Category: Сочинения по литературе

Н. А. НЕКРАСОВ

* * *

Однажды, в студеную зимнюю пору

Я из лесу вышел; был сильный мороз.

Гляжу, поднимается медленно в гору

Лошадка, везущая хворосту воз,

И, шествуя важно, в спокойствии чинном,

Лошадку ведет под уздцы мужичок

В больших сапогах, в полушубке овчинном,

В больших рукавицах… а сам с ноготок!

– Здорово, парнище! – “Ступай себе мимо!”

– Уж больно ты грозен, как я погляжу!

Откуда дровишки? – “Из лесу, вестимо;

Отец, слышишь, рубит, а я отвожу”.

(В лесу раздавался топор дровосека.)

– А что, у отца-то большая семья? –

“Семья-то большая, да два человека

Всего мужиков-то: отец мой да я…”

– Так вот оно что! А как звать тебя? – “Власом”.

– А кой тебе годик? – “Шестой миновал…

Ну, мертвая!” – крикнул малюточка басом,

Рванул под уздцы и быстрей зашагал…

Комментарий. Мир, изображенный Некрасовым в стихотворении “Крестьянские дети”, полон света, тепла и доброты. Автор любит, понимает и хорошо знает крестьянскую жизнь. Быт народа всегда находится в гармонии с природой, которую автор рисует бережно и с любовью.

В начале стихотворения перед нами предстает спокойная и счастливая жизнь, которая может быть у поэта только в деревне: он занимается любимым делом (пишет стихи), вокруг чудесная природа. Ему “живется легко”.

Автору всегда хорошо с детьми: он не раз бродил с ними по лесу, собирая грибы, ягоды, орехи.

Но затем он размышляет, что ждет крестьянского ребенка в будущем. С раннего возраста труд, который сначала может обернуться своей нарядной стороной: он видит, как отец любит землю и ухаживает за ней, и та благодарно отдает плоды вложенного в нее труда.

Но есть и другая сторона медали: слишком тяжел бывает этот труд. Не может не вызвать сочувствия маленький шестилетний “мужичок”, помогающий отцу в лесу.

Да, много было грустного в жизни крестьянских детей, но все – таки все стихотворение Некрасова пронизано любовью к детям и светлой надеждой на их лучшее будущее.

Да, как ни грустно и ни

странно – я последний

из петербургских поэтов,

еще продолжающий гулять

по этой становящейся

все более и более неуютной

и негостеприимной земле.

Г. Иванов

Чудный серебряный век русской поэзии не вписался в “терновый венец революций”. Он исчез, как свет лета исчезает в предзимней сумрачности. Его героев разметало по всему свету. У них еще была прекрасная и трагическая судьба, но их серебряному веку уже была написана эпитафия, и написал ее последний поэт серебряного века Георгий Иванов:

Овеянный тускнеющею славой,

В кольце святош, кретинов и пройдох

Не изнемог в бою Орел Двуглавый,

А. жутко, унизительно издох.

По использованию поэтических средств для оценки тех или иных событий, как видит читатель, Г. Иванов силой и резкостью отличался от многих своих товарищей – символистов. Он, пожалуй, как вспоминают о нем мемуаристы эмиграции, был самым задиристым спорщиком, оспаривая все, что касалось поэзии, часто в язвительной форме. Славу такого задиры поэт приобрел еще на берегах Невы, в акмеистской среде, где его прозвали “Общественным мнением”. За это свойство его высоко ценили Н. Гумилев и А. Блок. Проницательный А. Блок писал: “Когда я принимаюсь за чтение стихов Г. Иванова, я неизменно встречаюсь с хорошими, почти безукоризненными по форме стихами, с умом и вкусом, с большой культурной смекалкой, я бы сказал, с тактом; никакой пошлости, ничего вульгарного”.

Лишь попробовав все и отчаявшись в своих возможностях, умирая, Георгий Иванов раскрывает свою душу полностью и неожиданно понимает:

И полною грудью поется,

Когда уже не о чем петь.

Я люблю в его поэзии эти откровения и смелость чувств. Он решительно отвергает не нужное, на его взгляд, не только в себе, но и в искусстве. Например, он отвергает право собственности в искусстве. Он считает, что любая мысль, в том числе поэтическая, должна развиваться:

Вот вылезаю, как зверь из берлоги, я

В холод Парижа, сутулый, больной…

“Бедные люди” – пример тавтологии,

Кем это сказано? Может быть, мной.

Пять последних лет своей жизни поэт публиковал свою лирику на страницах нью-йоркского “Нового журнала” под рубрикой “Дневник”. Этот цикл интересен не только своей мистикой в стихах, но и теми событиями, которые связаны с ним. Хотя, я знаю, что биографии больших художников сплошь пестрят таинственными совпадениями.

Поэт много рассуждал в стихах о жизни и смерти. Он утверждал, что родиться поэтом не трудно, но, чем глубже он пишет о бессмертии, тем грустнее его чисто человеческий удел. Я считаю, что на такое мировоззрение поэта повлияла эмиграция.

Об этом он с сарказмом пишет:

Художников развязная мазня,

Поэтов выспренняя болтовня…

Гляжу на это рабское старанье,

Испытывая жалость и тоску:

Насколько лучше – блеянье баранье,

Мычанье, кваканье, кукареку.

У всех поэтов, насколько мне известно, такой мотив возникает: они начинают понимать, что не могут перепеть природу, замыкаются на себе. Сам Георгий Иванов призывал себя много раз отказаться от поэзии, но так и не сделал этого до последнего часа жизни. Более того, его собственное “кукареку” в этом мире было восхитительным. Он, пожалуй, лучше всех поэтов серебряного века отразил вечные полярные символы жизни, звездное сияние и нищету человеческой жизни. Все это соседствует в его стихах в грустной гармонии:

И небо. Красно меж ветвей,

А по краям жемчужно…

Свистит в сирени соловей,

Ползет по травке муравей –

Кому-то это нужно.

Пожалуй, нужно даже то,

Что я вдыхаю воздух,

Что старое мое пальто

Закатом слева залито,

А справа тонет в звездах.

В этом волшебном пальто в бликах заката и сверкании звезд уходящий в вечность поэт Григорий Иванов и запомнился мне навсегда.

Сергей Есенин – певец Руси, и в его стихах, по-русски искренних и откровенных, мы ощущаем биение беспокойного и нежного сердца. В них “русский дух”, в них “Русью пахнет”. Он как бы создан специально для поэзии. Размашистые, удивительно русские стихи поэта полны сердечной теплоты и искренности, страстной любви к беспредельным просторам родных полей, “неисчерпаемую печаль” которых умел он так эмоционально и так звонко передать.

Запас детских впечатлений был у Есенина велик. С детства перед его взором открывались чудесные картины родной природы. Село Константинове раскинулось на крутом обрывистом берегу просторной русской реки, которая, освобождаясь от зимней скованности, разливает здесь свои полые воды на много километров. Летом в пойме расцветает многоцветный ковер бесконечных лугов, рассеченных множеством ручьев и речушек, озер и прудов. По левую сторону Оки раскинулся могучий лес, по правую – бесконечная степь, Русь “без конца и без края”, о которой слагались песни и сказки.

