добра и справедливости. Созданный писателем художественный мир сочетает в себе убедительную реальность и фантастику, быт и глубокую философию жизни.

Силами, способными спасти мир, избавить его от серости и застоя, Булгаков считал любовь, добро, справедливость, честь, творчество.

“Книга для каждого освещает наше личное отношение к истине”, – хочется сказать о романе Булгакова словами М. Пришвина. И это так.

В нашей школе проводилась “неделя чистоты”. Мы вымыли все классы, коридоры и залы. Пресс-клуб выпустил плакат: “Соблюдайте чистоту!” Плакат писал Коля чистоплотно, у него очень хорошо получалось писать плакатным пером. Коля очень старался. Все получилось великолепно. чистоплотное пошел вешать свой плакат на самом заметном месте. На перемене все ребята школы увидят этот призыв и обязательно будут беречь чистоту, которую сами наводили в своей любимой школе. Коля гордо пошел в класс. Теперь все будут знать, какой он умелый ученик.

На перемене плакат собрал большую группу ребят, они громко смеялись. Коля, обиженно надув губы, шел к ним. А смеялись ребята над тем, что плакат, призывающий к чистоте, был весь в пятнах от грязных рук Коли.

чистоплотное так усердно работал по уборке школы, что даже забыл помыть руки перед тем, как взяться писать плакат.

Этот “пример чистоплотности” сняли в ту же перемену и отнесли в школьный музей, чтобы показывать, какие бывают несуразности: грязный плакат, например, призывал к чистоте.

Долго вспоминали ребята этот смешной эпизод школьной жизни.

Как мы понимаем идею художественного произведения? Ведь ни один автор

не высказывает ее напрямую, как, например, в публицистике. Понять то, что хотел сказать автор, помогает весь строй художественного произведения: и система образов, и развитие сюжета, и, конечно, композиция. Мы попробуем доказать это на примере поэмы А. Блока “Двенадцать”.

Одним из композиционных приемов, которые использует А. Блок, является совмещение реального и символического планов. Так, например, образ ветра. С одной стороны, ветер как примета зимы 1918 года, а с другой стороны, “ветер веселый” олицетворяет собой революцию, которую А. Блок воспринимал как стихию. Приведем еще один пример. Известно, что отряды, патрулировавшие Петроград 1918 года, состояли из двенадцати человек. В то же время число “двенадцать” отсылает нас к библейскому сюжету о двенадцати апостолах. Поэтому можно говорить о том, что двенадцать красногвардейцев в поэме – это не только историческая примета времени, но и образ глубоко символичный.

Еще один художественный прием – кольцевая композиция поэмы. Поэма состоит из двенадцати глав, что также не случайно.

I и XII главы соотнесены между собой. ВI главе происходит I сужение реального пространства. Сначала это весь мир:

Ветер, ветер –

На всем божьем свете!

Но постепенно появляются здания, социальные приметы времени (лозунг “Вся власть Учредительному Собранию”), наконец, отдельные прохожие: старушка, “буржуй на перекрестке”, “товарищ поп” и другие. Канат между зданиями как бы стягивает реальное пространство.

В последней же главе происходит обратный процесс: пространство начинает расширяться. Причем расширяется не только реальное пространство (из-за вьюги пропадают очертания домов, конкретные детали, характеризующие город), но и символическое. На наших глазах паршивый пес превращается в символ старого мира:

Отвяжись ты, шелудивый,

Я штыком пощекочу!

Старый мир, как пес паршивый,

Провались – поколочу!

Действие остальных глав заключено в строгие рамки городских улиц: патруль из двенадцати человек идет по Петрограду.

А. Блок прибегает к сужению пространства, чтобы как можно более полно и объемно показать ту жизнь, которой живет страна после революции.

Расширение же символического пространства автор использует, чтобы событиям, происходящим во внутренних главах, придать вселенский масштаб, а также ввести образ Христа, с которым связана главная идея поэмы: революция воспринимается А. Блоком как дверь в светлое будущее.

В мировой литературе образ Христа является воплощением чистоты, добра, гуманности. Поэтому мы можем рассматривать заключительную сцену как раскрывающую антитезу, данную в I главе (“Черный ветер. Белый снег”):

…Так идут державным шагом –

Позади – голодный пес,

Впереди – с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим…

В белом венчике из роз –

Впереди – Иисус Христос.

