Комедия А. С. Грибоедова “Горе от ума” написана в 1824 году, а свой роман в стихах А. С. Пушкин создавал в течение восьми лет, с 1823 по 1831 год. Грибоедов был старше Пушкина, авторы были знакомы, высоко ценили творчество друг друга. В произведениях отражена одна и та же эпоха – накануне восстания декабристов. Оба искренне сочувствовали движению декабристов, со многими из членов тайных обществ поддерживали дружеские отношения. Герои произведений – передовые представители русского дворянства, критически воспринимающие действительность.
Но большая часть “Евгения Онегина” была написана после трагического разгрома на Сенатской площади, что не могло не повлиять на эмоциональный фон произведения. Изображенные и в том и в другом произведении события относятся к периоду крушения демократических иллюзий русского народа после невиданного подъема в годы Отечественной войны. Одержавший героическую победу над наполеоновской армией народ жаждал освобождения от крепостного гнета, передовые представители дворянства ожидали от царского режима социально-экономических реформ. Однако реформ не последовало, и в среде передового дворянства началось расслоение: наиболее активная, деятельная часть создавала тайные общества с целью насильственного свержения режима; другая, социально пассивная, выражала свой протест демонстративным отказом от сотрудничества с режимом на всех уровнях.
Чацкий и Онегин – сверстники и выходцы из одного социального круга. Правда, Онегин воспитывался в столичной аристократической семье, а Чацкий – в доме московского барина Фамусова. Онегин восемь лет провел в высшем петербургском обществе. Прогулки по Невскому проспекту, изысканные туалеты, балы, театры, “наука страсти нежной” – все эти атрибуты праздности, свойственные “золотой молодежи”, присущи и Евгению. Его ценили в обществе, которое, впрочем, установило довольно низкую планку: помимо дворянского происхождения требовалось лишь безупречно говорить по-французски, прилично танцевать и “кланяться непринужденно”. Евгений в совершенстве овладел этим нехитрым набором достоинств, и “свет решил, что он умен и очень мил”. Онегин беззаботно наслаждался жизнью, не обременяя себя мыслями:
Но, шумом бала утомленный.
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И только заскучав, Онегин даже не осознал, а скорее почувствовал неполноту своего существования – и “русская хандра им овладела понемногу”. Человек образованный, критически мыслящий, он сумел преодолеть отупляющее воздействие своей среды, посмотреть отвлеченно на трясину бесплодной суеты. Испытывая душевный дискомфорт, сознавая пагубное психологическое воздействие однообразного существования, стремясь найти применение своим силам, Онегин пытался изложить свои мысли на бумаге, “но труд упорный ему был тошен”. Надеясь найти смысл жизни в чужой мудрости, Онегин начал читать, но неспособность к систематическому обучению (“француз убогой, чтоб не измучилось дитя, учил его всему шутя”) не позволила ему собрать зерна книжных откровений, а “резкий, охлажденный ум” находил в них лишь изъяны. Разочарованный, озлобленный, Онегин болезненно воспринимает несовершенство социального устройства, но не понимает способов его изменения. Эгоцентризм, замкнутость способны только критиковать, но этот путь, как правило, бесперспективен. Онегин может общаться только с подобными себе, поскольку только они могут спокойно относиться “к его язвительному спору, и к шутке с желчью пополам, и злости мрачных эпиграмм”. Ни поездка в имение, ни заграничные вояжи не в состоянии рассеять пессимизм, душевное одиночество Евгения, подвигнуть его к плодотворному труду. Вершина его социальной активности – молчаливый протест и демонстративная отстраненность от институтов власти.
Чацкий – человек совершенно иного эмоционального склада. Он любознателен, активен, жизнедеятелен. Его острый ум волнует всеобщее благо, а значимость человеческой личности он определяет не достигнутыми чинами и почестями, не успехами в светских салонах, а социальной активностью и прогрессивным образом мыслей. В отличие от Онегина, Чацкий не поддается соблазнам беспечной светской жизни, не ограничивается искренним и, по-видимому, вначале взаимным чувством любви. Полученное образование Онегин использовал для завоевания популярности в. светском обществе, чтобы искусно и непринужденно демонстрировать скрывающуюся за короткими репликами эрудицию, без принуждения в разговоре “коснуться до всего слегка, с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре и возбуждать улыбки дам огнем нежданных эпиграмм”. Чацкий, также образованный и в не меньшей степени остроумный, никогда не расточал свой интеллект для забавы. Его образ находится в соответствии со знаменитым пушкинским призывом:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Чацкий оставил свет и отправился путешествовать, чтобы обогатить свой ум, получить представление о реальной жизни страны. Чацкий оставил Софью, несмотря на глубокую любовь, оставил друзей, в которых был “особенно счастлив”, потому что он альтруист, потому что его духовный мир значительно шире рамок личного счастья. “Вот о себе задумал он высоко…” – эта реплика Софьи свидетельствует не о завышенной самооценке героя, а о высоких задачах, которые он ставил перед собой.