Уже первые задорные и звучные стихи Есенина отражают мир многоцветный и радостный. Все в нем живет и дышит, развивается. Поэт замечает росу на крапиве, слышит песню соловья и за рекою – колотушку сонного сторожа, видит, как где-то в капустных грядках совсем еще беспомощный “клененочек маленький матке зеленое вымя сосет”. Есенинская зима “поет и аукает над чащобой мохнатого леса”, “метелица ковром шелковым стелется”, и “голодным воробушкам под вихри снежные снится весна”.

В его первых стихотворениях уже слышится самостоятельный голос будущего большого поэта, горячо любящего и остро чувствующего родную природу во многих, часто еле уловимых, оттенках. Нам открывается прекрасный мир цветов, звуков, запахов. Сравнения и метафоры помогают Есенину раскрыть его в своем естественном многообразии. Есенинская зарница не просто светит в темной ночи, сноп ее лучей рассыпается в нежных струях облаков, освобождаясь от связывающего пояска: “Распоясала зарница в темных струях поясок”. А лунный луч поэт уподобляет серебряному перу, заря у него ассоциируется с маковым цветом, в сонной тишине зимнего леса отчетливо горят снежинки в золотом огне луны, “заря, лениво обходя кругом, обсыпает ветки новым серебром”, роса превращается в синие охлопья на зеленых кустах лугов. Увядание природы, время, когда, как писал другой великий поэт, полыхают “в багрец и золото одетые леса”, Есенин уподобляет пожару, осень – поджигателю, отсюда образ: “Горек запах черной гари, осень рощи подожгла”. Казалось бы, противоестественный для осени запах леса находит оправдание, если представить голые деревья, “сожженные пожаром осени”.

У Есенина и цвет, и звук удивительно соединяются в одном образе: “звонкий мрамор белых лестниц”, “хвойной позолотой взвенивает лес”, “синий лязг подков”, “стозвонные зеленя”. Из реальной сельской жизни черпает поэт замечательные образы: “словно космища кудесниц, звезды в яблонях висят”, “по лощинам черных пашен пряжа выснежного льна”, “на равнине льется березовое молоко”, “облака вяжут кружева”, “рассвет рукой прохлады росой сшибает яблоки зари”.

Удивительно умение поэта находить все новые и новые неповторимые оттенки: если белый цвет черемухи Есенин сравнил однажды со снегом: “сыплет черемуха снегом”, то дальше возникает другой образ: “как метель, черемуха машет рукавом”. Иногда образы прямо противоположны. В первом случае снег черемухи подчеркивает свежесть зелени и росы, красоту “шелковых трав”, “смолистый запах сосны”, “буйную прелесть весны” и вызванные ею радости поэта. Во втором – взята не прелесть буйного опьяняющего цветения черемухи, а ее белый цвет, который уподоблен холодности метельного цвета снега, призванного подчеркнуть неуютность, неустроенность края забытого и заброшенного, вызывающего у поэта чувство досады, горечи, сожаления. Поэтому и цвет черемухи превращается в холодную и неприятную метель, под снежные вихри которой в окна заброшенных избенок стучится смерть.

Березка привлекает внимание поэта своей стройностью, белизной ствола, густым убранством кроны. Ее неяркий, но изящный наряд вызывает в сознании поэта ряд неожиданных ассоциаций. Ветви березки превращаются то в “шелковистые косы”, то в “зеленые сережки”, а цвет ее ствола – то в “березовое молоко”, льющееся по равнинам родной земли, то в “березовый ситец”. При дуновении летнего ветра ветви березок колышутся и, “как сережки”, звенят. Отсюда образ: “В роще по березкам белый перезвон”. Поэт очень удачно подмечает сходство стройной березки с девушкой, а украшающие ее сережки и косы – с ветвями дерева. Вот почему звон сережек березки напоминает ему девичий смех, а девичий смех звенит, как ветви березки: “Мне навстречу, как сережки, прозвенит девичий смех”.

Россия представляется поэту как бескрайние просторы родных полей, лугов, лесов, рек и озер, наполненных многоголосыми звуками, окрашенными в переменчивые цвета, со своими запахами и всем, что составляет чувственный мир, находящийся в посто янном движении и изменении: то ослепительно белый, с воем и свистом метели, то ярко-зеленый, то багряный и рыжий, подчас закованный в лед и разливающийся половодьем, то хмурый и пасмурный, а то алый, бесконечно глубокий, в лучах зорь и зарниц. Синь становится то мраком (“роща синим мраком кроет голытьбу”), то васильками “в сердце светится”, то, олицетворяя просторы Руси, “сосет глаза” (“Не видать конца и края, только синь сосет глаза”) и превращается в голубую Русь. Цвет ассоциируется с Родиной, которая, в свою очередь, видится поэту то синей, то голубой, то малиновой, то белой (Русь – “малиновое поле”, “равнины полей” – “березовое молоко”).

Лирический талант Есенина виден даже в оформлении строк, строф и отдельных стихотворений. Радость и горе, буйство и печаль, наполняющие его стихи, он выражает немногословно, добиваясь выразительности в каждом слове, в каждой строке. Нескольких строк ему достаточно для создания законченной и яркой картины. Например:

По лугу со скрипом Тянется обоз –

Суховатой липой Тянет от колес.

Всего лишь несколько слов, но ими сказано многое – запечатлено и место действия, и его образ в звуках и запахах. Созданную поэтом картину движущегося обоза можно видеть, слышать, обонять.

Творчество Есенина – очень противоречиво и неоднородно, порою беспросветно грустное и безысходное, порою жизнерадостное, бодрое и смеющееся. Но именно в лирике выражено все, что составляет душу есенинского творчества: до краев наполненные неувядаемой свежестью картины русской природы – “половодье” самых сокровенных, самых интимных человеческих чувств.

