Category: Сочинения по литературе

Бич жандармов, бог студентов,

Желчь мужей, услада жен –

Пушкин – в роли монумента?

Гостя каменного? – он,

Скалозубый, нагловзорый

Пушкин – в роли Командора?..

М. Цветаева По-моему, очень точно схвачен Мариной Цветаевой образ поэта-мятежника, поэта-свободолюбца, поэта пламенного гражданского темперамента.

Началось все с лицея. Для Пушкина лицей был не только источником дорогих воспоминаний, но и местом на земле, которое определило его мировоззрение и убеждения. Одной из задач преподавателей лицея было воспитание в молодых людях чувства чести и гражданского долга. Лицей дал России целую плеяду революционеров и прекрасных поэтов. В лицее Пушкин впервые начал задумываться о цели и смысле своей жизни. Надо сказать, что, учась в лицее, трудно было не стать вольнолюбивым поэтом, потому что почти все его педагоги были люди, близкие по своим взглядам к революционным дворянским обществам.

Там же друзьями будущего великого поэта стали будущие декабристы и будущие известные поэты. Среди них – Пущин, Кюхельбекер, Дельвиг. Атмосфера в лицее была весьма свободной, и поэтическое братство вырастало гармонично.

Особенно напряженной творческой и политической жизнью отмечены петербургские дни поэта. Там Пушкин близко сходится с декабристами – М. Луниным, М. Орловым, И. Якушкиным. Тогда же укрепляется дружба поэта с Чаадаевым. Но, симпатизируя декабристам, Пушкин, на мой взгляд, придерживался несколько иных взглядов. Как сейчас принято говорить, Пушкин, несмотря на все свое вольнодумие, оставался законопослушным гражданином. Он не представлял себе революцию как хаотическую борьбу со всем старым. По его разумению, все должно было происходить в законных границах. Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный

И Рабство, падшее по мании царя,

И над отечеством Свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная заря? Как видим, поэт считал, что процесс освобождения должен исходить от верхов, а не от низов. Я понимаю это как цивилизованные формы внедрения общественных и политических свобод, без кровопролития.

Сейчас трудно сказать, кто был больше прав, но и Пушкин, и декабристы, и каждый прогрессивно мыслящий человек того времени сделали для России великое дело: приблизили ее к цивилизованному миру.

После подавления восстания декабристов Пушкин не отрекается от своих друзей и единомышленников. Он поддерживает связь со ссыльными. Пишет им в Сибирь письма со стихами. Поддерживает их дух: Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут. Но Пушкин был потрясен, узнав о казни пятерых декабристов. Рисунок виселицы стал часто появляться в его черновиках. Поэт явно не ожидал от царя такого поступка. Видимо, с той поры царь перестал быть для него запретной для критики фигурой. Он желает краха самовластью: Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена! Это не замедлило сказаться на отношении к поэту государственных чиновников и царя. Началась травля гения бездарностями от власти.

Как мы знаем, отношениям этим никогда больше не суждено было потеплеть. Они грубым образом вторглись и в личную жизнь поэта, разметав его человеческий дом, лишив покоя на родной земле и в конце концов поставив великого поэта под дуло пистолета.

Очевидцы свидетельствуют, что на смертном одре последние прощальные слова Пушкина были обращены к книгам, но, мне кажется, это было более прощание с Отечеством, лучшие образцы мыслей и духа которого были хранимы этими книгами. Друзья стояли рядом. Никто не обиделся и не удивился. Пушкин заслужил право и на эту последнюю для него на земле вольность.

Лирический герой Блока – это постоянно меняющийся человек, ведомый жаждой познания истины, отдающийся сполна чувству любви и прекрасного. В поэзии Александра Блока – живой, яркий характер самого поэта.

Лирический герой Блока проходит через все, что испытал сам поэт. Это жажда жизни и уныние, взлеты и разочарования, вера и опустошенность… Ранние стихотворения А. Блока полны романтики и оптимизма:

Я шел к блаженству. Путь блестел

Росы вечерней красным светом…

Путь раннего Блока безмятежен. Поэт не думает, что что-либо может нарушить его внутреннюю гармонию, творческий настрой. Он пишет, что в его душе “любви весна”. И действительно, лирический герой Блока – это человек любящий. По утверждению самого поэта “только влюбленный имеет право на звание человека”. Любовная лирика Блока широко представлена в одном из его первых сборников “Стихи о Прекрасной Даме”. В этих стихотворениях много возвышенного, романтики и даже мистики. Они проникнуты глубокой нежностью:

Мы встречались с тобой на закате.

Ты веслом рассекала залив.

Я любил твое белое платье,

Утонченность мечты разлюбив.