Онегин отправился путешествовать лишь в конце романа, и Пушкин гипотетически допускал, что его герой может стать декабристом, что его критическое восприятие действительности, подкрепленное свидетельствами несовершенства общественного строя, даст реальные плоды. Чацкий, презревший светские удовольствия еще в юношеском возрасте, уже был сложившейся личностью, декабристом по образу мыслей, поставив целью жизни демократическое преобразование общества. Его странствия лишь укрепили веру в необходимости социальных реформ.
Чацкий – истинный просветитель, страстно отстаивающий права разума и глубоко верящий в силу слова. Он остро и беспощадно обличает высшее чиновничество, присвоившее себе право с высоты социальной лестницы судить молодых демократов, не желающих “прислуживаться” и делать карьеру:
Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные сооруди палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве…
В своих гневных монологах Чацкий разоблачает фамусовское общество. “Достигнув степеней известных”, они определяли внутреннюю политику России в “век покорности и страха”. Гнев Чацкого вызывает помещичий произвол. Но герой не просто обличает высшее общество, его критика имеет конструктивное основание: Чацкий утверждает, что мир изменился (“вольнее всякий дышит”), что появились люди, “кто служит делу, а не лицам”. Время низких льстецов и карьеристов прошло:
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит, и держит стыд
В узде;
Недаром жалуют их скупо государи.
Чацкий искренне верит, что полезная общественная деятельность честных, умных, образованных людей может преобразовать социальную систему. Столь же наивно герой рассчитывает на возможность централизованных демократических реформ. Он убежден, что “век нынешний” не повторит ошибок “века минувшего” и будет временем просвещения, созидательного труда и социальной справедливости. Однако все страстные призывы Чацкого бесплодны: фамусовское общество очень жестко стоит за свои социальные привилегии. Проникновенные монологи героя вызывают шок, и те, “чья чаще гнулась шея, как не в войне, а в мире брали лбом; стучали об пол не жалея!”, изгоняют “безумца”.
Прав ли был Чацкий, проповедуя высокие идеалы “на балу московским бабушкам”? Как мог он расточать свой душевный жар перед столь неблагодарной публикой? Пушкин упрекал Чацкого в отсутствии подлинного ума именно по причине непонимания грибоедовским героем специфики аудитории. Но декабристы действительно ставили целью повсеместную пропаганду своих идей. К моменту выступления на Сенатской площади их энтузиазм угас, и декабристы перешли от слов к делу. В оправдание идеалистических представлений Чацкого Н. П. Огарев писал: “Вспоминая, как в то время члены тайного общества и люди одинакового с ними убеждения говорили свои мысли вслух везде и при всех, дело становится более чем возможным – оно исторически верно. Энтузиазм во все эпохи и у всех народов не любил утаивать своих убеждений, и едва ли нам можно возразить, что Чацкий не принадлежит к тайному обществу и не стоит в рядах энтузиастов; Чацкий чувствует себя самостоятельным врагом порядка вещей своего времени”.
Образы главных героев “Горе от ума” и “Евгения Онегина” соответствуют двум направлениям в дворянском движении 10-х и 20-х годов девятнадцатого века: активное, деятельное, революционное и пассивно протестующее, безынициативное, самоустранившееся от участия в социальной борьбе. Оба героя умны, образованны, стоят выше своей социальной среды, критически воспринимают окружающую действительность, но взаимоотношения с этой действительностью у них разные: воздействие и отстранение. У героев разные темпераменты: Онегин – меланхолик, Чацкий – холерик. Отсюда и отличие в нравственном облике: Онегин – эгоист (пусть и вынужденно), для него главное – достигнуть собственного душевного комфорта, правда, не ущемляя прав других; Чацкий – альтруист, для него главное – это счастье всего человечества.