Category: Сочинения по литературе

Виктор Петрович Астафьев – известный современный писатель. Он родился в Сибири на великой русской реке Енисее. В его жизни было и беспризорное детство, и трудный солдатский путь, и тяжелое ранение, и широкое читательское признание. В1951 году В. П. Астафьев написал свой первый рассказ.

Герои произведений Астафьева – простые русские люди, попавшие в тяжелые жизненные обстоятельства. Они добры и сильны духом. В рассказе Астафьева “Конь с розовой гривой” изображены и взрослые, и дети. У каждого своя судьба, но, тем не менее, у них есть много общего. Бабушка мальчика, соседи Левонтий и тетка Васеня с оравой ребятишек и сам главный герой показаны так живо, что читателю кажется, будто он на самом деле знаком со всеми описанными людьми.

Автор с большой симпатией относится к бабушке главного героя. Она предстает домовитой, серьезной, строгой, но в то же время справедливой. Ей одной приходится поднимать оставшегося сиротой внука. Практически ничего не говорится о том, как жил сам главный герой рассказа и его семья. Но создается впечатление, что жили они все-таки лучше, чем бестолковые и шумные соседи. Ведь именно бабушка давала в долг тетке Васене, а не наоборот.

Сосед дядя Левонтий предстает буйным и ленивым человеком, который почти ничего не делает по дому. Поэтому в доме и во дворе царит полное запустение:

“Весною левонтьевское семейство ковыряло маленько землю вокруг дома, возводило изгородь из жердей, хворостин, старых досок. Но зимой все это постепенно исчезало в утробе русской печки, раскорячившейся посреди избы”.

Дядя Левонтий, один из немногих оставшихся в деревне мужиков. Война опустошила некогда многочисленное селение. Левонтий не любил работать, и семья его жила очень скудно. Однако в день получки Левонтий устраивал своим детям настоящий праздник: в доме появлялись конфеты, пряники – все те “вкусности”, о которых наш маленький герой мог только мечтать. Вся семья усаживалась за стол и принималась с аппетитом уплетать нечаянное угощение. Изголодавшиеся дети поглощали еду, не чувствуя ее вкуса, надо было успеть съесть больше своих братьев и сестер, ведь назавтра уже ничего не останется. Левонтий сажал за стол и маленького соседа, угощал его, выбирая для него лучшие лакомства. Но уже наутро от получки ничего не оставалось, а тетка Васена с детьми пряталась по соседям от пьяного разбушевавшегося мужа. Именно поэтому бабушка говорила своему внуку, когда он собирался проникнуть в дом соседей после получки: “Нечего куски выглядывать!… Нечего этих пролетарьев объедать, у них самих в кармане – вошь на аркане”. Автор подчеркивает доброту дяди Левонтия. Но доброта эта, в общем-то, не приносит никому особенной пользы. Дети и жена живут в нищете, к тому же пьяный дядя Левонтий их безжалостно обижает.

Тетка Васеня, жена дяди Левонтия, вынуждена постоянно брать деньги в долг. Она занимала у всей деревни, а в день получки раздавала долги, не считая денег. Бабушка постоянно ругала Васену за неумение распоряжаться деньгами. Это забитая жизнью женщина, вынужденная тащить на своих плечах огромное семейство.

Дети тетки Васени и дяди Левонтия любят играть, как все ребятишки. Они также производят впечатление несерьезных и ленивых, ведь их воспитанием практически никто не занимается. Интересно проследить, как автор называет детей дяди Левонтия: “ребятишки дяди Левонтия”, “левонтьевские орлы”, “братья Левонтьевы”, “Левонтьевская орда”, “народ”. Но, какие бы взаимоотношения между ними не были, они всегда вместе и крепко держатся друг за друга.

Они быстро устраивают ссоры и так же быстро мирятся. Автор говорит о детях с симпатией, сознавая, что при всех проступках это были жизнерадостные и веселые ребятишки.

Именно поэтому наш маленький герой очень часто “подсаживался к окну и с тоской глядел на соседний дом”. Он был один, а в соседнем доме, несмотря на неустроенность, всегда было весело. Мальчик удивительно чист и благороден. Он не может не вызвать читательскую симпатию, ведь автор говорит о нем с такой душевной теплой и любовью.

И. А. БУНИН

АНТОНОВСКИЕ ЯБЛОКИ

I

Ранняя погожая осень. Прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтание дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу. Всюду сильно пахнет яблоками, тут – особенно. Около шалаша вырыта земляная печка. В полдень в ней варится великолепный кулеш с салом, вечером греется самовар, и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым. В праздничные дни здесь – целая ярмарка. Толпятся бойкие девки-однодворки, приходят “барские”, суетится молодая старостиха, беременная, с широким сонным лицом и важная, как холмогорская корова, тут и босые мальчишки в белых замашных рубашках и коротеньких порточках, они идут по двое, по трое, опасливо косясь на овчарку, привязанную к яблоне. Покупателей много, торговля идет бойко и чахоточный мещанин – весел.

