Ю. В Трифонов
За 30 лет литературной работы Юрий Трифонов (1925-1981) прошел довольно трудный путь – от совершенно правоверного “советского писателя” (“Студенты”, роман “Утоление жажды”) к “писателю советской эпохи”, находящемуся в очень непростых отношениях с этой эпохой. И его творческая эволюция – эволюция его воззрений, его эстетических принципов, его художественной стратегии, его поэтики – показательна для истории русской литературы второй половины XX века.
Знаменитый цикл “городских повестей” Трифонова открывается повестью “Обмен” (1969). Это произведение еще несет в себе печать достаточно канонических форм жанра повести. Конфликт отчетлив и строг, его суть – столкновение двух систем ценностей, духовных и бытовых. Его фабульное воплощение: Виктору Дмитриеву, чью мать постигла смертельная болезнь, советуют как можно быстрее произвести квартирный обмен, чтоб не потерять материну жилплощадь. С одной стороны – дело житейское, надо думать о будущем своей дочки, с другой – смертельная болезнь матери; с одной стороны – квадратные метры, прагматика быта, с другой – трагедия неминуемого ухода того, кому ты обязан жизнью. Сюжет “Обмена” выстраивается из цепи событий, каждое из которых представляет собою самостоятельную новеллу. Первая, “завязочная”, новелла: Лена, которая терпеть не может свою свекровь, уговаривает Виктора Дмитриева съехаться с матерью ради жилплощади. Вторая новелла: метания Виктора Дмитриева, который мучается угрызениями совести и в то же время обдумывает варианты обмена; здесь появляется Таня – женщина, которая любит Дмитриева, готова ради него на все, она предстает одной из первых жертв его компромиссов. Третья новелла: родословная Виктору Дмитриева. Четвертая новелла: история противостояния двух семейных кланов – потомственных интеллигентов Дмитриевых и Лукьяновых из породы “умеющих жить”; здесь в череде историй мелких семейных междоусобиц есть “тягомотная история” с Левкой Бубриком, старым другом еще со школьных лет, которого Лукьяновы пристраивали на работу в какой-то институт ГИНЕГА, а в итоге на это место пристроили Дмитриева. И, наконец, пятая новелла: мучительный диалог Дмитриева и его сестры Лоры о том, куда девать больную мать, тем более неуместный, что она умирает за стенкой, рядом, и здесь Ксения Федоровна почти в забытьи констатирует, что он дошел уже до полной утраты нравственных принципов.
Вся эта цепь новелл демонстрирует процесс невольных, вынужденных отступлений от совести, этапы погружения все ниже и ниже по лестнице моральных компромиссов. Но вот что показательно – в эту цепь новелл, сосредоточенных на современной текущей, бытовой возне вокруг квадратных метров, врезается как раз посередине новелла-ретроспекция о роде Дмитриевых, и из череды историй клановых стычек, в которых и Дмитриевы с их интеллигентским высокомерием, и Лукьяновы с их этической неразборчивостью выглядят одинаково неприглядно, выделяются “истории с дедом”. Деду Дмитриева, Федору Николаевичу, 79 лет, он старый юрист, в молодости занимался революционными делами, “сидел в крепости, ссылался, бежал за границу, работал в Швейцарии, в Бельгии, был знаком с Верой Засулич”, видимо, прошел через ГУЛАГ (“недавно вернулся в Москву, был очень болен и нуждался в отдыхе”). Истории с дедом, который умер за четыре года до описываемых событий, приходят на память Виктору по контрасту с тем, что вокруг него и с ним происходит, – он, которого сейчас настойчиво подвергают “олукьяниванию”, вспоминает, что “старик был чужд всякого лукьяноподобия, просто не понимал многих вещей”. Дед увидел главное в процессе “олукьянивания” – он протекает как-то незаметно, вроде бы помимо воли человека, через вялое сопротивление, не без скребущих душу кошек, с массой самооправданий, вообще-то небезосновательных, но никак не меняющих отрицательного вектора движения души.
В своих следующих повестях – “Предварительные итоги” (1970), “Долгое прощание” (1971) – Трифонов, в сущности, продолжает исследование процесса погружения людей в болото повседневности и одновременно понижения планки нравственности. В “Предварительных итогах” центральный герой – профессиональный переводчик Геннадий Сергеевич ради заработка вынужден переводить произведения национальных поэтов, убивая свой талант на то, чтобы какая-то бездарь могла самоутверждаться и создавать иллюзию своей значительности. И вокруг себя, рядом – в семье, в быту, в деловых отношениях – он видит, что все состоит из маленьких и больших соглашательств. Но когда Геннадий Сергеевич собственного сына упрекает в том, что тот позволил себе мерзость – украсть у своей няньки редкую икону, чтобы ее продать, то сын ему отвечает, как равному: “А ты чем лучше? Производишь какую-то муру, а твоя совесть молчит”.
В дальнейшем из разработанной в “городских повестях” жанровой структуры у Трифонова вырастает своеобразная форма романа. Первым опытом на этом пути стал роман “Старик” (1978). В этом произведении Трифонов расширяет и углубляет свое исследование связей между опытом истории и нравственным состоянием современного советского общества. Все линии романа связаны одним общим мотивом – мотивом “недочувствия”. Этот мотив, впервые выступивший в повести “Другая жизнь”, обрел в романе “Старик” эпический масштаб, поворачиваясь в разных сюжетах разными гранями.
Коллизия разрыва на месте искомой духовной связи (человека с миром, а элементов мироустройства между собой) типична для литературы “застойной” поры. В этом смысле Трифонов, сумевший открыть и эстетически постигнуть внутри этих разрывов живые связи “сквозь боль”, – уникален. Предложив неиерархическую модель художественного миропонимания, он совершил прорыв в новое духовное пространство, и потому авторы, осуществившие синтез постмодернизма и реализма в 1980-1990-е годы, объективно очень зависимы от Трифонова. В марте 1993 года в Москве проходила Первая международная конференция “Мир прозы Юрия Трифонова”. Участникам конференции, среди которых были известные писатели, критики и литературоведы, был задан вопрос: “Влияет ли ускользающая от определений проза Трифонова на современную русскую словесность?”. И – “все как один – отвечали утвердительно: да, не только влияет, но сам “воздух” современной прозы создан во многом Юрием Трифоновым”.