Category: Сочинения по литературе

Слово “лирика” в переводе с древнегреческого языка означает “музыкальный”, “волнующий”. В отличие от эпоса и драмы лирика не изображает события, взаимоотношения людей, их поступки. Поэтому в лирических произведениях, как правило, отсутствуют сюжеты, то есть последовательно развивающиеся события. В лирике находят воплощение личные переживания, настроения, чувства и мысли человека, его отношение к людям, к окружающей природе и к жизни в целом. Вот почему лирика не только самый субъективный но и самый эмоциональный род литературы. Недаром произведения этого рода преимущественно пишутся стихами, которые наиболее полно передают душевное состояние человека, тончайшие оттенки его переживаний.

Ценность лирических стихотворений состоит в том, что в них отражаются характерные, типичные переживания, понятные и близкие большинству людей. Например, в таких стихотворениях Пушкина, как ода “Вольность”, “К Чаадаеву”, “Деревня”, отразились мысли, чувства и стремления самого поэта и его прогрессивно настроенных современников. Стихотворение “Я вас любил…” волнует и не перестает волновать людей потому, что в этой лирической миниатюре заключены общечеловеческие духовные ценности.

В лирических стихотворениях отчетливо вырисовывается образ самого поэта. Для того чтобы не смешивать возникающий в лирике художественный образ поэта с автором как частным человеком, было введено понятие “лирический герой”.

Общие признаки лирики как рода литературы нашли ярчайшее воплощение в стихотворениях Пушкина. Лирический мир поэта необычайно разнообразен и многогранен. Весь красочный, пестрый, живой человеческий мир Пушкин носил в своей душе. Он сделал его своим, близким. В Пушкине жили и восточный человек с его поклонением Корану (“Подражания Корану”), и античный человек с его стремлением к прекрасной гармонии, и мятежный грек, и вольный цыган. Нет, пожалуй, ни одного значительного этапа всемирной истории, который бы не отразился в лирике Пушкина. При всем этом Пушкин оставался европейцем русской национальности. В его лирике высокая человечность, гуманность питалась соками народной нравственности, исконного свободолюбия русского народа.

В лирике Пушкина исключительно полно воплощены его богатая духовная жизнь, благородство и красота его внутреннего мира. Открытый всем впечатлениям бытия, Пушкин был поэтом действительности, откликался на многообразие жизненных явлений. Любую, самую прозаическую, обыденную повседневность он умел облагородить, обнаружить таящуюся в ней красоту. Он, как никто другой, был наделен исключительным чувством красоты, меры, гармонии. Пушкинский гуманизм неотрывен от чувства прекрасного. В этом состоит своеобразие Пушкина как художника-мыслителя.

В лирике Пушкина внутренние движения, чувства выражаются прежде всего посредством пластики (жестов, поз, мимики). В “Анчаре” читаем: “Но человека человек послал к анчару властным взглядом…” Вместе с тем пластика сопряжена с выразительным звуковым образом и яркой картинностью, живописностью (“Яд каплет сквозь его кору, к полудню растопясь от зною, и застывает ввечеру густой прозрачною смолою…”). Как правило, слово у Пушкина всегда предметно, эмоция возникает на основе этой предметности. В строке “В багрец и в золото одетые леса…” (“Осень”) даны точные краски осеннего леса, запечатлено пышное и торжественное увядание природы:

В лирике Пушкина биографические факты всегда сопряжены с многообразными явлениями русской действительности, которая широко вошла в его поэзию. Пушкин осмыслил свою судьбу как часть русской истории и современности. Собственный духовный рост осознан им на фоне неостановимого обновления жизни – вечного, закономерного, мудрого и прекрасного закона. Благодаря этому лирика Пушкина полно запечатлела и его личный мир, и внутренний мир его современников. Пушкин стал лирическим голосом эпохи.

Все, о чем писал М. Булгаков, проходило через его сердце. И ранние сатирические произведения писателя представляют собой живой и непосредственный отклик на события современности: засилье бюрократии, господство лозунга над живой жизнью и многое другое. Но уже в этих произведениях за злобой дня, за животрепещущими вопросами вставали глубинные закономерности человеческой жизни. Особенно характерна в этом плане булгаковс-кая повесть “Собачье сердце”.

В центре повести – эксперимент профессора Преображенского, который в ходе своих научных опытов неожиданно получает возможность создать из собаки нового человека. Следует отметить, что все, происходящее вокруг и именовавшееся строительством социализма, воспринималось М. Булгаковым именно как эксперимент – огромный по масштабам и более чем опасный. К попыткам создания нового общественного устройства революционными, то есть насильственными методами, к воспитанию теми же методами нового человека писатель относится скептически. Для него это было таким вмешательством в естественный ход событий, последствия которого могли оказаться плачевными для всех, в том числе и для самих экспериментаторов. Об этом повесть “Собачье сердце” и предупреждает читателя.

Создав нового человека, профессор Преображенский пытается его воспитать. И у него есть все основания надеяться на успех, ведь он – человек высокой культуры и высоких нравственных правил. В его взглядах много общего со взглядами самого писателя. “Что такое ваша разруха? – говорит профессор. – Это вот что: если я вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня будет разруха… Террор совершенно парализует нервную систему…”.

Почему же профессор Преображенский терпит поражение? Прежде всего потому, что в процесс воспитания Шарикова вмешивается жизнь – закономерный результат той “разрухи в головах”, о которой сам профессор трезво отдает себе отчет. Швондер дает Шарикову почитать Энгельса, пичкает лозунгами. Сказывается и наследственность – задатки бездомного люмпен-пролетария, к тому же алкоголика. И в том, что внутренняя сущность Клима Чугункина оказалась созвучной идеологии Маркса и Энгельса, – глубокая ирония повести.