Поэт преклоняется перед идеалом красоты и женственности. Лирический герой Блока выступает здесь в качестве рыцаря, отдающего жизнь служению своей Даме. И как же иначе? Ведь она – “чистейшей прелести чистейший образец”.

Почти все любовные стихи Блока романтичны. Таково и его известнейшее стихотворение “Незнакомка”. Но в нем возвышенный образ Незнакомки сталкивается с реальностью, с пошлостью окружающей действительности. Символично, что прекрасная Незнакомка, “дыша духами и туманами”, появляется в трактире, среди пьяниц “с глазами кроликов”. Лирический герой этого стихотворения ожидает таинственную Незнакомку, “друга единственного” – свою мечту. Ее появление в трактире на время преображает действительность для героя. Итог же – возврат в реальный мир, невозможность забыться. Единственно возможным представляется герою лишь продлить видение: “Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине”.

Но мы видим и другого Блока. Его лирический герой может быть активным, его ведет желание что-то изменить, чем-то помочь:

О, я хочу безумно жить:

Все сущее – увековечить,

Безличное – вочеловечить,

Несбывшееся – воплотить.

Лирический герой Блока отличается большой любовью к людям, в нем нет злости, он не таит обид:

Земное сердце стынет вновь,

Но стужу я встречаю грудью.

Храню я к людям на безлюдье

Неразделенную любовь.

Подтверждение этой мысли находим и в его стихотворном шедевре “О доблестях, о подвигах, о славе”. Оно передает всю глубину душевных переживаний поэта, которого покинула любимая женщина:

Я звал тебя, но ты не оглянулась,

Я слезы лил, но ты не снизошла.

Но поэт ни обронил в ее адрес ни одного гневного слова. Любящему человеку чужда резкость, он по-прежнему превозносит женщину. И жизнь по-прежнему дорога лирическому герою Блока во всех ее проявлениях. Жизнь продолжается:

Нет! Все, что есть, что было, – живо!

Мечты, виденья, думы – прочь!

Волна возвратного прилива

Бросает в бархатную ночь!

Все, что человек пережил в прошлом, навсегда остается в его памяти. Он дорожит этим. Такой и лирический герой Блока:

Но верю – не пройдет бесследно

Все, что так страстно я любил.

Описывая лирику Александра Блока, нельзя обойти стороной его стихотворные произведения, посвященные России. Его отношение к событиям, происходившим в России в начале XX века, были порой противоречивы, но любовь к родине Блок пронес через всю свою жизнь. Он любит ее всей душой, как женщину. Россия у Блока – красавица, повязанная в “плат узорный до бровей”, лик которой “светел навсегда”:

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!..

И нет конца!

Родина – это не только большая любовь поэта, но и источник жизненных сил. В стихотворении “Последнее напутствие”, лирический герой которого полон отчаяния и безысходной тоски, поэт говорит о том единственном, что выводит из “постылого “круга бытия”, наполняет жизнь смыслом:

Это “единственное” Россия.

…еще леса, поляны,

И проселки, и шоссе,

Наша русская дорога,

Наши русские туманы,

Наши шелесты в овсе…

В стихотворении “Осенняя воля” поэт говорит о нерасторжимости судьбы лирического героя с судьбой родины: “Приюти ты в далях необъятных! Как и жить и плакать без тебя!”

Лирический герой Блока вызывает у нас сопереживание, как близкий человек, – настолько открыто и искренне говорит поэт о своих чувствах. Лирика Блока, наверное, еще и потому близка нам, что в ее основе лежат общечеловеческие ценности. Стихи этого поэта пробуждают в человеке самые лучшие чувства, учат быть мудрым, дарят надежду.

Изображение великосветского общества в романе (вечер в салоне А. П. Шерер). Разоблачение фальши и неестественности общества. Конфликт Андрея Болконского и Пьера Безухова с обществом. Сцены из жизни московского высшего общества (сцены борьбы за наследство графа Безухова). Развлечения “золотой” молодежи (история с квартальным). Портрет героя как средство характеристики его внутреннего мира. Анализ фрагментов: т.1, ч.

1, гл. 1-6, 12-13, 18-25.

Семья Ростовых и Болконских.

Интересы молодежи семьи Ростовых. Домашняя обстановка. Развлечения и обычаи Ростовых. Обстановка за обедом на именинах, ее отличие от вечера в салоне А. П. Шерер. Отношение к войне, (т. 1 ч. 1, гл. 7-11, 14-17). Жизнь семьи Болконских в Лысых Горах. Нравственные ценности семьи. (т.1, ч. 1, гл. 22-25). Сходство и различие семьи Болконских и Ростовых.

