А. С. Грибоедов считал, что в основе литературного языка должна быть живая русская народная речь. Он горячо протестовал против засорения русского языка иностранными словами и “чужими” выражениями. Все это он и осуществил в своей комедии.
Язык в пьесе простой, разговорный, изобилующий меткими выражениями. Он близок к нашему современному, за исключением небольшого количества слов, успевших устареть или изменить смысл: три дни, испуга (именит. падеж), ради (рады), должник (тот, кто дал в долг).
Грибоедов в этом произведении показал себя мастером афоризмов. Слово для него было разящим оружием, и многие выражения из пьесы благодаря своей меткости и силе стали крылатыми – перешли со страниц комедии в живую речь и значительно обогатили ее, добавили в нее красок и живых образов. В речи Скалозуба много выражений, характерных для военного, который все меряет на свой аршин: “дистанция огромного размера”, “фальшивая тревога”. Столь же характерна речь московского общества, которое собралось на вечер к Фамусову. Старуха Хлестова в таких выражениях отзывается о Чацком: “В его лета с ума спрыгнул! Чай, пил не по летам”. Речь служанки Лизы является смесью простонародности и жеманности, столь естественных в устах горничной: “Ан вот беда”, – говорит она Софье, уверяя, что в любви барышни к Молчалину не будет прока “ни во веки веков”. На заигрывание Фамусова она запросто отвечает: “Пустите, ветреники сами, опомнитесь, вы старики…”
Наиболее сложна в поэме речь Чацкого. Герой употребляет много чисто разговорных выражений: “…ужли у я здесь опять, в Москве!”, “ни на волос любви! Куда как хороши!” В ней немало оборотов, восклицаний, передающих повышенную эмоциональность влюбленного: “Ах! Нет, надеждами я мало избалован”, “И все-таки я вас без памяти люблю”, “Как хороша!” Чацкий красноречив, он начинает с изысканной фразы: “Чуть свет уж на ногах! И я у ваших ног”. Но главное в речи Чацкого – гражданская лексика и фразеология. Мы встречаем здесь именно те речевые формулы, которые отражали новый революционный стиль речи передовой молодежи накануне 14 декабря 1825 г. Чацкий вопрошает, требует, злословит, возмущается, негодует: “Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?” Он с сарказмом бросает фразу: “И вот общественное мнение!”
Крылатых выражений в комедии очень много. Они служат одним из средств характеристики действующих лиц: “Подписано, так с плеч долой”, “Ну как не порадеть родному человечку!”, “Уж коли зло пресечь, забрать все книги бы да сжечь” (Фамусов); “В мои лета не должно сметь свое суждение иметь”, “Злые языки страшнее пистолета” (Молчалин); “Служить бы рад, прислуживаться тошно”, “Пустое, рабское, слепое подражанье” (Чацкий). Нередко в уста одного персонажа автор вкладывает меткую характеристику другого. “И золотой мешок, и метит в генералы” (Лиза о Скалозубе); “Дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных” (Чацкий о Молчалине). Пушкин, прочитав “Горе от ума”, пришел в восхищение от языка комедии. В письме Бестужеву великий поэт говорил о том, что половина стихов комедии непременно станет пословицами. И он оказался прав. Часто в повседневной жизни мы встречаемся с крылатыми выражениями из этой бессмертной поэмы.
“Горе от ума” написано вольным, то есть разностопным ямбом – от шестистопного до одностопного. Это передает ритм живой речи во всем многообразии ее оттенков. Также свободно Грибоедов обращается с рифмой, используя разные способы и порядок рифмовки. Все это придает языку комедии живой, разговорный характер. “Нельзя представить себе, – писал в статье “Мильон терзаний”, – чтоб могла явиться когда-нибудь другая, более естественная, простая, более взятая из повседневной жизни речь. Проза и стих слились здесь во что-то единое и нераздельное затем, кажется, чтобы их легче было удержать в памяти и пустить опять в оборот весь собранный автором ум, юмор, шутку и злость русского ума и языка”.