ТЕМА И ИДЕЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Идея (греч. idea — первообраз, идеал, идея) — основная мысль произведения, выражающаяся посредством всей его образной системы. Именно способ выражения принципиально отличает идею художественного произведения от научной идеи. Идея художественного произведения неотделима от его образной системы, поэтому не так легко бывает найти ей адекватное абстрактное выражение, сформулировать ее в отрыве от художественного содержания произведения. Л. Толстой, подчеркивая неотделимость идеи от формы и содержания романа «Анна Каренина», писал: «Если бы я хотел сказать словами все то, что я имел в виду выразить романом, то я должен был бы написать роман, тот самый, который я написал, сначала».
И еще одно отличие идеи художественного произведения от идеи научной. Последняя требует четкого обоснования и строгого, часто лабораторного, доказательства, подтверждения. Писатели, в отличие от ученых, не стремятся, как правило, к строгой доказательности, хотя у натуралистов, в частности у Э. Золя, такую тенденцию можно найти. Художнику слова достаточно поставить тот или другой волнующий общество вопрос. В самой этой постановке и может быть заключено основное идейное содержание произведения. Как отмечал А. Чехов, в таких произведениях, как «Анна Каренина» или «Евгений Онегин» не «решен» ни один вопрос, но тем не менее они пронизаны глубокими, общественно значимыми идеями, волнующими всех.
К понятию «идея произведения» близко и понятие «идейность». Последний термин в большей степени связан с позицией автора, с его отношением к изображаемому. Это отношение может быть различным, так же как и различными могут быть идеи, выражаемые автором. Позиция автора, его идеология определяются прежде всего эпохой, в которой он живет, присущими этому времени общественными взглядами, выражаемыми той или иной социальной группой. Для просветительской литературы XVIII века была характерна высокая идейность, обусловленная стремлением к переустройству общества на принципах разума, борьбой просветителей с пороками аристократии и верой в добродетель «третьего сословия». Одновременно развивалась и литература аристократическая, лишенная высокой гражданственности (литература «рококо»). Последнюю нельзя назвать «безыдейной», просто идеи, выражаемые этим направлением, были идеи противоположного просветителям класса, класса, теряющего историческую перспективу и оптимизм. В силу этого идеи, выражаемые «преци — озной» (изысканной, утонченной) аристократической литературой, были лишены большого социального звучания.
Идейность писателя не сводится только к тем мыслям, которые он вкладывает в свое создание. Важен и отбор материала, на котором базируется произведение, и определенного круга персонажей. Выбор героев, как правило, детерминирован соответствующими идейными установками автора. Например, русская «натуральная школа» 1840-х годов, исповедовавшая идеалы социального равенства, с сочувствием рисует жизнь обитателей городских «углов» — мелких чиновников, бедных мещан, дворников, кухарок и т. п. В советской литературе на первый план выходит «настоящий человек», озабоченный прежде всего интересами пролетариата, жертвующий личным во имя общегосударственного блага.
Чрезвычайно важной представляется проблема соотношения в произведении «идейности» и «художественности». Далеко не всегда даже выдающимся писателям удается воплотить идею произведения в совершенную художественную форму. Нередко художники слова в своем стремлении как можно более точно выразить волнующие их идеи сбиваются на публицистику, начинают «рассуждать», а не «изображать», что, в конечном счете, только ухудшает произведение. Примером такой ситуации может служить роман Р. Роллана «Очарованная душа», в котором высокохудожественные начальные главы контрастируют с последними, представляющими собой что-то вроде публицистических статей.
В таких случаях полнокровные художественные образы превращаются в схемы, в простые рупоры идей автора. К «прямому» выражению волнующих их идей прибегали даже такие величайшие художники слова, как Л. Толстой, хотя в его произведениях такому способу выражения отведено сравнительно мало места.
Обычно художественное произведение выражает главную идею и ряд второстепенных, связанных с побочными сюжетными линиями. Так, в знаменитой трагедии «Царь Эдип» Софокла наряду с основной идеей произведения, гласящей, что человек — игрушка в руках богов, в великолепном художественном воплощении проводятся идеи о притягательности и одновременно бренности человеческой власти (конфликт Эдипа с Креонтом), о мудрой «слепоте» (диалог слепого Тиресия со зрячим телесно, но духовно слепым Эдипом) и целый ряд других. Характерно, что античные авторы даже самые глубокие мысли
Стремились выразить только в художественной форме. А что касается мифа, то его художественность без остатка «поглощала» идею. Именно в этой связи многие теоретики говорят о том, что чем древнее произведение, тем оно художественнее. И это не потому, что древние создатели «мифов» были талантливее, а потому, что у них просто не было другого способа выражать свои идеи в силу неразвитости абстрактного мышления.
Говоря об идее произведения, о его идейном содержании, следует также иметь в виду, что оно не только создается автором, но может вноситься и читателем.
