Говорят, что шкала гениальности имеет две риски, отмечающие эту гениальность, — в самом начале и в самом конце линейки. Действительно, наскальные рисунки наших далеких пращуров по-своему выразительны, как выразительны статуи острова Пасхи. «Девочка на шаре» Пикассо написана с предельной простотой, как и голубь этого же художника. И даже если бы он не создал Тернику» и множество других картин в самой разнообразной стилистике исполнения, эти простые работы принесли бы ему славу.
Сравним его «Любительницу абсента» и «Демона» Врубеля. Поставим в этот ряд «Мыслителя» Родена и Будду старинноголитья из Даосского храма, каменную бабу с надгробия скифского воина и скульптуру Нефертити из египетской гробницы. Приплюсуем простые, но несущие мощный философский заряд рубай О. Хайяма и бессмертные строки «Слова о полку Игореве», прозрачную пушкинскую прозу и стихи Тютчева, которые можно петь…
Наше перечисление может затянуться, а рамки заданной темы вынуждают ограничить свое личное восприятие цитаты, заменяя живые жизненные впечатления опорой на конкретный литературный материал. Поэтому обратимся к роману Чернышевского «Что делать?», в котором простые истины переданы с безыскусной простотой.
Подлинный герой эпохи, перед которым преклоняется автор, — это Рахметов, революционер с его «пламенной любовью к добру».
Образ Рахметова и вся та чистая, возвышенная атмосфера уважения и признания, которой он окружен, с несомненностью свидетельствуют, что стержневая тема романа не в изображении любви и новых семейных отношений «обыкновенных порядочных людей», а в прославлении революционной энергии и подвига «особенного человека» — Рахметова. С образом Рахметова прежде всего соотнесено название романа «Что делать?».
«Рахметов выведен, — говорил автор, — для исполнения главнейшего, самого коренного требования художественности». А оно состоит в том, чтобы читатель представлял себе предметы в «истинном их виде». Иначе говоря, читатель должен понять, что хотя Рахметов, по цензурным условиям, и не является «вовсе никаким действующим лицом» в романе, но зато он главное действующее лицо в жизни. Это и есть та истина, та правда, которая составляет художественную реалистическую силу романа. Мало Рахметовых, писал Чернышевский, «но ими расцветает жизнь всех, без них она заглохла бы, прокисла бы; мало их, но они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись бы. Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало; но они в ней — теин в чаю, букет в благородном вине, от них ее сила и аромат, это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли».
Показательно, что в «Записках» III отделения, содержащих оценки журналов 60-х годов, этот знаменитый роман цитировался по «Современнику» полностью, слово в слово. Анонимный автор «Записок» свидетельствовал о «восторженном» приеме, оказанном читателями роману «Что делать?». Он горько досадовал на то, что последователи Чернышевского, «нигилисты наши составили такую плотную и самовластную корпорацию, что действуют в литературном мире совершенно деспотически».
Никто еще до Чернышевского в русской да и мировой художественной литературе не сказал таких поэтически проникновенных слов о революционере, о социалисте. В заключительной главе романа высказана уверенность в близости революционного переворота. Всем существом своим опальный автор «Что делать?» ждал революцию в России, приветствовал ее, прославлял ее деятелей.
Чутьем большого художника-реалиста и мыслителя Чернышевский понял, что только рельефный образ с наибольшей полнотой выразит сущность русского революционера — тогда еще «экземпляра… редкой породы» — и окажет сильное воспитательное воздействие на читателя. По терминологии автора, он рисовал Рахметовых «забавными».
«В них было много забавного, — писал Чернышевский, — все главное в них и было забавно, все то, почему они были людьми особой породы». Находившийся под судебным следствием Чернышевский вынужден был часто прибегать к эзоповому языку, больше всего на тех страницах, где появляется Рахметов. Слово «революционер» заменяется здесь терминами — понятиями «ригорист», «особенный человек», «высшая натура»; революционная деятельность — «дело», революционные убеждения и взгляды — «оригинальные принципы и в материальной, и в нравственной, и в умственной жизни»; революционная пропаганда — «огненные речи Рахметова, конечно, не о любви»; царизм, помещичий строй — «обстоятельства», «старый порядок», «то, что должно погибнуть»; социализм — «золотой век», «новый порядок», «то, что должно жить», и т. д. Искусными намеками автор давал понять, что его герой ведет революционную работу. Сообщив о том, что у Рахметова бездна всяких «дел, не касавшихся лично до него», Чернышевский заключает рассказ словами, из которых становится ясно, каким опасным конспиративным занятиям предается его герой: «Но часто по нескольку дней его не бывало дома. Тогда, вместо него, сидел у него и принимал посетителей один из его приятелей, преданный ему душой и телом и молчаливый, как могила».
