Взгляды Лермонтова на поэта и поэзию изменялись по мере развития и углубления реалистических тенденций в его творчестве. Молодой Лермонтов – романтик. Он смотрит на поэта как на одинокого избранника. Лермонтовский поэт -“как демон, с гордою душою”; он “меж людей беспечный странник, / Для мира и небес чужой” . Поэт живет своими мечтами, своими стараниями, которые недоступны “толпе”:
Я сам собою жив доныне, Свободно мчится песнь моя… “Пускай поэта обвиняет…”
Но уже в ранний период творчества Лермонтов порой ставит под сомнение правомерность противопоставления одинокого поэта “ничтожной толпе”:
Безумец я! Вы правы, правы! Смешно бессмертье на земле. Как смел желать я громкой славы, Когда вы счастливы в пыли? “Безумец я! Вы правы…”
В зрелый период творчества, когда субъективный взгляд на жизнь постепенно уступил место объективному изображению реальной действительности, Лермонтов видит в поэте не одинокого провидца, глашатая “истин вековых”, а народного трибуна.
Образ такого поэта, пророка и гражданина нарисован в стихотворении “Поэт”.
Твой стих, как божий дух, носился над толпой, И отзыв мыслей благородных Звучал, как колокол на башне вечевой Во дни торжеств и бед народных.
Почему же поэт ставит глагол в прошедшем времени: “Звучал, как колокол на башне вечевой”? Он имеет в виду революционную поэзию декабристов и Пушкина как выразителя идей декабризма. В 20-е годы поэты “простым и гордым” стихом “воспламеняли бойца для битвы”. Их стих “нужен был толпе, / Как чаша для пиров, / Как фимиам в часы молитвы”. Лермонтов, таким образом, ратует за идейную поэзию. Недаром он сравнивает поэзию с кинжалом, который может быть грозным боевым оружием и “игрушкой золотой”.
А как же относится Лермонтов к современной ему поэзии? По его убеждению, современный поэт “свое утратил назначенье”. “Трагедия поэта в том, что он разобщен с народом и теми, кого Лермонтов называет толпой, – смешанным, разноликим окруженьем поэта.
Поэт, изображенный Лермонтовым, лишился в обступившем его “ветхом мире” права выражать свою подлинную сущность, утратил свое назначение и превратился в изнеженного любителя “блесток” и “румян”. Он разошелся с толпой не только потому, что сам, предавшись поэтической игре, перестал понимать простую и трагическую правду толпы” .