Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я?
Л. Н. Толстой
Повествование в “Войне и мире” построено на основе хронологической последовательности важнейших исторических событий, в которых принимают участие герои произведения.
В романе Толстого изображаются две войны: 1805-1807 годов и 1812 года, а также мирная жизнь в период между ними и после победы над Наполеоном.
Основное внимание автора во втором томе романа отдано сценам мирной жизни героев. В этих сценах во всем блеске выступает перед нами Лев Николаевич – искуснейший бытописатель.
Третий том “Войны и мира” целиком посвящен событиям Отечественной войны 1812 года.
В четвертом томе эпопеи Толстого дана картина разгрома наполеоновских полчищ русской армией и народом, изображена могучая “дубина народной войны”, как называет писатель действия партизанских отрядов.
В эпилоге обрисована жизнь главных действующих лиц романа в условиях 20-х годов XIX века, когда в русском обществе вызревало и подготавливалось восстание декабристов. Толстой дает читателям понять, какими путями пойдут оставшиеся в живых герои романа, когда действительность поставит их лицом к лицу с новыми историческими событиями.
С первых глав первого тома и до последних глав эпилога последовательно и планомерно развиваются темы войны и мира, органически между собой связанные. Рукописи романа свидетельствуют, что эта органическая взаимосвязь двух основных тем была найдена писателем не сразу, что на поиски начала романа, на разработку его экспозиции Толстой потратил более года. Создав пятнадцать вариантов начала произведения, Лев Николаевич нашел наконец такую завязку романа, которая сразу же вводит читателя в “суть дела”. В чем же видел ее Толстой, начиная книгу со сцен мирной жизни своих героев? “Война во всем”, – пишет он на полях рукописи первых глав романа. Эта мысль и легла в основу картин, открывающих первый том. Гости, собравшиеся в салоне придворной фрейлины, ведут политические разговоры и споры о Наполеоне, о военном союзе с Австрией и Пруссией, о предстоящей войне России с наполеоновской Францией. Так Толстой вводит читателей в историческую обстановку, сложившуюся к тому моменту, когда Россия вступила в свою первую войну с Наполеоном.
Уже в начале романа писателем достигнуто соединение частной, личной, отдельной жизни персонажей с жизнью общей, народной, национальной и – еще шире – общеевропейской и мировой.
Добиваясь правдивости исторического полотна в целом”, Толстой вложил громадный труд в создание образов действующих лиц. По подсчетам исследователей, их здесь более шестисот. Бесконечной живой чередой движутся они по страницам “Войны и мира”, каждое со своим обликом, своей ролью в романе и своей судьбой.
Характеризуя многообразие персонажей “Войны и мира”, Толстой указывал, что наряду с “полуисторическими, полуобщественными, полувымышленными великими характерными лицами великой эпохи” его интересовали “и молодые и старые люди, и мужчины и женщины того времени”. В их среде жили его любимые герои. “Там есть славные люди. Я их очень люблю”, – признавался писатель.
Свою любовь к Андрею Болконскому и Пьеру Безухову, к Наташе и Пете Ростовым Толстой умеет передать читателям романа. “Не было Наташи Ростовой, – говорит А. С. Серафимович, – явился Лев Николаевич и создал ее в “Войне и мире”. И она пришла к нам, прелестная, обаятельная, с чудесным голосом, живая как ртуть, удивительно цельная, богатая внутренне. И ею можно увлекаться, ее можно полюбить, как живую. Ее, как живую, не вытравишь из памяти, как не вытравить из памяти живого, близкого человека в семье или близкого друга”.
Увидев в Наташе “поэтическую, переполненную жизнью прелестную девушку”, князь Андрей особенно радовался тому, что в ее характере не было “общего светского отпечатка”, ни малейшей искусственности, манерности и притворства.
По складу мыслей, по чувствам и привычкам Наташа Ростова – глубоко русский человек, близко к сердцу принимающий беду, какой явилось для родины наполеоновское нашествие. Ею, говорит писатель, овладело “чувство возмущения: “против Наполеона, осмелившегося презирать Россию и дерзавшего завоевать ее”.
В эпилоге романа читатель видит Наташу преданной женой Пьера Безухова, разделяющей его взгляды, живущей общими с ним интересами. А в одном из вариантов эпилога Наташа выступает как жена декабриста, готовая, если будет нужно, поехать вслед за мужем в сибирскую ссылку.
К людям “ростовской породы” принадлежат не только волшебница Наташа, как зовет ее влюбленный в нее гусар Василий Денисов, и не только ее юный брат Петя, но и старший брат Николай Ростов, при первом знакомстве с ним вызывающий у нас добрые чувства. Но чем дальше развиваются события, тем сильнее мы убеждаемся в том, что Николай превращается не просто в заурядного, посредственного службиста, а с годами становится откровенным защитником старых порядков, угрожая Пьеру по первому приказу Аракчеева пойти “рубить головы” друзьям Пьера, если они осмелятся выступить против правительства. Есть свой глубокий смысл в том, что кадровый офицер русской армии Николай Ростов не участвует в Бородинском сражении. Толстой как бы лишил его этой высокой чести…
Эта высокая честь принадлежала таким людям, как князь Андрей Болконский, капитан Тимохин и другие офицеры и солдаты полка, уважительно называвшие своего командира “наш князь”.