Образ Христа является выражением того белого цвета, который мы заметили в самом начале произведения, воплощением светлого будущего, к которому, по мысли А. Блока, ведет революция. Но это будущее пока не видно за вьюгой, за беспорядком, хаосом революционных дней. Отряд – это двенадцать апостолов революции. А голодный пес – символ всего темного, что остается в старом мире, за дверью, за спинами этих солдат.

Однако может озадачить кровавый флаг в руках Христа, не просто красный, а именно кровавый. Чтобы понять мысль А. Блока, нам опять-таки следует обратиться к композиции произведения.

Композиционным центром поэмы являются VI и VII главы. В VI главе происходит убийство Катьки. Глава стилистически сумбурна: много возгласов, многоточий, но все перекрывает один призыв:

Революционный держите шаг!

Неугомонный не дремлет враг!

А в VII главе мы видим раскаяние убийцы, появляется лирический мотив воспоминания, но в конце уже звучат залихватские крики:

Эх, эх!

Позабавиться не грех!..

Отмыкайте погреба –

Гуляет нынче голытьба!

А. Блок показывает, что пролитие крови – событие повседневное для того времени. Нельзя, конечно же, говорить, что автор одобряет пролитие крови. Христос, по мысли А. Блока, принимает на себя всю кровь, пролитую в эти дни, дни революции, поэтому у него в руках кровавый флаг.

Еще один композиционный прием – постоянно меняющийся размер стиха. Этот прием служит для того, чтобы точно передать хаос, царивший в это время в Петрограде. В поэме звучит и мотив марша (“Вперед, вперед, рабочий народ!”), и частушки (“Эх, эх, попляши! Больно ножки хороши!”), и романса (“Не слышно шуму городского…”), и панихиды (“Упокой, Господи, душу рабы твоея…”).

В своей работе мы остановились лишь на тех композиционных приемах, которые, на наш взгляд, наиболее ярко выражают замысел автора. Но даже они убедительно доказывают, что композиция несет важную смысловую нагрузку и играет одну из главных ролей в раскрытии идейного содержания художественного произведения.

Высочайший патриотизм, заявлял Чернышевский, заключен в страстном беспредельном желании блага своей родине. Этой животворной идеей была проникнута и воодушевлена жизнь и деятельность великого революционера-демократа. Чернышевский гордился славной историей русского народа. Еще на заре своей сознательной жизни он страстно верил, что Россия внесет свой вклад “в жизнь духовную мира”.

Он гордился достижениями передовой русской науки и культуры, великими творческими успехами гениальных художников России – Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Щедрина, Л. Толстого, Островского. Чернышевский с законной патриотической гордостью высоко отзывался о Белинском, Герцене, Добролюбове, в лице которых прогрессивная общественная и философская мысль России сделала новый шаг вперед и стала самобытной и независимой.

Чернышевский верил в неисчислимые исторические возможности и силы своего отечества и народа. Любовь к России, к русскому народу соединялась у него с чувством глубокого уважения к другим народам. Он открыто заявлял, что национальная рознь, национальное неравенство насаждаются и поддерживаются эксплуататорскими классами в целях сохранения своего господства. Чернышевский гневно осуждал завоевательные войны. “Разумна и полезна только та война, – писал он, – которая ведется народом для защиты своих границ. Всякая война, имеющая целью завоевание или перевес над другими нациями, не только безнравственна и бесчеловечна, но также положительно невыгодна и вредна для народа, какими бы громкими успехами ни сопровождалась, к каким бы выгодным, по-видимому, результатам ни приводила”. Современность подтверждает справедливость этих веских слов.

Чернышевский близок и дорог нам, близок и дорог всем честным людям земли своей испепеляющей ненавистью к любым формам угнетения. Он близок и дорог нам своей верой в лучшее будущее трудового человечества. Боровшись в глухую пору царского лихолетья, он пережил горечь поражения. Но его никогда не покидала надежда, что наступят светлые эпохи одушевленной исторической работы. Жизнь людей труда и в России и в Европе, говорил он, омрачает “сырая и холодная ночь” феодально-капиталистического порабощения. Однако передовой мыслитель, преданный делу прогресса, не унывает, “он с твердой уверенностью ждет нового рассвета и, спокойно всматриваясь в положение созвездий, считает, сколько именно часов осталось до появления зари”.