Проблема чести и долга в романе А. С. Пушкина “Капитанская дочка” (2-й вариант)

В конце 1820-1830-х гг. А. С. Пушкин обращается к изучению русской истории. Его интересуют не только великие личности, но и роль в становлении государства, а также вопрос, кто или что движет историю: массы или личность. Исторический роман “Капитанская дочка” занимает особое место в творчестве А. С. Пушкина. Он рассказывает о крестьянском восстании под предводительством Емельяна Пугачева. Повествование ведется от лица главного героя, который был свидетелем и непосредственным участником описываемых событий. Основная проблема романа – проблема чести и долга, о чем говорит и эпиграф к произведению – русская пословица: “Береги честь смолоду”. Все герои по-разному проявляют эти качества. Так, Петр Гринев, несмотря ни на что, не нарушает присяги, данной императрице, защищает Марью Ивановну Миронову, впоследствии ставшую его женой. Швабрин, наоборот, при первой же возможности переходит на сторону Пугачева, не разделяя взгляды предводителя восстания и не желая вникать в проблемы народа, в причины, побудившие его идти на крайние меры. Восстание он ненавидит и презирает народ. Крепостной слуга Савельич полностью предан своему молодому барину и помнит наказ старика Гринева следить за сыном, не спуская глаз. Капитан Миронов, отец Марьи Ивановны, комендант Белогорской крепости, до конца сражается с Пугачевым и честно выполняет свой долг. Гринев-старший считает нужным для сына служить там, где можно “понюхать пороху”, поэтому и отправляет его не в Петербург, а в отдаленную губернию. Одно из главных действующих лиц романа – Петруша Гринев, в романе он предстает как честный и благородный человек. Он, несмотря на все трудности и ошибки, выполняет завет своего отца: бережет честь смолоду. Хотя Гринев не раз оказывается в руках Пугачева и принимает его милость, даже находит помощь и покровительство, но ни разу не нарушает военной присяги, даже в тех случаях, когда это может угрожать его жизни. Где бы ни появлялся Петр Гринев, за ним всегда следует его дядька Савельич, крепостной Гриневых, приставленный служить за “барским дитятей”. Для него ухаживать и везде следовать за молодым барином – долг и обязанность. Он, что бы ни случилось, везде сопровождает своего барина, оберегая его от разных напастей. Узнав, что Гринев проиграл Зурину сто рублей, он искренне переживает, волнуется о том, что старик Гринев может осудить его за невнимательное отношение к сыну. Что бы он ни делал, постоянно чувствуется его искренняя преданность своему барину. Капитан Иван Кузьмич Миронов, отец Маши Мироновой, погибает от рук Пугачева, при этом проявляя высокое понимание чести и долга. Он до последней минуты остается верен данной им присяге и даже на вопрос, ответ на который решает его судьбу, он, изнемогая от раны, собрал последние силы и отвечал твердым голосом: “Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь, ты!” Так же поступает и Иван Игнатович, повторяя слова коменданта крепости, чего не скажешь об уряднике Максимыче, который переходит на сторону Пугачева. Женским образам повести также присуще понятие долга и верности. Маша Миронова, как и ее отец, когда речь зашла о ее чести, готова скорее умереть, чем сделать что-либо противное ее совести. Итак, проблема чести и долга является центральной в историческом романе “Капитанская дочка”, и каждый из героев поступает в соответствии со своим пониманием этих высоких качеств.

Создание романа Шолохова “Поднятая целина” приходится на 30-е годы – годы коллективизации. Это отклик на события, происходящие в стране. “Социалистические преобразования” в деревне – это основное содержание романа Шолохова. Повальная коллективизация, насильственное обобществление крестьянской собственности, ломка судеб многих людей, вдруг оказавшихся в рядах “кулаков”, подлежащих искоренению как класс, слепое и бездумное подчинение распоряжениям “верхов” – все это нашло свое отражение в романе. Писатель застает своих героев в момент крутого перелома, когда в их судьбы властно вторгаются новые начала, рушатся прежние условия их существования. Уже само заглавие – “Поднятая целина” – говорит о переменах. Коммунисты в романе – это представители всего нового, что несут в себе преобразования. Свои представления о таких преобразованиях Шолохов воплощает в образе Давыдова. Давыдов – слесарь Путиловского завода, бывший моряк, которого присылают в Гремячий Лог для проведения коллективизации. Его твердость в партийных делах мы видим с первых страниц романа в споре с секретарем райкома: “я буду проводить линию партии, а тебе, товарищ, рубану напрямик: твоя линия ошибочна, политически неправильная, факт”. В деревне он человек новый, этим можно, на мой взгляд, объяснить его жестокость, непреклонность по отношению к врагам. В отличие от Разметнова, Давыдов не знает этих людей, их судьбы его не интересует. Он делает свое дело, для которого его сюда и прислали. При раскулачивании он глубоко не старается вникнуть в суть дела, для него любой кулак – это враг: “был партизан – честь ему за это, кулаком стал, врагом сделался – раздавить!” Указания партии – единственное правильное для Давыдова. Таким образом несправедливому, на мой взгляд, раскулачиванию подвергаются люди, нажившие свое богатство честным трудом. Свою жестокость в отношении кулаков он сам объясняет своим детством: отца сослали в Сибирь, а мать была вынуждена выйти, говоря современным языком, “на панель “: ” … а они нас жалели? … как ты можешь жалеть?”. Несмотря на все это, Давыдов полностью предан колхозу, своему делу. То, что Давыдов не знает хорошо людей, становится препятствием на пути строительства колхоза: на должность заведующим всем колхозным хозяйством, будучи убежден в честности, он назначает Островного. Он не знает о прошлом Якова Лукича, Давыдов доверяет ему, как крепкому и опытному хозяйственнику, отметая все возникающие подозрения: “Если б он был вредителем, то не работал бы так ударно… Нет, Островнов – преданный нам колхозник!” Но рано или поздно все становится явным.

Но Давыдов еще и человек, которому не чужда любовь. Лушка Нагульнова, бывшая жена Макара Нагульнова, сумела найти “прямую тропинку к бесхитростному и не закаленному в любовных испытаниях сердцу Давыдова… “. Лушке не была нужна его любовь, ее самолюбие тешила мысль о том, что не какой-нибудь деревенский парень, а сам председатель колхоза ухаживает за ней. По этому на предложение Давыдова о замужестве она отвечает отказом. Размолвку с Лушкой он переживает тяжело, Давыдов старается уехать по делам из хутора, но это было “позорное бегство человека, который хотел и в то же время боялся любовной развязки”. Другое дело с Варей Харламовой, для которой Давыдов – “простенькая девичья любовь”. Она искренне любит его простой, нежной любовью. Он понимает, что нельзя с этой девушкой просто развлечься и забыть ее, поэтому он женится на Варе, которая даже после его смерти старается оценивать свои поступки с точки зрения любимого.