А. Франс говорил, что в каждую строку Гомера мы вносим свой смысл, отличный от того, который вкладывал в нее сам Гомер. К этому критики герменевтического направления добавляют, что восприятие одного и того же художественного произведения бывает различным в разные эпохи. Читатели каждого нового исторического периода обычно «вчитывают» в произведение господствующие идеи своего времени. И это действительно так. Разве не пытались в советское время наполнить роман «Евгений Онегин», исходя из доминирующей в то время «пролетарской» идеологии, тем, о чем и не помышлял Пушкин? В этом отношении особенно показательна интерпретация мифов. В них при желании можно найти любую современную идею от политической до психоаналитической. Не случайно З. Фрейд увидел в мифе об Эдипе подтверждение своей идеи об изначальном конфликте сына с отцом.
Возможность широкого толкования идейного содержания художественных произведений как раз и вызвана спецификой выражения этого содержания. Образное, художественное воплощение идеи не является таким точным, как научное. Это и открывает возможность весьма свободного толкования идеи произведения, равно как и возможность «вчитывания» в него тех идей, о которых и не помышлял автор.
Говоря о способах выражения идеи произведения, нельзя не упомянуть учения о пафосе. Известны слова В. Белинского о том, что «поэтическая идея — это не силлогизм, не догмат, не правило, это — живая страсть, это — пафос». И поэтому идея произведения «является не отвлеченной мыслью, не мертвою формою, а живым созданием». Слова В. Белинского подтверждают то, о чем говорилось выше — идея в художественном произведении выражается специфическими средствами, она «живая», а не абстрактная, не «силлогизм». Это глубоко верно. Следует лишь уточнить, чем все же отличается идея от пафоса, ибо в формулировке Белинского такое различие не просматривается. Пафос — это прежде всего страсть, и она связана с формой художественного выражения. В этой связи говорят о «патетических» и бесстрастных (у натуралистов) произведениях. Идея же, неразрывно связанная с пафосом, все же больше относится к тому, что называют содержанием произведения, в частности, говорят об «идейном содержании». Правда, это деление относительное. Идея и пафос сливаются воедино.
Тема (от греч. thema) — то, что кладется в основу, основная проблема и основной круг жизненных событий, изображенных писателем. Тема произведения неразрывно связана с его идеей. Отбор жизненного материала, постановка проблем, т. е. выбор темы, диктуются теми идеями, которые хотел бы выразить в произведении автор. В. Даль в «Толковом словаре» определил тему как «положение, задачу, о коей рассуждается или которую разъясняют». Этим определением подчеркивается то, что тема произведения — это прежде всего постановка проблемы, «задачи», а не просто те или другие события. Последние могут быть предметом изображения и определяться также в качестве сюжета произведения. Понимание «темы» главным образом как «проблемы» предполагает ее близость к понятию «идея произведения». Эта связь была отмечена Горьким, писавшим, что «тема — это идея, которая зародилась в опыте автора, подсказывается ему жизнью, но гнездится во вместилище его впечатлений еще неоформленно, и, требуя воплощения в образах, возбуждает в нем позыв к работе ее оформления». Проблемная направленность темы часто выражается в самом названии произведения, как это имеет место в романах «Что делать?» или «Кто виноват?». В то же время можно говорить чуть ли не о закономерности, заключающейся в том, что почти все литературные шедевры имеют подчеркнуто нейтральные названия, чаще всего повторяя имя героя: «Фауст», «Одиссея», «Гамлет», «Братья Карамазовы», «Дон Кихот» и т. д.
Подчеркивая тесную связь идеи и темы произведения, нередко говорят об «идейно-тематической целостности» или о его идейно-тематических особенностях. Подобное объединение двух различных, но тесно связанных меж собой понятий представляется вполне оправданным.
Наряду с термином «тема» нередко употребляется и близкий к нему по смыслу — «тематика», что подразумевает наличие в произведении не только главной темы, но и различных побочных тематических линий. Чем масштабнее произведение, чем шире в нем охват жизненного материала и сложнее идейная основа, тем больше таких тематических линий. Основная тема в романе И. Гончарова «Обрыв» — повествование о драматизме поиска своего пути в современном обществе (линия Веры) и «обрыв», которым заканчиваются подобные попытки. Вторая тема романа — дворянский дилетантизм и его губительное воздействие на творчество (линия Райского).
Тема произведения может быть как общественно значимой — именно такова была тема «Обрыва» для 1860-х годов, — так и незначительной, в связи с чем иной раз говорится о «мелкотемье» того или иного автора. Однако следует иметь в виду, что некоторые жанры по самой своей природе предполагают «мелкотемье», т. е. отсутствие общественно значимых тем. Такова, в частности, интимная лирика, к которой понятие «мелкотемье» неприменимо в качестве оценочного. Для крупных же произведений удачный выбор темы является одним из главных условий успеха. Это хорошо видно на примере романа А. Рыбакова «Дети Арбата», небывалый читательский успех которого обеспечила прежде всего острая для второй половины 1980-х годов тема разоблачения сталинизма.