К ночи становится холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой. Темнеет. И вот еще запах: в саду костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых веток. В темноте, в глубине сада – сказочная картина: в уголке сада багровое пламя, окруженное мраком, вокруг двигаются черные силуэты, гигантские тени от них ходят по яблоням.

Поздней ночью, когда погаснут огни, шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша.

– Это вы, барчук? – тихо окликнет кто-то из темноты.

Долго прислушиваемся и различаем дрожь в земле. Дрожь переходит в шум, растет, и вот, как будто уже за самым садом, ускоренно выбивают шумный такт колеса: громыхая и стуча, несется поезд… ближе, ближе, все громче и сердитее… И вдруг начинает стихать, глохнуть, точно уходя в землю…

А черное небо чертят огнистыми полосками падающие звезды. Долго глядишь в его темно-синюю глубину, переполненную созвездьями, пока не поплывет земля под ногами. Тогда встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому… Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!

II

На ранней заре, когда еще кричат петухи и по-черному дымятся избы, распахнешь, бывало, окно в прохладный сад, наполненный лиловатым туманом, сквозь который ярко блестит утреннее солнце, и не утерпишь – велишь поскорее заседлывать лошадь, а сам побежишь умываться на пруд – и на охоту. Осень – пора престольных праздников, и народ в это время прибран, доволен, вид деревни совсем не тот, что в другую пору. Если же год урожайный, так в деревне совсем и не плохо. К тому же наши Выселки спокон веку, еще со времен дедушки, славились “богатством”. Дворы в Выселках кирпичные, строенные еще дедами. У богатых мужиков избы были в две-три связи, потому что делиться еще не было моды. В таких семьях водили пчел, гордились жеребцом и усадьбы держали в порядке. Склад средней дворянской жизни еще и на моей памяти, – очень недавно, – имел много общего со складом богатой мужицкой жизни по своей домовитости и сельскому благополучию. Такова, например, была усадьба тетки Анны Герасимовны.

Крепостного права я не знал и не видел, но, помню, у тетки чувствовал его. Из длинной почерневшей людской выглядывают последние могикане дворового сословия – какие-то ветхие старики и старухи, дряхлый повар в отставке, похожий на Дон-Кихота. Все они подтягиваются и низко-низко кланяются, когда въезжаешь во двор. Сад у тетки славился своею запущенностью, соловьями и яблоками, а дом – крышей. Мне его передний фасад представлялся всегда живым: точно старое лицо глядит из-под огромной шапки впадинами глаз, – окнами с перламутровыми от дождя и солнца стеклами. И уютно чувствовал себя гость в этом гнезде под бирюзовым осенним небом! Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах. Всюду тишина и чистота. И вот слышится покашливание: выходит тетка. Выйдет она важно, но приветлива, и сейчас же под бесконечные разговоры про старину начинают появляться угощения: сперва яблоки, а потом удивительный обед. Окна в сад подняты, и оттуда веет прохладой…

III

За последние годы одно поддерживало угасающий дух помещиков – охота. Прежде такие усадьбы, как у Анны Герасимовны, были не редкость. Некоторые из усадеб еще сохранились, но в них нет уже жизни… Нет троек, нет верховых, нет гончих и борзых собак, нет дворни и нет самого обладателя всего этого – помещика-охотника, вроде моего покойного шурина Арсения Семеныча.

С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи.

Из такой трепки сад выходил почти обнаженным, каким-то притихшим, смирившимся… Но зато как красив он был, когда наступала ясная погода. Прощальный праздник осени! Черный сад будет сквозить на холодном бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном свете. А поля уже резко чернеют пашнями и ярко зеленеют озимыми… Пора на охоту!

Собирается много народу. А на дворе трубит рог и завывают собаки. Я сейчас еще помню, как жадно и емко дышала молодая грудь холодом ясного и сырого дня под вечер. Едешь на злом и сильном “киргизе”, крепко сдерживая его поводьями. Тявкнула где-то вдалеке собака, ей страстно ответила другая – и вдруг лес загремел от бурного лая и крика. Крепко грянул среди этого гама выстрел – и все “заварилось” и покатилось куда-то вдаль. Погоня. Только деревья мелькают перед глазами да лепит в лицо грязь из-под копыт лошади. Выскочишь из лесу, увидишь зверя, кинешься ему наперерез, пока не скроется из глаз стая вместе с бешеным лаем и стоном. Тогда, весь мокрый и дрожащий от напряжения, осадишь лошадь и жадно глотаешь ледяную сырость лесной долины. Вдали замирают крики и лай собак, а вокруг тебя – мертвая тишина. Крепко пахнет из оврагов грибной сыростью, перегнившими листьями и мокрой древесной корою. Пора на ночевку.

Случалось, что у гостеприимного соседа охота жила по нескольку дней. На ранней утренней заре, по ледяному ветру и первому зазимку, уезжали в леса и в поле, а к сумеркам опять возвращались, все в грязи. И начиналась попойка. После водки и еды чувствуешь такую сладкую усталость, такую негу молодого сна, что как через воду слышишь говор.

