А. Т. ТВАРДОВСКИЙ
ВАСИЛИЙ ТЕРКИН
От автора
На войне, в пыли походной,
В летний зной и в холода,
Лучше нет простой, природной
Из колодца, из пруда…
Лучше нет воды холодной,
Лишь вода была б – вода.
…Лучше нет простой, здоровой,
Доброй пищи фронтовой.
Важно только, чтобы повар
Был бы повар – парень свой…
…Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.
…А всего иного пуще
Не прожить наверняка –
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
На привале
С Василием Теркиным бойцы (и читатели) знакомятся у полевой кухни. Он ест в охотку, с шутками-прибаутками – и сразу понятно: “Свой!”
Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врет
Весело и складно.
В стороне лесной, глухой,
При лихой погоде,
Хорошо, как есть такой
Парень на походе.
Спит Теркин на земле, под влажной шинелью, холодно, неудобно, – но солдат спит, приученный спать “про запас”. И, может быть, ему снится тяжелый сон:
Как прошел он, Вася Теркин,
Из запаса рядовой,
В просоленной гимнастерке
Сотни верст земли родной.
До чего земля большая,
Величайшая земля.
И была б она чужая,
Чья-нибудь, а то – своя.
……
Теркин – кто же он такой?
Скажем откровенно:
Просто парень сам собой
Он обыкновенный.
Впрочем, парень хоть куда.
Парень в этом роде
В каждой роте есть всегда,
Да и в каждом взводе.
Не красавец, не великан – но герой настоящий. Был ранен, трижды выходил из окружения.
И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
А частично истреблен…
Это из лживых немецких сводок: такой-то полк “частично истреблен”. Но и Теркин, и полк, и русский народ – неистребимы!
Перед боем
…То была печаль большая,
Как брели мы на восток.
Горько было выбираться с “той, немецкой” оккупированной стороны. Солдаты чувствуют себя виноватыми. Их всего десять солдат – он за командира, Теркин – вроде как “политрук”.
…Шли бойцы за нами следом,
Покидая пленный край.
Я одну политбеседу
Повторял:
– Не унывай.
Не зарвемся, так прорвемся,
Будем живы – не помрем.
Срок придет, назад вернемся,
Что отдали – все вернем.
По дороге, скрываясь от противника, заходят в избу командира. Жена подает им угощение на рушниках с вышитыми петухами – как дорогим гостям.
Муж смотрит на нее с любовью и печалью.
Вряд ли всей она ухваткой
Хоть когда-нибудь была,
Как при этой встрече краткой,
Так родна и так мила.
И болел он, парень честный,
Понимал, отец семьи,
На кого в плену безвестном
Покидал жену с детьми…
Теркин вздыхает: хочется ему как-нибудь на пути не отступления, а победы зайти в тот двор, “…затем, чтоб поклониться доброй женщине простой”.
Переправа
Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда…
Кому память, кому слава,
Кому темная вода, –
Ни приметы, ни следа.
Один за другим взводы погрузились на понтоны. Не в первый раз за много лет идет этим опасным путем “русский труженик-солдат”.
Неожиданно “луч прожектора протоку пересек наискосок”. Начался фашистский артобстрел.
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно…
Оставшиеся в живых думают о погибших. Вдруг видят приближающуюся фигуру. Выплыл! Кто же? Конечно, Теркин! Он – посланец первого взвода, успевшего перебраться на правый берег.
Приплыл в ледяной воде, голый – чтобы легче было плыть. Попросил обеспечить артиллерийскую поддержку для наступления.
Теркин выпил стопку, согрелся – и… Пустился в обратный путь в той же ледяной воде.
Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.
Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
О войне
– Разрешите доложить
Коротко и просто:
Я большой охотник жить
Лет до девяноста.
…На войне себя забудь,
Помни честь, однако,
Рвись до дела – грудь на грудь,
Драка – значит, драка…
Теркин ранен
Легли снега на землю, грянули морозы. Греются солдаты бегом, умываются снегом. Но…
…лихой, нещадной стужи
Не бранили, как ни зла:
Лишь бы немцу было хуже,
О себе ли речь там шла!
