Стихотворение Некрасова «Тройка», написанное в 1846 году и вскоре напечатанное, стало одним из первых произведений поэта, в котором его яркий и самобытный талан проявился в полную силу. Оно посвящено главной теме некрасовского творчества — народной доле, — которая находит отражение и в его стихотворениях, и в поэмах.
Но, пожалуй, среди стихотворений Некрасова о народе самыми вдохновенными, удивительными по своей силе и выразительности были стихи о русской женщине. В разные годы Некрасов размышлял о женской доле в поэмах «Мороз, Красный нос» «Кому на Руси жить хорошо» , стихотворениях «Родина», «Мать», «Орина, мать солдатская», «Еду ли ночью по улице темной…» и многих других.
В «Тройке» поэт впервые создает образ крестьянской девушки во всей ее первозданной красоте, но здесь же он начинает свои размышления о той тяжкой судьбе, которая выпадает на долю русской женщины. Это двойственность определяет композицию и развитие художественной мысли стихотворения.
Сюжетную основу его составляет рассказ о молодой крепостной крестьянке, которая, выйдя на дорогу, провожает взглядом бешено мчащуюся тройку. Но содержание стихотворения — это размышления поэта о судьбе, которая, возможно, ожидает эту девушку.
При этом характерно, что поэт как бы обращается на «ты» к своей героине и ведет разговор именно с ней, а она же не слышит его и, видимо, не услышит и потом:
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от веселых подруг?
Знать, забило сердечко тревогу —
Все лицо твое вспыхнуло вдруг.
Эта ситуация много позже будет одной из болезненных проблем некрасовского творчества:
Но тот, о ком пою в вечерней тишине,
Кому посвящены мечтания поэта, —
Увы! Не внемлет он — и не дает ответа, —
Скажет поэт на закате своей жизни в стихотворении «Элегия». Но, понимая всю остроту этой ситуации, он никогда не изменял своей главной теме: «Я лиру посвятил народу своему», — с полным правом мог сказать о себе Некрасов. Так происходит и в стихотворении «Тройка».
Композиционно оно делится на две части: первая часть — это рассказ о настоящем, описание девушки, ее красоты, чистоты и свежести, вторая часть — размышления о ее возможном будущем, резко противостоящие как по настроению, так и по содержанию первой части.
В первой части стихотворения образ крестьянской девушки предстает в традициях устной народной поэзии, как воплощение жизни, любви, красоты и радости: «алая лента», «волосы черные, как ночь»; «румянец щеки», «лукавый глазок». Такой подбор красочных эпитетов создает яркий, запоминающийся облик красавицы.
Образ ее необыкновенно динамичен благодаря насыщенности текста глагольными формами, подбору слов. Поэт подчеркивает не только красоту девушки, но и ее оживленность, которая так свойственна молодости.
Казалось бы, жизнь должна улыбнуться ей в ответ:
Поживешь и попразднуешь вволю,
Будет жизнь и полна и легка…
В первой части даже пара для девушки как будто находится. Сравним 2-ю и 3-ю строфы:
И зачем ты бежишь торопливо На тебя заглядеться не диво
За промчавшейся тройкой во след? Полюбить тебя всякий не прочь:
На тебя, подбоченясь красиво, Вьется алая лента игриво
Загляделся проезжий корнет. В волосах твоих черных, как ночь.
Рифмы нечетных строк 3-ей строфы перекликаются с рифмами четных строк 2-ой строфы: торопливо — красиво — диво — игриво. Получается четверное созвучие: красота девушки словно бы созвучна красоте юноши. Кажется, славная вышла бы пара!
Но в середине 6-ой строфы происходит резкий слом:
Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
Будущее девушки, которое предвидит — не героиня! — поэт, темно и безотрадно. После замужества ее ждут одни тяготы и заботы, преждевременная старость и смерть. О таком будущем лучше и не знать! И, быть может, самое страшное то, что такое будущее типично для русской крестьянки — оно потом будет подробно описано в поэмах Некрасова «Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо», во многих его лирических стихах. Здесь же в нескольких точных и ярких образах поэт воссоздает картину жизни замужней крестьянки.