Бездомный Шарик, превратившись в Полиграфа Полиграфо-вича Шарикова, прекрасно приспосабливается к советской действительности. Он становится заведующим подотделом очистки города Москва от бродячих животных. Шариков считает себя полноценной личностью, требует к себе уважения. Выправленное домкомом удостоверение личности автоматически делает социально равными ученого с мировым именем и вчерашнюю дворнягу. М. Булгаков показывает, что при попытке изменить общество старые устои легко разрушаются, а к новым условиям жизни легко приспосабливаются проходимцы, легкомысленные и безнравственные люди. А вот создать что-то новое и что-то сохранить значительно сложнее.

Важная тема повести “Собачье сердце” – двойственность природы человека. Звериное начало есть в каждом, даже в профессоре Преображенском: во время операции у него “зубы сжались, глазки приобрели остренький колючий блеск… он зверски оглянулся, зарычал… злобно заревел”. Но это – в момент чрезвычайного напряжения сил, вообще же поведением героя управляет сознание – то, что определяет в нем собственно человеческое.

В Шарикове же все это меняется местами. Сознательное, умное в нем безусловно является прерогативой собаки. Вспомним, что именно устами Шарика дается первая и очень выразительная характеристика профессора Преображенского как “человека умственного труда”, который спокоен и независим оттого, что “вечно сыт”. Бродяга-пес наблюдателен и социально грамотен (стоит вспомнить его разграничения между “товарищем”, “господином” и “гражданином”), он добр, не лишен остроумия (“ошейник – все равно что портфель”). И словарь, и интонации собаки свидетельствуют о кругозоре интеллигентного человека.

Первые же фразы Шарикова говорят об агрессии, нечистоплотности и невежестве. “Все у вас как на параде, – обвиняет он своих хозяев. – А так, чтобы по-настоящему – это нет”. Нормы общения, естественные для Преображенского и Борменталя, мучительны и обременительны для него. Жить “по-настоящему” для Шарикова – значит грызть семечки, плевать на пол, приставать к женщинам, напиваться и спать. Он искренен, когда говорит, что его воспитатели “мучают себя”. Культура для него мучение, для них – среда обитания. Так возникает в произведении тема сохранения культуры.

Итак, повесть “Собачье сердце” – произведение, поднимающее как злободневные вопросы текущей современности, так и важные вопросы жизни вообще. Мысли о недопустимости насильственных преобразований, какими бы благими целями они ни диктовались, о необходимости сохранения культуры и о сложности человеческой природы делают повесть “Собачье сердце” одним из самых интересных произведений русской литературы XX века.

М. Е. Салтыков-Щедрин – писатель-сатирик. Все его творчество направлено на критику существующих порядков в стране и, в первую очередь, на неправильное государственное устройство. В произведениях писателя продолжена традиция Д. И. Фонвизина, А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя. В хрониках и сказках Салтыкова мы видим отражение реальной истории России, а в сказочных образах предстают перед нами государственные деятели, правители, чиновники. И. С. Тургенев писал об особенностях сатиры Салтыкова: “В Салтыкове есть нечто свифтовское: этот серьезный и злобный юмор, этот реализм, трезвый и ясный среди самой необузданной игры воображения, и особенно этот неколебимый здравый смысл, сохраняемый несмотря на неистовства и преувеличения формы”.

Среди наиболее известных произведений Щедрина – сказки. Сказки – это особый литературный жанр, основанный на народных легендах, былях, песнях, суевериях. В них часто используются традиционные сюжеты, персонажи (Василиса Прекрасная, Иван-царевич, серый волк), художественные приемы (фантастика, устойчивые обороты, присказки, устойчивые эпитеты, антитеза). Но сказки Салтыкова – это особое явление в русской литературе. По сути своей эти произведения являются политическими памфлетами, а сказочный сюжет – лишь форма изложения.

Первое знакомство с творчеством М. Е. Салтыкова-Щедрина начинается со сказок “Дикий помещик”, “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”, “Премудрый пискарь”, “Самоотверженный заяц”, “Орел-меценат”, “Верный Трезор” и других. Все эти сказки знакомы нам с детских лет. Большая роль в творчестве писателя отводится именно сказкам о животных. Ведь за образами животных скрываются известные человеческие пороки и недостатки.

Автор рисует читателю образы обывателей, смирившихся перед властью. Например, в сказке “Самоотверженный заяц”. Она заставляет задуматься над важными вопросами. Почему простой труженик так быстро смиряется со своей участью? Почему он так покорен и беззащитен? Отчего обыватели считают правомерным угнетение и эксплуатацию? Салтыков показывает немало положительных черт зайца: благородство, любовь к ближним, честность, прямоту, но все они бессмысленны перед рабской покорностью и боязнью ослушаться волка (власть).

В сказке “Орел-меценат” под маской хищной птицы автор показывает глупость и высокомерие правителей. Орел – враг науки, искусства, защитник тьмы и невежества. Он уничтожил соловья за его вольные песни, дятла-ученого “нарядил в кандалы и заточил в дупло навечно”, дотла разорил ворон-мужиков. Но Орла ждало возмездие за несправедливость и жестокость: вороны взбунтовались и улетели, оставив Орла умирать голодной смертью.

“Верный Трезор” – сказка-сатира на раболепную покорность и “собачью преданность” мужиков хозяевам-помещикам. Преданность Трезора не помешала купцу Воротилову утопить пса, когда тот перестал справляться со своими обязанностями.

Символом всей крестьянской России является образ Коняги. Коняга – труженик, источник жизни для всех. Его удел – вечный каторжный труд. “Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования”.

Все сказки Салтыкова-Щедрина подвергались цензурным гонениям. Ведь маски животных не могли полностью скрыть истинное содержание этих произведений. Перенесение психологических человеческих черт на животный мир наглядно обнажало нелепость существующей действительности.