Вот таким именно великим деятелем был Чернышевский. Его философский материализм, его политические и социально-экономические идеи, проникнутые духом революционного демократизма и социализма, близко подводили к правильному пониманию общих законов “поступательного хода истории”.

Чернышевский не смог в силу понятной исторической ограниченности до конца познать эти общие законы. Но он хорошо видел, что новое пробивает себе дорогу в жизни, встречая сильнейшее сопротивление со стороны отживающих сил общества. Он отдал свою жизнь революционной борьбе за то, чтобы приобрел господство в исторической жизни трудовой народ, которому одному и выгодно и нужно устройство, называющееся социалистическим.

Огромно было влияние революционных идей Чернышевского, высказанных им во многих областях общественных наук и искусств, на развитие русской и мировой культуры. Влияние его идей сказалось на творчестве Перова, Сурикова, Репина, Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина и многих других великих представителей русского реалистического искусства, выше всего ценивших в живописи и музыке жизненную правду и подлинную народность. Воздействие революционной мысли Чернышевского испытали талантливейшие деятели культуры братских народов – Тарас Шевченко, Иван Франко, Микаэл Налбандян. Акакий Церетели, Абай Кунанбаев, Мирза Фатали Ахундов, Коста Хетагуров и другие. В великом по своим историческим результатам деле сплочения национальных культур вокруг передовой культуры русского народа роль Чернышевского была одной из самых значительных и плодотворных.

Яд блатного мира невероятно страшен. Отравленность этим ядомрастление всего человеческого в человеке. Этим зловонным дыханием дышат все, кто соприкасается с этим миром.

Варлам Шаламов.

Знаем… что такое в армии быть порядочным. Многие ребята после службы морально

сломались, особенно интеллигентные.

Из письма в газету.

“Мне шестнадцать, я мир обнимаю любя…” – написал юный волгоградский поэт, трагически погибший в 18 лет. Мне тоже скоро будет 18. Порой чувствую необъятность жизненных сил, беспричинную веселость и любовь ко всему свету. Чего, кажется,

тревожиться, когда в жизни все складывается хорошо? Почему же иной раз жестокая тоска охватывает меня, ничто не радует, жизнь представляется бессмысленной? Я заметил, что чаще всего это бывает, когда в действительности или в искусстве сталкива-

юсь с новыми для меня явлениями несправедливости, жестокости, бесчеловечности.

Как проводят время чуть не большинство моих ровесников? Гоняют до одури на мотоциклах, мешая отдыхать жителям, слоняются по улицам, ищут, где выпить, или развлекаются драками и безобразиями на дискотеках. Интересно, что у многих моих товарищей даже мысли не возникает помочь своим родителям. Мне не о чем порой даже поговорить с теми, с кем принадлежим к одному поколению. Но больше всего меня поражает жестокость парней и девчат. Ко всем: К родителям, которых совсем не жалеют; к учителям, которых доводят до болезни; к слабым, над которыми могут издеваться бесконечно; к животным.

Я много размышлял о том, откуда идет жестокость и почему она так часто торжествует. Конечно, здесь много причин: войны и революция этого века, сталинские лагеря, через которые прошло чуть не полстраны, повальное пьянство и безотцовщина, даже то, что школа ставит ни за что тройки, позволяя бездельничать.

А в последние годы, когда выяснились факты злоупотреблениявластей, многие из нас совсем изверились. Но в этом сочинении мне хотелось бы сказать о двух явлениях и временах нашего общества, которые рождают жестокость. Очень многие проходят через колонию, и почти все – через армию.

О зоне и об армии два произведения современной литературы. Роман Леонида Габышева “Одлян, или Воздух свободы”- повествование о подростке, позже юноше, Коле, по кличке сначала Камбала, потом Глаз, позднее Хитрый Глаз. Если кратко, это рассказ о мире, где господствует сплошное унижение и насилие.

“Глазу становилось невмоготу. Тиски так сдавили кисть, что она перегнулась пополам: мизинец касался указательного пальца. Казалось, рука переломится, но гибкие косточки выдерживали.

– Глаз, а ну улыбайся. И знай: медленно буду сжимать, пока кости не хрустнут или пока не сознаешься.

– Ладно, Глаз, пока хватит. Вечером пойдем с тобой в кочегарку. Суну твою руку, правую руку, в топку и подождем, пока не сознаешься”.

