Александр Васильевич Сухово-Кобылин

Картины прошедшего

Драматургическая трилогия (1852-1869, опубл. 1869)

СВАДЬБА КРЕЧИНСКОГО

Комедия в трех действиях (1852-1854, опубл. 1856)

Уже не первый месяц помещик Петр Константинович Муромский, доверив деревенское хозяйство управляющему, живет со своей дочерью Лидочкой и ее пожилой тетушкой Анной Антоновной Атуевой в Москве. У него обширные земли в Ярославской губернии и аж полторы тысячи крепостных душ – состояние нешуточное.

Разумеется, двадцатилетняя девица Лидочка – “лакомый кусочек” для московских щеголей-женихов. Но этого не понимает ее тетушка. Она полагает, что Лидочку надо показывать свету, звать в дом гостей: “без расходов девочку замуж не отдашь”. Но вдруг выясняется, что расходов-то никаких уже и не нужно.

Лидочка по секрету признается тетушке, что жених уже есть! Вчера на балу она танцевала мазурку с Михаилом Васильевичем Кре-чинским. И он – ах, Боже правый! – сделал ей предложение. Но вот что досадно – раздумывать нет времени! Ответ нужно дать незамедлительно. “Мишель” не сегодня завтра уезжает из Москвы и желает знать до своего отъезда – “да” или “нет”.

Как быть? Ведь папенька не даст благословения на скорую руку. Он должен хорошо знать будущего зятя. А что такое этот Кречинский – фигура в высшей степени загадочная. Он ездит в дом Муромского уже целую зиму, но известно о нем немного, хотя и достаточно для того, чтоб тетушка и племянница были от него без ума. Ему – под сорок. Статен, красив. Пышные бакенбарды. Ловко танцует. Превосходно говорит по-французски. У него обширнейший круг знакомств в высшем свете! Кажется, есть и имение где-то в Симбирской губернии… А какие у него аристократические манеры! Какая обворожительная галантность! Какой изысканный вкус во всем – ведь вот как прелестно “обделал” он Лидочкин солитер (крупный бриллиант), то есть оправил его у ювелира в булавку, изготовленную по собственной модели…

Но Муромского не проймешь такими разговорами. Каково состояние Кречинского? Сколько у него земли, сколько душ – никто не знает. Зато говорят, что шатается он по клубам, играет в карты и имеет “должишки”. А вот другой молодой человек, Владимир Дмитриевич Нелысин, давний “друг дома”, весь как на ладони. Скромен, даже застенчив. Карт в руки не берет. Правда, плохо танцует и не блещет манерами. Но зато он сосед – имение его рядышком, “борозда к борозде”. И он тоже здесь, в Москве, и тоже навещает дом Муромского: молчаливо влюблен в Лидочку. Его-то Муромский и прочит в мужья своей “кралечке” и “баловнице”.

Однако стараниями тетушки и самого Кречинского дело улаживается так, что Муромский в тот же день благословляет дочь на брак с “прекрасным человеком”, которому “князья да графы приятели”. Не-лькин в отчаянии. Нет, он не допустит, чтобы эта свадьба состоялась! Ему кое-что известно о “грешках” Кречинского. Но теперь-то он “до-знает всю подноготную” и уж тогда представит старику этого “остряка” и “лихача” в истинном свете.

А “подноготная” есть. Да еще какая! Кречинский не просто играет в карты – он “страшный игрок”. Он бредит игрою. И Лидочка с ее приданым – для него лишь куш, с которым можно вступить в большую игру. “У меня в руках тысяча пятьсот душ, – соображает он, – и ведь это полтора миллиона, и двести тысяч чистейшего капитала. Ведь на эту сумму можно выиграть два миллиона! и выиграю, выиграю наверняка”.

Да, но куш этот нужно еще заполучить. Благословение родителя – это только зыбкая удача, вырванная у судьбы благодаря вдохновенному блефу. Блеф нужно выдержать до конца! Но как, как?! Положение Кречинского катастрофическое. Он связался с “шушерой”, мелким карточным шулером Иваном Антоновичем Расплюевым, чьи нечистые и ничтожные выигрыши едва поддерживают его существование. Квартиру, где он обитает вместе с этим жалким пройдохой, беспрестанно осаждают кредиторы. Денег нет даже на извозчика! А тут еще является этот подлый купчишка Щебнев, требует выдать сию же минуту карточный долг, грозится сегодня же записать его имя в клубе в позорную долговую “книжечку”, то есть ославить его на весь город как банкрота! И это в ту самую минуту, когда Кречинскому “миллион в руку лезет”… Да, с одной стороны, миллион, а с другой – нужны каких-нибудь две-три тысчонки, чтобы раздать долги, оплатить счета и наскоро – в три дня – устроить свадьбу. Без этих мелких ставок рухнет вся игра! Да что там! – она уже рушится: Щебнев согласен ждать лишь до вечера, кредиторы за дверью грозно бушуют.

Впрочем, надежда еще есть. Кречинский посылает Расплюева к ростовщикам, приказывая одолжить у них деньги под любые проценты. Дадут, непременно дадут, они ведь знают Кречинского: вернет сполна. Но Расплюев является с дурными вестями. Ростовщики уже не могут верить Кречинскому: “видно, запахло!..” Они требуют надежного залога. А что осталось у бедного игрока! Ничего, кроме золотых часов в семьдесят пять рублей. Все кончено! Игра проиграна!