Только лишь из-за того, что автор использует в своих произведениях маски животных, можно назвать их собственно сказками. По сути – это лишь слегка прикрытая политическая сатира. Заслуга Салтыкова перед русской литературой заключается в том, что он создал новый, оригинальный жанр политической сказки, в котором фантастика сочетается с реальной действительностью. Политические сказки Салтыкова-Щедрина во многом схожи с басней. Как и в баснях, в сказках Щедрина есть мораль-заключение, все герои статичны (они являются воплощением тех или иных пороков, отрицательных черт человека), отсутствует образ положительного героя.

Сказки Салтыкова-Щедрина рисуют не просто злых или добрых людей, но они дают представление о реальной жизни России во второй половине XIX века. Ведь именно тогда особо остро проявлялись классовые различия, основные свойства эксплуататорских классов. Сам Щедрин не завещал свое творчество новым поколениям. Он так об этом говорит: “…писания мои до такой степени проникнуты современностью, так плотно прилаживаются к ней, что ежели и можно думать, что они будут иметь какую-нибудь ценность в будущем, то именно и единственно как иллюстрация этой современности”. Но “Сказки” Салтыкова-Щедрина и другие сатирические произведения, столь популярные в прошлом веке, остаются актуальными и сегодня: настоящее искусство вечно, оно не поддается влиянию времени, а общественные проблемы, затронутые писателем, имеют значение и сейчас.

Праздник радостный, праздник великий, Да звезда из-за туч не видна… Ты стоишь под метелицей дикой, Роковая, родная страна. А. Блок Тема Родины явилась основной в творчестве Блока. О чем бы он ни писал – все это было о России. На протяжении времени менялись мировоззрение поэта, его привязанности и взгляды, лишь незыблемой оставалась любовь к Отечеству. Патриотизм Блока не сусальный и показной, а глубоко прочувствованный и осмысленный. В ранних стихотворениях “Осенняя воля” и “Русь” поэт вслед за Пушкиным, Лермонтовым и Некрасовым воспевает бедную и разгульную страну. В его голосе слышится жалость, в сюжете преобладают картины природы. У Блока Россия ассоциируется с загадочной красавицей, верящей в ворожбу. Страна почиет в дремоте, сохраняя завораживающую таинственность и сказочность. Так – я узнал в моей дремоте Страны родимой нищету, И в лоскутах ее лохмотий Души скрываю наготу. Лирический герой растворяется в окружающем пространстве, он неотделим от Родины, пусть убогой и нищей, но любимой и дорогой сердцу. В стихотворении “Россия” Блок вновь признается в любви к отчизне, он не идеализирует страну, в которой живет. Чем сложнее и тревожнее на сердце, тем крепче привязанность к Родине, ее традициям, старине и народу. Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые – Как слезы первые любви! Это чувство глубоко вросло в душу поэта. Он с детства был привязан к природе России. Будучи символистом и мистиком, поэт старается разгадать великую тайну страны, а это невозможно, да, вероятно, и не нужно. Россия непостижима. Ее стоит лишь принимать такой, какая она есть, и поэт с восторгом и радостью восклицает И невозможное возможно, Дорога долгая легка. Когда блеснет в дали дорожной Мгновенный взор из-под платка, Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!… Совершенно иной представляется Родина в стихотворении “Новая Америка”. В развитии промышленности Блок видит будущий расцвет страны. Нет, не вьются там по ветру чубы, Не пестреют в степях бунчуки… Там чернеют фабричные трубы, Там заводские стонут гудки. Что ж, приходят новые времена, меняется облик страны, лишь чувства поэта неизменны. Он восторгается “новой Америкой” – Россией, которая смогла подняться, обрести необходимую мощь, встать вровень с передовыми государствами. Все радует поэта: и “непонятная ширь без конца”, и “куст дорожный”, и “река полноводная”, а главное – Уголь стонет, и соль забелелась, И железная воет руда… То над степью пустой загорелась Мне Америки новой звезда! Гордость и радость звучат в каждой строчке стихотворения. Не нищету и убогость, такие привычные и милые с детства, а мощь и силу видит Блок. Он приветствует эту новую Россию. Она так же мила его сердцу. Узнаваемая и совершенно новая, удивляющая и приводящая в восторг – такова для поэта действительность. На пустынном просторе, на диком Ты все та, что была, и не та, Новым ты обернулась мне ликом, И другая волнует мечта…

В нашей семье все любят музыку – и современную, и классическую. А моя старшая сестра окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Когда я была совсем маленькой, то часто садилась рядом с ней и с удовольствием слушала, как она играет. Тогда я не знала, что это за произведения и каких композиторов. Мне просто нравилась музыка. Позже сестра стала рассказывать мне о тех вещах, которые она играла, и о людях, написавших их. Больше всего мне тогда нравились произведения М. И. Глинки.

Родился композитор в 1804 году в Смоленской области. Его родители были из помещичьей среды. Уже в юные годы Михаил Иванович брал уроки у известных музыкантов и преподавателей. Он играл на фортепиано и скрипке, пользовался большим успехом как пианист и певец. Позже он сам стал писать музыку, избрав главным направлением своего творчества народную тематику. Этому в значительной степени способствовало его знакомство и общение с такими выдающимися литераторами, как А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов и некоторыми другими.

Мне как-то посчастливилось увидеть на сцене театра его оперу “Иван Сусанин”. Как мне рассказали позже, она должна была выводить на первый план мотив прославления царя, верности и подчинения монархии. Однако композитор совершенно изменил дух произведения: в центре своей оперы Глинка поставил народ, прославил крестьянина-патриота, величие его характера, его мужество, смелость и стойкость. Все эти черты автор сумел удивительным образом передать посредством своей музыки.

