Родион Потапыч Зыков – “старейший штейгер” “на всех Балчуговских золотых промыслах” Урала. Он руководит старательскими работами на Фотьяновской россыпи, давшей казне “больше сотни пудов золота”. Эта россыпь была открыта Андроном Кишкиным, “старой конторской крысой” с “маленькими, любопытными, вороватыми” глазами. Зыков недолюбливает Кишкина и потому не обрадован, когда однажды зимним утром тот является к нему в гости с “дельцем”. Кишкин сообщает, что скоро казенную Кедровскую дачу откроют для общего пользования, и предлагает Родиону Потапычу искать там золото. Суровый старик консервативного склада, “фанатик казенного приискового дела”, Зыков категорически отказывается, и Кишкин уходит ни с чем. Человек небогатый, он завидует и Зыкову, и всем обеспеченным рабочим, считая себя незаслуженно обделенным и возлагая все надежды на Кедровскую дачу.
Родион Потапыч в штейгерах около сорока лет. И сам он, и его первая, рано умершая жена, в которой он души не чаял и от которой родился старший сын, “беспутный Яша”, были прежде каторжанами. Женился он во второй раз, уже на дочери каторжанки, родившей ему четырех дочерей, “но счастья не воротил, по пословице: покойник у ворот не стоит, а свое возьмет”. После смерти любимой жены Родион Потапыч с головой ушел в работу. Лишь однажды он “покривил душой” – когда скрыл от “казенного фискала” факт повсеместного воровства золота на Балчуговском заводе. Кстати, тогда чудом спасся Кишкин, замешанный в этом деле… Когда упразднили каторгу, не понимавший свободы Родион Потапыч растерялся, но “с водворением на промыслах компанейского дела успокоился”. Промысловые рабочие продолжали оставаться в рабстве: им некуда было деваться, и приходилось работать на самых невыгодных условиях: “досыта не наешься и с голоду не умрешь”. Поэтому открытие Кедровской казенной дачи для вольных работ изменит “весь строй промысловой жизни”, и никто не чувствует этого так, как Родион Потапыч Зыков, “этот промысловый испытанный волк”.
А в семье Родион Потапыч бывает редко, пропадая на открытой недавно шахте Рублихе, в прибыльность которой истово верит. Да и привязан он в семье по-настоящему только к младшей дочери Фене, с остальными же крут: от дочери Марьи отвадил всех женихов, сына забил; старшая, Татьяна, сбежала с рабочим-строгальщиком Мыльниковым, сделав “mesalliance, навсегда выкинувший непокорную дочь из родной семьи”. Муж Татьяны часто пьет, бьет жену и детей, особенно непоседливую и безответную дурнушку Оксю, и живется всем им плохо. Но и любимица Зыкова Федосья, к ужасу семьи, бежит в отсутствие отца из дома, как Татьяна, только, в отличие от нее, не венчается, а уходит на Тайболу, в раскольничью семью, что считается тягчайшим грехом. Пока грозный отец семейства не вернулся с приисков, единственный брат Фени Яков с шурином Мыльниковым пытаются уладить дело полюбовно, вернув Феню домой, но ни она, ни ее муж, Кожин, “плотный и красивый молодец”, не хотят и слушать об этом.
Зыков как громом поражен вестью о побеге дочери, проклинает ее перед иконой и оплакивает смерть первой жены, при которой, как он думает, этого не могло бы произойти. О другой беде, которая вот-вот может разразиться, сообщает Родиону Потапычу его зять Мыльников: по его мнению, Кишкин из зависти к разбогатевшим на приисках готовит донос на всех старателей по факту хищения золота. Зыков выслушивает нелюбимого зятя с презрением и не придает его словам особого значения. Между тем главному управляющему Балчуговских приисков Карачунскому, которого Зыков очень уважает за ум и знание дела, но осуждает за слабость к женскому полу, удается убедить Феню и Кожина попросить прощения у батюшки. Однако Родион Потапыч уже проклял дочь и не желает ее знать – и он решает отправить ее на воспитание к “баушке Лукерье”, сестре покойной жены, суровой старухе старой закалки, особо чтимой Зыковым и близкой ему по духу.
Феню обманом увозят к “баушке”. Внимая доводам старухи, девушка возвращается к православию, охотно выполняет все хлопоты по дому, но не забывает своего избранника. Горько, что и он мог бы перейти в православие, кабы не его матушка, раскольница крутого нрава Маремьяна; Кожин же, сам не свой с тоски, пристрастился к выпивке: как забыть Федосью Родионовну! Меж тем застенчивая красавица Феня очень приглянулась и управляющему Карачунскому…
Золотодобыча в самом разгаре, и вокруг золота кипят страсти. Кишкин, Мыльников и сын Зыкова Яков с азартом работают на Кед-ровской даче; к старательским работам привлекают и дочь Мыльникова Оксю: по народной легенде, невинная девушка принесет искателям золота удачу. Все смеются над затравленной и безответной Оксей, которая, однако, оказывается незаменимой работницей, к тому же и себе на уме: она влюблена в рабочего Матюшку и, действительно напав на золотую жилу, тайком от всех таскает оттуда золото себе в приданое и прячет его в конторке у ничего не подозревающего Родиона Потапыча, который искренне привязывается к Оксе и даже не в силах быть с внучкой суровым, понимая, что ей с таким отцом, как Мыльников, и без того несладко. А Кишкин и вправду отдает донос в прокуратуру, начиная затяжной процесс, отвлекающий Зыкова от работы: Зыков – главный свидетель, но он уклоняется от показаний, и дело затягивается до бесконечности, в конце концов увязая в бюрократической рутине. Вообще месть Кишкина падает не на тех людей: больше всех достается любимому всеми управляющему Карачунскому.