Страшнее всего, что по требованию заправил зоны (в данном случае Камани) Коля сам сует руку в тиски или подставляет голову под удар. Иначе будет еще хуже. Читаешь роман и понимаешь: человек попадает в колонию, и общество перестает его защищать. Лагерное начальство делает вид, что ничего не замечает. Нет, хуже, сознательно использует часть заключенных (так называемых рогов и воров), которым предоставляются льготы и послабления, чтобы те держали всех остальных в порядке”.

А уж порядок зеки-заправилы наводить умеют… Сцен, подтверждающих сказанное, в романе много. Вот одна. Коля первые дни в зоне. Майор, по прозвищу Рябчик, проверяет его дежурство. Он спрашивает парня:

-Прописку сделали?

Коля молчал. Ребята заулыбались.

– Сделали, товарищ майор,- отвечал цыган.

– Кырочки получил?

– Получил,- теперь ответил Коля.

– Какую кличку дали?

– Камбала,- ответил Миша.

То, чему улыбнулся майор с зеками, прописка и кырочки, заключались в жестоком избиении и унижении, но к этому люди, поставленные следить за исправлением заключенных, относятся как к должному.

Значительная часть романа состоит из подобных эпизодов. Что же, может быть, благодаря писателю, не только Хитрый Глаз, но и читатель постигает, что такое свобода.

В повести Сергея Каледина “Стройбат” показаны несколько дней из жизни военных строителей, которые выполняют “почетную обязанность советских граждан”. Это сборная часть, своего рода свалка, куда собрали “скверну” из многих стройбатов. Поэтому

нравы здесь не так уж отличаются от зоны, да и интересы те же.

“Короче, ехали в ад, а попали в рай. Вот ворота, а справа, метров двести,- магазин. А в магазине – рассыпуха молдавская, семнадцать градусов, два двадцать литр. С десяти утра. Малинник!”

Закон здесь: у сильного всегда бессильный виноват! Сильные – это деды, слабые – салабоны. Казалось бы, разница небольшая: на год раньше пришел на службу. Но она как цвет кожи или язык. Деды могут не работать, пьянствовать, издеваться над первогодками. Те должны все терпеть. Мало того, будучи отделенными начальниками, деды распоряжаются, как рабовладельцы. “Сперва Женька решил Егорку с Максимкой Косте подарить, да потом одумался – всего-то пахарей у него – эти двое. Егорка, кроме основной работы, Женьку с Мишей Поповым обслуживает: койку заправить, пайку принести из столовой, постирать по мелочи, а Максимка – Колю, Эдика и Старого”. Порядок здесь старшие тоже наводят быстро:

“Егорку Женька обработал сразу, тот почти не рыпался. Пару раз ему кровь пустил слегка, а чучмеки почему-то крови своей боятся. А… с Максимкой повозился подольше…”.

В повести не раз описывается, как солдаты пьют или колются. Центральная сцена – грандиозная драка между ротами. После всего жутким издевательствам воспринимается характеристика на Костю Карамычева. Последние восемь месяцев он работал грузчиком на хлебокомбинате и крал, что только мог. От пьянства “не просыхал”. Когда же, “вконец оборзев”, попался, командир роты Дощинин “предложил Косте на выбор: или он дело за-

водит, или Костя срочно чистит… все четыре отрядных сортира”. Тот выбрал последнее, взяв, разумеется, помощников из молодых. При “дембеле” же этот командир дал Косте следующую характеристику:

“За время службы… рядовой Карамычев К. М. проявил себя как инициативный, выполняющий все уставные требования воин… морально устойчив… Характеристика дана для предъявления в Московский университет”.

Что ж, готов интеллигент.

Беспредел, как говорят зеки. Сейчас готовят военную реформу. Боюсь, однако, мои ровесники ею не успеют воспользоваться. Возможно, скоро и мне предстоит идти служить. Неужели придется два года жить с парнями, в которых отсутствуют человеческие чувства? Нет, физических лишений я не боюсь. Как говорится:

“Служить бы рад, прислуживаться тошно”.

Прочитаны оба произведения. Они не слишком художественны, есть погрешности против стиля и законов литературы. В них нет зато погрешностей против правды. Писателям веришь. И веришь еще в то, что если мы очень захотим, то жестокости станет меньше.

Питая ненавистью грудь,

Уста вооружив сатирой,

Проходит он тернистый путь

С своей карающею лирой.