Слушая его произведения, я не перестаю восхищаться тем, как мастерски воссоздает он любые художественные образы. Так, например, мне очень нравится его опера “Руслан и Людмила”, написанная по известному произведению Пушкина. Здесь перед нами предстают удивительные картины славянской жизни, которые тесно переплетаются с элементами сказки и фантастики. Русские национальные мотивы автор чередует с ярко выраженными восточными. В то же время, немного переосмыслив содержание поэмы, он выдвинул на первый план величественные образы Древней Руси, отобразил силу богатырского духа. Опера Глинки, как и большинство других его произведений, захватывает своей насыщенностью, эмоциональностью и вместе с тем необыкновенной лиричностью.

Несмотря на разносторонность творчества М. И. Глинки, все его произведения наполнены светом, жизнерадостностью, любовью к жизни и верой в жизнь. Его мелодии внушительны, сильны и в то же время невероятно прозрачны. Его образы поражают богатством тонов, блеском и великолепием. А каким веселым, бодрым настроением, невероятным ощущением полета и счастья пронизаны его “Испанские увертюры” или “Вальс-фантазия”!

Композитор написал также немало мелодий, которые стали известными песнями. Так, невероятная гармония и мелодичность звучат в песнях на стихи Пушкина: “Я помню чудное мгновенье…”, “Не пой, красавица, при мне…”, “В крови горит огонь желанья…” и многих других.

Все произведения Глинки представляют собой большую художественную ценность. Его творчество сыграло немаловажную роль в утверждении мирового значения русской музыки и оказало влияние на ее дальнейшее развитие. И я рада, что еще в детстве, пусть и интуитивно, сумела оценить творчество признанного мастера, который и теперь остается моим любимым композитором.

Тот, кто в беде покидает свой народ,

становится его врагом.

Ч. Айтматов

Чингиз Торекулович Айтматов пришел в литературу с ярким и интересным произведением “Лицом к лицу” в 1958 году. Незатейливое повествование о дезертире приобретает под пером мастера философское осмысление. Айтматов показывает героев повести в развитии: Исмаил все больше и больше теряет свой человеческий облик, стараясь сохранить жизнь любой ценой; Сеиде же на протяжении повести как бы восходит к вершинам гражданственности. Недаром Исмаилу кажется, что Сеиде “стоит высоко, очень высоко, недоступная в своем скорбном величии, а он бессилен и жалок перед ней”.

Поначалу Сеиде рада, что муж жив, они смогут уйти туда, где их никто не знает, и быть счастливыми. Она не осуждает мужа за дезертирство, готова работать день и ночь, чтобы своим самоотверженным трудом искупить поступок Исмаила. На допросе Сеиде готова умереть, но не выдать мужа.

Так же самоотверженно ведет себя и Настена – героиня повести Распутина “Живи и помни”. Произведение появилось в печати в 1975 году. Настена, еще не видя Андрея, понимает, что он вернулся и нуждается в ее помощи. Простая деревенская женщина сердцем понимает неправоту мужа, но никогда его не выдаст.

Андрей Гуськов, как и Исмаил, все больше и больше погрязает в преступлении. Во всем, случившемся с ним, он обвиняет свою “несчастную долю”, обрекшую его на дезертирство. Со временем он внешне все меньше становится похожим на человека. Распутин, как до него Айтматов, показывает деградацию личности Гуськова. Ради своего желудка Андрей на глазах коровы убивает ее теленка. Единственное, что волнует теперь Гуськова, принесла ли Настена ему еду, он как бы превратился в сплошной желудок, который невозможно насытить.

Эта же особенность “теперешнего Исмаила поражает Сеиде: почему он так много и жадно ест, не может никак насытиться? Что старается заглушить в себе этим безмерным аппетитом?” Если вначале Сеиде безусловно поддерживает мужа, ни тени сомнения не возникает у нее по поводу его поступка, то позже, видя горе соседей, потерявших главу семьи, геройски погибшего Байдалы, Сеиде начинает сомневаться в правоте мужа, готового выжить за счет сирот. Убийство Исмаилом соседской коровы – это последняя капля, приведшая героиню к выводу, что ее муж – враг. Он, если придется, перешагнет через мать, сына, жену. Нет ничего святого для человека, вставшего на путь предательства. Именно поэтому Сеиде сама ведет военных к убежищу дезертира. Но эта победа над собой далась героине нелегко. Перед Исмаилом стояла “другая, незнакомая ему женщина: седовласая, с непокрытой головой. Она бесстрашно стояла перед ним, держа в руках сына”.

Настена же готова взять на себя вину Андрея, она боится за своего еще не родившегося ребенка. Так хотелось иметь Настене детей, а когда узнала, что станет матерью, ей стало страшно: как скажет людям, кто отец, не погубив Андрея.

Мне кажется, что гибнет Настена, кидаясь в Ангару, от этой неразрешимой проблемы. Ребенок – это чистое, безгрешное существо, которое рождается от любви и радости. А вот ни любви, ни счастья Настена не испытывает. Она вынуждена скрывать мужа, взяв его грех на себя, а что будет с ребенком? Героиня гибнет не потому, что хочет наказать Андрея, а оттого, что запуталась в этих трагических обстоятельствах. Неразрешимый узел проблем разрывается так страшно и безысходно.

Почти символично звучит заключительная фраза повести о том, чтобы жил и помнил Гуськов, а что именно? Как взрослый и внешне крепкий мужчина взвалил на плечи жены тяжелую ношу, как выжил, погубив ее и будущего своего ребенка, а сможет ли он жить с такой памятью? Прямого ответа писатель не дает, оставляя его на суд читателей.

