Повествовательная манера Толстого в “Анне Карениной” иная, нежели в “Войне и мире”. Там он не скрывал своих взглядов, напротив, смело бросался в бой, например, с теми суждениями историков, которые считал ложными.
В новом романе стиль писателя более сдержан, его оценки изображаемых событий, тех или иных персонажей не выражены так прямо и ясно, как в предыдущем произведении. Даже поведение героев “Анны Карениной” стало как бы более “самостоятельным”. Однажды писатель услышал такое мнение:
“-Говорят, вы очень жестоко поступили с Анной Карениной, заставив ее умереть под вагоном.
Толстой улыбнулся и ответил:
-Это мнение напоминает мне случай, бывший с Пушкиным. Однажды он сказал кому-то из своих приятелей: “Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна! Она замуж вышла! Этого я никак не ожидал от нее”. То же самое и я могу сказать про Анну Каренину. Вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы; они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется”.
Это очень глубокая и важная мысль. В реалистической литературе характер персонажа обладает способностью саморазвития. Разумеется, все создает автор, но он должен стремиться к тому, чтобы не нарушалась внутренняя логика им же созданного характера. Так, Толстой признавался, что Вронский после объяснения с Карениным совершенно неожиданно для него, автора, стал стреляться: “для дальнейшего это было органически необходимо”.
Отсюда, однако же, вовсе не следует, что писатель “теряет управление” своим текстом. Напротив, все многообразные эпизоды, мотивы, образы романа объединяются у Толстого в единое целое на основе развития авторской идеи. Это находит прямое отражение, например, в тщательно продуманной композиции “Анны Карениной”.
Знакомый Толстого С. А. Рачинский заметил, что, по его мнению, две сюжетные линии романа не соединены органически, поэтому в романе будто бы “нет архитектуры”. Толстой отвечал: “Я горжусь, напротив, архитектурой… Боюсь, что, пробежав роман, Вы не заметили его внутреннего содержания”.
Сложность структуры произведения потребовала и особых средств художественной изобразительности, в частности использования поэтических символов. Так, символическое значение имеет мотив железной дороги. Для Толстого, который находился накануне окончательного перехода на позиции крестьянства, железная дорога воплощает нечто антигуманистическое, именно железное, некое зло, враждебное человеку. Показательно этом отношении, что обедневший аристократ Стива Облонский вынужден искать “место члена от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса юго-железных дорог и банковых учреждений”.
Появляются в романе и элементы так называемого “подтекста”, о котором обычно упоминается в связи с Чеховым. Однако и до Чехова Толстой умел поведать не только то, что говорят его герои, но и то, что они при этом думают, иными словами, то, что находится не на поверхности, а в глубине их сознания.
В качестве примера напомним эпизод, когда брат Левина, Сергей Иванович, так и не сумел сделать предложение Вареньке, которая вообще-то ему очень нравилась. Они вдвоем собирают грибы, никто им не мешает. У Сергея Ивановича уже готовы были слова, “которыми он хотел выразить свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил:
-Какая же разница между белым и березовым?
Губы Вареньки дрожали от волнения, когда она ответила:
-В шляпке нет разницы, но в корне”.
Не о грибах они думали, а совершенно о другом, о том, что могло бы стать самым главным в их жизни – но так и не стало.
Широкая постановка проблем общечеловеческого масштаба, художественное новаторство, совершенство композиции, смелое разрушение узких жанровых рамок семейно-бытового романа – все это обусловило то всемирное признание, которое “Анна Каренина” получила вслед за “Войной и миром”.
Достоевский писал: “”Анна Каренина” есть совершенство как художественное произведение… с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться…”