Н. А. Некрасов

В 30-х годах XIX века Россия после недавнего поражения декабристов переживала

Тяжелую пору николаевской реакции. Лучшие представители молодежи того времени подверглись гонениям. В России царили всеобщее взяточничество, мошенничество и произвол. Комедия Гоголя “Ревизор” сразу же после ее выхода в свет привлекла внимание общественности. Сам Гоголь охарактеризовал ее так: “В “Ревизоре” я решился собрать в одну кучу все дурное в России… все несправедливости, какие делаются в тех местах и тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем”.

Со времени написания комедии прошло более полутора веков, но это произведение не стареет. В чем же новизна и неповторимость “Ревизора”? Читая комедию, нельзя не заметить ее острый обличительный юмор, динамичность и острое социальное звучание. Ни один из драматургов того времени не достиг такой глубины типизации действительности, как Гоголь. Каждый герой пьесы – это индивидуальность, и в то же время все они являются обобщенными типами всего чиновничества 30-х годов. Каждый персонаж комедии, с одной стороны, обладает какой-то характерной чертой, с другой – их всех объединяет нечто общее, что позволяет комедии Гоголя оставаться новой во все времена.

Вернемся к комедии. Все ее персонажи – взяточники, подхалимы и кляузники. Городничий – неглупый человек, но ум его направлен на личное обогащение и на то, как предоставить в лучшем виде перед начальством свои темные дела. Городничий может положить в свой карман деньги, выделенные для постройки церкви, а в отчете представит: “…начала строиться, но сгорела…”, может за взятки освободить от рекрутчины одного и послать вместо него другого. Он отъявленный взяточник, при этом сам себя и оправдывает: “…нет человека, который бы за собой не имел каких-нибудь грехов. Это уж так самим Богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят”.

Судья Ляпкин-Тяпкин – представитель выборной власти. Уже фамилия судьи говорит о том, что творится в его суде. Карьерист и взяточник, он не вникает в судебный процесс. Его интересует только охота, он и взятки берет борзыми щенками. Зато слывет образованным человеком и вольнодумцем, так как прочитал пять-шесть книг.

Попечитель богоугодных заведений Артемий Филиппович Земляника вместо того, чтобы заботиться о своих больных, нагло их обворовывает. Весь лечебный процесс сводится к формуле: …чем ближе к натуре, тем лучше… Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет”. Гоголь так его характеризует: “Очень толстый, неповоротливый и неуклюжий человек, но при всем том проныра и плут”.

Дополняет галерею чиновников образ смотрителя уездных училищ Луки Лукича Хлопова, человека нерешительного и крайне запуганного. Он сам о себе говорит так: “Заговори со мной одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул”.

Ничуть не лучше остальных почтмейстер Иван Кузьмич Шпекин, “простодушный до наивности человек”, который вскрывает и читает чужие письма.

Мнимый ревизор Хлестаков обладает всеми “достоинствами” провинциальных чиновников, а в чем-то, возможно, даже превосходит их. Он совершенно пустой человек, “без царя в голове”, зато нахальства ему не занимать.

Если внимательно вглядеться в окружающую нас действительность, то рано или поздно обнаружатся все персонажи гоголевской комедии. В этом актуальность и непреходящая ценность его сатиры. Сатира Гоголя – сатира философская. Каждый персонаж является носителем своей философии, которой и оправдывает свои поступки. Городничий во всем видит Божий промысел: “Это уж так самим Богом установлено”. Почтмейстер читает чужие письма из любопытства: “…смерть люблю узнать, что есть нового на свете”, Ляпкину-Тяпкину, как “несколько вольнодумному”, вообще не составит труда оправдать любой свой поступок. Мнение Земляники относительно лечения мы уже знаем. Конечно, Гоголь осуждает эту самоуверенность своих персонажей, их некритичное отношение к себе, убежденность в превосходстве над другими, мелкое и крупное чванство, большую и малую подлость, но все же даже в самых несимпатичных созданиях он видит живую душу, пусть задавленную пороками, но не до конца погибшую.

Гоголь не считает своих персонажей жуткими злодеями и окончательно погибшими людьми, он приглашает приглядеться к ним, к их жизни и осознать, что это и наша жизнь, а они – часть нас самих.

