“Вся Русь явится в нем!” – говорил Гоголь о сюжете “Мертвых душ”. Монументальное эпическое полотно своей поэмы автор составил из бытовых зарисовок, портретов, пейзажей, лирических отступлений.
Вот, например, эпизод из 5 главы первого тома. Чичиков, спасаясь бегством от Ноздрева, велит кучеру ехать быстрее. Селифан, видимо, погруженный в свои неприятные размышления, не замечает встречный экипаж. Происходит столкновение. О том, как герои выходят из этого досадного недоразумения, автор рассказывает довольно подробно. Почему? Ведь здесь мы не встречаем ни значительных для сюжета лиц, ни фактов.
Однако этот эпизод содержит множество интересных деталей, раскрывающих характеры русских людей, особенности быта. Случай с экипажем только на первый взгляд кажется не важным для сюжета поэмы. Рассмотрим этот эпизод. Что он таит в себе?
Сцена начинается диалогом Селифана с чужим кучером. Гоголь с иронией описывает происходящее: “Селифан почувствовал свою оплошность, но так как русский человек не любит сознаться перед другим, что виноват, то тут же вымолвил он, приосанясь: “А ты что так расскакался? глаза-то свои в кабаке заложил, что ли?” “Брань” и “угрозы” в адрес героя совершенно справедливы, но он не даем себя в обиду, защищает собственное достоинство, отвечая на оскорбления.
Далее Селифан показывает, что спор не только на слова, но и на дело. Он сейчас же начинает исправлять свою ошибку. “Не тут-то было, – комментирует автор, – все перепуталось”. Пока кучер занят работой, праздный взор Чичикова замечает сидящих в коляске дам, своих подруг по несчастью. Здесь повествование становится более лирическим, хотя Гоголь по-прежнему не обходится без иронии. Вот как он описывает одну из дам: “молоденькая, шестнадцатилетняя, с золотистыми волосами, весьма ловко и мило приглаженными на небольшой головке. Хорошенький овал лица ее круглился, как свеженькое яичко, и, подобно ему, белел какою-то прозрачною белизною, когда свежее, только что снесенное, оно держится против света в смуглых руках испытующей его ключницы и пропускает сквозь себя лучи сияющего солнца; ее тоненькие ушки также сквозили, рдея проникавшим их теплым светом. При этом испуг в открытых, остановившихся устах, на глазах слезы – все это в ней было так мило, что герой наш глядел на нее несколько минут…” Приспособленцу и плуту, расчетливому мошеннику, Чичикову отнюдь не чужда поэзия. Конечно, она особого рода. Об этом свидетельствует “гастрономическое” сравнение лица героини с яичком. Вот проявление хищнической сути Чичикова. Ведь смотрим мы на девушку его глазами, не гоголевскими. Правда, испуг и слезы героини трогают душу черствого дельца.
Автор обращает наше внимание не только на людей. Мы наблюдаем за интересным поведением лошадей, которое Гоголь уподобляет человеческому. Зарисовка получается забавная: “…чубарому коню понравилось новое знакомство… и, положивши свою морду на шею своего нового приятеля, он…что-то нашептывал ему в самое ухо, вероятно, чепуху страшную, потому что приезжий беспрестанно встряхивал ушами”. Сцена достоверна, она позволяет ярко представить картину и… от души посмеяться над людьми и животными. И тех и других Гоголь изображает личностями, у каждой из которых свои интересы.
События разворачиваются стремительно. Столкновение, подобно представлению, собирает “бездну” народа из деревни. Видимо, мужикам больше нечего было делать, раз всю свою энергию они направляли на советы и прочее участие в инциденте. “Дядя Митяй” и “дядя Миняй” бросились помогать с таким рвением, что чуть не замучили лошадей. Изображая мужиков, автор вновь иронизирует. “Дядя Митяй” у него напоминает как “деревенскую колокольню”, так и “крючок, которым достают воду в колодце”, а “дядя Митяй” – совсем другой, похож на “тот исполинский самовар, в котором варится сбитень для всего прозябнувшего рынка”. Самое смешное, что ни один ничего “не достал”, ни другой ничего “не сварил”. Мужики не смогли помочь кучерам. Дело кончилось тем, что лошадей освободили от несносных седоков, и животные, отдохнув минуту, пошли сами собой.
Кульминационная сцена с мужиками очень хорошо демонстрирует, как мне кажется, основные качества народа – активность, энергию, которые тратятся порой бестолково, желание все решить силой, как следует не разобравшись в деле, и “мудрую” надежду “на авось” – ведь все закончилось само собой довольно неожиданно. Что тут скажешь? И смех и грех. А ведь так и живем до сих пор, только брички на автомобили поменяли.
Таким образом, эпизод со столкновением экипажей, как и другие, прямо не относящиеся к сюжету сцены, помогают всестороннему освещению жизни России XIX века. “Мертвые души” – это вся Русь с ее добром и злом.