Богатеет в эту пору скупщик золота, мошенник Ястребов; он становится выгодным постояльцем, и потому баушка Лукерья, в которой просыпается жадность, пускает его к себе жить. Баушку Лукерью теперь не узнать: тоже заболела золотой лихорадкой, “осатанела от денег”, стала алчной, начала строить вторую избу; подначивает ее и сын, кривой на один глаз, – Петр Васильич. Перемену эту в старухе замечает Феня и уходит к Карачунскому, якобы “в горничные”. Карачунский по-настоящему любит Феню и ревнует к Кожину, но Феня не может полюбить во второй раз, хотя и не хочет вернуться к Кожину: “молодое счастье порвалось”, а в Карачунском она угадывает прекрасные душевные качества и ищет “ту тихую пристань, к какой рвется каждая женщина, не утратившая лучших женских инстинктов”. А Кожина матушка Маремьяна женит на тихой девушке, которую тот бьет и истязает до смерти. Прознав про это, Феня просит Мыльникова вразумить Кожина. Шурин готов помочь, если Феня выпросит для него у Карачунского хорошую делянку для старательских работ, но уже поздно: несчастную жену Кожина находят чуть не мертвой, и Кожина отдают под суд.
А старшая дочь Зыкова Марья, засидевшаяся “в девках” и потому обозленная, решает поселиться у баушки Лукерьи вместо Фени и одно время замешавшей ее Окси: она хочет быть поближе к деньгам баушки, а там, глядишь, и жениха подыскать… И в самом деле, хитрой девице удается выйти за машиниста Семеныча, доброго и работящего мужика моложе ее на шесть лет; она с мужем “поступает к Кишкину на Богоданку” – открытую стариком шахту, а жить у баушки Лукерьи определяет дочь замужней сестры Анны Наташку. Между тем Богоданка приносит старику Кишкину богатство, хоть он и сетует, что поздновато; денежки он хранит в сундучке за семью печатями – многие хотели бы открыть его; баушка Лукерья водит с Кишкиным дружбу и дает ему деньги под проценты; он же “положил глаз” на Наташку и даже хочет к ней посвататься.
Тем временем наступает череда страшных несчастий. Под угрозой разоблачения, спасая свою честь и честь завода, застрелился Карачунский, а “новую метлу”, управляющего Оникова, рабочие невзлюбили и называют “чистоплюем”: он ломает все “сплеча”, не задумываясь, убавляет служащим жалованья, вводит новые строгости; скупщика золота Ястребова выдал следствию обманутый им сын баушки Лукерьи Петр Васильич, за что его высекли заинтересованные в Ястребове старики; сам не свой от гнева и унижения, Петр Васильич поджег свой дом, а Лукерья, обезумев от жадности, полезла в огонь за деньгами и погибла. Петр Васильич объявлен вне закона. Марья вместе с мужем, Наташкой и ее братом Петрунькой поселяются на Богоданке у Кишкина. Наташка, недолюбливавшая раньше властную тетку Марью, теперь тронута ее заботой, даже не подозревая в Марье корыстного умысла: натравить девчушку на сладострастного Кишкина, дабы завладеть его богатством.
А рабочий Матюшка, женившийся на Оксе, которая теперь ждет ребенка, начинает заигрывать с Марьей и становится ее любовником: он хочет через Марью получить доступ к кишкинским деньгам; а своего мужа, Семеныча, Марья с помощью Кишкина направляет работать в ночную смену. Она же подбивает наивную Наташку разыскать и якобы в шутку спрятать ключ от заветного кишкинского сундучка. Наташке по душе идея “испугать противного старичонку, который опять начал поглядывать на нее маслеными глазами”.
Трагедия разражается внезапно. Однажды около полуночи Семеныча срочно вызывают с работы на Богоданку. Он находит и Кишки-на, и Марью, и Наташку, и Петруньку убитыми, а кассу – пустой. Сперва думают, что это дело рук Петра Васильича, пошедшего “на отчаянность”, но позже находят и его труп. Следствие в недоумении, пока Матюшка не признается Родиону Потапычу, что сам всех “порешил”: Петр Васильич был мешавшим ему сообщником, который подбил его на преступление и хотел удрать с деньгами. Окся умерла от родов и перед смертью сказала, что все знает и что умирает за Ма-тюшкину вину; измученный угрызениями совести и укором Окси, он и решил сдаться. Родион Потапыч, и без того немного не в себе от всех событий, после признания Матюшки окончательно повреждается в рассудке и заливает водой шахту Рублиху, на которой истово и отчаянно работал все последнее время…
Рублиха уничтожена, плотина на Балчуговке размыта весенней водой, “и это в такой местности, где при правильном хозяйстве могло благоденствовать стотысячное население и десяток таких компаний”. Зыков действительно сходит с ума, “бредит каторгой” и ходит в окружении толпы ребятишек по Балчуговскому заводу вместе с местным палачом Никитушкой, “отдавая грозные приказания”. Феня уходит в Сибирь “за партией арестантов, в которой отправляли и Кожина: его присудили в каторжные работы. В той же партии ушел и Ястребов”. Матюшка “повесился в тюрьме”.