Пушкин и Лермонтов – великие русские поэты. В своем творчестве каждый из них достиг вершин мастерства. Поэтому так интересны и важны их мысли о поэте и поэзии, о месте писателя в обществе. Мысли эти выстраданы, подчеркнуто независимы от мнений “светской черни” (стихотворения Пушкина “Разговор книгопродавца с поэтом”, “Поэт и толпа”, “Поэту” и др.).

Кто же такой поэт в представлении Пушкина и Лермонтова? Поэт – это избранник неба (Лермонтов о себе: “Пет, я не Байрон, я другой Еще неведомый избранник…”), наперсник богов (вспомним стихотворение “Дельвигу” Пушкина: “наперснику богов” не страшны бури злые…”), обладающий рядом качеств, которые отличают его от обычных людей. Поэт наделен всечеловеческой, вселенской отзывчивостью, способностью видеть мир таким, каков он есть,- “чувством правды”.

Есть чувство правды в сердце человека,

Святое вечности зерно:

Пространство без границ, теченье века

Объемлет в краткий миг оно,-

писал Лермонтов в стихотворении “Мой дом”.

Высшая художественная правда достигается ценой больших лишений, ценой жертвенного служения добру. Пушкин вообще считал, что

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,

В заботах суетного света

Он малодушно погружен…

(“Поэт”)

Поэтическое служение -: всегда жертва, связанная с отречением от многих мирских благ. В послании “К другу стихотворцу” Пушкиным сказаны горькие слова о судьбе русских поэтов:

Лачужка под землей, высоки чердаки –

Вот пышны их дворцы, великолепны залы.

Поэтов – хвалят все, читают – лишь журналы;

Катится мимо их Фортуны колесо…

К идее жертвенности поэтического служения подводили Пушкина и Лермонтова раздумья об их собственных судьбах, сама историческая действительность. Перед глазами Пушкина был пример поэтов-декабристов, в ушах Лермонтова словно бы звучал еще преступный выстрел Дантеса. Показательно, что “глагол смерти” дважды используется уже в самом начале стихотворения “Смерть Поэта”:

Погиб поэт! – невольник чести –

Пал, оклеветанный молвой…

Мотив жертвенности чувствуется в стихотворении Пушкина “Пророк” и одноименном произведении Лермонтова. Пушкинский пророк дан в развитии, динамике, движении. Кульминация стихотворения заключается в словах:

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Но принесенная жертва не напрасна. Энергия находит выход в повелительном “жги” последней строки стихотворения:

И Бога глас ко мне воззвал:

“Восстань, пророк, и вождь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей”.

Стихотворение Лермонтова “Пророк” создано совсем в другую эпоху. Усиление консервативных тенденций в обществе оказало влияние и на поэзию. Лермонтовского пророка забрасывают камнями. Он бежит от “ближних”, бежит, но остается пророком. Жертва принесена, но это бесполезная жертва. В этом и заключается трагизм лермонтовского героя. Пророку внемлет лишь безгрешная природа:

Завет предвечного’ храня,

Мне тварь покорна там земная;

И звезды слушают меня,

Лучами радостно играя.

Самолюбивые старцы пугают им детей:

Смотрите ж, дети, на него:

Как он угрюм, и худ, и бледен!

Смотрите, как он наг и беден,

Как презирают все его!

Сходные мотивы находим и во многих других лермонтовских стихотворениях периода политической реакции в стране (“Поэт”, “Не верь себе”, “Журналист, читатель и писатель”), а также в лирике 30-х годов Пушкина. Достаточно вспомнить стихотворение “Эхо”:

Ревет ли зверь в лесу глухом,

Трубит ли рог, гремит ли гром,

Поет ли дева за холмом –

На всякий звук

Свой отклик в воздухе пустом

Родить ты вдруг.

Ты внемлешь грохоту громов,

И гласу бури и валов,

И крику сельских пастухов –

И шлешь ответ;

Тебе ж нет отзыва…

Таков И ты, поэт!

Печальные, горькие слова! Трагическое признание гения, обреченного на непонимание современников! И все-таки время расставило все на свои места. Поэзия Пушкина и Лермонтова заняла достойное место в русской классической литературе. Сбылись пророческие слова Пушкина:

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит –

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Стихи Бориса Пастернака – неповторимый лирический мир, стремительный поток ярких красок, солнечного света. Любые явления природы, будь то снегопад, весеннее пробуждение, яркое летнее солнце или осенний дождь, под пером автора становится необычным, похожим на живое существо. Пейзаж существует рядом с человеком, лирическим героем стихов. Пастернак очень тонко чувствует окружающий его мир, умеет видеть то, что неподвластно взгляду обычного человека.