Когда случалось проспать охоту, отдых был особенно приятен. Во всем доме – тишина. Впереди – целый день покоя в безмолвной уже по-зимнему усадьбе. Не спеша оденешься, побродишь по саду, найдешь в мокрой листве случайно забытое холодное и мокрое яблоко, и почему-то покажется оно необыкновенно вкусным. Потом примешься за книги… А вот журналы с именами Жуковского, Батюшкова, лицеиста Пушкина. И с грустью вспомнишь бабушку, ее полонезы на клавикордах, чтение из “Евгения Онегина”. И старинная мечтательная жизнь встанет перед тобой. Хорошие девушки и женщины жили когда-то в дворянских усадьбах!

IV

Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства.

Я вижу себя снова в деревне. Целый день я с ружьем скитаюсь по пустым равнинам. Дни стоят синеватые, пасмурные. Голодный и прозябший, возвращаюсь я в усадьбу, и на душе становится так тепло и отрадно, когда замелькают огоньки Выселок и потянет из усадьбы дымом. Помню, у нас любили в доме в эту пору “сумерничать”, не зажигать огня и вести в полутемноте беседы.

Зазимок, первый снег! Наступает зима. И вот опять, как в прежние времена, съезжаются мелкопоместные друг к другу, пьют на последние деньги, по целым дням пропадают в снежных полях. А вечером на каком-нибудь глухом хуторе далеко светятся в ночи окна флигеля… Плавают клубы дыма, настраивается гитара.

Поэзия А. А. Фета отличается редкостной мелодичностью, которая характеризует его творчество как основную величину – вроде яркой звезды. Такого рода “звезда” у каждого поэта и писателя должна быть своя, но у Фета она главным образом проявляется в музыкальности как способе жизни поэтического произведения. Поэзия А. А. Фета долгое время трактовалась как результат “чистого” искусства, поскольку мелодичность его стихов понимали как угодно, но абсолютно не так, какова она на самом деле. Так сложилось, что мелодику, нежность и плавность в лирическом тексте принято было отождествлять с чем-то изнеженным, утонченным и просто красивым, не имеющим иной цели, кроме как чисто эстетической.

Однако мелодичность стихов Фета нельзя отождествить с внешней “красивостью”, потому что в данном случае красота внешняя обозначила под собой красоту внутреннюю. Искусство поэта обладает волшебной силой, оно подчиняет человека, оберегает его от житейских невзгод. Назначение поэта – воплотить невоплощенное, восстановить гармонию, утраченную человеческими душами. Не отсюда ли эта исключительная мелодичность стихов Фета – не от этой ли попытки, цели жизни и творчества, миссии стать восстановителем утраченного и дорогого?

Уноси мое сердце в звенящую даль,

Где как месяц за рощей печаль;

В этих звуках на жаркие слезы твои

Кротко светит улыбка любви.

О дитя! как легко средь незримых зыбей

Доверяться мне песне твоей.

(“Певице”)

Песня, это воплощение мелодичности, не случайно была избрана Фетом как форма для своего лирического произведения. Именно к песне он стремился всю свою творческую жизнь, потому что только песня и музыкальность могут вернуть душе ощущение покоя, счастья и рая на Земле. Рай, потерянный рай – вот тот образ, тот идеал, к которому стремился Фет в своем творчестве. Музыкальность его стихов похожа на нечто неземное, но все равно прекрасное, как послание из другого мира, где нет ни зла, ни предательства, ни смерти.

Стихи Фета, приближенные к Земле и в то же время предельно оторванные от нее, дают это непередаваемое ощущение счастья и покоя. Жизнь во всем, оживление неживого – вот что воспел в своих стихах Фет и что он считал своим долгом:

Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,

Чужое вмиг почувствовать своим,

Шепнуть о том, пред чем язык немеет,

Усилить бой бестрепетных сердец –

Вот в чем певец лишь избранный владеет,

Вот в чем его и призрак и венец!

(“Одним толчком согнать ладью живую…”)

Необычайной мелодичностью обладает стихотворение “Сияла ночь, луной был полон сад…”. Тема этого стихотворения – любовь и музыка как две основополагающие человеческой жизни. Эта мысль Тютчева поддерживается звуковыми повторами, аллитерацией (звуков л и н). Эта позволяет создать видимый и слышимый образ, который подчеркивает образ художественный:

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Мы не просто представляем картину, нарисованную поэтом, мы ощущаем физически лучи луны, лежащие у наших ног.

В стихотворениях Фета всегда чувствуется жизнь – как нечто совершенно естественное, но в то же время приятно неожиданное, радостное, как подарок рая. Казалось, он жил в другом мире или просто был послан на землю с небес, – настолько прекрасна его лирика, долгие годы толкуемая землянами неправильно. Для поэта песня прозы была совершенно естественна и безусловна, как живая ладья, которую не надо сталкивать, а просто столкнуть, потому что дальше она пойдет сама, чувствуя, что к ней обращаются с просьбой.

Лирика Фета, как и Тютчева часто определяется как “музыкально-неуловимая”, “музыкально-экстатическая”. Сам поэт часто подчеркивал необходимость музыкального звучания в лирике. Это обусловлено тем, что его лирика ориентирована на романс и в основном создана в этой традиции. Из-за музыкальности, символичности и аллегоричности стихотворений Фета считают истоком направления символистов, возникшего в XX в. Символисты считали Фета великим мудрецом.