Недаром в этой картине присутствуют традиционные образы семейно-обрядовой поэзии: муж-привередник, злая свекровь. Они подчеркивают обобщенный смысл, заложенный в рассказе о судьбе девушки.
Вместе с рассказом о ее жизни меняется и сам ее образ: жену неряхи мужика красавицей никак не назовешь! В описании ее внешности на смену красочным, ярким и поэтичным эпитетам приходят прозаические детали, связанные с крестьянским бытом:
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь…
Так на смену красавицы, «чернобровой дикарки» приходит уродливая, замученная «работой и черной и трудной», забитая мужем-привередником и свекровью женщина. Жизнь ее похожа на тяжкий беспробудный сон, даже дети не скрашивают ее горького существования: «Погрузишься ты в сон непробудный, / Будешь нянчить, работать и есть».
Если раньше образ стремительной, порывистой девушки, весь устремленный вперед, в будущее, был необыкновенно динамичен, то во второй части стихотворения в ее портрете господствует статика:
И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, — появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
Такая перемена не удивительна — ведь это путь от жизни к смерти, то есть вечному покою. 10-я строфа звучит как похоронный плач:
И схоронят в сырую могилу,
Как пройдешь ты тяжелый свой путь,
Бесполезно угасшую силу
И ничем не согретую грудь.
Недаром здесь вновь появляются фольклорные мотивы, связанные с образом «сырой могилы» — ассоциативно он перекликается с образом матери-земли: «мать-сыра земля». Так в стихотворении начинает звучать и мотив, связанный с темой родины, ее тяжкая судьба перекликается с трагической участью русской женщины-крестьянки, тема нереализованных возможностей народа в дальнейшем станет для Некрасова одним из главных аспектов народной темы.
Мотив несбывшихся надежд и мечтаний, невозможности найти счастье для русской крестьянки звучит в последних двух строфах стихотворения, которые по смыслу связаны с двумя первыми и содержат ответ на поставленный в начале стихотворения вопрос — «Что ты жадно глядишь на дорогу?..», «И зачем ты бежишь торопливо?..»:
Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши!
Не нагнать тебе бешеной тройки,
Кони крепки, и сыты, и бойки,
И ямщик под хмельком, и к другой
Мчится вихрем корнет молодой.
Развернутый ответ на вопрос о женском счастье Некрасов даст много позже — в главе «Крестьянка» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»:
В стихотворении «Тройка», как и подобает лирическому произведению, мысль поэта получает, скорее, эмоциональное выражение. Трагична и безнадежна концовка стихотворения не только по содержанию, но и по общему звучанию этих строк. Если во всех предыдущих строфах рифмовка была перекрестной, то здесь — в последней строфе — даются две смежные рифмы: тройки — бойки — к другой — молодой. При этом женские рифмы созвучны мужским, так что вся строфа пронизана четырехкратным возгласом-стоном: ой… — ой… — ой… — ой… Именно такая рифмовка заключительной строфы передает трагические, надрывные ноты, звучащие в авторском голосе, а певучесть его излюбленного размера — трехстопного анапеста — придает лирическому всплеску особую музыкальную выразительность.
Недаром это стихотворение, сразу ставшее очень популярным, не раз было положено на музыку. И до сих пор известный романс на стихи некрасовской «Тройки» звучит со сцены концертных залов и в радио — и телепередачах, его слушают в записях и поют дома в кругу друзей. Может быть, некрасовская девушка, казалось бы, такая далекая от нас, все же чем-то схожа с нашими современницами, которые, как и все девушки в мире во все времена, мечтают найти свою любовь, обрести счастье, наконец-то догнать эту бешено мчащуюся тройку?