Стихотворение “Снег идет” написано в 1957 году. Мы можем разделить его на две большие части: пейзажную зарисовку и философские размышления автора о смысле жизни, ее быстротечности. Название определяет тему стихотворения. Но эти слова выполняют и роль динамичного повтора. С помощью такого приема читатель может представить себе, как на землю падают тяжелые хлопья снега. Повтор играет особую роль и в ритмической организации стиха. Хорей, основной размер стихотворения, нарушается спондеем – утяжеленной стопой, где рядом стоят два ударных слога. Строки “Снег идет, снег идет” как бы выделяются из общей картины стихотворения, привлекают наше внимание.

В первой части нельзя не заметить и необычные метафоры – олицетворения:

К белым звездочкам в буране

Тянутся цветы герани

За оконный переплет.

Нет, природа не умирает зимой, она лишь засыпает. И милые комнатные растения напоминают нам об этом. Повторяющиеся глаголы передают динамику полета, снежной вьюги. В этих строках можно встретить и антитезу: белый снег и “черной лестницы ступени”. Низкое зимнее небо как будто падает на землю, но посмотрите, какое олицетворение-сравнение мы встречаем у Пастернака:

Словно падают не хлопья,

А в заплатанном салопе

Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака

С верхней лестничной площадки,

Крадучись, играя в прятки,

Сходить небо с чердака.

Вторая часть стихотворения – размышления лирического героя о смысле жизни, ее быстротечности, конечности. Дни нашей жизни пролетают так же быстро, как пушистые снежинки за окном.

Основная мысль подчеркнута риторическими вопросами:

Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год

Следуют, как снег идет,

Или как слова в поэме?

И я думаю, что лирический герой, наблюдая за снегопадом, сожалеет о прожитой жизни, промелькнувшей, как пушистые снежинки за окном. Возможно, в ней не все удалось и сложилось так, как он хотел.

Последняя строфа перекликается и с первой, и со второй частью стихотворения. Повторяющиеся слова наполняются новым смыслом. “Перекрестка поворот” – это поворот судьбы, то, что ждет нас завтра. А “убеленный пешеход” – это не просто человек, покрытый снежными хлопьями. Это убеленный сединами, проживший жизнь одинокий странник. Что же ждет его за этим поворотом, какое испытание приготовила судьба – об этом размышляет лирический герой.

В стихах Б. Пастернака большое значение играет фонетическая организация стиха. Для более яркой передачи пейзажа поэт использует разную аллитерацию. Если внимательно перечитать первую строфу, можно отметить повторение согласного “р”. Такое фонетическое оформление помогает читателю представить снежную вьюгу. В первых строках второй строфы и третьей строфе аллитерация создается с помощью свистящего согласного “с”, который будто бы передает полет снежинок по зимнему городу. И такое чередование аллитерации характерно для всего стихотворения.

Рифма в строфах тоже неодинакова. Если в первой, третьей и пятой строфе рифма кольцевая, то во торой и четвертой – перекрестная.

В четных строфах мужские (с ударным окончанием) и женские (с безударным) рифмы чередуются, причем строфа начинается с женской рифмы, то в нечетных мужские рифмы как бы опоясывают строфу, подчеркивая кольцевую рифмовку. Неодинаково и количество строк в строфе. Если первые пять строф представляют собой традиционные четверостишия, то пята и седьмая – уже пятистишие, а шестая – трехстишие. С нарушением количества строк в строфе меняется и рифма: мы можем наблюдать как кольцевую, так и перекрестную рифмовку.

Фонетическое и ритмическое оформление стихотворения делают стиль поэта неповторимым, индивидуальным.

Я думаю, что если перечитаю это стихотворение спустя какое-то время, у меня могут возникнуть и иные ассоциации. Этим мне и нравится лирика Пастернака, своей необычностью. У него учились и учатся многие поэты и писатели, а строки из его стихотворений становятся названиями для новых романов и пьес. Борис Пастернак – один из выдающихся поэтов, которыми Россия может гордиться.

А. П. ПЛАТОНОВ

ФИНИСТ – ЯСНЫЙ СОКОЛ

У одного крестьянина умерла жена. По хозяйству ему взялась помогать меньшая дочь Марьюшка – девица красивая, на все руки мастерица и сердцем добрая. А старшие ее сестры были злые и только и делали, что белились-румянились да наряжались, хотя красивее от этого не становились.

Как собирался отец в город, всегда у дочек спрашивал:

– Что вам привезти, дочери мои милые?

Старшие дочки просили то платки, то сапожки, то платья. А меньшая, Марьюшка, – перышко Финиста – ясна сокола.

Не мог отец нигде найти этого перышка. Однажды встретился ему старичок и подарил заветное перышко. С виду оно было самое обыкновенное.

Сестры над Марьюшкой потешаются:

– Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!

Когда все спать легли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:

– Любезный Финист – ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!

“И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.

Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем”.