Говоря о Бородинском сражении, нельзя умолчать о двух ключевых фигурах этого решающего события в истории девятнадцатого века: Кутузове и Наполеоне.

Толстой в романе “Война и мир” изображает этих людей диаметрально противоположными. Поведение Кутузова порой озадачивает читателей. Толстой показывает главнокомандующего дремлющим, бездействующим. Но в этом видна особая мудрость этого старого человека. Он не отдает приказы, а как-то особо, по-человечески, говорит:

– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой… Наполеон же деятелен, порой суетлив. Он пишет приказы, получает подарки, завтракает. В нем чувствуется радостное возбуждение перед решительным боем. Ему предрекают взятие Москвы: “Через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидеть азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие”.

Для Кутузова и всех русских людей на Бородинском поле решалась судьба: быть или не быть стране.

Для Наполеона же – это очередная победа,- так он думал,- которая сделает его владыкой полумира.

“Весь день 25 августа,- как говорят его историки,- Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуждая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам”.

Кутузов беседует с князем Андреем, выслушивает проект Денисова об организации партизанских отрядов и отвечает:

“- Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут, при штабе, завтра поговорим”.

Главнокомандующий как бы нехотя соглашается подписать бумаги:

“Он поморщился…

– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю…”

Кутузов слушает доклад “только оттого, что у него были уши… но очевидно было, что ничего из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут…”. Кутузов считает, что в штабе мало что решается. Все будет зависеть от солдат. Поэтому на желание Андрея Болконского сражаться в полку, Кутузов отвечает:

“- Жалею, ты бы мне нужен был: но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет… иди с Богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести”.

Русские люди на Бородинском поле показывали чудеса стойкости и героизма. Они понимали, что от каждого зависит исход сражения. Их не надо было опекать и подталкивать вперед. Это была их земля, которую надо было спасти и отстоять. Кутузов верит в солдат и офицеров русской армии. Он плоть от плоти их, так же мыслит и чувствует, как они, поэтому он знает, что французы будут у него “лошадиное мясо есть!”. После встречи с Кутузовым умный и проницательный князь Андрей понял, что главнокомандующий знает, что есть что-то сильнее его воли,- это ход событий, он умеет его видеть и “понять значение”. Кутузов берет на себя великую ответственность, принимая решение о сдачи Москвы. Он хочет сохранить армию, спасти Россию.

Наполеон же полон тщеславия, он, не задумываясь о последствиях, занимает Москву… потом бежит из России, бросив свою армию. Толстой показывает его авантюристом, который ради личной славы вверг тысячи людей в смертельную опасность. И как логическое завершение его бездумной политики Толстой показывает бесславную гибель французской армии и самого Наполеона.

Кутузов же довел порученное ему дело до конца. После изгнания французов из России он умер, но в сердцах всех поколений россиян он останется победителем и освободителем России, ее добрым гением.

Cреди всех поэтов XX века можно встретить немало блистательных имен. Это были и поэты, отмеченные несравненной мощью гражданского пафоса, и мастера, владевшие исключительным умением показать удивительное слияние поэзии с социалистической

революцией. В этом пантеоне великих имен имя Маяковского занимает одно из первых мест.

Как-то Марина Цветаева сказала: “…несмотря на весь почет ему, весь плач по нем Москвы и России, Россия и до сих пор не поняла, кто ей был дан в лице Маяковского”. Поэт остался непонятым. Предчувствие этого трагического отчуждения, непонимания самого глубокого и чистого, что было в нем, беспокоило Маяковского много лет:

Я хочу быть понят моей страной.

А не буду понят, что ж.

По родной стране пройду стороной,

Как проходит косой дождь.

В русскую поэзию юный Владимир Маяковский пришел страдающим и одиноким. В стихах молодого поэта поражало необычное содержание и ошеломляющая поэтическая новизна. “Таких смелых, радикальных изменений в поэзии не совершил ни один поэт XX

века”. Ранняя лирика Маяковского изобилует образами, взятыми поэтом из окружающего мира. Каждый штрих, каждая деталь, любое слово – все несет в себе отпечаток личности, настроения, чувств автора. Поэтому может показаться, что его поэзия очень неоднозначна и противоречива. Например, пока его сердце полно любви, страсти, вся душа его поет, то даже луна может быть для него и “любовницей рыжеволосой”, и матерью его поэзии. Поэт обращается к ней со словами:

Ведь это же дочь твоя – моя песня…

Но вот настроение кроткой любви, какого-то неуловимого духовного единения с окружающим миром сменяется неожиданной враждебностью. Так же остро и сильно, как ранее любил, теперь чувствует поэт всю мерзость, склизкое и безысходное зло этого мира. И луна – та же самая луна – видится поэту совершенно иной:

…а за солнцами улиц где-то

ковыляла

никому не нужная

дряблая луна.

