Роман “Посторонний” написан в жанре философской притчи. Это многоплановое произведение, воссоздающее ситуацию социального отчуждения человека.

Роман – записки злополучного убийцы, ждущего казни после суда, волей-неволей воспринимаются как приглашение задуматься о справедливости приговора, как ходатайство о помиловании, обращенное к суду человеческой совести.

В черновиках А. Камю встречаются различные варианты названия романа: “Счастливый человек”, “Безразличный”; название, на котором остановил свой выбор А. Камю, может быть переведено как “чужой”, “чужак”, “посторонний”; было еще одно название, данное русским литературным критиком в Париже, -“Незнакомец”. Многозначительны имена героев: Мерсо как бы состоит из двух слов -“смерть” и “солнце”.

Герой романа Мерсо – обобщенный образ, представляющий “естественного человека” Ж.-Ж. Руссо. Разорвав внутренние связи с обществом, Мерсо живет, повинуясь инстинктам.

Остается одно: он “чужой”, “посторонний”. Но посторонний по отношению к кому? к чему? На этот счет у Камю нет сомнений: невольный убийца осужден за то, что не играл по правилам окружающих. Его судят не за убийство, убил он человека бессознательно. Мерсо судят за то, что он пренебрег условными формами отношений между людьми, принятыми в обществе. Он отказывается лгать, говорит то, что есть на самом деле, он избегает маскировки, “и вот он уже ощущает себя под угрозой”, потому что отвергает мир, сотканный из лицемерия. Мерсо выбирает свободу знать, что мир абсурден. Отказавшись пойти на компромисс, Мерсо принимает смерть. Роман разбит на две равные части. В первой части Камю рассказывает о будничной невзрачной жизни холостяка: смерть матери в богадельне, встреча с Мари, отношения с соседом, по слухам, сутенером, разговоры с другим соседом, тоскующим о пропаже собаки… И вдруг происходит это безумие – убийство араба. Глупый выстрел был вызван скорее мороком послеполуденной жары и физической издерганностью Мерсо, чем злым умыслом.

Мерсо попадает на скамью подсудимых. Он не собирается ничего скрывать, даже помогает следствию. Но суду нужно доказать его “закоренелую преступность”. Среди “причуд” Мерсо находят одну совершенно непростительную – он правдив до того, что ничуть не заботится о собственной выгоде. И это кажется окружающим особенно ловким притворством.

Во второй части однажды пережитое реконструируется во время суда. Те же события показаны в интерпретации судей, и события эти оказываются искаженными до неузнаваемости.

Заурядная жизнь перелицовывается в “житие злодея”. Сухие глаза перед гробом матери истолковываются как черствость нравственного урода, вечер следующего дня, проведенный с Мари, – как святотатство, знакомство с соседом-сутенером – как принадлежность к уголовному миру. Суд превращается в спектакль.

“Никогда не встречал такой черствой души, как у вас! Преступники, приходившие сюда, всегда плакали, видя этот образ скорби”, – говорил судья.

На суде свидетели рассказывали о Мерсо то, что он знал о себе: что не хотел смотреть на мертвую маму, что курил, что уснул у гроба, что пил кофе с молоком. Это возмутило всех присутствующих, но свидетели говорили правду, а Мерсо ничего предосудительного в сказанном не видел. Потом подробно выясняли, плакал ли он… и другие особенности поведения Мерсо, в которых он ничего особенного не находил. А один из свидетелей на вопрос, что он думает о Мерсо, сказал: “Он был человеком”. Мари, подруга Мерсо, говорила о нем горячо: “Он порядочный и честный человек”. Мерсо отправляют на эшафот, в сущности, не за совершенное убийство, а за то, что он пренебрег лицемерием. На вопрос: “В чем обвиняют подсудимого? В том, что он похоронил мать, или в том, что он убил человека?”, – прокурор отвечает, что обвиняет Мерсо в том, что он хоронил свою мать, будучи преступником в сердце своем.

Перед казнью Мерсо не принял священника, не разрешил ему обнять себя, “обвиняемый чувствовал, что у него мало времени и тратить его на Бога он не пожелал”.

В конце концов Мерсо понимает смысл человеческой жизни. Его принципы несложны: рано или поздно, старым или молодым, в собственной постели или на эшафоте, каждый умрет в одиночку. И перед этой истиной тают все миражи, за которыми гоняются люди. Невесть зачем явился на свет, невесть почему исчезнешь без следа, – вот и весь сказ о смысле, вернее, бессмыслице жизни. Мерсо не ополчается на мнимые святыни цивилизации – он просто уклоняется от них и хочет, чтобы его оставили в покое, позволив ему наслаждаться своими радостями.

Все выглядит так, будто, не случись нелепого выстрела на берегу моря, “посторонний” своей жизнью, глядишь, и ответил бы на вопрос: как и для чего жить, если жизнь – приближение к смерти? А. Камю видел в своем Мерсо человека, который, не претендуя на героизм, согласен умереть за правду.