У Айтматова акцент поставлен на другом. Героиня не приемлет “счастья любой ценой”. Она хочет честно смотреть в глаза людям и собственному сыну, вырастить честного человека, может быть, этим искупить грех отца.

Обе повести очень эмоциональны и производят сильное впечатление на читателей. Несмотря на то что сюжеты повестей очень схожи, решается один и тот же нравственный вопрос. Эти произведения интересны и самобытны, талантливы и оригинальны по-своему.

Многие произведения, написанные нашими писателями в двадцатых-тридцатых годах, пришли к нам только в последние годы. Книги Платонова, Замятина, Пастернака, Гроссмана не увидели свет при жизни авторов. Но эти произведения испытали

проверку временем и теперь вносят достойный вклад в сегодняшнюю жизнь. Эти произведения особенно интересны тем, что они открывают для нас взгляды и сомнения непосредственных очевидцев переломных моментов истории, позволяют разглядеть нюансы происходившего, объяснить то, что так долго пытались замалчивать. Опальные писатели никогда не отступали от выбранных и выстраданных ими убеждений. По чисто политическим мотивам мы многие десятилетия не имели доступа к произведениям А.

Платонова.

А. Платонов принадлежит к тем немногочисленным авторам, кто услышал в революции не только “музыку”, но и отчаянный крик. Он увидел, что добрым желаниям иногда соответствуют злые дела, а в замыслах добра кто-то предусмотрел для усиления

своей власти уничтожение многих ни в чем не повинных людей, якобы мешающих общему благу. Все, что было опубликовано из произведений Платонова до последних лет, не могло дать полного представления ни о его мощи как писателя, ни совершить

той работы по формированию духовности человека, которая оказалась под силу таким произведениям, как “Котлован”, “Чевенгур”, “Ювенильное море”.

Платонов ни на кого не похож. Каждый, кто впервые открывает его книги, сразу же вынужден отказаться от привычной беглости чтения: глаз готов скользить по знакомым очертаниям слов, но при этом разум отказывается поспевать за временем. Какая-то сила задерживает восприятие читающего на каждом слове, каждом сочетании слов. И здесь не тайна мастерства, а тайна человека, разгадывание которой, по убеждению Достоевского, есть единственное дело, достойное того, чтобы посвятить ему жизнь. Герои Платонова говорят о “пролетарском веществе”. Сам Платонов говорил о “социалистическом веществе”. В эти понятия он включает живых людей. У Платонова идея и человек не сливаются. Идея не закрывает человека наглухо. В его произведениях

мы видим именно “социалистическое вещество”, которое стремится из себя самого построить абсолютный идеал. Из кого же состоит живое “социалистическое вещество” у Платонова? Из романтиков жизни в самом полном смысле слова. Они мыслят масштабными общечеловеческими категориями и свободны от каких бы то ни было проявлений эгоизма. На первый взгляд может показаться, что это люди с асоциальным мышлением, поскольку их ум не ведает никаких социально-административных

ограничений. Они не притязательны, неудобства быта переносят легко, как бы не замечая их вовсе. Откуда эти люди приходят, каково их биографическое прошлое – не всегда можно установить, поскольку для Платонова это не самое важное.

Все они – преобразователи мира. Гуманизм этих людей и вполне определенная социальная направленность их устремлений заключается в поставленной цели подчинить силы природы человеку. Именно от них надо ждать достижения мечты. Именно они

когда-нибудь смогут обратить фантазию в реальность и сами не заметят этого. Этот тип людей представлен инженерами, механиками, изобретателями, философами, фантазерами – людьми раскрепощенной мысли. Герои-романтики Платонова политикой, как таковой, не занимаются. Потому что они рассматривают свершившуюся революцию как решенный политический вопрос. Все, кто этого не хотел, потерпели поражение и сметены. И еще потому они не занимаются политикой, что в начале 20-х годов новое советское государство еще не сложилось, сложилась власть и аппарат власти.

Вторая группа персонажей – это романтики битвы, люди сформировавшиеся на фронтах гражданской войны. Бойцы. Чрезвычайно ограниченные натуры, какие в массовом порядке обычно порождает эпоха битв. Бесстрашные, бескорыстные, честные, предельно

откровенные. Все в них запрограммировано на действие. В силу понятных причин именно они, вернувшись с фронта, пользовались в победившей республике безоговорочным доверием и моральным правом на руководящие посты. Они приступают к делу с наилучшими намерениями и с присущей им энергией, но вскоре обнаруживается, что большинство из них в новых условиях чисто автоматически руководят так, как командовали полками и эскадронами на войне. Получив посты в управлении, они не умели ими распорядиться. Непонимание происходящего порождало в них повышенную подозрительность. Они запутались в отклонениях, перегибах, перекосах, уклонах. Безграмотность была той почвой, на которой расцветало насилие. В романе

“Чевенгур” Андрей Платонов изобразил именно таких людей. Получив неограниченную власть над уездом, они в приказном порядке решили отменить труд. Рассуждали примерно так: труд – причина народных страданий, поскольку трудом создаются материальные ценности, которые приводят к имущественному неравенству. Стало быть надо ликвидировать первопричину неравенства: труд. Кормиться же следует тем, что природа

рождает. Так, по своей безграмотности, они приходят к обоснованию теории первобытнообщинного коммунизма. У героев Платонова не было знаний и не было прошлого, поэтому им все заменяла вера. С тридцатых годов окликает нас Платонов своим особенным, честным и горьким, талантливым голосом, напоминая, что путь человека, при каком бы социальном и политическом устройстве он ни пролегал, всегда труден, полон обретений и потерь. Для Платонова важно, чтобы не был бы разрушен

человек.

