Взгляды Лермонтова на поэта и поэзию изменялись по мере развития и углубления реалистических тенденций в его творчестве. Молодой Лермонтов — романтик. Он смотрит на поэта как на одинокого избранника. Лермонтовский поэт -«как демон, с гордою душою»; он «меж людей беспечный странник, / Для мира и небес чужой» . Поэт живет своими мечтами, своими стараниями, которые недоступны «толпе»:
Я сам собою жив доныне, Свободно мчится песнь моя… «Пускай поэта обвиняет…»
Но уже в ранний период творчества Лермонтов порой ставит под сомнение правомерность противопоставления одинокого поэта «ничтожной толпе»:
Безумец я! Вы правы, правы! Смешно бессмертье на земле. Как смел желать я громкой славы, Когда вы счастливы в пыли? «Безумец я! Вы правы…»
В зрелый период творчества, когда субъективный взгляд на жизнь постепенно уступил место объективному изображению реальной действительности, Лермонтов видит в поэте не одинокого провидца, глашатая «истин вековых», а народного трибуна.
Образ такого поэта, пророка и гражданина нарисован в стихотворении «Поэт».
Твой стих, как божий дух, носился над толпой, И отзыв мыслей благородных Звучал, как колокол на башне вечевой Во дни торжеств и бед народных.
Почему же поэт ставит глагол в прошедшем времени: «Звучал, как колокол на башне вечевой»? Он имеет в виду революционную поэзию декабристов и Пушкина как выразителя идей декабризма. В 20-е годы поэты «простым и гордым» стихом «воспламеняли бойца для битвы». Их стих «нужен был толпе, / Как чаша для пиров, / Как фимиам в часы молитвы». Лермонтов, таким образом, ратует за идейную поэзию. Недаром он сравнивает поэзию с кинжалом, который может быть грозным боевым оружием и «игрушкой золотой».
А как же относится Лермонтов к современной ему поэзии? По его убеждению, современный поэт «свое утратил назначенье». «Трагедия поэта в том, что он разобщен с народом и теми, кого Лермонтов называет толпой, — смешанным, разноликим окруженьем поэта.
Поэт, изображенный Лермонтовым, лишился в обступившем его «ветхом мире» права выражать свою подлинную сущность, утратил свое назначение и превратился в изнеженного любителя «блесток» и «румян». Он разошелся с толпой не только потому, что сам, предавшись поэтической игре, перестал понимать простую и трагическую правду толпы» .