Злые сестры приметили это и натыкали в раму острых ножей. Ясный сокол бился-бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит.

Сказал сокол:

– Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.

Услышала это Марьюшка и отправилась на поиски, заказав трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных.

Однажды вышла Марьюшка на поляну и увидела избушку на курьих ножках. Говорит Марьюшка:

– Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!

В этой избушке оказалась баба-яга, которая поведала девушке, что ее ясный сокол оказался за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе.

Дала яга Марьюшке серебряное блюдечко и золотое яичко и посоветовала:

– Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу – бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать – не продавай. Просись Финиста – ясна сокола повидать.

Вторая баба-яга, сестра первой, дала девушке серебряные пяльцы и золотую иголочку, которая сама вышивает.

Третья старуха дала серебряное донце, золотое веретенце.

Привечали Марьюшку звери лесные, утешали в дороге, а серый волк довез до хрустального терема. Там она и нанялась в работницы. За серебряное блюдечко и золотое яичко позволила ей царица на Финиста – ясна сокола поглядеть. Только ночью, во сне. Не добудилась Марьюшка милого…

За второе свидание отдала девушка царице серебряные пяльцы, золотую иголочку.

Спал Финист – ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка – не добудилась.

За третье свидание отдала девушка серебряное донце, золотое веретенце.

Будила, будила Марьюшка суженого, никак не может добудиться, а рассвет близко. Заплакала. Упала горючая слеза на голое плечо Финиста – ясна сокола и обожгла.

Очнулся Финист – ясный сокол и говорит:

– Ох и долго же я спал!

Царица собрала своих подданных, стала требовать наказания неверного мужа.

А Финист – ясный сокол спросил их:

– Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?

Согласились все, что жена Финиста – ясна сокола – Марьюшка.

И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.

О, весна без конца и без краю –

Без конца и без крат мечта!

Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!

И приветствую звоном щита!

А. Блок

В целом поэзия Блока воспринимается как на редкость откровенная и искренняя лирическая исповедь, раскрывающая душевный мир человека, потрясенного предельно обострившимися в его эпоху общественно-историческими противоречиями.

Связующим началом этой поэзии, точкой притяжения ее различных и многообразных тем служит образ самого поэта (или, точнее, лирического героя), от лица которого идет лирическая исповедь. Блок открыто и прямо (как редко кто до него) утверждал в поэзии свою литературную личность, свое “я”. Он сам охарактеризовал все свои стихи как растянувшийся на много лет “дневник его жизни”.

Но великий лирический поэт, говоря о себе и о своем, всегда говорит за всех и об общем. Потому что истинный поэт всегда “эхо мира, а не только нянька своей души”, по крылатому выражению М. Горького. Поэзия Александра Блока потому и приобрела такое мощное и широкое звучание, что этот лирик, сумев почувствовать и воплотить в своем творчестве главное и решающее в жизни века – ту борьбу нового со старым, которая составила основное содержание исторического процесса, обрел право говорить уже не только от своего имени, но и от лица всего своего поколения, от лица тех, кого он назвал “детьми страшных лет России”:

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы – дети страшных лет России –

Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы –

Кровавый отсвет в лицах есть.

Время, история, буря века, бушевавшая вокруг Блока, – вот та среда, в которой рождалась его великая поэзия, и реальная русская жизнь предреволюционных лет всегда просвечивает сквозь ее сюжеты, символы и метафоры. Поэтому глубоко прав был Блок, когда однажды, выступая перед публикой со своими стихами, в ответ на просьбу прочесть “о России” сказал: “Это все – о России”.

Путь “среди революций”, пройденный Александром Блоком, был отнюдь не легким и не гладким.

Идут часы, и дни, и годы,

Хочу стряхнуть какой-то сон,

Взглянуть в лицо людей, природы,

Рассеять сумерки времен,.,-

писал Блок, и именно это составляло суть и пафос его напряженных идейных и художественных исканий. Сумерки того времени, когда он жил и писал, порой, бесспорно, затемняли его зрение. Но вместе с тем сама жизнь властно переучивала поэта, вела его за собой и помогала ему стряхнуть с себя тяготившие его “сны”.

А начал Блок как раз с полного погружения в “сны”, с исповедания веры в возможность религиозно-нравственного преображения мира и “духовного” обновления человечества. Испытывая сильное воздействие модных в ту пору философских и художественных воззрений (особенно глубоким было влияние, оказанное мистическим поэтом и философом Владимиром Соловьевым), он пытался найти в вере в потусторонние “миры иные” ответ на свои еще неотчетливые духовные запросы и тревожные предчувствия.