Тема пути является одной из основных лирических тем поэтов серебряного века и особенно поэтов-символистов. Их стихи – это точная фиксация пути лирического героя и его поколения. Три тома лирики А. Блока – это его дневник, последовательное описание всех душевных переживаний, событий, происходивших в его жизни. “Таков мой путь, и я твердо уверен, что все мои стихи – трилогия вочеловечения. От мгновения слишком яркого света через болотистый лес к возмездию и к рождению человека общественного, художника”, – сказал сам поэт.

Первый том лирики А. Блока пронизан ожиданием Прекрасной Дамы. Первый цикл – “Ante lucem” – исполнен предчувствия прихода в мир великой женственности, отсюда и мотивы темноты, затем грядущей гармонии. А. Блок культивирует поэтику пределов, крайностей и при этом создает мир, пронизанный синим и пурпуровым цветами, сотканный из бликов, наполненный удивительной мелодией стиха: “Я любил, я люблю неустанно любить…” С появлением Прекрасной Дамы связан мотив обновления. Ключевые слова второго цикла первого тома лирики – “Стихи о Прекрасной Даме” – свет и пламя. Поэт обретает гармонию, находит идеал вечной женственности и боится лишь того, что окажется недостойным этого идеала.

Третий цикл стихов, входящих в первый том лирики, “Распутья”, приобретает трагическое звучание. Поэт ощущает, как постепенно ускользает от него гармония, как постепенно удаляется он от идеала. Сон, забвенье – вот основные мотивы этого цикла. В образах преобладает серый цвет, размытые полутона, а в мир врывается стихия балагана. В душе лирического героя сплетаются высокое и низкое, высокая трагедия и фарс. Переход к миру паяцев, масок и балагана трагичен, и ведут в этот мир “гробовые ступени”:

Я отпраздновал светлую смерть,

Прикоснувшись к руке восковой,

Остальное – бездонная твердь

Схоронила во мгле голубой.

Все это подготовило тот трагический перелом в восприятии мира, который осуществился во втором томе лирики А. Блока. “Она не придет никогда”, – говорит поэт о Прекрасной Даме. Идеалы лирического героя А. Блока разрушаются, он отдается стихии, а его мир наполняют болотные чертенята (цикл “Пузыри земли”). В лирике второй книги стихов осуществляется переход от неземной гармонии к земному, хаотичному, появляется устойчивый мотив балаганчика и “адской свиты”. В цикле “Город” поэт показывает, как в мире сосуществуют две реальности. Неземная гармония и красота пытаются ужиться с бесчеловечностью города Петра, его дьявольским смехом, уродливыми карликами:

И мелькала за парою пара…

Ждал я светлого ангела к нам,

Чтобы здесь, в ликованье тротуара,

Он одну приобщил к небесам…

А вверху – на уступе опасном –

Тихо съежившись, карлик приник,

И казался нам знаменем красным

Распластавшийся в небе язык.

В городе лирический герой Александра Блока находит призрачный идеал Незнакомки – идеал, существующий лишь в душе поэта:

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

Незнакомка и “пьяницы с глазами кроликов” и есть те две реальности, которые совмещены в душе лирического героя.

С удивительным постоянством в стихах этого цикла появляется мотив смерти. Жизнь сравнивается с восковой куклой, герой живет в постоянном предчувствии остановки жизни, прихода власти хаоса. Поэт чувствует “отдаленного восстанья приближающийся гул”, ожидает прорыв стихии.

Цикл “Снежная маска” разделен на два одинаково важных подцикла: “Снега” и “Маски”. Снега – это олицетворение вихря, стихии, неограниченности, хаоса. Маска же появляется потому, что в мировом водовороте человек постепенно теряет свое лицо:

Возврати мне, маска, душу,

Горе светлое мое!

Весь цикл объединяет образ мирового вихря, который позже наиболее полно воплотится в поэме “Двенадцать”.

В цикле “Фаина” лирический герой А. Блока получает новое мировосприятие. “Пала темная вуаль…”, и герой вновь обращается к жизни. Мотив встречи с жизнью, судьбой становится ведущим в стихах этого цикла. Но жизнь уже воспринимается по-другому, она являет собой удивительное слияние противоречий (“Осенняя любовь”). А. Блок переосмысливает понимание поэзии, теперь он видит, что она всегда меньше жизни, а поэт “любит небо и землю” меньше, “чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и небе”. С этим ощущением узости поэзии связано и появление в цикле “Фаина” стихов, написанных вольным стихом – верлибром.

Так постепенно вызревает основная мысль, нашедшая воплощение в третьей книге стихов А. Блока, – мир несовершенен, но переделать его невозможно, необходимо лишь любыми средствами попытаться его понять. “План третьей книги моих стихов – неизбежная драматическая последовательность жизни”, – записывает поэт в 1908 году. В последней книге лирики Александр Александрович исследует человеческую душу, в стихах появляется мотив двойника – человека, говорящего правду о жизни лирического героя.

Цикл “Страшный мир” символизирует пробуждение лирического героя, осознание им реальности страшного мира. Названия стихов этого цикла говорят сами за себя: “Песнь ада”: “Пляски смерти”, “Унижение”. Во всем ощущается замкнутость, движение лишь механическое:

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века –

Все будет так. Исхода нет.

В цикле “Возмездие” основной темой становится тема памяти. Забвение подобно смерти (“О доблестях, о подвигах, о славе…”), но при этом память – это всегда возмездие, которого человек не может избежать (“Шаги командора”).

Цикл “Ямбы” снова символизирует для А. Блока одно из явлений нового мира, нового космоса, потому что в этих стихах поэт показывает рождение гражданина, человека общественного. Лирический герой А. Блока воплощает в своей судьбе мировые закономерности. Он стремился постичь космос, но пришел к убеждению, что это невозможно, и возвращается к жизни общественной. Стихи этого цикла рождены негодованием:

Пускай зовут: Забудь, поэт!