Все этапы личностного становления Маяковского совпадают у него со временем творческого становления. Отсюда и та противоречивость, бескомпромиссность его ранней лирики. Ощущение прилива творческих сил, готовность к работе, постоянному духовному неспокойствию подводят Маяковского к пониманию его поэтического кредо: он должен отдать трактирам и площадям свой “рвущийся, непокорный, непрожеванный крик”. Маяковский сделал самый смелый и решительный шаг, превратив поэзию в активную участницу митингов, демонстраций, диспутов, направленных на критику далекой от совершенства жизни, резкого несоответствия мечты и действительности:

…Опутали революцию обывательщины нити.

Страшнее Врангеля обывательский быт.

Скорее головы канарейкам сверните

Чтоб коммунизм канарейками не был побит!

И вновь ироничный, чуть насмешливый голос юности, живущий в нем, заставляет Маяковского не только обличать и восхищаться, критиковать и одобрять, но и просто шутить над собой:

И бог заплачет над моею книжкой!

Не слова – судороги, слипшиеся комом,

и побежит по небу с моими стихами под мышкой

и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Но помимо личностных противоречий, существующих внутри самого поэта, в его поэзии усиливается и трагизм эпохи, современником которой он был, времени, характеризующегося ломкой миропонимания тысяч людей, поэтому в стихах не могли не

появиться ноты атеизма, опустошенности, обманутости:

Я одинок, как последний глаз

У идущего к слепым человека!

Маяковский сейчас испытывает глубокий душевный кризис, сопровождающийся болью от одиночества, которое он переживает, и эту боль поэт не может отделить от трагической судьбы своей родины, своего времени, своего поколения:

…Вздыбилось ржанье оседланных смертью коней.

Дым из-за дома догонит нас длинными дланями,

Мутью озлобив глаза догнивающих в ливнях огней!

Наполненная гражданским пафосом, “митинговая” поэзия Маяковского, несмотря ни на что, нашла путь к сердцу каждого читателя. Призывная сила в лучших стихах поэта неотделима от задушевности. Он вошел в жизнь народа быстро возгорающимся,

неудержимым в страсти, деликатным, предупредительным, трогательным и нежным в заботе о других. Как способен он чувствовать, сопереживать, как способен наслаждаться земными человеческими радостями! Но многие люди забыли черты его истинной поэзии, поэзии сердца и любви, поэзии, исполненной боли и одиночества, поэзии колких рифм и разлетающихся строк, нежной и поющей, что привело читателей в тупик непонимания, о котором писала Цветаева. Быть может, будущее воспримет поэта, поймет и примет его настоящим, таким, какой он есть, искренним, ранимым и “исключительно нежным”:

Грядущие люди! Кто вы?

Вот я – весь боль и ушиб.

Вам завещаю сад фруктовый

моей великой души.

… Вторая четверть 19 века. Эпоха расцвета крепостничества в России. “Золотой век” поместного дворянства, ставшего к этому времени, без преувеличения, паразитическим классом. Душное время, тягостное. Как вскрыть его пороки, разоблачить крепостников-реакционеров? Разве что высмеять. И великий русский писатель берется за перо. Гротескные типажи Гоголя – совокупный образ российского помещика.

Его жизнь скучна и монотонна. Она располагает к безделью и пустомыслию. Кругозор помещика узок, а характер ничтожен. Таков Манилов, которого автор не случайно наделяет характерной фамилией, каждый слог которой можно тянуть. Ни одного резкого звука. Плавность, тягучесть, скука. Сравнивая героя с котом, автор подчеркивает доброту, обходительность, вежливость Манилова, которые доведены до гротеска. Комичен эпизод, когда герой, не желая первым войти в комнату, втискивается боком в дверь одновременно с Чичиковым. Но все эти черты принимают уродливые формы. За всю свою жизнь Манилов не сделал ничего полезного. Его существование бесцельно. Это подчеркивается Гоголем даже в описании его поместья, где царят бесхозяйственность, запустение. А вся умственная деятельность хозяина ограничивается бесплодными фантазиями, что хорошо бы провести “подземный ход” или выстроить “каменный мост” через пруд. Выделяя в портрете персонажа “сладкие, как сахар”, глаза, Гоголь подчеркивает, что “герой” прекраснодушен и сентиментален до приторности. Отношения между людьми ему представляются идиллическими и праздничными, без столкновений, без противоречий. Жизни он совершенно не знает, реальность подменяется у него пустой фантазией, игрой вялого воображения. Манилов на все смотрит сквозь розовые очки.

Убог духовный мир русского помещика, затхл и примитивен жизненный уклад. Коробочка в галерее “мертвых душ” поражает жадностью и мелочностью, хитростью и скупостью. Отсюда и такая фамилия, вызывающая ассоциации с различными коробочками, сундучками и ящичками, в которые бережно складываются различные вещи. Таким образом, Коробочка – одна из тех “тетушек”, которые “плачутся на неурожаи”, а между тем “набирают понемножку деньжонок”. Отличительной чертой героини является ее нечеловеческая тупость. Гоголь метко называет ее “дубинноголовой” и “крепколобой”.

