Следовать за мыслями великого человека есть наука самая замечательная.
А. С. Пушкин
Действительно, нет пророков в своем Отечестве!
И порой судьбы этих пророков, как и их мысли, бывают удивительно сходны. Говоря это, я имел в виду двух русских философов — Аполлона Григорьева и Василия Розанова. Эти очень тонкие, если не сказать, великие мыслители, к сожалению, не были поняты современниками и, увы, почти забыты сейчас.
И самое интересное в их творчестве то, что, сохраняя свою индивидуальность, эти художники сумели выразить почти одинаковое отношение к вещам.
Например, оба писателя верят в безусловную необыкновенность русского народа — отсюда почвенничество Ап. Григорьева и В. Розанова: «Просмотришь на русского человека острым глазом… Посмотри он на тебя острым глазком…
И все понятно.
И не надо никаких слов.
Вот чего нельзя с иностранцем».
Но В. Розанов, в отличие от Ап. Григорьева, увидел еще «оборотную сторону» русских: «Вот и я кончаю тем, что все русское начинают ненавидеть… Это заспанные лица, неметеные комнаты, немощеные улицы… Противно, противно» (уши Каренина?!).
Ап. Григорьев говорит об иррациональности человеческой натуры: «Для меня нет опытов, я вечно впадаю в стихийные стремления». В. Розанов так определяет стихийность: «Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смерти и ангел слез. И их вечное пререкание — моя жизнь».
По сути то же, что Ап. Григорьев? Да, то же, но — глубже.
Мысль о «суете сует» — мысль великой книги Экклезиаста — тоже находит свое отражение у философов. Она «возникает все явственнее и резче и неумолимой» перед Ап. Григорьевым; а В. Розанов говорит о суетности: «…я не выношу самого шума».
В вопросах отношения к Некрасову писатели расходятся, но совсем немного. Для Ап. Григорьева он — «хоть и великий человек» (ударение на «хоть», оставляя «великого человека»), а для В. Розанова — «хоть и великий человек» (ударение уже на «великого человека», оставляя «хоть»): «…У Н. Некрасова есть страниц десять стихов до того народных, как это не удавалось ни одному из наших поэтов и прозаиков».
Отношение же В. Розанова к другим «народным обличителям» гораздо категоричнее. Вот как он отозвался о М. Е. Салтыкове-Щедрине: «Как «матерой волк», он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу». Ап. Григорьев указывает лишь на безверие писателей этого направления.
Но в целом В. Розанов и Ап. Григорьев — это гении созерцания. И девизом их творчества могли бы стать слова Василия Васильевича Розанова: «Малую травку родить — труднее, чем каменный дом разрушить…»