Вернись в красивые уюты!

Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!

Уюта – нет. Покоя – нет.

В цикле “Итальянские стихи” Александр Блок пытается постичь свой собственный мир, мир своей родины через познание страны чужой, новой отчизны. Циклы “Разные стихотворения” и “Арфы и скрипки” 1908-1916 годов и цикл “Кармен” опять же исследуют тему жизни, памяти, в том числе и памяти исторической, памяти народной. Жизнь и смерть всегда идут рядом, в гармонию мировой музыки врываются цыганские напевы. Лирический герой А. Блока стремится к очищению и видит его в темной, испепеляющей страсти, его сердце “в плену у Кармен”.

Поэма 1915 года “Соловьиный сад” посвящена прощанию с гармоническими идеалами и окончательному переходу к идеалу реальному.

Цикл стихов “Родина”, один из заключительных циклов третьей книги стихов А. Блока, рисует образ идеальной, хотя и противоречивой России. Родина для поэта воплотила в себе юношеский идеал Прекрасной Дамы, а потому образы России и женщины тесно связаны, Русь – это жена, любимая. От Н. В. Гоголя А. А. Блок заимствует мотив пути, и масштаб родины расширяется до бесконечного простора.

Родина поэта совмещает в себе азиатское и европейское начало, высокое и низменное начало. С этим А. Блок связывает характерную для его позднего мировоззрения идею особого предназначения России, которая призвана соединить несовместимое. Наиболее полно эта идея воплотилась в поэме “Двенадцать”, в которой поэт показал, как мировой вихрь охватывает всю Россию, как сталкивается с европейской цивилизацией необузданная народная стихия, как сливаются воедино святыня и грех. В результате этого столкновения, как предполагал Блок, должна была родиться “третья правда”, которую поэт давно предчувствовал. Но мир лирического героя Александра Блока был разрушен стихией революции. Революция убивает поэта. Неоконченная поэма “Возмездие”, над которой поэт работал до самой смерти, – это своего рода “поэма конца” страшного мира.

Духовный путь Александра Блока – это путь человека, жившего в полное событий и кризисов время, путь от прекрасного юношеского идеала к стремлению постичь вечное, к объединению в своей душе миллионов других душ, путь с трагическим финалом.

Поэма А. Блока “Двенадцать” была написана в 1918 году. Это было страшное время: позади четыре года войны, ощущение свободы в дни Февральской революции, Октябрьский переворот и приход к власти большевиков и, наконец, разгон Учредительного собрания, первого российского парламента.

Интеллигентами того крута, к которому относился А. Блок, все эти события воспринимались как национальная трагедия, как погибель русской земли.

На этом фоне явным контрастом прозвучала блоковская поэма, она многим его современникам показалась не только неожиданной, но даже кощунственной.

Как мог певец Прекрасной Дамы создать стихи о толстомордой Катьке? Как мог поэт, посвятивший такие проникновенные лирические стихи России, написать в страшные для нее дни слова: “Пальнем-ка пулей в святую Русь?”

Вопросы эти были поставлены после первой публикации поэмы “Двенадцать” в газете “Знамя труда”. Сегодня, спустя более трети века, все эти вопросы встали перед нами с новой силой. Поэма “Двенадцать” снова вызвала пристальный интерес, мы вглядываемся в нее, вглядываемся в прошлое, пытаясь понять настоящее и предугадать будущее, понять позицию поэта, продиктовавшую ему строки этого стихотворения.

“Эпиграф столетия” – так называют блоковскую поэму исследователи, предлагая различные варианты ее прочтения. В последние, девяностые годы толкователи порой пытаются прочесть стихотворение “от противного”, доказать, что Блок в нем дал сатиру на революцию, а его Христос на самом деле Антихрист.

Однако так ли это?

Прежде всего, А. Блок предупреждал, что не следует переоценивать значение политических мотивов в поэме “Двенадцать”. Она имеет более широкий смысл. В центре произведения – стихия. Само действие поэмы происходит не столько в Петрограде 1918 года, сколько, как пишет поэт, “на всем Божьем свете”.

Идет разгул стихийных сил природы, а для поэта-романтика, поэта-символиста, которым

Был А. Блок, это символ, противостоящий самому страшному – обывательскому покою и равнодушию.

Еще в цикле “Ямбы” (1907-1914) А. Блок писал:

“Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта нет. Покоя нет”.

Поэтому и стихия природы так созвучна его душе, она передана в “Двенадцати” множеством образов: ветер, снег, вьюга…

В этом разгуле стихий, сквозь вой ветра и пурги А. Блок услышал музыку революции. В своей статье “Интеллигенция и Революция” он призывал: “Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию”.

Главное, что услышал поэт в этой музыке, – это ее многоголосие. Оно отразилось в ритмике поэмы, она вся построена на смене музыкальных мелодий. Среди них и боевой марш, и бытовой разговор, и старинный романс, и частушка.

Известно, что А. Блок начал писать свою поэму со строчек “Уж я ножичком полосну-полосну”, услышанных им и поразивших его своей звукописью. И за всем этим многоголосием, дисгармонией поэту слышится мощный музыкальный напор, четкий ритм движения, которым заканчивается поэма.

Стихийна в ней и любовь. Это темная страсть с черными хмельными ночками, с роковой изменой и нелепой гибелью Катьки, которую убивают, целясь в Ваньку, и никто не раскаивается в этом убийстве. Даже Петруха, пристыженный своими товарищами, ощущает неуместность своих страданий: “Он опять повеселел”.

А. Блок очень точно ощутил то страшное, что вошло в тогдашнюю действительность: полное обесценивание человеческой жизни, которую не охраняет больше никакой закон (никому даже не приходит в голову, что за убийство Катьки придется отвечать).