Но не все помещики тихи и безобидны, как Коробочка и Манилов. Деревенское безделье и жизнь без забот порой так деградировали человека, что тот превращался в опасного, наглого хулигана. Картежник, сплетник, пьяница и дебошир Ноздрев на редкость типичен для русского дворянского общества. Болтовня, хвастовство, ругань и вранье – вот все, на что он способен. Этот балагур держит себя развязно и нагло, имеет “страстишку нагадить ближнему”. Язык героя засорен всякими искаженными словами, придуманными нелепыми выражениями, бранными словечками, алогизмами. Дополняет портрет Ноздрева его фамилия, состоящая из большого количества согласных, создающих впечатление взрыва. Кроме того, сочетание букв вызывает ассоциацию с любимым словечком героя “вздор”.

Не по душе Гоголю и другая крайность – доведенная до абсурда домовитость и усадистость крепких помещиков. Быт людей типа Собакевича устроен добротно, на совесть. В отличие от Ноздрева и Манилова герой связан с хозяйственно деятельностью. У него все “упористо”, без шаткости, в каком-то “крепком и неуклюжем порядке”. Даже избы крестьян построены на века, а колодец сработан из такого дуба, “который идет только… на корабли”. Внешний могучий облик Собакевича подчеркивается через интерьер дома. На картинах изображены богатыри, а мебель похожа на хозяина. Каждый стул как бы говорит: “…я Собакевич”. Питается помещик в соответствии с свои обликом. Блюда подаются большие и сытные. Если свинья, то целиком на стол, если баран, то тоже целиком на стол. Постепенно складывается образ обжорливого “человека-кулака”, “медведя” и вместе с тем хитрого пройдохи, интересы которого сводятся к личному материальному благополучию.

Галерею помещиков “венчает” Плюшкин, самый карикатурный и одновременно страшный персонаж. Это единственный “герой”, чья душа неуклонно деградирует. Плюшкин – помещик, целиком утративший человеческий облик, а, по существу, и рассудок. В людях он видит лишь врагов, расхитителей его имущества, никому не доверяет. Поэтому он отказался от общества, от родной дочери, проклял сына, не принимает гостей и сам нигде не бывает. А люди у него мрут, как “мухи”. Крестьян он считает тунеядцами и ворами, питает к ним ненависть и видит в них существа низшего порядка. Уже внешний вид деревни говорит об их тяжелой и беспросветной доле. Глубокий упадок всего крепостного уклада жизни наиболее ярко выражен именно в образе Плюшкина.

В поэме “Мертвые души” Н. В. Гоголь не случайно высмеивает поместное дворянство. Ведь собакевичи и плюшкины управляли Россией того времени, вершили судьбы русского народа. Их образы вытканы настолько ярко и выпукло, что фамилии гоголевских помещиков стали нарицательными. Мы и сегодня широко используем в обиходе понятие маниловщины, сравниваем тех или иных людей с коробочками или ноздревами.

Хлебников возится со словами, как крот, между тем он прорыл в земле ходы на целое столетие…

О. Мандельштам

При жизни Хлебников был известен очень узкому кругу литераторов. После его трагической смерти круг этот несколько расширился. Тогда же началась своего рода канонизация Хлебникова как художника и мыслителя для избранных. Его сложные по форме и содержанию стихи до сих пор служат предметом споров и рассуждений литературных критиков. Одни считают его грандиозным экспериментатором и создателем нового поэтического языка, который до конца сумеют постичь только в далеком будущем. Другие склонны думать, что его “новаторство” круто замешено на эстетическом жульничестве, духовном комедиантстве. Запад в XX веке прославился чисто техническими ухищрениями, и Хлебников, мол, не исключение. Называя имя Хлебникова, сразу вспоминают, что он придумал слово “летчик”. Словом, информация о поэте дается такая, что трудно составить для себя какой-то более или менее определенный образ этого поэта. Тем более трудно нам, соотечественникам многих и многих великих поэтов с очень четкими поэтическими чертами.

Сами великие поэты не могли уловить образа Хлебникова. А. Блок, например, писал: “Подозреваю, что значителен Хлебников…”

Модернисты особенно поднимали на щит формально-экспериментаторское начало Хлебникова. Приведу одно из типичных стихотворений поэта в этом ключе:

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!..

Поэт как бы ищет способ волшебного превращения одного русского слова в другое. Но он вовсе не старается нарушить законов русского словообразования, потому что исходит от корня “смех”. Мне кажется, это нормальное словотворчество. В доказательство можно напомнить о существовании русских детских считалок, языческих заговоров. В них тоже на первый взгляд все лишено прямого смысла, но мы ощущаем какой-то таинственный смысл.

Если рассматривать его стихи с точки зрения поиска звукового образа, то мы найдем этот образ почти во всех его стихах. Например:

Бобэоби пелись губы

Вээоми пелись взоры.

Пиээо пелись брови.

Лиэээй – пелся облик.

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Поэт как бы сам себе доказывал безграничные возможности русского языка. Например, он писал стихи, которые можно читать наоборот – слева направо и справа налево:

Кони, топот, инок,

Но не речь, а черен он.

Но был и другой Хлебников, который, к сожалению, до сих пор остается в тени. Это Хлебников – поэт мудрого зрения, благородных чувств:

Мне мало ль надо!