И желал наш добрый парень:
Пусть померзнет немец-барин,
Немец-барин не привык,
Русский стерпит – он мужик.
Теркин тянет провод связи сквозь огонь и все препятствия. Он оказывается во временно пустом блиндаже, оборудованном фашистами с чисто немецкой аккуратностью и основательностью. Теркин положил поближе гранаты и стал поджидать врага.
Раненный в руку, солдат сидит в окопе и слышит грохот нашей артиллерии. Только через сутки его подбирают наши танкисты.
О награде
– Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
На медаль. И то не к спеху.
Вот закончили б войну,
Вот бы в отпуск я приехал
На родную сторону.
… И девчонки на вечерке
Позабыли б всех ребят,
Только слушали б девчонки,
Как ремни на мне скрипят.
И шутил бы я со всеми,
И была б меж них одна…
И медаль на это время
Мне, друзья, вот так нужна!
…Где девчонки, где вечерки?
Где родимый сельсовет?
Знаешь сам, Василий Теркин,
Что туда дороги нет.
Нет дороги, нету права
Побывать в родном селе.
Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
Гармонь
Теркин отлежался после ранения. Зимой он догоняет свою часть. Его подвозит незнакомый шофер. Грузовик останавливают – стоит колонна грузовиков, танков, артиллерийских орудий. Мороз!
Вот беда: во всей колонне
Завалящей нет гармони,
А мороз – ни стать, ни сесть…
Снял перчатки, трет ладони,
Слышит вдруг:
– Гармонь-то есть.
Это гармонь погибшего командира.
…Только взял боец трехрядку,
Сразу видно – гармонист.
Для началу, для порядку
Кинул пальцы сверху вниз.
Позабытый деревенский
Вдруг завел, глаза закрыв,
Стороны родной смоленской
Грустный памятный мотив.
После грустных мелодий слышится плясовая. Греются ребята удалым отчаянным перестуком сапог.
Танкисты дарят Теркину гармонь своего погибшего капитана. Пусть теперь погреет музыкой свою родную пехоту!
Два солдата
Теркин остановился на постой в избе у старика и старухи. Пилу наточил (у деда не получалось), починил настенные часы, которые много лет стояли.
– Вот какие мы, солдаты! – гордо говорит дед, старый солдат. Теркин предложил еще помочь: к примеру, сало пожарить.
Как бабка не кривилась, а таки выдала сало и даже два яйца разбила.
– Эх, яичница! Закуски
Нет полезней и прочней.
Полагается по-русски
Выпить чарку перед ней.
– Ну, хозяин, понемножку,
По одной, как на войне.
Это доктор на дорожку
Для здоровья выдал мне.
Два солдата – старый и фронтовик – беседуют не спеша об обмундировании, о вооружении… И вот старик задает главный вопрос: “Побьем ли немца?”
“Побьем!” – уверенно отвечает Теркин.
…В глубине родной России,
Против ветра, грудь вперед,
По снегам идет Василий
Теркин. Немца бить идет.
Поединок
…Сытый, бритый, береженый,
Дармовым добром кормленный,
На войне, в чужой земле
Отоспавшийся в тепле, –
Такова характеристика “немца”.
Автор описывает рукопашный бой между Василием Теркиным и немецким солдатом. Уже полетели в снег штыки, идет настоящий кулачный бой.
…Теркин знал, что в этой схватке
Он слабей: не те харчи.
Есть войны закон не новый:
В отступленье – ешь ты вдоволь,
В обороне – так ли сяк,
В наступленье – натощак.
…Как на древнем поле боя,
…Грудь на грудь, что щит на щит, –
Вместо тысяч бьются двое,
Словно схватка все решит.
В этом бою, конечно, победил русский солдат. А немца он взял в плен. Не раз подчеркивает Твардовский: война – это работа. “Служба – труд, солдат – не гость”.
“Кто стрелял?”
