Удивительно, что роман Василия Гроссмана “Жизнь и судьба” пришел к читателю с тридцатилетним опозданием и тем не менее вовремя. Рожденный трагическим опытом великой войны и сложившегося послевоенного периода, он оказался тесно сопряженным с самыми жгучими нравственными проблемами наших дней.
В своей книге писатель ставит знак равенства между понятиями жизнь и свобода. Он твердо убежден, что стремление человека к свободе заложено самой природой и потому неистребимо, что любые ухищрения тоталитарного государства обречены на провал Основанием для таких убеждений является для Гроссмана надежда на здравый смысл, на мудрость истории и бесстрашие народа, отвоевавшего право на свободный выбор своей судьбы в жестокой борьбе с фашизмом
В центре романа – Сталинград, девяносто дней подвига, закончившегося победой Но Гроссман не только воспроизводит конкретные эпизоды сталинградской битвы, хотя и они, конечно, очень важны Он раскрывает философию истории, которая теперь нерасторжимо связана с волжскими берегами Из города, где когда-то шла обычная жизнь, Сталинград, по мнению Гроссмана, превратился в “символ будущего”, причем будущего, основанного на принципе безусловной свободы всех и каждого
Эта мысль звучит уже с первых страниц романа Старый большевик Михаил Сидорович Мостовской, подбадривая товарищей по немецкому концлагерю, говорит о победе над фашизмом как само собой разумеющейся Он считает, что круто завинченные гайки в предвоенные годы массовые репрессии, насильственная коллек-тивизация, слаженность карательной системы – были необходимы, так как цель оправдывает средства
Если с первой частью утверждения своего героя автор полностью согласен, то вторая часть для него абсолютно неприемлема средства должны быть достойны цели, и зло может породить только зло
Персонажи Гроссмана много спорят Споры ведутся везде – в немецких и советских концлагерях, на передовой, в камерах Лубянки, на квартирах ученых в Казани, в семьях рабочих и интеллигентов В яростных, резких, порой прямолинейных высказываниях о русской истории, о засилье людей “с лакеинкой”, о природе человеческой вообще угадывается страстное желание понять причины всеобщей беспомощности и страха перед силой тоталитаризма
В центре сталинградских событий стоит “дом шесть дробь один”, находящийся “на оси немецкого удара” Именно этот дом “запирает” немцам наступление на город, и именно он становится в романе своеобразным островком свободы
В самом деле, среди защитников дома установился особый тип отношений Полковник Новиков, капитан Греков, физик Виктор Штрум, его дочь Надя, строитель Анциферов, презрев служебные, национальные, возрастные и прочие различия, живут одной вольной семьей Каждый из них уникален и неповторим и романтик-ополченец Сережа Шапошников, и младший лейтенант Зубарев, учившийся когда-то в консерватории и теперь бесстрашно поющий в развалинах совсем не военные песни Это не “живая сила” войны, которой распоряжаются всевозможные командиры, а люди, сделавшие свои выбор сами “Свободы хочу, за нее и воюю”,- говорит “управдом” Греков. Под свободой подразумевается не только освобождение территории от врага, но и отвращение к “всеобщей принудиловке”, какой, по мнению героя, была довоенная жизнь.
“Костью в горле” застряли эти люди у тех, кто привык к слепой покорности подчиненных. Даже генерал Крымов, искренний коммунист, честный, проницательный, мужественный, но видящий везде и всегда себя командиром, рупором власти, улавливает в атмосфере дома чуждый ему дух партизанщины.
И еще одна важная особенность романа: он писался уже после войны, когда было ясно, что победа, завоеванная народом, освободившая мир от фашизма, не освободила сам народ от тоталитарного давления. “Сталинградское торжество определило исход войны,- пишет Гроссман,- но молчаливый спор между победившим народом и победившим государство продолжается”. Поэтому от Сталинградской битвы писатель ведет начало двух противоположных линий. С одной стороны, укрепление авторитета Сталина, усиление диктатуры, с другой – неискоренимое движение народа к духовному раскрепощению.
Гроссман убежден: добро творится только вольньм духом. Задыхаются вгазовых камерах люди, переполнены концдагеря, допьяна напилась крови земля, но свободные люди всегда остаются людьми. Так, Софья Осиповна Левингтон в оставшиеся считанные минуты жизни стремится прежде всего облегчить муки чужого умирающего ребенка. Русская женщина сует совсем не лишний для нее кусок хлеба пленному немцу. Немолодая украинка, обездоленная и осиротевшая, дает приют попавшему в плен доходяге-москвичу.
Судьба требует покорности, безгласия, страха. Реальная же жизнь сильнее судьбы, так как в основе ее – свобода. Именно свобода – главный и единственный стратег победы. Об этом и идет речь в повествовании Василия Гроссмана.
В романе Ю. Домбровского “Факультет ненужных вещей” аналогичная мысль о свободе как высшей ценности выражена в более философской, образно-символической форме.
Хранитель музейных ценностей Георгий Зыбин, арестованный как “враг народа”, кажется бессильным и обреченным. Человек осуждается без судей, без статей, без свидетелей. Как будто “ни ложь, ни правда, ни стойкость, ни мужество” – ничто уже не имеет значения и впереди только смерть. Надеяться на понимание, а тем более милосердие карательных органов бессмысленно. Не случайно следователь Тамара Долидзе, красавица, проучившись четыре года в ГИТИСе, перешла на юридический, чтобы потом, на допросе Зыбина заявить: право – это “факультет ненужных вещей”.
И все же бесправному зэку удается сохранить внутреннюю свободу, он воспринимает жизнь в ее таинственности и глубине, тонко чувствует то, что не вписывается в созданную людьми систему насилия и лжи. Это прежде всего природа. Даже из тюремного окна видно, как при небольшом ветерке поднимаются и опадают листья тополя. Дерево “дышало”, “по его жилкам пробегала зеленая кровь, в нем бились миллионы крохотных сердечек”. “Веселые, свободные, живые” тополя воспринимались героем как то “самое главное”, что определяет нравственное назначение человеческого пребывания на земле.
Даже в обыкновенных, казалось бы, яблоках, которые принесли в узелке для Зыбина, проступает символический смысл: были они “крутобокие, огненные”, “расписанные багровыми вихрями и зеленью”. Не случайно так испугалась, увидев их, следователь Долидзе:
Она почувствовала, что узелок “опасен”, что “эти яблоки и следствие – вещи несовместимые”.
Кроме того, в романе есть герой – носитель высшей “космической” точки зрения на мир. Это художник Калмыков, чудак от искусства. Если “нет правды на земле”, то, по Калмыкову, она есть “выше”. К этой Правде и устремлялось сердце художника, а образы вечности, запечатленные на его странных картинах, говорили о бессмертии.
Написанные непохожими авторами, на разном фактическом материале, произведения Василия Гроссмана и Юрия Домбровского сливаются в главном – в прославлении свободы как смысла и цели всего нашего существования на земле.