В образе Макара Нагульнова, верного соратника и товарища Давыдова, Шолохов выразил противоречие между высокой гуманистической целью и необузданным темпераментом, прямолинейностью, негибкостью личности, воодушевленной этим идеалом. “Был широк в груди и по-кавалерийски клещеног. Над желтоватыми глазами его с непомерно большими, как смолой налитыми, зрачками срослись брови… хищный вырез ноздрей небольшого ястребиного носа, не мутная наволочь в глазах”, – таким рисует нам автор его портрет. Нагульнов – самый активный сторонник революцию из гремячинских коммунистов. Он ненавидит собственность, для него это самое большое зло: “Я отказался от собственности. Я заражен злобой против нее…”. Отдав вес свое нажитое имущество соседской коммуне, Макар сам ничего не имеет. Во всем он старается следовать заветам коммунизма, он одержим идеей мировой революцией. Ничто не может заставить его усомниться в правильности его действий во благо революции. В партийных делах он тверд как камень, жесток и безжалостен к врагам, к которым Нагульнов сразу же причисляет чуть усомнившихся людей. Во благо мировой революции он готов выполнить все: “Гад! Как служишь революции? Жалеешь? Да я… тысячи станови зараз дедов, детишков, баб… Да скажи мне, что надо их в распыл… Для революции надо…Я их из пулемета… всех порешу!” Жестоки и методы, с помощью которых он действует. Нагульнов избивает крестьянина Банника только за то, что тот, не желая отдать хлеб для посевной, обещал скормить хлеб свиньям. Банник для него – это “враг” и “контра”, которого не только можно, но и даже нужно, по его мнению, уничтожить. Не желающих добровольно вступать в колхоз и привезти хлеб колхозников, Макар запирает на ночь в холодной комнате. Все, что вредно для революции и коммунизма, кто нарушает коммунистический порядок, подлежит уничтожению. Так он рубит голову петуху Аркашки Менка потому, что его петушиный крик портит стройность всего петушиного хора. Для того, чтобы всем, кто резал скот, было неповадно в дальнейшем, Макар предлагает расстрелять пару человек. Для нужд революции Нагульнов готов пренебречь даже женщинами. По его мнению, женщина для коммуниста– ничто: “Какой из него будет революционер, ежели он за женин подол приобвыкнет держаться? Баба для нас – как мед для жадной мухи… А у кого ишо дети пойдут, энтот для партии вовзят погибший человек…Бабы для нас, революционеров, – это чистый опиум для народа”. По мнению Андрея Разметнова, Макар способен отдать приказ “выхолостить всех мужиков, чтобы они от революции не отвлекались и на баб не заглядывались “. На первый взгляд, также он относится и к Лушке, которую он отпустил “за ненадобность”, но я думаю, что его идея – это всего лишь ширма, за которой Нагульнов скрывает свою любовь к этой женщине. Он любит ее,

сильно переживает то, что она живет с сыном кулака Тимофеем Рваным. И даже когда он убивает Тимофея, он дает ей возможность проститься с убитым.

Макар находит чем заняться и во время, когда в нем не нуждается мировая революция. Он старательно изучает английский язык, который, как ему кажется, обязательно пригодится для общения с иностранными рабочими после победы коммунизма во всем мире. Нагульнов не мыслит себя вне партии. Он даже не может представить, что его – Макара Нагульного, коммуниста и революционера, могут позорно исключить из партии за поступки во благо мировой революции. Макар Нагульнов даже не понимает, за что же его исключают из партии, он не может понять, что же он сделал недостойного. Когда же это случилось, у него была только одна мысль – самоубийство.

Шолохову, на мой взгляд, чужд слепой фанатизм Нагульнова, чужда его одержимость идеей мировой революции.

Фигура Андрея Разметнова подчеркивает эту мысль. В 1913 году Разметнов ушел на действительную военную службу, “мотался по фронтам, защищая чужое богатство и чужую сытую жизнь”, заслужил три Георгиевских креста. Вернулся на короткое время в Гремячий лог, но потом снова ушел на фронт в составе Красной Армии. Беляки, желая отомстить ему за уход в красные, люто баловались с его женой, которая не снесла позора и наложила на себя руки. Такова трагическая судьба Андрея Разметнова. Ничто человеческое ему не чуждо, в отличие от Макара, решительного и безжалостного, ему жаль детишек раскулаченного Гаева, он не поддерживает и методы, которыми действует Нагульнов. Взвешенный подход, тщательно обдуманное решение, уравновешенность – вот что отличает этого человека. Тяжело переживает он и разрыв с Мариной: “Он жестоко мучился разрывом с Мариной, страдал и избегал одиночества…” Как человек Разметнов более мягок, склонен многое разрешать при помощи и участии сердца, многое прощает людям. В нем нет жестокости, нет той фанатичности, присущей Макару. В его личности автор обнаруживает природную чуткость, нравственную глубину, способность, несмотря на суровые испытания, сохранить человечность.

Нельзя не сказать и о других коммунистах, которых показал нам Шолохов в своем романе. Настоящими шакалами выглядят некоторые из членов бюро райкома, которые буквально готовы растерзать своего же товарища. Корчжинский, Самохин – этим людям глубоко безразлично то, что Нагульнов отдал всю свою жизнь партии, глубоко безразличны и чувства этого человека, им важно лишь выполнение отданных сверху распоряжений. С истинно чиновничьим бюрократизмом они исключают его из партии. Еще одного “коммуниста” показал нам автор. Поляница, руководитель колхоза “Красный луч”, который не брезгует даже кражей сена у соседнего колхоза, смеет называть себя таковым. Не отказывается он и от роскоши – почти не изменилась обстановка в доме бывшего кулака, теперь ставшего кабинетом Поляницы. Я думаю, что если бы власть сменилась, он бы с таким же успехом и без зазрения совести мог служить у “белых”.

Истинным руководителем Показан Нестеренко – новый секретарь райкома. В отличие от прежнего руководства он сам идет к людям, стремясь увидеть их в деле, в привычной для них обстановке. Он разговаривает с людьми просто и непринужденно, как равный с равными. Сам Давыдов говорит, что “еще давненько никто из партийного начальства не говорил с ним так дружески просто и по-человечески хорошо…” Нестеренко отлично разбирается в сельском хозяйстве – он сам вырос в крестьянской семье, много читает, часто бывает на полях. В каждом деле умеет выявить главное. Необходимость организации комсомола, библиотеки, обеспечения крестьян товарами, что упускает из виду

Давыдов – все это тонко подмечает он. Решительно и прямолинейно выявляет Иван Нестеренко недостатки в работе гремячинских коммунистов: “Мне положено и смотреть, и помогать исправлять недостатки в работе, что я и делаю…” В образе Нестеренко Шолохов показал образ идеального руководителя.

В романе “Отцы и дети” нашла отражение пореформенная эпоха русской жизни в середине XIX века. В это время в России шла упорная общественно-политическая борьба между буржуазно-дворянскими либералами и разночинцами-демократами. Демократы стояли за коренные изменения в общественном строе государства революционным путем, в то время как либералы склонялись к изменениям путем реформ. Споры велись вокруг главных проблем того времени: о долге перед государством и обществом, о дальнейших путях развития России, об отношении к помещичьей собственности, о науке, культуре, о дворянском культурном наследии, о воспитании и др.

Название романа имеет глубокий смысл: под “детьми” в нем понимаются сторонники новых передовых идей, под “отцами” – люди, которые в прошлом играли важную роль в развитии России, а теперь с течением времени утратили понимание важнейших задач современности.

Представителями “детей” в романе является Евгений Базаров. Он – разночинец-демократ, “мыслящий пролетарий”, убежденный противник дворянско-крепостнического строя, прошедший суровую школу труда, самостоятельно мыслящий и независимый.

Внешне Базаров непривлекателен: красные руки, “длинное худое лицо”, “заостренный нос”, но в каждом его слове и движении ощущается ум и уверенность в себе.

Базаров называет себя “нигилистом”, то есть человеком, не склоняющимся ни перед какими авторитетами, все подвергающим суду мысли и научному обоснованию. Сюжет романа строится на столкновении Базарова с миром аристократов. Тургенев сразу же показывает, что Базаров чужд аристократическому этикету и условностям.