В главе повествуется, как отчаянный солдат сбил из винтовки… самолет! Это был, конечно, Теркин.
Генерал
Теркина, только постиравшего в речушке свое обмундирование, срочно вызывают к генералу. Пришлось напялить мокрое.
…Генерал награду выдал –
Как бы снял с груди своей –
И к бойцовской гимнастерке
Прикрепил немедля сам,
И ладонью:
– Вот, брат Теркин, –
По лихим провел усам.
И главное:
– Вот что, Теркин, на неделю
Можешь с орденом – домой…
Теркин вначале испытывает острую радость. Но потом говорит генералу, что недели – мало. Потому что пробираться придется по оккупированной территории. И хоть он знает там любую кочку и каждый овражек, но недели на “туда и обратно” никак не хватит.
Генерал обещает бойцу, что как только Смоленская область будет взята, Теркин пойдет в свой отпуск.
Вот такая “…путь-дорога
На родную сторону,
Прямиком – через войну”.
О любви
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то…
Не подарок, так белье
Собрала, быть может,
И что дольше без нее,
То она дороже.
Причем, правду сказать, мать вспоминают реже, чем жену или любимую женщину.
Да, друзья, любовь жены, –
Кто не знал – проверьте, –
На войне сильней войны
И, быть может, смерти.
А вот Теркин – неженатый. Остался он пока “от любви в сторонке”.
Не случилось никого
Проводить в дорогу.
Полюбите вы его,
Девушки, ей-богу!
Любят летчиков у нас,
Конники в почете.
Обратитесь, просим вас,
К матушке-пехоте!
…Пусть танкист красив собой
И горяч в работе,
А ведешь машину в бой –
Поклонись пехоте.
Пусть форсист артиллерист
В боевом расчете,
Отстрелялся – не гордись,
Дела суть – в пехоте.
В наступлении
Глава начинается с описания долгой обороны. И вот, наконец, войска переходят в наступление!
…Низко смерть над шапкой свищет,
Хоть кого согнет в дугу.
Цепь идет, как будто ищет
Что-то в поле на снегу.
И, конечно, многим страшно – особенно тем, кто идет в атаку в первый раз.
Слышен приказ: “Взвод! За Родину! Вперед!”
“Лейтенант щеголеватый” встает первым, бежит впереди, стреляя. “Командир ранен!” – повторяют все.
…Подбежали. И тогда-то,
С тем и будет не забыт,
Он привстал:
– Вперед, ребята!
Я не ранен. Я – убит…
Тогда место лейтенанта занимает Теркин. Село взяли. Генерал пожелал узнать, кто первым вошел на территорию.
И тогда из всех фамилий,
Всех сегодняшних имен
Теркин – вырвалось – Василий!
Это был, конечно, он.
Смерть и воин
За далекие пригорки
Уходил сраженья жар.
На снегу Василий Теркин
Неподобранный лежал.
Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Смерть склонилась к изголовью:
– Ну, солдат, пойдем со мной.
…Дрогнул Теркин, замерзая
На постели снеговой.
– Я не звал тебя, Косая,
Я солдат еще живой.
Смерть уговаривает солдата подать ей знак, что он готов умереть. Зачем мучиться? Зачем терпеть мороз, боль? А если вернешься домой калекой? А дома-то что? Разруха… “Я и печник, и плотник…” – отвечает Теркин. Он не может позволить себе умереть, не увидав салюта Победы. Солдата находят и несут к своим. Смерть отступает. Теркин попадает в госпиталь.
Теркин – Теркин
Встретились два Теркина – оба герои, оба награждены, оба шутники и гармонисты. Оба утверждают, что уже вышедшие главы поэмы написаны именно о нем. Только один Теркин – рыжий и зовут его Иваном. Ну что ж! “Для рифмы можно вставить хоть Фому! А рыжих больше девки любят!”