Гоголь, обладая могучим талантом художника, тонким умом философа и психолога, безупречно владея опаснейшим орудием сатиры, не отстраняется от созданных им персонажей. Он находит в себе силы писать не об идеальных, но о живых людях с их страстями, пороками и мечтами. Гоголевская сатира – это не карикатура на жизнь и, конечно же, не высокий идеал, к которому надо стремиться. Это – сама жизнь.

Джордж Байрон был одним из родоначальников литературного, философского романтизма. Одной из основных тем его творчества была тема свободы. Поэт лично принимал участие в освободительной войне греческого народа, так что тема эта была ему особенно близка. Сочувствием к борцам за независимость проникнуты многие его произведения.

Стихотворение “Ты кончил жизни путь…” посвящено герою, самоотверженно сражавшемуся за свободу. Он умер в битве за родную землю, значит, подвиг его народ не должен забыть.

Пока свободен твой народ,

Он позабыть тебя не в силах.

Ты пал. Но кровь твоя течет

Не по земле, а в наших жилах.

Автор советует не оплакивать героя. Его мужество должно вызывать в людях гордость, желание продолжать борьбу, о чем говорят строки “отвагу мощную вдохнуть твой подвиг должен в нашу грудь”. Имя героя имеет полное право сохраниться в веках, в памяти народа. А его величавый образ будет вечно жить в “песнях родины святой”.

Тема стихотворения созвучна с судьбой самого Байрона. Когда Байрон умер, его оплакивали как национального героя, хотя сам поэт не причислял себя к таковым. Он боролся против поработителей, искренне считая это своим долгом. Стихи его воспитывают в читателях отвагу и мужество, учат любить свою родину и ценить жизнь как единственно важный дар. Но даже смерти не суждено вытеснить память о герое из сердец благодарных людей:

Ты кончил жизни путь, герой.

Теперь твоя начнется слава.

В стихи б я внес дыханье роз,

Дыханье мяты,

Луга, осоку, сенокос,

Грозы раскаты.

Б. Пастернак

Пейзаж – неизменная часть практически всей поэзии. Сам Маяковский, пренебрежительно отозвавшийся в своей автобиографии о природе как вещи “неусовершенствованной”, впоследствии склонился перед ней “стихотворно”. Русская поэзия трех веков не мыслима без пейзажа. Разными поэтами описания картин природы использовались в различных целях, каждый из них вкладывал свое, особое содержание в эту тему. Новой стороной оборачивается пейзаж и в лирике Пастернака.

Нельзя сказать, что большая часть стихов Б. Пастернака по жанру своему – пейзажные. В его лирике практически нет чисто “пейзажных” произведений. Однако многие из названий его стихотворений как будто отсылают нас к этому виду поэзии: “Осень”, “Август”, “Зимняя ночь”, “В лесу”, “Июльская гроза”. Для понимания подобного рода несоответствия нужно хорошо знать, чем была природа для Пастернака.

Основные темы поэзии автора – любовь, творчество, природа – не существуют в его стихах раздельно. Они переплетаются и сливаются воедино ввиду целостного авторского подхода к миру. В мире живет все, что в нем есть, природа, таким образом, ничем от прочих элементов мироздания не отличается. Да, ей присуща большая толика жизненной силы, но она не уникальна в этом отношении:

И сады, и пруды, и ограды,

И кипящее белыми воплями

Мирозданье – лишь страсти разряды,

Человеческим сердцем накопленной.

Тем самым утверждается полное единство, подобие всех форм жизни. В их ряду и имеет место быть природа.

Отсюда вытекает и место и назначение пейзажа в лирике Пастернака. У него все не так, как у мастера стихотворного пейзажа Тютчева. Последнему приходилось доказывать, что “не то, что мните вы, природа… в ней есть душа”. Тютчев одухотворяет природу – человеческим духом, он делает ее параллелью к человеческим страстям:

О чем ты воешь, ветр ночной?

О чем так сетуешь безумно?..

Что значит странный голос твой,

То глухо жалобный, то шумно?

Тютчев остро чувствует противоборство, таящееся в природе. Кроме того, именно он расширил границы природного до масштабов космического, и это, пожалуй, единственное совпадение (хотя и не случайное) восприятия природы у него и у Пастернака. Для Пастернака бесспорна духовность всего сущего, ибо оно существует по единым для всего законам любви – настолько бесспорна, что дается в его творчестве как нечто само собой разумеющееся. И не разрешимых коллизий, противостояний у него также нет.