В окружении этих и тому подобных намеков, раскрывающих политическое лицо Рахметова как революционера и социалиста, Чернышевский предельно заостренно, подчеркнуто выделил главные стороны его характера, необычность жизненной биофафии своего героя.
Рахметов — потомок древнейшей аристократической фамилии, сын богатого помещика-ультраконсерватора. Протестующие мысли стали бродить в голове юноше еще в доме отца-деспота, причинившего много зла и горя матери, любимой девушке, крепостному люду. В студенческие годы Рахметов сошелся с Кирсановым, и «началось его перерождение в особенного человека».
Уже этой необыкновенной биографией Рахметова (здоровый колос на «крошечном клочке» гнилого дворянского болота) заявлена могучая покоряющая сила новых революционных идей. При этом писатель не фантазировал, он знал, как знали и его читатели, что революционеры — выходцы из дворянской среды — явление в русской истории не исключительное (Радищев, декабристы, многие из петрашевцев, Огарев, Герцен и другие).
Фигура Рахметова свидетельствовала, как далеко зашел процесс разложения внутри старого общества, внутри господствующего класса, если честные, здоровые люди отрекаются от него и примыкают к народу и революции.
Рахметов закаляет себя физической работой, ведет самый суровый образ жизни, под стать простому народу. Больше того, Рахметов не со стороны наблюдает быт и жизнь людей. Герой Чернышевского сам работает пахарем, плотником, перевозчиком, бурлаком. Рахметов гордится тем, что товарищи по лямке окрестили его Никитушкой Ломовым, славным и дорогим для простонародья именем волжского бурлака-богатыря. Так необычайно выпукло, заостренно представлен в романе демократизм революционера, принесший ему доверие, уважение и любовь простых людей.
Чтобы подчеркнуть глубокую преданность Рахметова революционному делу; Чернышевский сознательно преувеличивает спартанские, аскетические начала в поведении своего героя. Натура кипучая, живая, страстная, Рахметов отказывается от любви, от жизненных удовольствий. «Мы требуем для людей полного наслаждения жизнью, — говорит он, — мы должны своею жизнью свидетельствовать, что мы требуем этого не для удовлетворения своим личным страстям, не для себя лично, а для человека вообще».
Свою готовность выдержать самые тяжелые испытания, любые страдания, даже пытки во имя революционных убеждений Рахметов проверяет тем, что однажды хладнокровно укладывается на войпок, утыканный гвоздями, и, окровавленный, проводит таким образом всю ночь. «Проба. Нужно… — говорит Рахметов, — на всякий случай нужно. Вижу, могу».
Рахметов суров, неразговорчив, «феноменально груб», «страшно резок», а в сущности он деликатный, милый, веселый, нежный и добрый человек. «Вредные обстоятельства» не позволяют ему забыть «свои тоскливые думы, свою жгучую скорбь», и он редко шутит, чаще выглядит «мрачным чудовищем». Честные люди не оскорбляются его резкостью. Они любят его, верят ему. Писатель восхищается своим «забавным» героем.
В образе Рахметова запечатлены наиболее существенные стороны характера зарождавшегося в России типа профессионального революционера, с его непреклонной волей к борьбе, высоким нравственным благородством, безграничной преданностью народу и родине. Ожесточенная общественная борьба вокруг «Что делать?», вокруг созданных Чернышевским образов «новых людей», злобные нападки врагов на автора революционного романа и искренняя признательность сторонников и союзников отчетливо выявляют политическое существо типа Рахметова, который, как и его создатель, ищет истину в преобразовании общественного строя.