В юношеской лирике Блока (“Стихи о Прекрасной Даме”) все овеяно атмосферой мистической тайны и совершающегося чуда. Все в этой лирике “робко и темно”, зыбко и туманно, подчас неуловимо, только “намек” весенней песни, только клочок светлого неба, какие-то отблески, ка кие-то “клики”… И все это знаки “нездешних надежд” на вселенское “непостижное чудо”, на явление Вечной Девы, Прекрасной Дамы, “величавой Вечной Жены”, “Девы-Зари – Купины”, в образе которой для Блока воплощалось некое всеединое божественное начало, долженствующее “спасти мир” и возродить человечество к новой, идеально-совершенной жизни.

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –

Все в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо.

И молча жду, – тоскуя и любя…

Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд,

Там жду я Прекрасной

Дамы В мерцаньи красных лампад…

Эта тема ожидания и предчувствия каких-то чудесных перемен – господствующая в юношеской лирике Блока. Поэт уже и тогда чувствовал неясную тревогу, ловил ее “знаки”, уже и тогда замечал, что вокруг него ширится и растет “буря жизни” (знаменательно в этом смысле стихотворение “Гамаюн, птица вещая”), но еще страшился этой бури и пытался укрыться от нее в идеальный мир своей мечты и фантазии, где нет ни человеческих слез, ни мук, ни крови, а только музыка, розы, лазурь, “улыбки, сказки и сны’. .

Даже свои “земные”, вполне реальные переживания и впечатления юный Блок пытался перетолковать в духе мистической веры, как нечто “сверхреальное”. Впрочем, живое чувство истинного поэта подчас сопротивлялось этому и упрямо прорастало сквозь зыбкую оболочку условного, мифологизированного мира, в котором он пребывал. Поэзия сплошь и рядом побеждала в ранних стихах Блока метафизику. И тогда пейзажи и любовные сюжеты обретали художественную плоть, как, например, в рассказе о безмолвных встречах с любимой девушкой (“Мы встречались с тобой на закате…”), где вечерний туман, рябь воды, камыш и весло, которым вооружена героиня, создают эстетическое, эмоциональное впечатление вне каких-либо мистических истолкований, и даже “вечерние свечи”, загоравшиеся на песчаной косе, теряют свой иносказательный смысл, оказываясь на поверку тонкоствольными соснами, освещенными заходящим солнцем. .

Конкретно-чувственное, эмоциональное, непосредственное ощущение жизни все более властно проникало в лирику Блока – и тогда появлялись такие стихи, как, к примеру, “Мне снились веселые думы… “, в которых еще притягательная для поэта тема “сбывшегося чуда” разрешается в зримой и пластически совершенной картине весеннего ледохода, и ледоход этот не иносказательный, а совершенно реальный, петербургский, и “веселые красные люди” с топорами – это реальные петербургские плотники, смолившие лодки на Большой Невке, где и наблюдал их поэт.

Но наиболее существенно, что в интимный лирический мир Блока с каждым годом все более настойчиво врывались впечатления социальной действительности. Мирные деревенские пейзажи, на фоне которых развер тывался мистический роман поэта с его Прекрасной Дамой, вытесняются резко очерченными, часто фантасмагорическими картинами большого города Петербурга. И вот что особенно знаменательно: как только поэт стал внимательнее, пристальнее вглядываться в окружавшую его реальную жизнь, ему открылись ее чудовищные контрасты и непримиримые противоречия – голод голодных и сытость сытых, и в нем громко заговорила совесть.

Познакомившись с творчеством А. И. Куприна, я отметила для себя основную тему его произведений – это воспевание чистой, непорочной, великодушной любви. Я перевернула последнюю страницу повести “Олеся” – моей любимой повести А. И. Куприна.

“Олеся” глубоко затронула меня, я считаю эту повесть гимном величайшей, чистой любви, которая, на мой взгляд, должна быть в жизни каждого человека. Я говорю о любви Олеси к Ивану Тимофеевичу. Эти люди такие разные: Олеся – “цельная, самобытная, свободная натура, ее ум, одновременно ясный и окутанный непоколебимым посредственным суеверием, детски-невинный, но и не лишенный лукавого кокетства красивой женщины”, а Иван Тимофеевич – “человек хотя добрый, но только слабый”. Они принадлежат к разным социальным слоям: Иван Тимофеевич – образованный человек, писатель, приехавший в Полесье “наблюдать нравы”, а Олеся – “ведьмака”, необразованная девушка, выросшая в лесу.