Краюшку хлеба

И каплю молока.

Да это небо,

Да эти облака!

Такого Хлебникова поймет и примет и настоящее, и будущее:

Беру в свидетели потомство

И отдаленную звезду.

В одной строчке поэт способен выразить огромный исторический смысл, показать события резко, без тени морализаторства. Например, поэта потрясла весть о расстреле рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 году, и он написал: “Вот Лена с глазами расстрела”.

Проникновенно пишет он о гибели русской военной части во время Первой мировой войны:

И к студеным одеждам привыкнув

И застынув мечтами о ней,

Слушай. Смерть, пронзительно гикнув,

Гонит тройку холодных коней…

Лик войны, холодный и страшный, взирает на нас из этих строк.

Удивительные крайности умещались в Хлебникове. Но с годами заметно побеждало в нем классическое человеческое начало. Он стремился доискаться до правды, а не до “праязыка”. Его путь можно назвать путем “блудного сына” русской поэзии к отчему дому. Путь был сложным, извилистым, полным различных тупиковых метаний. Но и время было непростое.

Чингиз Айтматов – один из самых известных писателей нашего времени. Его замечательные произведения “Материнское поле”, “Первый учитель”, “Белый пароход” и многие другие прочно вошли в русскую литературу.

Айтматов в своих произведениях размышляет о месте человека в этом мире, об ответственности каждого за свои поступки. Подобные проблемы являются актуальными для всего человечества.

Повести “Материнское поле” и “Белый пароход” известны и любимы многими читателями. В “Материнском поле” заявлена тема войны – страшного испытания, которое выпало на долю и русского, и киргизского народов.

Главная героиня Толгонат теряет самое ценное в своей жизни – мужа и троих сыновей.

Переживания, которые происходили в душе женщины и в минуты радости, и в минуты печали, не способны никого оставить равнодушным. Автор делает акцент на чистых человеческих чувствах и хочет отобразить тем самым красоту души людей.

В этом произведении затрагивается еще одна тема – освобождение человека от оков предрассудков.

Чингиз Айтматов размышляет о влиянии традиций на человека, о той противоречивой борьбе, которая разгорается в душе женщины. Сюжетная линия, по которой развиваются отношения Толгонат и Алиман (свекрови и невестки), является одной из самых интересных.

Автор рассказывает нам, что Толгонат всегда была смелой и непримиримой женщиной. Она находила выход из раличных итуаций и всегда шла вперед несмотря ни на что. Это подтверждают сцены бесед в райкоме, а также борьба с бандой воров.

Даже в личном горе, теряя любимых детей и мужа, Толгонат ведет себя мужественно. Но на плечи женщины сваливается еще одно испытание – борьба с собой, и это кажется Толгонат самым тяжелым.

Жена, а теперь уже вдова ее старшего сына, Алиман, после смерти своего мужа решает остаться со свекровью.

Женщин связывает крепкая дружба, а также пережитые страдания. Они понимают, что вместе им будет гораздо проще преодолеть любые трудности.

И даже после того как Алиман оказалась беременной, Толгонат не бросила ее, думая о происходящем так: “А главное – в душе я не осуждала ее… И потому я сразу сказала себе: если Алиман совершила грех, то это и мой грех, если она родит, то это и мой ребенок, и весь стыд, все тяготы и муки возьму на себя… Пусть не вешает головы. Пусть живет гордо.

Смотрит людям в глаза смело – она имеет право быть матерью”.

Женщине хватает сил и мужества взять на себя ответственность за все происходящее. На стороне Алиман и ее свекрови находятся уже все односельчане, кроме жены дезертира.

К сожалению, при родах Алиман умирает. Воспитание ребенка Толгонат берет на себя, стараясь вырастить из мальчика настоящего человека. Бабушку и внука связывает теплая дружба, и существует лишь один вопрос, который не дает покоя Толгонат: “Как рассказать всю правду Бекташу?” Хотя в глубине души она понимает о необходимости раскрыть тайну. И Толгонат снова приходится взваливать весь груз ответственности на свои плечи, ведь, кроме нее, эту проблему никто разрешить не сможет.

Чингиз Айтматов в своем произведении ставит перед читателями вопрос нравственной ответственности, которую человек должен нести, несмотря ни на что. Сбросить этот тяжкий груз проще всего, труднее же постараться пронести его до самого конца.

Ведь если человек не научится отвечать за свои слова и дела, не пройдет через все испытания, выпавшие на его долю, то, наверное, никогда не сможет понять всей ценности человеческой жизни.

Сказы “Малахитовой шкатулки” объединяются в группы, связанные общими героями, как главными, так и второстепенными. Эта связь писателем специально продумывалась для придания книге большей цельности. Иногда сказы объединяет указание на одно и то же время и место действия. Часто в сказах дается как бы история одной рабочей семьи: Степана и Насти, их дочери; Катерины и ее мужа мастера Данилы, а затем и их детей; старателя Леонтия и его сыновей Пантелея и Кости. Такие семейные истории существовали да и сейчас существуют на Урале.