В одном из первых конспектов романа об Андрее Болконском сказано: “Молодой князь вел жизнь безупречной нравственной чистоты в противность обычаям тогдашней молодежи”. И не только молодежи. Знакомя с ним читателей на первых же страницах романа, Толстой говорит о его отношении к гостям салона придворной дамы Шерер: “Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно”.
Принадлежа к среде высшей дворянской знати, князь Андрей тяготится необходимостью поддерживать с нею связи. “Эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне”, – с горечью признается он своему другу Пьеру Безухову, встретив его в салоне Шерер. Поступив на военную службу, Андрей Болконский, стремится идти “дорогой чести”, а не ищет для себя выгодного и спокойного места. Когда он прибыл в Западную армию, ему было предложено остаться в свите императора, а он попросил назначить его в полк, чем “навеки потерял себя в придворном мире”.
Князь Андрей прошел строгую школу отцовского воспитания. Усвоив трезвый, ясный взгляд на жизнь, он обладает обостренным чувством долга. Прощаясь с сыном в день его отъезда в армию, старый князь Болконский напутствует сына словами: “Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне, старику, больно будет… а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне… будет стыдно!”. “Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка”, – твердо отвечает ему князь Андрей.
И на военной, и на государственной службе Болконский ведет себя как человек, обладающий независимым характером, смело высказывает свои суждения.
Эти черты характера становятся особенно рельефными потому, что образ князя Андрея постоянно сопоставляется в романе с образом Пьера Безухова. В ранних редакциях “Войны и мира” их контрастность подчеркнута еще сильнее, чем в окончательном тексте. “Он и его друг Андрей, – говорит о Пьере Толстой, – в этом взгляде на жизнь были до странности противоположны один другому”. Князь Андрей “с первой молодости считал свою жизнь конченною”, уверял Пьера, что ни во что не хочет и не будет вмешиваться, но “с практической цепкостью ухватывался за каждое дело и, увлекаясь сам, и других увлекал в деятельность”. А его друг Пьер “всегда хотел что-то сделать”, но “он ничего не умел сделать того, что хотел”.
Их дружба основана не только на чувстве глубокой взаимной симпатии, но и на присущем им обоим стремлении к деятельному участию в “общей жизни”, к поискам в ней своего места и дела.
Описывая своих “славных людей”, Толстой не идеализирует их, не скрывает присущих им слабостей и недостатков. Все они предстают перед нами на страницах романа как живые люди, каждому из которых ничто человеческое не было чуждо.
Необыкновенная живость действующих лиц “Войны и мира” привела уже первых читателей романа к мысли о том, что едва ли не за каждым его персонажем стоит действительное лицо. Княгиня Луиза Ивановна Волконская, жена троюродного брата Толстого, просила его сообщить, с кого он “списал” князя Андрея Болконского. И вот что ответил ей писатель: “Андрей Болконский – никто, как и всякое лицо романиста, а не писателя личностей или мемуаров. Я бы стыдился печататься, если бы весь мой труд состоял в том, чтобы списать портрет, разузнать, запомнить”.
“Роман “Война и мир”, – говорит критик Д. И. Писарев в статье “Старое барство”, – представляет нам целый букет разнообразных и превосходно отделанных характеров, мужских и женских, старых и молодых. Особенно богат выбор молодых мужских характеров”.
Кроме названных выше персонажей, в этот “букет” входят братья Курагины – Ипполит и Анатоль. Знакомство с Анатолем, устроенное его сестрой, светской красавицей Элен, едва не стоило жизни Наташе Ростовой. Уже в ранних рукописях романа Анатоль Курагин получил вполне законченную характеристику: “Анатоль: гадость для гадости. Он как красивая кукла, ничего нет в глазах”. Под стать ему Борис Друбецкой, Берг, Долохов и другие господа, не очень заботящиеся о моральной стороне своих поступков.
Столь же откровенным карьеристом обрисован в романе Берг, женившийся на старшей сестре Наташи, скучной Вере. Он, пишет Толстой, “жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами”.
Не щадит автор романа и людей старшего поколения, принадлежащих к высшим кругам дворянского общества. Например, о князе Василии Курагине сказано, что он умел пользоваться людьми и ловко скрывал это умение, прикрывая его тонким исполнением правил светского этикета. В ранних рукописях романа Толстой называет князя Василия “пролазой”.
Толстой-художник никогда не стоял особняком в русской литературе, у него была глубокая связь со всеми ее лучшими традициями. За несомненной оригинальностью Льва Николаевича, ярко бьющей у него уже в первых произведениях, скрываются органические связи писателя с предшествовавшей и современной ему русской литературой.
Лев Николаевич, замечательный художник-реалист, умел открыть доступ в свои произведения могучему и бесконечно сложному потоку жизни, добиться впечатления полной ее безыскусственности и вместе с тем придать художественному материалу необыкновенную внутреннюю стройность. В творениях Толстого всегда есть центральная мысль, которую он нередко формулирует сам. Но “прочесть” ее – значит проанализировать всю поэтическую партитуру, от первого акта до последнего.
Благодаря “сопряжению”, внутренней “непроизвольной” связи картин, поступков героев, художественных деталей и т. п. Толстой достигает высшей степени объективизации повествования, иллюзии реальной жизни, свободной от всякой преднамеренности. И благодаря этому созданные им образы героев ярки и жизнены, оригинальны и самобытны.