И вот тут-то, в минуту полной безнадежности, Кречинского осеняет блистательная идея. Впрочем, ее блистательности еще не могут оценить ни Расплюев, ни слуга Федор. Они даже полагают, что Кречинский повредился рассудком. И действительно, он как будто бы не в себе. Он достает из бюро грошовую булавку, ту самую, которую он использовал как модель, “обделывая” Лидочкин солитер, смотрит на нее с восторженным изумлением и восклицает: “Браво!. ура! нашел…” Что нашел? Какую-то “побрякушку”. Камень-то в булавке стразовый, из свинцового стекла!

Ничего не объясняя, Кречинский велит Расплюеву заложить золотые часы и на вырученные деньги купить роскошный букет цветов, “чтоб весь был из белых камелий”. А сам тем временем садится сочинять письмо Лидочке. Он наполняет его нежностью, страстью, мечтаниями о семейном счастье – “черт знает каким вздором”. И как бы между прочим просит ее прислать ему с посыльным солитер – он заключил пари о его размерах с неким князем Бельским.

Как только Расплюев появляется, Кречинский отправляет его с цветами и запиской к Лидочке, объясняя ему, что он должен получить у нее солитер и принести вещь “аккуратнейшим образом”. Расплюев все понял – Кречинский намерен украсть бриллиант и бежать с ним из города. Но нет! Кречинский не вор, честью он еще дорожит и бежать никуда не собирается. Напротив. Пока Расплюев выполняет его поручение, он приказывает Федору подготовить квартиру для пышного приема семейства Муромских. Настает “решительная минута” – принесет ли Расплюев солитер или нет?

Принес! “Виктория! Рубикон перейден!” Кречинский берет обе булавки – фальшивую и подлинную – и мчится с ними в лавку ростовщика Никанора Савича Бека. Спрашивая денег под залог, он предъявляет ростовщику подлинную булавку – “того так и шелохнуло, и рот разинул”. Вещь ведь ценнейшая, стоимостью в десять тысяч! Бек готов дать четыре. Кречинский торгуется – просит семь. Бек не уступает. И тогда Кречинский забирает булавку: он пойдет к другому ростовщику… Нет-нет, зачем же – к другому… Бек дает шесть! Кречинский соглашается. Однако требует уложить булавку в отдельную шкатулку и опечатать ее. В тот момент, когда Бек уходит за шкатулкой, Кречинский подменяет подлинную булавку фальшивой. Бек спокойно укладывает ее в шкатулку – бриллиант ведь уже проверен и под лупою, и на весах. Дело сделано! Игра выиграна!

Кречинский возвращается домой с деньгами и с солитером. Долги розданы, счета оплачены, куплены дорогие наряды, наняты слуги в черных фраках и белых жилетах, заказан подобающий ужин. Идет прием невесты и ее семейства. Пыль пущена в глаза, пыль золотая, бриллиантовая! Все отлично!

Но вдруг на квартиру Кречинского является Нелькин. Вот оно, разоблачение! Нелькин уже все выведал: ах, Боже! с кем связался почтеннейший Петр Константинович! Да это же проходимцы, картежники, воры!! Они ведь украли у Лидочки солитер… Какое там пари?! какой князь Бельский?! Солитера нет у Кречинского – он заложил его ростовщику Беку!.. Все смущены, все в ужасе. Все, кроме Кречинского, ибо в эту минуту он на вершине своего вдохновения – блеф его обретает особенную внушительность. Великолепно изображая благороднейшего человека, чья честь оскорблена коварным наветом, он берет с Муромского обещание “по шее выгнать вон” обидчика, если солитер будет сейчас же представлен для всеобщего обозрения. Старик вынужден дать такое обещание. Кречинский с торжественным негодованием предъявляет бриллиант! Нелькин опозорен. Его карта бита Сам Муромский указывает ему на дверь. Но Кречинскому этого мало. Успех нужно закрепить. Теперь искусный игрок изображает другое чувство: он потрясен тем, что семейство так легко поверило гнусной сплетне о своем будущем зяте, муже!! О, нет! теперь он не может быть Лидочкиным мужем. Он возвращает ей ее сердце, а Муромскому его благословение. Все семейство молит его о прощении. Что ж, он готов простить. Но при одном условии: свадьба должна быть сыграна завтра же, чтоб положить конец всем сплетням и слухам! Все с радостью соглашаются. Вот теперь игра действительно выиграна!

Остается только выиграть время, то есть выпроводить дорогих гостей как можно скорее. Нелькин ведь не успокоится. Он может в любую минуту явиться сюда с Беком, фальшивой булавкой и обвинениями в мошенничестве. Нужно успеть… Гости уже поднялись, двинулись к выходу. Но нет! В дверь звонят… стучат, ломятся. Успел Нелькин! Он явился и с Беком, и с булавкой, и с полицией! Лишь на минуту Кречинский теряет самообладание; приказывая не отпирать дверь, он хватает ручку от кресла и угрожает “разнести голову” всякому, кто двинется с места! Но это уже не игра – это разбой! А Кречинский все ж таки игрок, “не лишенный подлинного благородства”. В следующее же мгновение Кречинский “кидает в угол ручку от кресла” и уже как истинный игрок признает свое поражение возгласом, характерным для карточного игрока: “Сорвалось!!!” Теперь ему светит “Владимирская дорога” и “бубновый туз на спину”. Но что это?! От печальной дороги в Сибирь и арестантских одежд “Мишеля” спасает Лидочка. “Вот булавка… которая должна быть в залоге, – говорит она ростовщику, – возьмите ее… это была ошибка!” За сим все семейство, “убегая от срама”, покидает квартиру игрока.