Общие в сказах и волшебные персонажи, главные из которых – Хозяйка, или Малахитница, и Полоз. Интересно их происхождение. Еще в глубокой древности сложились у людей представления о том, что подземные богатства охраняют чудесные существа. В фольклоре хранители недр выступают в облике или Хозяина, старика, горного духа, или Хозяйки, девки Азовки. Действия их могут быть враждебны или доброжелательны по отношению к людям.

Такие фантастические предания были широко распространены среди уральских рабочих, многие поколения которых трудились в тяжелейших условиях на “подземной каторге”, в рудниках и шахтах. Стремление объяснить непонятные явления природы вызвало их к жизни, жажда справедливости, желание видеть удачу труженика и наказание угнетателя определили их содержание.

Бажов использует, развивает и дополняет фольклорные традиционные мотивы. Хозяйка Медной горы не только хранительница сокровищ, но и покровительница смелых, мужественных, творчески одаренных людей. Писатель наделяет ее необыкновенной внешностью. Детали красочного портрета намекают на связь ее с миром природы. Многое роднит эту героиню со сказочной царевной. Не только необыкновенная красота, но и чудесные помощники, выполняющие все ее распоряжения, – разноцвет ныс яшерки. Живет она в прекрасном подземном дворце, куда можно попасть, только преодолев многие испытания, похожие на те, которые проходит и герой волшебной сказки.

Отношения Медной горы Хозяйки с людьми определяются особыми условиями, так называемыми запретами. Одним из них был запрет женщине спускаться в шахту, во владения Хозяйки. Другим – не жениться молодцу, который хочет обрести ее покровительство. Не случайно рабочие побаивались Хозяйку, избегали встреч с ней.

Творчеству народных умельцев, истинных художников принадлежит одно из важных мест в сказах Бажова. Неутомимый поиск характеризует, например, мастера Данилу и его сына Митю, стремящихся раскрыть красоту камня, чтоб “сердце радовалось” у людей при взгляде на их работу.

Но не всем дано оценить мастерство умельца. Для барина главное – “сколько камни стоят”. Узнав, что использован недорогой материал, разгневанный барин раздавил и в пыль растоптал Митину “дорогую выдумку”. Как и Данила, исчез Митя.

Историческое прошлое Урала вплетается в сказы Бажова не только эпизодами освоения горных богатств, постройки и расширения заводов, но и все более сильного закрепощения народа и появления в его среде отдельных смельчаков, народных мстителей.

Народ всегда приписывал своим любимым героям особую удачливость и неуязвимость от пуль, а иногда и бессмертие. Следует этому и Бажов. Чудесные силы природы, не только Хозяйка Медной горы, но и волшебная кошка с горящими ушами, как в сказке, помогают смельчакам. Но та же волшебная кошка губит незадачливых добытчиков, барских прихвостней.

Другими чудесными персонажами, связанными с золотыми месторождениями, являются Огневушка-поскакушка и бабка Синюшка, способная девицей обернуться. К таким же персонажам принадлежат и козлик Серебряное копытце, и чудесные мураши (муравьи), и голубая змейка. Эти произведения Бажова ближе к сказкам, он и сам их так иногда называл.

Произведения уральского сказочника, основанные на фольклоре, общенародные по содержанию, гуманные по идеям, глубоко народны и по языку, и по стилю. Не одно поколение читателей радовали и увлекали сказы Павла Петровича Бажова. И жизнь им предстоит долгая-предолгая.

МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ ПРИШВИН (1873-1954)

Родился 4 февраля в имении Хрущеве Елецкого уезда Орловской губернии в обедневшей купеческой семье. В 1883 году поступил в Елецкую гимназию. Однако из 4-го класса был выгнан “за дерзость учителю”. Заканчивал обучение в Тюменском реальном училище.

В 1893 году поступает в Рижский политехнический институт. Там увлекся идеями марксизма. За участие в марксистских кружках в 1897 году был арестован, провел год в тюрьме и был выслан в двухгодичную ссылку в Елец.

В 1900-1902 годы учился на агрономическом отделении Лейпцигского университета, по окончании работал в Луге земским агрономом, опубликовал несколько статей и книг по специальности.

Оставив свою профессию, становится корреспондентом различных газет. Увлечение этнографией и фольклором приводит к решению путешествовать по Северу (Олонец, Карелия, Норвегия). Писатель знакомится с бытом и речью северян, записывает сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков (книги “В краю непуганых птиц”, “За волшебным колобком”). Постепенно он становится известным в литературных кругах.

Максим Горький содействовал появлению первого собрания сочинений Пришвина в 1912-1914 годах.

В годы Первой мировой войны был военным корреспондентом, печатая свои очерки в различных газетах.

После революции некоторое время учительствовал на Смоленщине. Создал серию охотничьих и детских рассказов, которые позже вошли в книгу “Календарь природы”. Побывал на Дальнем Востоке, в результате чего появилась повесть “Жень-шень”. В годы Отечественной войны писатель пишет “Рассказы о ленинградских детях”, сказку-быль “Кладовая солнца”.

В последние годы жизни много сил и времени отдавал дневникам (книга “Глаза земли”).

Михаил Михайлович Пришвин умер 16 января 1954 в Москве.