Посоревновавшись в остроумии, солдаты в конце концов примиряются… Автор осознает, что герой его поэмы стал близок многим. Спроси – каждый ответит:
“…Теркин, тот, который
На войне лихой солдат,
На гулянке гость не лишний,
На работе – хоть куда…”
Ходят слухи о гибели Теркина, причем у каждого свой вариант. Мол, перед смертью говорил, что жалко – не успел пообедать: обидно умирать натощак. А еще, мол, сказал: “Мне конец, войне – конец”.
“Извините! – Теркин жив!” – с горячностью восклицает автор.
Про солдата-сироту
Трагическая глава рассказывает о солдате, который сумел на войне остаться в живых. А вот родственники его все погублены жестоким врагом. Некому даже письма написать…
…Адресатом – белый свет.
Кроме радио, ребята,
Близких родственников нет.
На земле всего дороже,
Коль имеешь про запас
То окно, куда ты сможешь
Постучаться в некий час.
…А у нашего солдата, –
Хоть сейчас войне отбой,
Ни окошка нет, ни хаты,
Ни хозяйки, хоть женатый,
Ни сынка, а был, ребята, –
Рисовал дома с трубой…
Плачет солдат о погибшей родне. Горючая та слеза в груди запеклась.
Если б ту слезу руками
Из России довелось
На немецкий этот камень
Донести, – прожгла б насквозь.
…в светлый день победы
Вспомним, братцы, за беседой
Про солдата-сироту…
По дороге на Берлин
По дороге на Берлин
Вьется серый пух перин…
…Поздний день встает не русский
Над немилой стороной.
Черепичный щебень хрусткий
Мокнет в луже под стеной.
I
Чужая земля: “загородки, дверцы, клетки – все нарочно для тоски
Родина живет ожиданием Победы, ждет возвращения сыновей.
В месяц шапки не снимая,
Воин твой, защитник-сын,
Шел, спешил к тебе, родная,
По дороге на Берлин.
Русских солдат благодарят все, кто освобожден из плена, с принудительных работ на германцев, из фашистских концентрационных лагерей.
… Он стоит, освободитель,
Набок шапка со звездой.
Я, мол, что ж, помочь любитель,
Я насчет того простой.
Встречают солдаты пожилую женщину, бредущую в разоренный дом. Усаживают “сынки” русскую мать в попутный ей автомобиль – выдают ей корову, овцу, подушку, перину и даже… велосипед.
…Бьют Берлину у заставы
Судный час часы Москвы…
От автора
Теркин, Теркин, в самом деле,
Час настал, войне отбой.
И как будто устарели
Тотчас оба мы с тобой.
Правда ли все, что написано в поэме? “…Случалось, врал для смеху, никогда не лгал для лжи”.
…Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей
На войне живущим людям
Было, может быть, теплей,
Чтобы радостью нежданной
У бойца согрелась грудь,
Как от той гармошки драной,
Что случится где-нибудь.
…Пусть в какой-нибудь каптерке
У кухонного крыльца
Скажут в шутку: “Эй ты, Теркин!”
Про какого-то бойца.
…Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке:
– Вот стихи, а все понятно,
Все на русском языке…
Комментарий. В 1942 году появились первые главы “Василия Теркина”. А. Твардовский категорически возражал против представления некоторых читателей, что герой поэмы – реальный человек.
“Нет, – писал он, – Василий Теркин, каким он является в книге, – лицо вымышленное от начала до конца, плод воображения, создание фантазии. И хотя черты, выраженные в нем, были наблюдаемы мною у многих живых людей, – нельзя ни одного из этих людей назвать прототипом Теркина”.
Главный принцип композиционного построения поэмы и, соответственно, стиля – это законченность “каждой отдельной части, главы… строфы, строчки”.
Как собирательный образ Теркин вобрал в себя лучшие качества народа, его мужество, выносливость, патриотизм, веселую удаль, свидетельствующую о жизнерадостности, душевную стойкость… Юмор помогает герою преодолеть тяготы войны.
Теркин как настоящий герой своего времени становится обобщенным образом народа, воплотившим его бессмертный дух. Он легендарен, как герой любой сказки или Илья Муромец.