Свое место в системе образов занимает и Варвара. Казалось бы, Катерину естественнее всего сопоставлять именно с ней. Они живут в одном доме, судя по всему, не очень отличаются друг от друга по возрасту. В Варваре есть даже что-то живое, искреннее. Она не обольщается на свой счет, откровенно заявляя Катерине: “Я хуже тебя”. Но нельзя не заметить присущую Варваре бездуховность, отчетливо проявившуюся, например, в сцене любовного свидания. Вместо глубины эмоциональных переживаний, так характерных для Катерины, Варвара подчеркнуто холодна и равнодушна, впрочем, так же, как и ее “предмет” – Кудряш. Островский не забывает указать на это в авторских ремарках: “Варвара прилегает к плечу Кудряша, который, не обращая внимания, тихо играет”. Разговаривает Варвара с Кудряшом постоянно зевая. При прощании: “Зевает, потом целует холодно, как давно знакомого”. Через мгновение снова: “Зевает и потягивается”.
По сравнению с Катериной Варвара представляет иной тип сознания. С одной стороны, высокие направленные ценности, идеалы, так необходимые людям в их поисках настоящего счастья – для того, чтобы различать добро и зло. С другой – покорное принятие условий жизни, пассивное приспособление к ним. Одна учительница очень удачно раскрыла самую суть этой важнейшей нравственной проблемы: “Варвара вся на уровне быта, ежедневных отношений, принятых в ее среде норм. Все ее представления и понятия не поднимаются выше этого уровня. Она не смотрит и не мыслит выше, глубже привычных, обыденных отношений. Вот и любовь ее – вполне земная, без порывов, озарений и мук – это ей даже смешно. Вот и Катерину она не понимает -“мудрая какая-то”. А Варвара “простая”, вся в своем сегодняшнем, таком, “как у всех”. В науке такой уровень понимания и отношения к жизни называется обыденным сознанием, или здравым смыслом. Многие люди искренне убеждены, что этот здравый смысл – вершина понимания жизни: вижу все, как оно есть, живу без иллюзий, в мечтах не нуждаюсь. Может быть, так оно и есть? И мечтательность Катерины – проявление ее интеллектуальной слабости? Говоря шире, нужны ли в жестоком, неустроенном мире люди, которые “смотрят на облака”, которым нужно больше того, что встречается на каждом шагу и потому считается нормой? Люди с мечтами, с высокими духовными запросами – нужны ли человечеству, не выбравшемуся еще из заботы о хлебе насущном?”