Не удерживает от убийства и нравственное чувство, нравственные понятия предельно обесценились. Недаром после гибели героини начинается разгул. Теперь все дозволено.

Запирайте этажи,

Нынче будут грабежи!

Отмыкайте погреба –

Гуляет нынче голытьба!..

Не в состоянии удержать от темных, страшных проявлений человеческой души и вера в Бога. Она тоже потеряна, и двенадцать, которые пошли “в красной гвардии служить”, сами это прекрасно понимают:

Петька. Эй, не завирайся.

От чего тебя упас

Золотой иконостас?

И добавляют:

Али руки не в крови

Из-за Катькиной любви?

Но убийство творится не только из-за любви, в нем появилась и иная стихия, стихия социальная. В разгуле, в разбое – бунт “голытьбы”. Эти люди не просто бушуют, они пришли к власти, они обвиняют Ваньку в том, что он “буржуй”, они стремятся уничтожить старый мир:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем…

И вот тут возникает самый сложный вопрос, который мучит читателей блоковской поэмы и сейчас, как мучил три четверти века назад. Как мог А. Блок прославить этот разбой и разгул, это уничтожение, в том числе и уничтожение культуры, в которой он был воспитан и носителем которой был он сам?

Многое в позиции А. Блока может прояснить то, что поэт, будучи всегда далек от политики, был воспитан в традициях русской интеллигентской культуры XIX века с присущими ей идеями “народопоклонничества” и ощущением вины интеллигенции перед простым страдающим народом.

Поэтому разгул революционной стихии, который приобретал подчас такие уродливые черты, как, например, упомянутые поэтом разгромы винных погребов, грабежи, убийства, уничтожение барских усадеб со столетними парками, поэт воспринимал как народное возмездие, в том числе и интеллигенции, на которой лежат грехи отцов.

Потерявшая нравственные ориентиры, охваченная разгулом темных страстей, разгулом вседозволенности – такой предстает Россия в поэме “Двенадцать”. Но в том страшном и жестоком, через что предстоит ей пройти, что она переживает зимой 1918 года, А. Блоку видится не только возмездие, но и погружение в ад, в преисподнюю, но в этом же – ее очищение.

Россия должна миновать это страшное: погрузившись на самое дно, вознестись к небу. И именно в связи с этим возникает самый загадочный образ в поэме – образ, который появляется в самом финале и очень неожиданно – Христос.

О финале и образе Христа написано бесконечно много. Трактовали его очень разнообразно. В исследованиях прошлых лет звучало вольное или невольное (вернее, часто подневольное) стремление объяснить появление Христа в поэме едва ли не случайностью, недопониманием А. Блока того, кто должен быть впереди красногвардейцев.

Сегодня уже нет нужды доказывать закономерность и глубоко продуманный характер этого финала. Да и предугадывается образ Христа в произведении с самого начала – с названия; для тогдашнего читателя, воспитанного в традициях христианской культуры, изучавшего в школе Закон Божий, число двенадцать было числом апостолов, учеников Христа.

Весь путь, которым идут герои блоковской поэмы, – это путь из бездны к воскресению, от хаоса к гармонии. Не случайно Христос идет путем “надвьюжным”, а в лексическом строе поэмы после намеренно сниженных, грубых слов появляются столь прекрасные и традиционные для А. Блока:

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз –

Впереди – Иисус Христос.

На этой ноте завершается поэма, проникнутая верой А. Блока в грядущее воскресение России и воскресение человеческого в человеке. Борьба миров в произведении – это, прежде всего, борьба внутренняя, преодоление в себе темного и страшного.

Моим любимым рассказом Андреева является “Баргамот и Гараська”. Это первый рассказ писателя, который принес ему признание читателей и который отметил Максим Горький. Но это и самый совершенный рассказ Леонида Андреева, в котором он выразился как подлинный русский реалист и в то же время как писатель, обладающий своей неповторимой манерой.

“Баргамот и Гараська” – “пасхальный” рассказ. Он написан для “пасхального” номера московской газеты Курьер”, где Андреев работал в качестве судебного хроникера. “Пасхальные” рассказы составляют целую традицию в русской литературе. Их писали Лесков, Чехов, Горький и другие великие прозаики. “Пасхальный” рассказ должен нести в себе идею примирения людей, их христианского братства. Вот почему городовой Баргамот приглашает в свой дом нищего Гараську, которого он в остальные дни потащил бы в участок, чтобы не мозолил на улицах глаза “приличной” публике. В Бергамоте заговорили совесть и жалость. Он вспомнил о том, что он не только городовой, обязанный следить за порядком в городе, но и христианин, который обязан “любить ближнего своего”. Это движение души в нем было неподдельно; ведь никто не видел их, и некому было оценить христианский поступок Баргамота. И писатель не жалеет красок, чтобы показать этот взрыв подлинной человечности в толстокожей душе полицейского.

Но Андреев не был бы Андреевым, если бы написал обычный “пасхальный” рассказ. А. Н. Андреев – писатель неожиданный, опрокидывающий привычные представления о мире. И вот в доме Баргамота случился конфуз. Супруга городового назвала Гараську по имени-отчеству, а тот даже забыл, когда его так называли. Для жителей всего города он просто “Гараська”. Супруга Баргамота хотела показать нищему уважение к его личности, а вышло наоборот: Гараська вспомнил, что он – никто.

Но именно эта ситуация конфуза напоминает нам о том, что нельзя быть христианином на час. Нельзя относиться к людям по-христиански только потому, что нынче праздник. Такое отношение может еще сильнее ранить обиженного жизнью человека. Ему было бы легче, если бы ему не напоминали о том, что есть светлая, чистая жизнь, в которой ему нет места.

Нельзя быть добрым на час.

Нельзя помочь человеку – не отдав ему часть своей души, часть самого себя.