В споре с “барчуками проклятыми” и раскрываются взгляды нилигиста.

Базаров все меряет и оценивает с точки зрения пользы и полезности: Точно так же им оценивается и природа: “Природа не храм, а мастерская”, – заявляет он. Базаров не принимает природу как нечто непостижимое и неразгаданное. По Тургеневу, природа есть живой организм, живущий своей собственной жизнью, человеку неподвластной. Базаров говорит о природе как о мастерской, где хозяин – человек, где все подчиняется его воле. Эта позиция в корне чужда Тургеневу, и сухие рассуждения Базарова автор дает в контрасте с поэтическим описанием природы, как бы споря с Базаровым и его взглядами. Но этот спор отличается от дискуссий с Павлом Петровичем Кирсановым. В качестве доказательств выступают не сухие умозаключения, а живая природа, вечные истины. Проверка взглядов Базарова приводит к тому, что торжествует природа и вечные непреходящие ценности.

В романе широко используется прием контраста: Базаров противопоставляется Павлу Петровичу Кирсанову, демократизм одного – аристократизму другого. Последовательность, убежденность, воля и целеустремленность Базарова контрастируют с позицией Аркадия, с его “случайными” убеждениями, мягкотелостью и отсутствием цели.

Именно во взаимоотношении с различными персонажами и раскрывается характер Базарова. В спорах с Павлом Петровичем проявляется ум, твердость и ясность мысли, обоснованность взглядов, умение отстаивать свои позиции, с Аркадием – талант лидера, способность увлекать молодежь своими идеями, с Одинцовой – недюжинная душевная сила, способная к пламенной любви.

Базаров чужд миру прекрасного, он не понимает, как можно наслаждаться поэзией или играть на виолончели. По его мнению, “Рафаэль гроша медного не стоит”, а “порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта”. Все это, по мнению Д. И. Писарева, объясняется, “во-первых, односторонностью развития, во-вторых, общим характером эпохи”. Чтобы полнее раскрыть характер своего героя, Тургенев проводит его через испытание любовью. После знакомства Базарова с Одинцовой в герое начинают происходить изменения. Он понял, что отвернуться от Одинцовой у него нету сил и что “таинственный взгляд” между мужчиной и женщиной, над которым он так иронизировал ранее, действительно существует.

Базаров страстно влюбляется, тем самым приобщается к духовному миру, который еще недавно отрицал. Жизнь оказывается значительно сложнее его построений. Он понимает, что его чувство отнюдь не исчерпывается физиологией и с негодованием находит в себе тот самый романтизм, проявление которого в других высмеивал.

Спровоцированный Одинцовой на объяснение, Базаров признается ей в любви, но она, испугавшись силы и глубины его чувства, отказывает ему.

Неразделенная любовь разрушает Базарова: он впадает в тоску, нигде не может найти себе места и начинает заниматься самокопательством, что до сих пор считал признаком слабости. Он исследует себя до самых сокровенных глубин. Это уже следующая ступень его духовной эволюции: теперь он начинает философствовать и осознавать безысходность своей позиции в мире. Любовь пустила глубокие корни в душе Базарова: после долгих раздумий и сложной внутренней борьбы он, как человек огромной силы воли, пытается преодолеть в себе романтизм, пытается взять себя в руки, но как бы ни старался Базаров, ему не удастся стать таким, каким он был до встречи с Одинцовой.

Базаров, сам того не желая, меняется, его философия терпит крах. Тем самым Тургенев показывает, что вечные человеческие ценности одерживают верх над всякими политическими воззрениями и идеалами.

Первый раз я увидел море, когда мне было семь лет.

Мои родители за несколько месяцев стали готовиться к поездке, и каждый раз, когда они заводили разговор на эту тему, их лица озарялись счастьем. Папа мог часами рассказывать мне о море, о том какое оно большое, красивое, ласковое. Я внимательно слушал его и мне казалось, что уже все знаю о море, тем более я его много раз видел по телевизору.

Мне хотелось поскорее отправиться в путешествие, потому что мы первый раз ехали отдыхать всей семьей. Две недели мама и папа будут рядом со мной, им не нужно будет ходить на работу.

И вот долгожданный день отъезда настал. Мы очень долго ехали поездом и приехали в город Симферополь. К моему удивлению здесь никакого моря не было, но папа объяснил, что оно совсем рядом и очень скоро я его увижу.

Мы сели в маршрутное такси, и оно помчало нас по раскаленному солнцем шоссе. Когда мы выехали за город, дорога стала подниматься змейкой все выше и выше в горы. Как только мы переехали через горный перевал, показалось море.

Я прильнул к окошку и завороженно смотрел боясь моргнуть, потому что мне казалось, если я закрою глаза, то прекрасное видение исчезнет.

Море было огромное и какого-то волшебного синего цвета. Ничего прекраснее я никогда не видел! Солнечные лучики переливались в волнах-барашках, и от этого море было еще сказочнее. Мне очень захотелось до него дотронуться и убедиться, что оно настоящее.

Добравшись до пансионата, мы оставили вещи в номере и поспешили навстречу с морем.

И вот я стою на берегу, прохладные волны ласкают мои ноги. Я пытаюсь взглядом охватить бескрайние морские просторы, и чувство небывалой радости переполняет меня.

Теперь я точно знаю, что счастье – это папа, мама, море и я.

Главные героини двух, наверное, наиболее популярных пьес А. Н. Островского значительно различаются по социальному положению, зато очень схожи своими трагическими судьбами. Катерина в “Грозе” – жена богатого, но слабовольного купца, всецело находящегося под влиянием деспотичной матери. Лариса в “Бесприданнице” – красивая незамужняя девушка, рано лишившаяся отца и воспитанная матерью, женщиной небогатой, очень энергичной и к самодурству, в отличие от терроризирующей Катерину свекрови, не склонной. Кабаниха печется о счастье сына Тихона, как она сама его понимает. Харита Игнатьевна Огудалова столь же ревностно заботится о счастье дочери Ларисы, опять-таки в своем понимании. В результате бросается в Волгу Катерина, в чьей смерти Тихон обвиняет мать, и гибнет от рук неудачника-жениха Лариса. В обоих случаях героиням суждено умереть, хотя родные и близкие вроде бы желали им только добра.