Природа – один из многих обликов жизни, почти, пожалуй, равный ей, но все же не полностью тождественный. Поэтому пейзаж в поэзии Пастернака так тщательно и с любовью “перемешан” с обиходом. Он одомашнен, приручен:

Гроза в воротах! На дворе!

Преображаясь и дурея,

Во тьме, в раскатах, в серебре,

Она бежит по галерее.

У Пастернака нет резкого противопоставления природы и города, как, скажем, в лирике Есенина; тем более нет у него и того неприятия мира природного, которое свойственно поэзии Маяковского.

Природа выступает у автора как мощное восстанавливающее силы души начало. Необыкновенно точно и полно говорят об этом следующие строки:

На свете нет тоски такой, Которой снег бы не излечивал. Возникает ощущение, что у Пастернака в стихах все – о природе. Почти в каждом стихотворении явлена она нам – наряду с прочим. Читая лирику автора, поражаешься его специфическому видению мира, которое проявляется в его образах, сравнениях, метафорах. Он пишет:

Как бронзовой золой жаровень,

Жуками сыплет сонный сад.

Предмет мира природного сравнивается с предметом обихода. Еще один пример подобного рода – сравнение шелка со льдом:

И рыхлый,

Как лед, трещал и таял кресел шелк.

Такие образы в поэзии Пастернака делают затруднительным ответ на вопрос, насколько то или иное стихотворение можно считать “пейзажным”.

Иногда поэт совершенно выбивается из привычного нам восприятия и описания пейзажа. Стихотворение “Ветер” написано как будто в совершенно привычной нам по творчеству других поэтов манере: за стенами дома дует ветер. Однако он раскачивает не только лес, но и дачу! Тем самым дом приравнивается к лесу, к деревьям. Сравнение с деревом вновь проявляется в стихотворении “Сосны”:

И вот, бессмертные на время,

Мы к лику сосен причтены…

Марина Цветаева некогда сравнила Пастернака с деревом, добавив, что чтобы ни писал поэт – это всегда природа, “возвращение вещей в ее лоно”.

Носителем природного начала в лирике Пастернака выступает женщина. Ее красота, естественность, таящаяся в ней способность давать жизнь другим делают женщину ближе к природе. В стихотворении “Любить иных – тяжелый крест” героиня – из числа таких же “основ” жизни, что и весна:

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Обычно в поэзии других поэтов пейзажные описания сопровождаются, хотя бы в некоторых стихах, вопросами о развитии природы, о ее начале и конце, о месте человека ней. Пастернак же пишет:

Не надо толковать,

Зачем так церемонно

Мареной и лимоном

Обрызнута листва.

Чувство благоговейного восхищения перед жизнью во всех ее формах не покидало Пастернака всю его жизнь. Природа, ее поэтическое восприятие и отражение в лирике, то есть то, что мы понимаем под словом “пейзаж”, составляют один из основных мотивов его творчества. Внимание поэта – пристальное, не упускающее ни малейших подробностей, деталей – практически в каждом его стихотворении обращено к прекрасному и миру природы: лето и осень, снег и дождь, леса и луга, горы и моря, деревья и травы воспеты им с интонацией радостного восторга. Пастернак не выбирает и не разделяет природу на привычную глазу и экзотическую, на живую и неживую. Она вся в равной степени существует для него. Она входит в его поэзию наравне со всеми другими родами жизни и наравне с самим поэтом. Она исцеляет, она же становится неиссякаемым истоком, причиной поэзии: у Пастернака февраль – повод для того, чтобы “достать чернил и плакать, писать о феврале навзрыд”. Она является основой и целью бытия:

Я понял жизни цель и чту

Ту цель, как цель, и эта цель –

Признать, что мне невмоготу

Мириться с тем, что есть апрель.

Привет, Танюша!

Как дела?

У нас все хорошо. Уже начались занятия после майских праздников. Нас сразу же завалили контрольными работами, рефератами, хотя, я думаю, большинство четвертных да и годовых оценок уже выставили.

На майские праздники были в Крыму, в Алупке. Мы уже несколько лет там останавливаемся (точнее, там база, а мы разъезжаем по побережью в поисках чего-нибудь нового и интересного). Климат в Алупке чудесный для легких и бронхов. Территория просто потрясающая – Воронцовский дворец и парк. Море чистое. Можно никуда не выезжать и каждый день находить новые и новые необследованные уголки. Там и вымощенные камнем аллеи, и “кусочки” дикой природы, и пруды с лебедями. Растительность самая разнообразная – местная и экзотическая: пальмы, ливанские кедры, кипарисы, увитые цветущей глицинией, лавровишни и т. п. Кроме того, есть интересные экскурсии по парку и самому дворцу.

