“ВО ВСЕМ МНЕ ХОЧЕТСЯ ДОЙТИ ДО САМОЙ СУТИ” (по поэзии Б. Л. Пастернака)
Б. Л. Пастернак – один из самых сложных и своеобразных русских поэтов рубежа Х1Х-ХХ веков. Это время в истории России было кризисным, переломным. Поэзия рубежа веков обращалась к осмыслению первоначал бытия, вечных основ.
Свойственно такое стремление и Б. Л. Пастернаку.
Смысл бытия, назначение человека, сущность мира – вот вопросы, волновавшие Б. Л. Пастернака на протяжении всего его творчества. В одном из поздних стихотворений он писал:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути:
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
Склонность к философскому осмысливанию жизни, стремление понять конечные цели и первопричины свойственны всему творчеству Б. Л. Пастернака – поэта-мыслителя. Ему изначально близка “та бездонная одухотворенность, без которой не бывает оригинальности, та бесконечность, открывающаяся с любой точки жизни в любом направлении, без которой поэзия – “одно недоразумение, временно неразъяснимое” (“Охранная грамота”).
Во многих произведениях поэта ощутимо настойчивое желание “дойти до сути” и, рассказывая о каких-то вещах, не только описать их, но и понять их изначальную природу:
Мой друг, ты спросишь, кто велит,
Чтоб жглась юродивого речь?
В природе лип, в природе плит,
В природе лета было жечь.
Не “лето было жарким”, а “в природе лета было жечь” – таков типичный ход мысли поэта.
Он вглядывается в окружающее, проникает вглубь, он говорит не столько о впечатлении от предмета, сколько пытается понять его сущность, идею. Недаром некоторые стихи Б. Л. Пастернака так и называются – “определение” (“Определение поэзии”, “Определение души” и др.). И многие другие стихотворения чем-то напоминают параграфы учебного пособия или статьи толкового словаря:
Поэзия, я буду клясться
Тобой, и кончу, прохрипев:
Ты не осанка сладкогласца,
Ты – лето с местом в третьем классе,
Ты – пригород, а не припев.
Поэт не боится таких, сухих по видимости, умозаключений. Он охотно выводит формулы изображаемого, занимается его вычислением, исследует свойства и состав:
Мы были в Грузии. Помножим
Нужду на нежность, ад на рай.
Теплицу льдом возьмем подножьем,
И мы получим этот край.
Но доискиваясь до сути и углубляясь порой в очень отвлеченные сферы, Б. Л. Пастернак всегда образен, а следовательно, конкретен. Все его определения лишь внешне напоминают логические конструкции, в действительности они подкреплены картиной жизни, лежащей в основе всего построения. Например, в стихотворении “Во всем мне хочется дойти…”, которое носит характер творческой программы, поэт высказывает желание написать стихи “о свойствах страсти”, вывести “ее закон, ее начало”. Какие же это стихи?
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд –
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты…
Стихи Б. Л. Пастернака – это поэзия близлежащего и конкретного. Он изображает только то, что сам видит. Но увиденное им обычно имеет всеобщее значение, и какие-то частности постоянно переводятся в общий план. Обыкновенные, окружающие нас предметы становятся воплощением добра, любви, красоты и других вечных категорий.
Самое возвышенное, как всегда у Б. Л. Пастернака, оказывается в конечном счете самым простым – жизнью, все наполняющей и все исчерпывающей. “Поэзия, – говорил Б. Л. Пастернак, – остается той, превыше всяких Альп прославленной высотой, которая валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”.