Однако куда большее значение имеет не сходство ситуаций, а глубокое различие характеров Катерины и Ларисы. Катерина Кабанова живет в небольшом волжском городке, где быт еще во многом патриархален. Да и действие “Грозы” разворачивается перед реформой 1861 года, оказавшей во многом революционизирующее влияние на жизнь русской провинции. Лариса Огудалова – жительница большого города, тоже расположенного на Волге, но патриархальность семейных отношений давно утратившего. Действие “Бесприданницы” происходит в конце 1870-х годов. Бурно развивается капитализм. Прежние купцы превращаются в предпринимателей-миллионеров. Семейство Огудаловых небогато, но, благодаря настойчивости Хариты Игнатьевны, водит знакомство с сильными мира сего. Мать внушает Ларисе, что та, хотя и не имеет приданого, должна выйти замуж за богатого жениха. И Лариса до поры до времени принимает эти правила игры, наивно надеясь, что любовь и богатство соединятся в лице ее будущего избранника. За Катерину же выбор давно уже сделали, выдав за нелюбимого, безвольного, но богатого Тихона. Лариса привыкла к веселой жизни волжского “света” – вечеринкам, музыке, танцам. У нее самой есть художественные способности – Лариса хорошо поет. Представить себе в подобной обстановке Катерину просто невозможно. Она куда более тесно связана с природой, с народными поверьями, по-настоящему религиозна. Лариса тоже в трудную минуту вспоминает о Боге, а разочаровавшись в возможности выгодной партии и согласившись выйти замуж за мелкого чиновника Юлия Капитоныча Карандышева, мечтает уехать с ним в деревню, подальше от городских соблазнов и прежних состоятельных знакомых. Однако в целом она – человек иной эпохи и среды (в отличие от Катерины). Лариса обладает более тонким психологическим складом, более тонко чувствует прекрасное, чем героиня “Грозы”. Но это же делает ее еще более беззащитной перед любыми неблагоприятными внешними обстоятельствами. Кроме того, сила воли у Ларисы гораздо слабее, чем у Катерины. И, попав в безвыходное положение, о смерти они рассуждают по-разному. Катерина видит в смерти возможность слиться с миром природы и избавиться от страданий, когда дом мужа стал для нее могилой. Лариса, после того как надежды на брак с Паратовым окончательно рухнули, а Кнуров откровенно предложил ей стать богатой содержанкой, думает о том, чтобы, подобно Катерине, броситься в Волгу. Однако решимости на это у нее не хватает. Лариса то приближается к обрыву, то отдаляется от него. Она все надеется, что ей поможет умереть какая-то сила, действующая помимо ее воли. Вот голова закружится, и Лариса случайно упадет вниз и уж точно разобьется насмерть. Или захворает, проболеет долго, простит всех и умрет. Лариса мечтает уйти из жизни чистой, безгрешной, в том числе, и без греха самоубийства.

Иное дело – Катерина. Она сознает, что грешна, поскольку изменила мужу, пусть даже нелюбимому, пусть даже ради настоящей, подлинной любви. Ее самоубийство – это одновременно и искупление греха (хотя и посредством, с точки зрения христианства, другого греха, но для Катерины данное обстоятельство уже не имеет значения), и воссоединение с миром природы, и освобождение из земной могилы – дома ненавистной Кабанихи. Катерина перед смертью отнюдь не прощает погубившую ее свекровь.

Лариса же, в полном согласии с христианскими идеалами, заявляет, что любит всех тех – Паратова, Кнурова, Вожеватова, Карандышева, – кто вольно или невольно способствовал ее гибели.

Вера Катерины более страстна и менее канонична, в чем-то близка языческому обожествлению природных стихий. Вера Ларисы более спокойна, отчасти книжна, хотя и не менее искренна.

Героиня “Грозы” – на мой взгляд, женщина более волевая. Она способна на такой решительный поступок, как самоубийство. Героине “Бесприданницы” покончить с собой не хватает воли. На помощь ей приходит случай в лице отвергнутого жениха Карандышева, своим нелепым выстрелом оборвавшего опостылевшую Ларисе жизнь. Думаю, что у Катерины воля сильнее потому, что она ближе к народному мировосприятию, где для рефлексии нет места. Лариса же – дитя большого города, где жизнь более сложная и не столь цельная, как в деревне или недалеко ушедшем от деревни Калинове. Ее психология тоньше, чем у Катерины, но вместе с этим слабее волевое начало.

И была роковая отрада

В попиранье заветных святынь…

А. Блок

В январе 1918 года А. Блок создает самую знаменитую свою поэму – создает за несколько дней, в едином вдохновенном порыве. Обычно требовательный к себе, он, оценивая свое творение, пишет: “Сегодня я гений”. Напечатанная в феврале поэма вызвала бурные и противоречивые отклики. О ней говорили везде. Многое в ней казалось неприемлемым собратьям по литературе. Взрывом негодования была она встречена со стороны российской интеллигенции. Бунин обрушился на автора с гневной критикой, некоторые из друзей отвернулись от него. Но, несмотря на это, поэма Блока по праву заняла свое место в истории русской литературы.

В “Двенадцати” Блок запечатлел образ той революции, в которую он верил, которая открылась ему в заревах пожаров, в метелях, в дыхании России. Автор показал в своей поэме революцию как очистительный пожар, в огне которого все старое должно быть уничтожено:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови –

Господи, благослови!

В каждой строчке мы слышим музыку революции, – ту, которую Блок призывал слушать “всем телом, всем сердцем, всем сознанием”. Но она у него уже не непонятный и едва слышимый гул, как в ранних стихах, а мощная симфония времени: смех и плач вьюги, обрывки революционных песен, выстрелы, шаги красноармейцев.

Творческий метод Блока-символиста ярко проявляется и в этом его произведении: именно с помощью символов автор показывает происходящее. Старый, прогнивший мир, представителями которого становятся у Блока “буржуй на перекрестке”, “длиннополый” поп, реакционный интеллигент, презрительно названный “витией”, олицетворен в поэме уличным псом:

И старый мир, как пес безродный,

Стоит за ним, поджавши хвост.

Или:

Старый мир, как пес паршивый,

Провались – поколочу

Блок показывает послереволюционный хаос и анархию как неизбежный процесс, сопутствующий великой ломке. Сама революция показана в поэме в обобщенно-символическом образе вселенского ветра, метели, врывающейся в жизнь обывателя:

Черный вечер.

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек.

Это стихия, пусть очистительная, но безжалостная, разрушительная. И ее представителями становятся двенадцать красногвардейцев. О каждом из них в отдельности не сказано ничего, но вместе они – сила, которая разрушит мир “до основанья”. Сами же они весьма смутно осознают, какова их цель. Автор показывает в начале поэмы, как много у них общего с обыкновенными уголовниками:

В зубах – цигарка, примят картуз,

На спину б надо бубновый туз?

Их продвижение по улице должно стать символом их эволюции. На первом этапе своего пути двенадцать предстают анархистами, разрушителями. Им ничего не стоит пальнуть “в святую Русь”. У них есть только их “святая злоба”, но нет организованности. Их ведет ненависть, а не любовь к людям. Их влечет свобода – “эх, без креста”. Их движение стихийно, инстинктивно и гибельно порою не только для врагов. У них нет Бога в высшем смысле этого слова: старая религия – религия рабов – для них неприемлема, а новую они еще не обрели. И тут автор показывает бессмысленное, ничем не оправданное убийство – это кульминация действия поэмы. После нее в повествовании все меняется. Внутреннее потрясение заставляет героев осознать свое предназначение, отбросить анархистский и несерьезный подход к своей революционной деятельности. Исчезают игривые реплики, посторонние разговоры, строчки приобретают строгость, чеканность ритма:

Революционный держите шаг!