Но, несмотря на эти различия, они полюбили друг друга. Однако их любовь была разной: Ивана Тимофеевича привлекли красота, нежность, женственность, наивность Олеси, а она, напротив, осознавала все его недостатки и знала, что их любовь обречена, но, несмотря на это, любила его всей своей пылкой душой так, как только способна любить женщина. Ее любовь вызывает у меня восхищение, потому что Олеся ради любимого человека была готова на все,

на любую жертву. Ведь ради Ивана Тимофеевича она пошла в церковь, хотя знала, что это закончится для нее трагически,

А вот любовь Порошина я не считаю такой же чистой и великодушной. Он знал, что может случиться несчастье, если Олеся пойдет в церковь, но не сделал ничего, чтобы остановить ее: “Вдруг внезапно ужас предчувствия охватил меня. Мне неудержимо захотелось побежать вслед за Олесей, догнать ее и просить, умолять, даже требовать, если нужно, чтобы она не шла в церковь. Но я сдержал свой неожиданный порыв…”. Иван Тимофеевич, хотя и любил Олесю, но в то же время боялся этой любви. Именно эта боязнь помешала ему жениться на ней: “Одно лишь обстоятельство пугало и останавливало меня:’ я не смел даже воображать себе, какова будет Олеся, одетая в людское платье, разговаривающая в гостиной с женами моих сослуживцев, исторгнутая из этой очаровательной рамки старого леса”.

Трагедия любви Олеси и Ивана Тимофеевича – это трагедия людей, которые “выломились” из своей социальной среды. Трагична судьба самой Олеси, ведь она резко отличалась от перебродских крестьян прежде всего своей чистой, открытой душой, богатством внутреннего мира. Именно это породило ненависть к Олесе черствых, ограниченных людей. И, как известно, люди всегда стремятся уничтожить того, кого они не понимают, того, кто он них отличается. Поэтому Олеся вынуждена расстаться с любимым и бежать из родного леса.

Нельзя не сказать также о литературном мастерстве А. Куприна. Перед нами пейзажи природы, портреты, их внутренний мир, характеры, настроения – все это глубоко поразило меня. Повесть “Олеся” – это гимн прекрасному, первозданному чувству любви и олицетворение самого прекрасного и дорогого, что может быть в жизни любого из нас.

Такой зимы, какая выдалась в прошлом году, давно не было в наших краях. Последние годы снега выпадало не очень много да и таял он слишком быстро. Но в тот год природа решила все восполнить и подарила настоящую зимнюю сказку.

И вот в один из чудесных зимних дней мы с друзьями собрались на лыжную прогулку. Это было воскресенье. Одевшись потеплей, мы взяли рюкзаки с необходимыми в дороге вещами, захватили с собой лыжи и отправились в ближайший лесок. Для того чтобы туда попасть, нужно было преодолеть довольно крутой спуск с горки. Люди, видимо, не часто бывают зимой в этих местах. Перед нами открывался чудесный пейзаж. Овраг, покрытый ровным слоем чистого белого снега, который ослепительно искрился на солнце. Ни одной тропинки, ни одного случайного следа не было видно. Какое-то время мы стояли неподвижно, любуясь этой красотой. И тут кто-то из ребят, весело свистнув, оттолкнулся и стремительно понесся вниз. Снежную гладь прорезала ровная лыжня. Мы наперегонки пустились за ним. Спуск с горы ободрил нас и наполнил радостным настроением.

Лесок был негустой. Деревья и низкие кусты сменяли друг друга. Нам припомнилось, как мы играли здесь летом. Прятались друг от друга за деревьями, собирали ягоды в густой траве. Сейчас все вокруг было другим. Лес словно заснул царственным сном. Деревья, покрытые снежными шапками, выглядели словно нарядившиеся в дорогие меха вельможи. Вокруг стояла сказочная тишина, которую нарушал только скрип снега под нашими лыжами. Вот лесная дорожка пролегла между рядами высоких деревьев. Молчаливые исполины словно выстроились перед нами в почетном карауле. Какая-то одинокая птичка села на ветку дерева, стряхнув с нее снежное убранство. Тут же несколько легких хлопьев снега упали вниз с еле слышным шелестом. Мы остановились и прислушались. Вокруг снова воцарилась тишина, не нарушаемая ни одним движением. Я попыталась негромко заговорить с приятелями и удивилась своему голосу. Он прозвучал так отчетливо и звонко! Зачарованно оглядываясь вокруг, мы двинулись дальше.

Вдруг среди этого белого царства мы заметили яркие капельки на некоторых деревьях. Поспешили подойти поближе. Да это же рябина! Как необычно смотрятся красные гроздья на заснеженных ветках! Мне почему-то сразу вспомнилось начало сказки про Белоснежку. Несколько капелек крови на белоснежной ткани. Так же и эти ягоды. Они так и манили к себе. Я потянулась и сорвала одну. Сочная кисловатая ягодка рябины словно таяла во рту. И вовсе она не горькая, как многие почему-то считают! Вдруг на соседнем дереве я заметила еще одно яркое пятнышко. Пригляделась – а это маленькая птичка, чуть нахохлившись, притаилась среди ветвей. Черная головка, черненький хвост и крылья, белая спинка почти сливается со снегом, яркая красная грудка.