С погодой в этом году очень повезло. Многие загорали, некоторые даже купались. Я же собралась как на Северный полюс: ботинки, куртки, свитера… В итоге сидела на камушках и только окунала ножки. Но зато теплые вещи очень пригодились в пещерах (Мраморной и Эминэ-Баир-Хосар), где температура воздуха всегда постоянная (7-9 °С).

В спелеокомплекс “Мраморная пещера” входит также оборудованная для посещения великолепная пещера Эминэ-Баир-Хосар, что в переводе означает “Колодец Эминэ в склоне горы”. Эминэ – имя девушки, которая, по легенде, в поисках возлюбленного бросилась или упала в этот колодец. И действительно, еще совсем недавно попасть в эту красивейшую пещеру было совсем непросто. Единственный путь – колодец, вертикальные стены которого теряются в темноте (мы заглядывали – ужас!!!). В него угодила не только Эминэ, но и множество неосторожных древних животных. В пещере (на глубине 60 м) по этому случаю открыли палеозоологический музей. Можно полюбоваться на кости мамонта (даже четырех мамонтов), шерстистого носорога, бизона, пещерных льва и медведя и др. Но, конечно, еще интереснее залы и галереи пещер,

покрытые разноцветными кальцитовыми кристаллами – “пещерными цветами”. Как жаль, что у нас нет цифровой камеры, не могу переслать фотографии, виды просто уникальные, красота необыкновенная: узоры на стенах, какие-то сказочные деревья, цветы, фигурки животных – у кого на что фантазии хватит. Но так красиво, только пока горит подсветка, а когда мы оказались на какие-то минуты в абсолютной темноте (да к тому же в пещерах сыро, постоянно что-то капает), мне, честно говоря, стало жутковато.

Мы, конечно, не все время сидели в пещерах, посетили и развалины Херсонеса (Севастополь). Там каждый год находят что-нибудь новенькое. Оказывается, мировая общественность причислила Херсонес к чудесам света, поэтому выделяются средства и присылают людей на раскопки.

В Балаклаве забирались по отвесному склону горы на развалины Генуэзской крепости.

Зато в Ялтинском зоопарке никакого “экстрима” уже не было. Даже верблюд никого не осчастливил. Младшенькие (6-7 класс) были в восторге, накормили всех зверюшек, кроме разве что крокодила. Радостного настроения им не испортили даже мелкие неприятности (фотоаппарат заклинило “на самом интересном месте”, мороженого разрешили всего по одной порции, динозавров покрасили в самые дикие цвета, а уж они-то знают, как должны выглядеть настоящие динозавры, на Поляну сказок не успели и другие мелочи).

Никитский ботанический сад в цвету – это отдельный разговор. Такая красота, а запах!!! Впервые видела цветущую японскую сакуру. Повезло, она цветет всего 3-4 дня в году. Из-за того, что в Крыму тоже не было весны, а после зимы сразу наступило лето, многие растения зацветают на 2-4 недели позже, чем обычно.

Самое красивое море в Ласпи. Такая чистая вода бывает только весной и осенью. В разгар сезона уже совсем не то. А дельфины! Никогда раньше не видела их в таком количестве. Подплывают и резвятся почти у самого берега (метров на 20 ближе, чем буйки).

Короче говоря, если меня вовремя не остановить, восторгам не будет конца, я, как малое дитя, готова удивляться каждую минуту.

Все было прекрасно, пока, перед самым отъездом, мы не отправились бросить в море “прощальную” монетку и сфотографироваться. Я надела по такому случаю новые солнцезащитные очки и решила попрыгать с камушка на камушек, “вспорхнула”, и… оптический обман приземлил меня не совсем удачно. Упала, очнулась… слава богу, до гипса дело не дошло, но обе коленки свезла, как в детстве, – от души.

Доехали домой благополучно. Родителям привезли крымские сувенирчики, благо народные промыслы там процветают, и фотографии. Так что нашей поездкой все остались довольны.

Пиши, Танюша. Я уверена, у тебя тоже есть, что рассказать!

Передавай всем большой привет!

Светлана.