Неугомонный не дремлет враг!

И дальше двенадцать героев идут уже “державным” шагом – то есть они полностью осознают свою ответственность за судьбу страны:

В очи бьется Красный флаг.

Раздается Мерный шаг.

Будучи ранее частью стихии, отныне двенадцать должны сами бороться с ней. Однако до самого конца они идут “без имени святого”, а значит, не понимая и не принимая окончательно идеалов новой жизни. И тогда Елок выводит фигуру Христа, который ведет героев с кровавым флагом:

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз

Впереди – Иисус Христос.

Образ Христа не поддается однозначному толкованию. То ли это еще не узнанный и не признанный Бог, вождь, то ли не видимая в метели жертва, то ли немой свидетель и судья. Намеренно или нет, автор оставил недосказанным это в своей поэме. Решать – самому читателю и его времени.

В поэме “Двенадцать” Блок выступил также и как реформатор в области художественной формы. Перемену обычной манеры он обосновал тем, что писать о новом, о революционном необходимо новым языком. Поэтому произведение представляет собой разительный контраст по сравнению с написанным ранее.

Поэма состоит из двенадцати небольших главок – по числу заглавных героев. При этом автор не избежал символистского увлечения магией чисел – ведь мистическая “нагруженность” числа “двенадцать” общеизвестна. К тому же именно столько апостолов, учеников было у Христа, а библейские мотивы входят в поэму непосредственно с его образом. “Двенадцать” можно назвать драматической поэмой, так как главным в ней является действие, носителем которого выступают главные герои. Большую часть повествования составляют реплики и диалоги персонажей. У каждого из них свой язык: у убогой старушки, у барыни, у писателя, у красноармейцев. Поэме свойственно разнообразие художественно-речевых стилей, ее язык включает лексику возвышенно-поэтическую и просторечную, даже вульгарную. Политические лозунги, фольклорные мотивы, городской романс, разбойничьи песни и частушки – автор как будто стремится выразить все многоголосие улицы, используя различные жанры художественной речи. Также разнообразны ритм и размер стиха: от частушечного до маршевого, от четырехстопного хорея до дольника.

Сочетание различных речевых стилей, жанров, ритмов, сама драматическая форма поэмы позволили Блоку выразить, воплотить то, что он называл “музыкой революции”, ее многоголосие, стихийность. Поэт стремился к единству содержания и формы, и его поэма – яркое тому подтверждение. В то же время Блок не избегает и привычных символистских приемов и методов.

В своей поэме автор старался как можно точнее отразить то, что он видел и чувствовал. Его точка зрения может быть принята не всеми. В принципе, искусство не требует признания своих образов за действительность, а тем более, за единственно возможную истину. Поэму “Двенадцать” можно трактовать по-разному, особенно теперь, когда стали известны предсмертные слова Блока о том, что поэму следует уничтожить, как неудавшуюся. Я же считаю, что поэт свято верил, хотел верить в то, что написал, в величие и благородство замыслов и путей революции, но уже в 1921 году сумел увидеть, как далеки его мечты от реальности. А поэма живет как неоспоримое свидетельство напряженного поиска – идейного ли, формального – ее автора.

ПОЭЗИЯ ЛЕРМОНТОВА

Зрелая лирика Лермонтова является высочайшим взлетом и победой, совершенной творческим гением поэта и всей русской литературой.

В лирических стихотворениях Лермонтова развертывается и углубляется центральный для них образ положительного героя своего времени.

Стихотворениями, открывающими период зрелости в лирике Лермонтова, следует считать “Бородино” (1837) и “Смерть поэта” (1837). Каждое из этих прославленных стихотворений по-своему знаменательно. В одном из них преобладает утверждение, в другом – отрицание. “Бородино” представляет собой первое произведение Лермонтова, в котором, с точным соблюдением национального и исторического колорита, развита тема русского народа как активной силы в истории и очерчен образ простого человека – ветерана-рассказчика. В стихотворении на смерть Пушкина с поразительной для того времени политической остротой подымается вопрос о трагической судьбе “дивного гения” России, ставшего жертвой светской черни и придворной олигархии. Для дальнейшей эволюции Лермонтова идеи и творческие принципы, реализованные в этих стихотворениях, имели первостепенное значение.

Создавая образ современного поэта, Лермонтов лишал его того высокого ореола, которым он был окружен в романтической литературе и отчасти у самого Лермонтова в начале 30-х годов. Идеальный поэт для Лермонтова – не мистик и не одинокий провидец, вдохновляемый божественными видениями, каким его рисовали многие романтики, а народный трибун, который своим “простым и гордым” языком “воспламенял бойца для битвы” (“Поэт”, 1838). Самый облик этого певца-пророка-гражданина, овеянный культурой декабризма, равносилен обвинительному приговору, направленному против фальши и бесхарактерности современного мира:

Твой стих, как божий дух, носился над толпой

И, отзыв мыслей благородных,

Звучал, как колокол на башне вечевой

Во дни торжеств и бед народных.

Но скучен нам простой и гордый твой язык, –

Нас тешат блестки и обманы…

Современный поэт в современных условиях, согласно мысли Лермонтова, не может подняться до этого идеала и переживает глубокий кризис (“Поэт”, “Журналист, читатель и писатель”, 1840). Трагедия поэта – в том, что он разобщен с народом и даже с теми, кого Лермонтов называет толпой – смешанным, разноликим окружением поэта.

Поэт, изображенный Лермонтовым, лишился в обступившем его “ветхом мире” внутреннего права выражать свою подлинную сущность, утратил свое назначение и превратился в изнеженного любителя “блесток” и румян”. Он разошелся с толпой не только потому, что она недостойна его и не может его понять, но и потому, что он сам, предавшись поэтической игре, перестал понимать простую и трагическую правду толпы (“Не верь себе…”, 1839).

Лирический герой Лермонтова является трагической фигурой не только тогда, когда он выступает как поэт или человек, которого ожидают великие дела. Зрелая, как и юношеская, лирика Лермонтова остается трагической во всех ее проявлениях. Любовь к свободе, порывы страсти, беспокойства и негодования сочетаются в его новых стихах, как и прежде, с голосами разочарования, одиночества и горькой безнадежности. Ряд поздних стихотворений Лермонтова, главным образом, 1837 года (“Я не хочу, чтоб свет узнал”, “Не смейся над моей пророческой тоскою”, “Расстались мы, но твой портрет”, “Гляжу на будущность с боязнью” и др.), и по форме своей напоминают его прежние монологи-признания с их напряженным пафосом лирической исповеди и обнаженной эмоционально-логической структурой. Но не эти стихотворения и их метод характерны для творчества Лермонтова второй половины 30-х годов.