Похожа на снегиря, хотя раньше я видела их только на картинке. Бедняжка! Ей, наверное, холодно, ведь она такая маленькая и беззащитная.

Вот впереди неожиданно наш путь перерезала чья-то лыжня. Значит, не нас одних выманила на лыжную прогулку чудная погода.

Незаметно стало смеркаться. Наступал вечер, а мы, увлеченные красотой зимнего леса, даже не заметили, как пролетело время. Довольные, полные радостных и незабываемых впечатлений, мы вернулись домой. И долго еще рассказывали всем родным и знакомым о сказочной прогулке на лыжах.

Приступая к работе над поэмой “Мертвые души”, Гоголь писал, что ему хочется в этом направлении “показать хотя бы с одного боку всю Русь”. Так писатель определил свою главную задачу и идейный замысел поэмы. Для осуществления столь грандиозной темы ему понадобилось создать оригинальное по форме и содержанию произведение.

Поэма имеет кольцевую “композицию”, которая отличается своеобразием и не повторяет подобной композиции, скажем, романа М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени” или гоголевской комедии “Ревизор”. Она обрамляется действием первой и одиннадцатой глав: Чичиков въезжает в город и выезжает из него.

Экспозиция, традиционно располагающаяся в начале произведения, в “Мертвых душах” перенесена в ее конец. Таким образом, одиннадцатая глава является как бы неформальным началом поэмы и формальным ее концом. Поэма же начинается с развития действия: Чичиков начинает свой путь к “приобретению”.

Несколько необычным выглядит и жанр произведения, который сам автор определяет как эпическую поэму. Высоко оценив идейные и художественные достоинства “Мертвых душ”, В. Г. Белинский, к примеру, недоумевал, почему Гоголь назвал это произведение поэмой: “Этот роман, почему-то названный автором поэмою, представляет собой произведение, столь же национальное, сколько и высокохудожественное”.

Построение “Мертвых душ” отличается логичностью и последовательностью. Каждая глава завершена тематически, она имеет свое задание и свой предмет изображения. Кроме того, некоторые из них имеют сходную композицию, например, главы, посвященные характеристикам помещиков. Они начинаются с описания пейзажа, усадьбы, дома и быта, внешности героя, затем показан обед, где герой уже действует. И завершение этого действия – отношение помещика к продаже мертвых душ. Такое построение глав давало возможность Гоголю показать, как на почве крепостничества складывались разные типы помещиков и как крепостное право во второй четверти XIX века, в связи с ростом капиталистических сил, приводило помещичий класс к экономическому и моральному упадку.

В противовес авторскому тяготению к логике в “Мертвых душах” повсюду бьет в глаза абсурд и алогизм. По принципу алогизма выстроены многие образы поэмы, абсурдны действия и поступки героев. Стремление объяснить факты и явления на каждом шагу сталкивается с необьяснимым и неконтролируемым разумом. Гоголь показывает свою Русь, и эта Русь абсурдна. Безумие здесь заменяет зтравый смысл и трезвый расчет, ничего нельзя объяснить до конца, и жизнью управляет абсурд и нелепица.

В контексте всего произведения, в понимании его замысла, в композиции и развитии сюжета большое значение имеют лирические отступления и вставные новеллы. Очень важную роль играет “Повесть о капитане Копейкине”. Не связанная по своему содержанию с основным сюжетом, она продолжает и углубляет основную тему поэмы – тему омертвения души, царства мертвых душ. В других лирических отступлениях перед нами появляется писатель-гражданин, глубоко понимающий и чувствующий всю силу своей ответственности, страстно любящий свою Родину, и страдающий душой от безобразия и беспорядков, которые окружают его и которые творятся повсюду на его любимой и многострадальной Родине.

Содержание первого тома Гоголь обобщает в маленькой лаконичной притче о Кифе Мокиевиче и Мокие Кофовиче. Она приобретает особое, ключевое значение для восприятия всей поэмы. Ее герои вырастают в символ обобщающего значения, они концентрируют в себе важнейшие черты и свойства всех других персонажей “Мертвых душ”.

Макрокомпозиция поэмы “Мертвые души”, то есть композиция всего задуманного произведения, подсказана Гоголю бессмертной “Божественной комедией” Данте: первый том – ад крепостнической действительности, царство мертвых душ; второй – чистилище; третий – рай. Этот замысел остался неосуществленным. Вед написав первый том, Гоголь не поставил точки, она осталась за горизонтом неоконченного произведения. Не смог писатель провести своего героя через чистилище и показать русскому читателю грядущий рай, о котором мечтал всю жизнь.