В основе сюжета рассказа И. А. Бунина “Господин из Сан-Франциско” – судьба главного героя – “господина из Сан-Франциско “. Он отправляется в путешествие в Старый Свет и неожиданно умирает на Капри. Писатель лишает господина из Сан-Франциско имени, подчеркивая, что он – один из многих, чья жизнь растрачена даром. Бунин подчеркивает, что никто из окружавших героя людей не заинтересовался этим человеком хотя бы настолько, чтобы узнать его имя и историю. Для всех он просто “господин из Сан-Франциско”. Слово “господин” используется как единственное наименование героя и вызывает ассоциации со словами “повелитель “, “властелин”, “хозяин”. “Он был твердо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствия… Он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание, охраняли его чистоту и покой…” Собственно история его возвышения проста: сначала он гнался за прибылью, безжалостно заставляя работать на себя других, а затем безудержно наслаждался, тешил собственную плоть, не думая о душе. Судьба героя не содержит никаких индивидуальных черт и оценивается как “существование”, противопоставленное “живой жизни”. Внешний облик “господина из Сан-Франциско” сводится к нескольким ярким деталям, которые подчеркивают самое материальное, вещественное, ценное в нем: “…золотыми пломбами блестели его крупные зубы, старой слоновой костью – лысая голова”. Писателя интересует не только внешний вид героя, но и его внутренняя сущность, и то впечатление, какое он производит на окружающих. Уже в портретной характеристике героя заключена негативная авторская оценка. Лысая голова, седые усы совершенно не сочетаются с язвительным определением Бунина “расчищенный до глянца”. В рассказе нет развернутой речевой характеристики героя, не показана его внутренняя жизнь. Всего один раз в описаниях появляется слово “душа”, но оно используется скорее для отрицания сложности духовной жизни героя: “…в душе его уже давным-давно не осталось даже горчичного семени каких-либо так называемых мистических чувств…” Герой рассказа одинаково далек от мира природы и мира искусства. Его оценки или подчеркнуто утилитарны, или эгоцентричны. Он действует и реагирует, как автомат. Душа господина из СанФранциско мертва, а существование кажется исполнением определенной роли. Бунин изображает “нового человека” современной цивилизации, лишенного внутренней свободы.
Герой рассказа воспринимает как собственность не только материальные, но и духовные ценности. Но призрачность власти и богатства обнаруживается перед лицом смерти, которая в рассказе метафорически сближается с грубой силой, “неожиданно… навалившейся” на человека. Преодолеть смерть способна только духовная личность. Но господин из Сан-Франциско ею не был, поэтому его смерть изображается в рассказе только как гибель тела. Признаки утраченной души появляются уже после смерти, как слабый намек: “И медленно, медленно на глазах у всех потекла бледность по лицу умершего, и черты его стали утончаться, светлеть…” Смерть стерла с его лица налет жесткости и на миг приоткрыла истинный облик – тот, каким он мог бы быть, если бы прожил жизнь по-другому. Получается, что жизнь героя была состоянием его духовной смерти, и только физическая смерть несет в себе возможность пробуждения утраченной души. Описание умершего приобретает символический характер: “Мертвый остался в темноте, синие звезды глядели на него с неба, сверчок с грустной беззаботностью запел на стене…” Образ “огней небес” является символом души и поисков духа.
Следующая часть рассказа – путешествие тела господина из Сан-Франциско. Тема власти сменяется темой невнимания и равнодушия живых к умершему. Смерть оценивается ими как “происшествие “, “неприятность”. Деньги и почет оказываются фикцией. Неслучайно коридорный Луиджи разыгрывает перед горничными своеобразный спектакль, пародирующий напыщенную манеру “господина” и обыгрывающий его кончину. Недостойная месть человека, привыкшего в силу профессии гнуть спину. Но что поделаешь – великая тайна смерти сменяется фарсом в театре жизни. И герой незаметно для читателя перестает быть господином. Автор, говоря о нем, употребляет словосочетания “мертвый старик “, “какой-то”. Это – путь героя от человека, возлагавшего все надежды на будущее, к полному небытию.
Бунин показывает, что господин из Сан-Франциско – часть погибающего, обреченного мира, и ему суждено исчезнуть вместе с ним. Образ господина несет в себе обобщающий смысл. И это обобщение подчеркнуто кольцевой композицией: описание плавания на “Атлантиде” приводится в начале и в конце рассказа. А среди повторяющихся образов выделяются образ океана как символ жизни и смерти, образ корабельной сирены как символ Страшного суда, а также образ корабельной топки как символ адского пламени. При этом социальный конфликт становится проявлением более общего конфликта – вечной борьбы добра и зла. И если мировое зло воплощено в рассказе в образе Дьявола, наблюдающего за “Атлантидой”, то олицетворением добра является Богоматерь, благословляющая жителей Монте-Соляро из глубины скалистого грота. Смерть главного героя – не торжество добра и не победа зла, а всего лишь торжество вечного и неумолимого течения жизни, где всякому непременно воздается по делам его. И на долю бренных останков господина из Сан-Франциско выпадают лишь ветер, мрак, вьюга…