Зрелая лирика Лермонтова устремлена к тому, что было названо Белинским “поэзией действительности”. Герой Лермонтова утратил в значительной мере свою традиционно-романтическую исключительность, стал проще и ближе к людям. Поэт избегает теперь подчеркнуто субъективной формы “дневниковой” записи в стихах и вовсе не возвращается к созданию интимных автобиографических циклов. Сложный философско-психологический анализ, направленный у молодого Лермонтова главным образом на его лирического героя, сосредоточивается во втором периоде также и на явлениях общественных, стоящих за пределами авторской личности (“Не верь себе”, “Дума”, “Последнее новоселье”). В лирике Лермонтова 1837-1841 годов субъективный пафос не теряет своей силы, но облекается в объективные образы, отражающие возросшее внимание поэта к внешнему миру.

Поэтические мысли и образы Лермонтова приобретают во второй половине 30-х годов большую законченность, типичность и смысловую объемность, а стихотворения становятся более выпуклыми, автономными, менее зависимыми от соседних и не похожими на них.

Мифологически обобщенному, отодвинутому от истории содержанию баллад Лермонтова противостоит отражение исторической действительности в стихотворениях реалистического типа, в первую очередь – политических. Основные образы в этих стихотворениях отмечены резкими признаками эпохи или несут на себе отпечаток определенной бытовой среды. Образ среды был наличен, конечно, и в ранней лермонтовской лирике, но теперь, в период творческой зрелости поэта, этот образ стал более конкретным и исторически осознанным. Лучшим ключом к пониманию нового гражданского, аналитически-углубленного подхода Лермонтова к действительности служит стихотворение “Дума” (1838). Значение “Думы” как одной из важнейших идейных деклараций Лермонтова – в развернутой аналитической критике современного ему поколения и в том, что к числу представителей поколения поэт относит и самого себя. Эта последняя особенность становится важной и знаменательной, если вспомнить, что, согласно романтической эстетике, лирический герой по своим “изначальным качествам” не зависел от среды и не подлежал критике.

Включение героя в общественную среду, охарактеризованную конкретно и четко, осуществляется также в стихотворениях “Смерть поэта”, “Прощай, немытая Россия” (1841), “1-е января” (“Как часто, пестрою толпою окружен…”). Эти стихотворения и “Дума” принадлежат к одному и тому же литературному ряду, но предметом критики и отрицания является в них не современное поколение вообще, а наиболее реакционные силы русского самодержавия: придворная камарилья, николаевская жандармерия и светская “бездушная” толпа. Герой и среда, как было и у раннего Лермонтова, поставлены здесь в непримиримо враждебные отношения между собой. В стихотворении “Прощай, немытая Россия” общественное зло названо по имени и корни его обнажены.

В восьми строках стихотворения охарактеризован крепостнический строй старой России (“страна рабов, страна господ”), и ее некультурность (“немытая Россия”), и воспитанная веками рабства покорность ее народа (“им преданный народ”), и шпионская бдительность самодержавной власти (последние два стиха). Этот новый, социально-углубленный, реалистический образ действительности становится своего рода фоном зрелой лирики Лермонтова, договаривающим и поясняющим те стихотворения, в которых социально-политическая тема непосредственно не выдвигается, но которые с этой темой соизмеримы.

Во всей этой лирике господствует тема трагического разлада с действительностью, хотя герою и удается иногда уйти от наплывающего на него мрака. Приобщение к природе (“Когда волнуется желтеющая нива…”), веянья любви и нежности (“Слышу ли голос твой…”, “Из-под таинственной холодной полумаски…”), случайно пойманные и смутные призывы к чему-то большому, необычайному и высокому (“Есть речи – значенье…”) заставляют “лермонтовского человека” забывать о своей трагедии и “постигать” “счастье на земле”. Но эти минуты гармонии или проблески надежды оказываются временными и скоропреходящими – грустный и горький тон целого остается в силе.

Количество любовных стихотворений у Лермонтова в этот период меньше, чем в предшествующий. В этих стихотворениях нет напряжения и подъема большой любви, а только легкие и благоговейные прикосновения к ней. Она не ослепляет поэта своим сверканием, силой и славой. В те годы любовь является у Лермонтова чаще всего как воспоминание о прошлом (“Расстались мы, но твой портрет…”, “1-е января”, “Ребенку”, “Нет, не тебя так пылко я люблю…”), как мелькнувшая надежда на будущее (“Из-под таинственной холодной полумаски…”) или как мечта, которая создает объективные образы, не имеющие прямого отношения к поэтической биографии автора.

В лирическом творчестве Лермонтова рядом с образом России – государства рабов, голубых мундиров, царедворцев, салонных болтунов и опустошенных душ – вырисовывается и другой ее образ – народный, демократический. В юношеской лирике Лермонтова этот образ, тогда еще не сложившийся, тяготел к условной, декоративной форме (“Поле Бородина”, “Песнь барда”) и только в таких зрелых стихотворениях, как “Бородино”, “Валерик” и “Родина”, лишился своих книжных атрибутов, стал подлинно конкретным и реалистическим. Лермонтовская Россия населена бодрым и мужественным народом, храбрецами и богатырями, в которых поэт видит вершителей истории. И глубокий патриотизм, проявившийся в этих поздних стихотворениях, существенно отличается от великодержавного патриотизма… Россия, которой Лермонтов отдает свою любовь, – это Россия, освобожденная от романтических прикрас: крестьянская, деревенская, солдатская, великая в своей простоте, в своей моральной стойкости и своей естественной поэзии.

Образ народной России, по закону смыслового взаимодействия стихотворений, строящих лирический мир поэта, как бы расширяется в лирике Лермонтова и превращается в такой же фон, “второй фон”, оттеняющий и дополняющий ее отдельные элементы, каким является в ней сумрачная картина “страны рабов, страны господ” (“первый фон”).

Но устремление Лермонтова к народности выразилось не только в том, что он создал в своей лирике огромный обобщенный образ России. Он создавал также и “малые” лирические образы простого человека, принадлежащего к народным массам или близкого к ним. Лермонтов внимательно и сочувственно присматривается к простым людям. В “Бородине” он доверяет солдату-повествователю суд над современным поколением (“богатыри – не вы”) и верит в справедливость этого суда. В “Завещании” образ героя стихотворения, заурядного армейского офицера, по существу, сливается с лирическим образом автора.

В стихотворениях Лермонтова появляются “поля родные”, “проселочный путь”, “дымок спаленной жнивы”, изба с соломенной крышей, солдаты с покрытыми пылью ресницами, лазарет с плохими лекарствами, ребенок любимой женщины, журналист и читатель, с которыми поэт может разговаривать на литературные темы.

Существенно, что и стиль этих стихотворений Лермонтова

– а они составляют последнее логическое звено в развитии его лирики – вполне соответствует указанному выше характеру их содержания. Особенностью их является тот “язык простой”, в котором сам Лермонтов видел одно из качеств подлинной поэзии. Обычные изобразительные средства поэтической речи

– метафоры, метонимии, сравнения, эпитеты – в этих стихотворениях употребляются реже, чем в предшествующих. “Здесь, – писал Белинский, – говорит одно чувство, которое так полно, что не требует поэтических образов для своего выражения; ему не нужно убранства, не нужно украшений…”

1959